за то
что тот отверг предложенную отцом  партию.  Тут-то,  сэр,  я  и  струхнул.
Недаром в народе говорят: "Чужая тайна  хуже,  чем  постель  из  крапивы".
Шутка сказать - разгневанный отец, а тем паче такая особа, что, не приведи
Господи, потревожить. И вспомнилась мне тогда  Библия  да  пятая  заповедь
Моисеева: "Чти отца твоего..."
   В: Вот вам бы раньше о ней подумать. Уж будто  вас  еще  в  Лондоне  не
посвятили в суть дела и намерения Его Милости?
   О: Теперь я взглянул на это другими глазами, сэр.
   В: А именно?
   О: Я рассудил,  что  мой  прямой  долг  -  узнать  об  этих  намерениях
побольше.
   В: А попросту, если  вы  удовольствуете  отца,  он  удовольствует  вашу
корысть, верно?
   О: Я посчитал, что так оно благоразумнее, сэр.
   В: Ну вот, теперь он будет лицемерить! Сразу видно  валлийца.  Вы  ведь
надеялись огрести изрядную прибыль, так или не так?
   О: Я думал, сэр, что любезный джентльмен меня без награды  не  оставит.
Если сочтет, что я заслужил.
   В: Вот это уже похоже на правду. Стало быть, в  Уинкантоне  вы  приняли
решение впредь шпионить за Его Милостью? Верно ли?
   О: Да как бы я осмелился, сэр! О ту пору я и помыслить не мог, что дело
так повернется. Но у нас впереди было еще два дня пути.  А  путешествовать
по тем краям - хуже некуда: это вам  не  страна  Голохватская  [искаж.  от
Галаадская; упомянутая в Ветхом Завете  гористая  местность  за  Иорданом,
славилась плодородными землями, скотом и целебным галаадским бальзамом].
   В: Какая страна?
   О: Так у нас в Уэльсе называют Сомерсет, сэр. Вот где привольное житье!
Сидра - пей не хочу, скот тучный-претучный.
   В: Вздумал убедить меня в своей совестливости? Так я тебе и поверил!  У
тебя же на лбу написано, что мошенник. Для какой надобности ты  в  Тонтоне
выпросил у мистера Лейси еще денег в задаток? Не отвечаешь? То-то же.  Это
потому, что ты уже решил, как поступить. И хватит прекословить!
   О: Слушаюсь, сэр.
   В: Удалось ли вам до прибытия в "Черный олень" выведать что-либо  новое
о замыслах Его Милости?
   О: Нет, сэр.
   В: Перескажите все, что происходило с самого вашего пробуждения  поутру
первого мая.
   О: Будь я хоть трижды мошенник, сэр, однако ту ночь я провел  без  сна:
все раскидывал умом. Ворочался-ворочался, а потом тишком  спустился  вниз,
отыскал огарок свечи и пузырек с чернилами да и написал мистеру Лейси  то,
что вам известно.
   В: То, что мне  известно,  пропустите.  Переходите  к  их  прощанию  на
Бидефордской дороге.
   О: Было это в двух милях от города, сэр, на распутье - там, где  дорога
расходится надвое. Вы это место сыщете без труда, там еще виселица  стоит.
Которую дорогу они выберут, мне было невдомек,  и  потому  я  поднялся  на
заросший кустарником холм и затаился: дорога оттуда как  на  ладони.  Ждал
час или больше. Сижу, дурень, и радуюсь, что погода разгулялась, что день,
по всему видно, будет ясный.
   В: До них тем путем никто не проезжал?
   О: Девицы на телеге, а с  ними  парень  -  надо  думать,  на  праздник.
Хохочут, поют. А немного погодя - пешие. И тоже туда же.
   В: Не замечали вы на дороге всадников, по виду - посыльных, спешащих по
неотложному делу?
   О: Нет, сэр. Только Его  Милость  со  спутниками.  Они  остановились  у
развилки, как раз возле виселицы.
   В: Об этом я уже знаю. Вы не дослышали, о чем они беседовали?
   О: Ни словечка, сэр. До них было четыре сотни шагов.
   В: Продолжайте.
