немного  вверх  и  замерли  в
ожидании команды. Тем временем "Фукузи" вошел в зону  досягаемости  кормовых
пушек "Изумруда".
   - Бить на поражение, - приказал Яшин, - Сосредоточить  огонь  на  носовой
башне "Фукузи". Этот не отстанет, скорее утонет.
   Кормовая двенадцатидюймовка рявкнула, выплюнув два  бронебойных  снаряда.
Со звоном, который  был  слышен  даже  на  капитанском  мостике,  покатились
тяжелые гильзы. Яшин не отрываясь от визира следил  за  результатами  залпа.
Снаряд из правого  орудия  ушел  в  перелет,  но  левый  угодил  в  палубные
надстройки на носу крейсера, сразу же  вызвав  пожар.  И  только  сейчас  до
стоявших на мостике долетел гул отдаленного взрыва.
   - Молодцы, артиллеристы! - закричал Яшин, - с первого раза цель поражена.
   Разъяренный "Фукузи" ответил залпом из носовой башни. Справа и  сзади  по
борту выросли два гигантских столба воды.
   - Мажут японцы. Дать следующий залп, пока не  пристрелялись.  -  приказал
Яшин.
   На корме снова завозились артиллеристы. Прицелившись, башня  оглушительно
огрызнулась двумя снарядами. На носу "Фукузи" взлетел фонтан  огня.  Двойное
попадание было видно невооруженным глазом.  В  визир  Яшин  рассмотрел,  что
снаряды угодили как раз  в  носовую  башню  японского  крейсера,  так  и  не
успевшую пристреляться, сбросив ее с закрепляющих осей.  В  дыму  копошились
матросы, оттаскивая раненых, но паники видно не было.  Яшин  ждал  ответного
ходя японцев, однако  его  не  последовало.  Видимо  решив  закончить  обмен
любезностями, "Фукузи" резко принял на левый борт, уходя в сторону Корейских
берегов. Увидев бегство японцев, русские матросы  стали  подбрасывать  вверх
бескозырки, оглашая окружающие воды истошными криками радости.
   - Виктория, Александр Владимирович, - поздравил капитана Логинов.
   - Рано радоваться, Григорий Иванович, - ответил  Яшин,  -  теперь  японцы
абсолютно точно нас засекли. Не нужно быть богом,  чтобы  предположить,  что
через несколько часов к  проливам  стянутся  все  имеющиеся  в  этом  районе
корабли адмирала Того. Обходить архипелаг  уже  поздно.  Теперь  нас  спасет
только несказанная удача.
   - Ну, что-ж, - философски заметил капитан Логинов, - Тем более не  о  чем
беспокоиться. А не выпить ли нам, Александр Владимирович, по бокалу  старого
доброго вина( Федор, принеси из моей каюты бутылку "Шантильи".
   Когда  ординарец  Логинова  вернулся  с  откупоренной  бутылкой,  офицеры
подняли тост за удачу и осушили высокие бокалы. Допив вино, Яшин  всмотрелся
в горизонт: через пять-шесть часов должны были показаться проливы. И  что-то
говорило капитану, что "Изумруду" будет подготовлена крайне теплая  встреча.
Решив, что она неизбежна, Яшин приказал застопорить ход и ждать темноты.
   К этому часу осколки  некогда  мощной  эскадры  адмирала  Рождественского
разметало по всей акватории Японского моря.  Находясь  во  время  Цусимского
сражения во второй бригаде легких крейсеров, "Изумруд" не попал под  главный
удар японцев, лишивший русскую эскадру основной силы - четырех  броненосцев.
На глазах Яшина флагманский броненосец  "Цесаревич",  получив  две  пробоины
ниже ватерлинии, перевернулся как неваляшка и мгновенно  затонул  вместе  со
всей командой. Сотни людей утонули и сотни еще держались на плаву,  когда  к
месту боя подошел находившийся  ближе  всех  японский  крейсер  "Айсугу",  и
расстрелял  всех  оставшихся  в  живых  из   пулеметов.   По   счастью   сам
Рождественский находился в тот  момент  уже  на  эсминце  "Паллада".  Первая
бригада русских крейсеров под предводительством  вице-адмирала  Седова  вела
непрерывный бой с японскими крейсерами принца Фусуми при поддержке  эсминцев
"Йомасумо" и "Кацуи". К вечеру от блестящей русской эскадры,  не  получившей
во время генерального сражения никакой поддержки от центральных сил, остался
лишь тяжелый броненосный крейсер "Ястреб", быстроходный "Новик", пара легких
крейсеров - "Орешек" и "Ретивый", да плавучий госпиталь  "Вера",  выведенный
крейсерами  из-под  огня  японской  артиллерии.  Все  другие  корабли   либо
покоились на дне Японского моря, либо  попали  в  плен.  Оставшаяся  горстка
крейсеров и  миноносцев,  наскоро  залатав  раны,  попыталась  прорваться  к
основным силам адмирала Рождественского, но была вынуждена вступить в бой  с
броненосными крейсерами вице-адмирала Комато, и была  полностью  уничтожена.
Эсминец "Неноши" пустил на дно плавучий госпиталь русских, не смотря на  то,
что на его бортах и флаге был явственно виден красный  крест.  Ничего  этого
капитан Яшин не знал. Он знал лишь то, что эскадра практически уничтожена  и
раздроблена. И сейчас японские крейсера и орды  миноносцев  рыщут  по  всему
морю в поисках уцелевших русских кораблей. Знал  Яшин  также  и  то,  что  в
проливах их наверняка стерегут японские крейсеры. Но другого пути к  свободе
у них не было. Предстояло либо прорваться, либо умереть.
   Между тем, ветер все крепчал и скоро достиг восьми баллов.  Капитан  Яшин
приказал начать движение крейсера в сторону пролива, поскольку уже  начинало
темнеть. Волны вздымались все выше, поднимая  крейсер  на  своих  гребнях  и
бросая в пучину. Иногда у Яшина в такие секунды появлялось ощущение, что его
вдруг вознесло на вершину горы, а затем, когда мощная волна швыряла  корабль
вниз, как бы вдавливая крейсер в воду, столкнули  с  нее  вниз.  Корабль  то
исчезал за высокими волнами, то, словно пробка, взлетал вверх.  Несмотря  на
разыгравшийся шторм, никто из офицеров не покинул своих постов,  на  которых
они должны были находиться по боевому расписанию.  Матросы,  нутром  чуявшие
почти тоже, что и капитан,  молили  Бога  о  том,  чтобы  дождь  никогда  не
кончался, а  шторм  только  крепчал.  В  такую  непогоду  вести  бой  крайне
затруднительно и японцам и русским. Так прошло еще два часа, и когда впереди
показался пролив, ограниченный справа Японскими  островами,  видневшимися  в
хорошую погоду на горизонте, а сейчас абсолютно скрытыми за плотной  пеленой
косого дождя и наступающими сумерками,  у  Яшина  снова  появилась  надежда.
"Буря нам только на руку, - твердил он себе под нос, стоя в рубке  и  силясь
рассмотреть в бинокль японские военные  корабли,  которых  здесь  просто  не
могло не быть, - авось со штормом и пронесет". По небу неслись серо-стальные
грозовые облака. Хлестал дождь, видимость была почти нулевая, и все же  Яшин
рассмотрел  то  и  дело  возникавшие  на  гребнях  огромных   волн   корабли
противника.  Четыре  крейсера  неподалеку  от  японских  берегов  и  десяток
миноносцев прямо по курсу, казавшихся сейчас не более рыбачьих шхун. Как  ни
странно никаких тяжелых кораблей он не увидел, что его весьма озадачило.  Не
мог адмирал Того оставить пролив под  охраной  только  четырех  крейсеров  и
горстки миноносцев. Наверняка какую-нибудь хитрость замыслил старый самурай.
Но размышлять о возможных  последствиях  было  уже  некогда.  Яшин  приказал
направить "Изумруд" прямо на  скопление  миноносцев,  которые  сейчас  из-за
своей небольшой массы болтались на  волнах  так,  словно  отплясывали  танец
святого Витта. Дождь, что было сил, наотмашь хлестал тяжелыми косыми струями
корабли. Казалось, будто люди прогневили небеса и получают заслуженную кару.