   О: Так вот. Мистер Лейси пустился дальше один-одинешенек. У меня сердце
кровью обливалось: в этаких местах -  и  без  спутников.  Дорога  забирала
вниз, и скоро он  скрылся  из  глаз.  А  та  дорога,  по  которой  поехали
остальные, напротив, шла все больше вверх. Я выждал, когда  они  доберутся
до широкого уступа на склоне, спустился на  дорогу  -  и  за  ними:  из-за
уступа им было меня не видать. А как сам взъехал на тот уступ, так слез  с
коня, чтобы разобраться, где они теперь и что мне делать: ехать дальше или
погодить. Поехал следом. Через две мили углубились мы в обширный лес.  Тут
дорога сделалась кривая, как шило корабельного плотника: петляет, петляет,
и что там впереди, за поворотом, не угадаешь - того и гляди  нарвешься  на
всю честную компанию. И  ведь  правда  чуть  не  нарвался.  Выезжаю  из-за
громадного валуна, что лежал обочь дороги  -  а  они  прямо  передо  мной,
полутораста шагов не будет. Хорошо еще, что стояли ко мне спиной. Путь  им
пересекал бежавший сверху поток - по счастью,  довольно  бурный,  так  что
из-за шума воды они моего приближения не расслышали. Едва я их заприметил,
так сразу скок наземь, хвать коня под уздцы, отвел  подальше  и  привязал,
чтобы не попался им на глаза, а сам крадучись вернулся на  прежнее  место.
Гляжу - они уже дальше  двинулись,  да  не  по  дороге,  а  выше:  в  гору
поднимаются. Я успел различить только спину Луизы - она сидела позади.
   В: Известно ли вам, как называется то место?
   О: Нет, сэр. Поблизости не было ни фермы, ни жилья. Но узнать его проще
простого: это хоть и не первый поток, который перебегает дорогу,  но  зато
самый полноводный. Он проточил на склоне слева от дороги глубокое русло  и
падает вниз отвесно. Гремучий такой.
   В: Дальше.
   О: Я выждал время, выбрался туда, где  они  останавливались,  и  увидал
брод. Поток там не больно широкий - с полдюжины шагов, и тех не будет, - а
дно у  него  ровное,  каменное.  Дорога  продолжалась  на  другом  берегу.
Теперь-то я разобрал, куда они запропали: дальше подъем шел не так  круто,
а выше из-за  деревьев  виднелась  открытая  с  одного  бока  котловина  -
примерно сказать, разлог. Сперва я никак не мог  отыскать  туда  тропинку.
Порыскал-порыскал и нашел. И,  по  всему  видать,  по  ней-то  их  кони  и
поднимались.
   В: И что, тропинка изрядно хоженая?
   О: Вот ей-богу, сэр, до нас этой тропой никто месяцами  не  хаживал.  А
потом, как вы узнаете, я удостоверился, что это пастушья тропа:  летом  по
ней гонят скот на верхнее пастбище.  И  ветки  по-над  ней  переплетены  с
прошлого года, и сухой овечий помет валяется, и много еще чего.
   В: Какие же у вас явились соображения касательно их намерений?
   О: Мне подумалось, они тайным путем пробираются к дому юной леди,  сэр,
или к назначенному месту встречи. Как тут угадаешь. Почем мне знать, где в
тех краях стоят дворянские усадьбы да богатые  поместья.  Мне  бы  немедля
повернуть назад, а я сдуру возьми да и скажи себе: "Э, нет, Джонс,  кто  в
кони пошел, тот и воду вози".
   В: Куда вела тропа?
   О: В глухое место, сэр, заросшее  деревьями,  а  между  ними  большущие
валуны. Этакая тесная каменистая впадина, полукруглая, вроде  как  молодой
месяц. Преунылое место, сэр, даже в такой солнечный день. О ту пору  птицы
по лесам не умолкают, а тут хоть бы одна чирикнула, словно разлетелись.  И
взяла меня жуть - а ведь мне и без того  было  не  по  себе.  И  решимости
поубавилось.
   В: Сколько времени вы за ними следовали?
   О: Не более часа, сэр. Путь недалекий,  около  двух  миль,  не  дальше.
Только я нарочно придерживал коня и притом еще поминутно останавливался  и
прислушивался, а то за деревьями и  кустами  их  не  увидишь.  Ну  да  им,
похоже, пришлось не слаще моего: они тоже едва тащились и держали ушки  на
макушке - не увязался  ли  кто  следом.  А  меня  только  и  спасал  рокот
водопада.