Непогода  и  наступившая  темнота  скрыла  от  неприятеля  маневр   русского
крейсера, если попытка удержать корабль на  одном  курсе  в  такую  болтанку
могла  называться  маневром.  "Изумруд"  незамеченным  сумел  подобраться  к
авангарду миноносцев очень близко и, когда японские моряки заметили внезапно
появившийся русский крейсер, было  уже  поздно.  "Изумруд"  вклинился  между
двумя миноносцами и, поравнявшись с одним из них, дал залп из двух  бортовых
орудий почти в упор.  Хлипкотелый  кораблик  чуть  ли  не  насквозь  прошило
бронебойными снарядами. Над водой вспыхнул факел  огня  -  снаряд  угодил  в
корабельный арсенал.  Мощная  огненная  сила  разорвала  японский  миноносец
словно картонку. Спустя минуту на волнах уже ничего не  было  видно.  Пучина
поглотила кораблик, не оставив и следа. Второй  миноносец,  находившийся  по
правому борту "Изумруда", попытался развернуться носом к крейсеру  для  того
чтобы дать залп из носовых  минных  аппаратов,  но  разыгравшийся  шторм  не
позволил ему довести маневр до конца. Миноносец едва  успел  изменить  курс,
как кормовая двенадцатидюймовая башня "Изумруда" звонко рявкнула и плюнула в
неприятеля бронебойной сталью. С миноносца словно ветром снесло все палубные
надстройки, после чего он стал еще больше похож на рыбацкую шаланду, а не на
боевой корабль. Не прошло и мгновенья  как  его  накрыло  внезапно  выросшей
высоченной волной и утянуло под воду.  Яшин  не  отрывался  от  бинокля  всю
короткую схватку  и  несказанно  радовался  непогоде,  позволившей  вплотную
подобраться к неприятелю, не  раз  благодарил  за  нее  Бога.  Он  прекрасно
понимал, что  в  такую  болтанку,  когда  борт  любой  надводной  мишени  то
появляется над волнами, то исчезает под водой, попасть в  противника  крайне
трудно. Тем более в верткий и небольшой миноносец. Но  им  повезло.  Господь
хранил их, во всяком случае, пока. Пробив брешь в линии охранения, "Изумруд"
на всех парах стал уходить от японцев. Сообразившие, что имеют дело только с
одним   русским   кораблем,   самураи   бросились   в   погоню.   Миноносцы,
развернувшись, стали захватывать русских в  клещи,  а  крейсера  устремились
курсом наперерез, пытаясь отрезать "Изумруду" путь  к  отступлению.  Русский
крейсер, прыгая с волны на волну, отстреливался из кормовых  орудий.  Дважды
ему удалось поразить миноносцы, которые слегка поумерили  пыл.  Кроме  того,
выстрелив правым бортом,  "Изумруд"  угодил  в  машину  головного  японского
крейсера  "Цану",  заставив  его  застопорить   ход.   Остальные   крейсера,
преследовавшие "Изумруд" открыли в ответ ураганный огонь и смогли  повредить
одну из дымовых труб крейсера. Яшин, сплюнув в сердцах, приказал взять  лево
на борт, чтобы уйти из зоны обстрела, потому что скорость  крейсера  заметно
падала. В этот момент случилось что-то доселе  невиданное,  описанное  потом
историками как неразгаданное знамение. Стоя  на  капитанском  мостике,  Яшин
вдруг увидел, что небо над кораблем вспыхнуло ярчайшим пламенем, озарив  все
вокруг. Движение воды на миг  приостановилось  и  гигантские  морские  волны
замерли, словно заледенели. Посреди зарева капитан русского  крейсера  узрел
две большие хищные птицы, которые, казалось, в одно  и  тоже  время  неслись
друг другу навстречу с дикой  скоростью  и  стояли  недвижимо.  На  миг  ему
показалось, что это были  птеродактили,  жившие  по  преданиям  когда-то  на
Земле, однако в ярком свете, капитан готов  был  прозакладывать  собственную
голову, бока неизвестных чудовищных птиц отливали металлом. Если бы это были
творения Божии, то они были бы живыми. Поэтому, когда занемевшая от ледяного
липкого  страха  рука  капитана  вновь  стала  чувствительной,   он   истово
перекрестился, упав на колени посреди  мостика.  Знамение,  меж  тем,  тлело
холодным ярким  светом,  словно  зимний  закат,  и  постепенно  теряло  свою
яркость. Вскоре оно и вовсе погасло, оставив  в  душах  моряков  смятение  и
страх. Волны вокруг обрели свою прежнюю силу, море всколыхнулось, но люди на
всех кораблях продолжали пребывать в сомнамбулическом состоянии, тупо смотря
на небо, снова ставшее иссиня-черным, словно ждали повторения  знамения  или
конца света.
   Когда первые мысли стали посещать абсолютно пустую голову капитана Яшина,
и он, машинально взяв бинокль, осмотрел окружающее море,  то  обнаружил  что
корабль был совершенно  один  посреди  бескрайних  просторов.  Уже  наступил
рассвет и над водой молочной кисеей висел легкий  утренний  туман.  Судя  по
всему они находились еще в проливе, но уже  где-то  недалеко  от  выхода  из
него. Еще немного и будет рукой подать  до  родных  берегов.  Впереди  почти
реальной надеждой замаячил Порт-Артур. Яшин приказал произвести осмотр  всех
повреждений. Ожившие словно после зимней спячки матросы сначала медленно,  а
затем все быстрее, забегали по кораблю, осматривая все пробоины и поломки. К
счастью попадание в  дымовую  трубу  не  задело  паровых  котлов.  "Изумруд"
немного терял в скорости хода, но все-таки мог двигаться достаточно  сносно.
Была повреждена артиллерийская башня левого борта,  убито  пять  матросов  и
один офицер, канонир Копылов ранен  в  ногу.  В  целом  крейсер  по-прежнему
продолжал представлять из  себя  боевую  единицу  русского  флота.  Узнав  о
реальном состоянии дел, капитан Яшин приказал развить максимальный  ход,  на
какой только был способен "Изумруд" в нынешнем  состоянии.  Крейсер  усердно
задымил и устремился в сторону родных берегов.
   Окончательно придя в  себя,  Яшин  приказал  принести  завтрак  прямо  на
мостик. Он не успел еще допить первую чашку кофе, чей аромат пробудил в  нем
неуместные сейчас  воспоминания  о  петербургских  салонах  и  приемах,  как
завтрак его, едва начавшись, был прерван.
   - Слева по  курсу  дымы!  -  доложил  впередсмотрящий  -  четыре  тяжелых
броненосных крейсера типа "Асахи" и один броненосец, Ваше  высокоблагородие.
На броненосце поднят адмиральский флаг.
   - Ну вот, - отрешенно подумал Яшин, допивая кофе, - нарвались  на  самого
главнокомандующего японской эскадрой адмирала Того.
   - Ваше высокоблагородие, - продолжал докладывать дозорный,  -  справа  по
борту дымы, похоже на флотилию миноносцев.
   Яшин безразлично посмотрел на почти спокойную гладь моря, такого манящего
в мирное время, и такого чужого сейчас. От  ночного  шторма  не  осталось  и
следа,  лишь  белые  барашки  кое-где  украшали   невысокие   волны.   Снова
промелькнули перед глазами кадетские  годы,  первый  выход  под  парусом  на
Балтике. Вспомнился далекий Петербург, горбатые мосты, нависшие  над  узкими
каналами,  Адмиралтейство,  Таврический  сад.  Странная  мимолетная   улыбка
озарила лицо капитана. Не торопясь он достал из кармана кителя пачку крепких
папирос "Дункан". Закурил, с наслаждением затянулся и, наконец, произнес:
   - Передать мой приказ - кораблю готовиться к бою.
   Засвистела боцманская дудка. Матросы завозились у  орудий,  подготавливая
крейсер к последнему сражению.
   - Хана нам, братцы, - сказал на нижней  палубе  раненый  в  ногу  канонир
Копылов, - на самого Тогу набрели.
   - Ваше высокоблагородие, крейсера отделились от броненосца и полным ходом
идут нам наперерез, - докладывал дозорный  Степцов,  -  миноносная  флотилия
начала заходить в тыл.
   - Носовому орудию сосредоточить огонь на ближайшем  крейсере  "Мицуи"!  -
приказал Яшин, -  машины  на  полный  ход,  курс  -  флагманский  броненосец
"Асама".
   Через десять минут японские крейсера  вошли  в  зону  досягаемости  пушек
"Изумруда". Первый же залп снес мачту на "Мицуи".
   - Молодцы, канониры! - обрадовался Яшин. В ответ  японцы  открыли  мощный
огонь по обнаглевшему русскому крейсеру. Море вокруг  "Изумруда"  вспенилось
от посыпавшихся как град  бронебойных  снарядов.  То  тут,  то  там  к  небу
взлетали фонтаны воды. Разогнавшись, "Изумруд" шел на  сближение  с  "Мицуи"
под таким углом, что орудия остальных трех крейсеров давали большой перелет.
Пристрелявшись, "Мицуи" все-таки угодил в кормовую трубу русского  крейсера.
Со страшным грохотом она рухнула на палубу, изуродовав надстройки и раздавив
десятерых матросов. "Изумруд" снова замедлил ход.
   - Машины на полную! - орал Яшин, - огонь по "Мицуи", подавить его носовую
башню.
   - Сейчас, сейчас, - бормотал наводчик Кошкин, - мы тебя поджарим,  япошка
хренов.
   Носовое орудие "Изумруда" повернуло на двадцать градусов влево, выцеливая
шедший на сближение на всех парах "Мицуи". Но  не  успел  Кошкин  поймать  в
перекрестье оптического прицела  нос  японца,  как  палуба  под  его  ногами
заходила ходуном, и  свет  померк  в  очах.  Двенадцатидюймовый  бронебойный
снаряд с "Мицуи" вошел прямо между орудий носовой  башни  "Изумруда".  Башню
сорвало с креплений и опрокинуло на палубу, раскуроченные орудия  торчали  в
разные стороны. На носу крейсера начался пожар,  так  что  даже  капитанский
мостик заволокло дымом. Следующим  ударом  "Мицуи"  поразил  "Изумруд"  выше
ватерлинии в середине корпуса. Левый борт крейсера покрылся черным дымом,  а
воздух пропитался едким запахом шимозы. Лейтенанту Головину  осколком  этого
снаряда оторвало руку и отбросило ее на десять метров.  Истекая  кровью,  он
сидел на палубе и смотрел в шоке на свою руку, ничего не понимая.  Благодаря
набранной  скорости  изуродованный  "Изумруд"  выскочил  из  зоны   обстрела
японских крейсеров  и  устремился  к  флагманскому  броненосцу  "Асама".  Не
ожидавшие такой прыти, японцы посылали ему вслед один  залп  за  другим,  но
никак не могли накрыть верткий крейсер.
   На капитанском мостике флагманского броненосца в расшитом золотом мундире
морского флота его величества императора страны восходящего солнца стоял сам
адмирал Того. Он держал в руке подзорную трубу и следил за ходом  боя  своих
крейсеров с русским, время от  времени  делая  спокойным  голосом  замечания
стоявшему рядом ординарцу:
   - Капитана "Мицуи" после боя разжаловать в матросы.
   Немного помедлив:
   - Артиллеристов представить к наградам.
   Увидев, что "Изумруд" прорвался, адмирал добавил:
   - Посмертно.
   Рвавшийся на бой с мощным броненосцем израненный  русский  крейсер  очень
нравился адмиралу. Крейсер был сейчас  по  духу  чем-то  похож  на  японских
камикадзе. Адмирал Того даже немного пожалел, что капитан этого крейсера  не
служит у него  во  флоте,  это  был  первоклассный  воин.  А  пожалев,  Того
приказал:
   - Огонь правым бортом.
   Броненосец вздрогнул всем правым бортом, утопив в огне  русский  крейсер.
Когда дым рассеялся, удивленный  адмирал  увидел  "Изумруд",  лишенный  всех
палубных надстроек, с одной  трубой,  в  черных  клубах  дыма,  но  все  еще
двигавшийся прямо на "Асаму".
   - Уничтожить! - заорал адмирал Того, выходя из себя.
   Броненосец вздрогнул еще раз. "Изумруд"  лишился  верхней  палубы,  части
левого борта, и стал похож на факел. Однако этот факел неумолимо приближался
к флагманскому броненосцу.
   С пробитым плечом и раненой головой, истекая кровью, капитан Яшин был все
еще жив. Из команды, кроме капитана, остался только  боцман  Батарейкин,  да
матрос  Попадайло.  Крейсер,  лишившись  рулевого,  стал  забирать   вправо,
вознамерившись разойтись с "Асамой".
   - Батарейкин, - еле слышным голосом приказал капитан, -  закрепи  руль  и
готовь котлы к взрыву.
   - Будет  исполнено,  ваше  высокоблагородие,  -  ответил  боцман  хриплым
голосом и стал пробираться к котлам, - утянем за собой  на  тот  свет  этого
Тогу.
   - Утянем... - сказал Яшин  и  слабо  улыбнулся,  прислонившись  спиной  к
переборке.  Попадайло  смотрел  на  них  остекленевшими  глазами:  ему  было
двадцать лет, и он не хотел на тот свет.
   На флагманском броненосце началась суматоха.  Русский  крейсер  нацелился
прямо в борт, и столкновения было не избежать.  "Изумруд"  подошел  уже  так
близко, что стрелять было бесполезно - снаряды уйдут в  перелет.  Неожиданно
шальной снаряд с "Мицуи" угодил ему прямо в нос. Раздался взрыв, и "Изумруд"
начал  быстро  погружаться,  ныряя  под  флагманский  броненосец.  На  корме
русского крейсера стоял боцман Батарейкин и смотрел на адмирала Тогу. В усах
боцмана играла улыбка. Спустя мгновение море всколыхнулось. Казалось, в  его
глубине родилась огромная сила,  разорвавшая  остатки  русского  крейсера  и
заставившая расколоться надвое японский броненосец .
   Глава 2
   В небе "Красный барон"
   Казалось, уже ничто не  предвещало  неожиданной  встречи  с  противником.
Совершенно  чистое  небо  над  всеми  французскими  позициями  и  на  десять
километров за них. Истребительный отряд королевских ВВС  Великобритании  под
началом знаменитого майора Хоукера возвращался  посл