   В: Расскажите, при каких обстоятельствах вы их вновь увидели.
   О: Дело было так, сэр. Отыскал  я  в  разлоге  местечко  поукромнее  да
поровнее, снова привязал коня, поднялся немного по склону и озираюсь: куда
бы вскарабкаться, чтобы получше разглядеть, что там впереди. Сперва ничего
особенного не увидел - только что край разлога. Склон  возле  него  голый.
Ну, думаю, час от часу не легче: подберешься ближе - окажешься на виду.  А
я-то, дурья башка, понадеялся, что проследить за ними  будет  не  труднее,
чем простыню обмочить. Глядь - впереди в полумиле от меня по склону  лезет
человек. Присмотрелся - Дик. С ним никого. И я решил, что  Его  Милость  и
девица остались вместе с лошадьми на  берегу.  Дик  добрался  до  верха  и
принялся что-то высматривать, а что - мне было не видно. Край разлога  как
бы расщеплен - раздваивался точно змеиный язык, вот в эту выщерблину он  и
глядел.
   В: Он не таился от чужих глаз?
   О: Я и заметить не успел, сэр. Он задержался не надолго и скоро  пропал
из вида.
   В: Что было дальше?
   О: Я было решил, что их путешествию подходит конец - стало быть,  полно
мне тащиться за ними по пятам, не ровен час заметят. Завел я коня в кусты:
в таком редколесье его все равно лучше не спрячешь. Иду  по  бережку  мимо
того места, где они проезжали, и вдруг - вот те на: в сотне шагов от  меня
на траве что-то белеется, будто  полотно  разложили  сушить.  Я  сторонкой
подбираюсь ближе, гляжу - а это Луиза. Да такая нарядная.
   В: Нарядная? Как вас понимать?
   О: В точности так, как я сказал. Разодета точно майская королева -  как
ее в этот самый день наряжают. И тебе льняной холст,  и  батист,  и  ленты
всякие. Прямо картинка.
   В: Полноте, Джонс! Дурак, что ли, я вам достался?
   О: Ей-богу, не вру, ваша честь!
   В: В таком ли наряде она добиралась до того места?
   О: Нет, сэр. Я доподлинно знаю, что до той поры она  его  не  надевала.
Еще у виселицы, когда она зашла за кустик, прошу прощения, нужду справить,
я приметил, что на ней, как обычно, было зеленое платье с зеленым  исподом
и нориджская стеганая юбка.
   В: Вы разумеете, что она переменила платье при этой остановке, пока  вы
разыскивали их следы?
   О: Должно быть, так, сэр. И епанчу  не  накинула.  День  стоял  теплый,
безветренный. Истинная правда, сэр. Право же, если бы  мне  припала  охота
рассказывать сказки, неужто я не  сочинил  бы  такую  небылицу,  чтобы  вы
остались довольны?
   В: А Его Милость?
   О: Он стоял повыше, сэр, возле привязанных коней. Стоял и смотрел в  ту
сторону, куда ушел Дик.
   В: Что же девица?
   О: А она, сэр, сидела на берегу, на камне, укрытом епанчой, и в руках у
нее был карманный нож с медной наделкой на черенке. Я его прежде  видал  у
Дика. А на коленях у нее майский венок, и она обрезает на нем шипы. Уколет
палец и пососет, уколет и пососет. А один раз оборотилась на Его  Милость,
а в глазах укор: вот, мол, что мне приходится из-за вас претерпевать.
   В: Выходит, она это не по своей воле?
   О: Может, и так, сэр. Бог ее знает.
   В: Каков вам показался ее наряд: бедный, богатый? Кому больше  пристало
носить такое платье: знатной даме или крестьянке?
   О: Пожалуй что крестьянке, сэр. Хоть наряд и недурен: вокруг  подола  и
ворота розовые ленты, чулки белые.  Венку  я  не  так  удивился:  она  всю
дорогу, где бы мы ни останавливались, нет-нет да и сорвет цветик. Уж я над
ней подшучивал: не горничная благородной леди, а уличная цветочница.
   В: Что же она на это?
   О: Отвечала, что это еще не самое скверное ремесло.
   В: С Его Милостью она не заговаривала?
   О: Нет, сэр. У нее в те минуты была одна забота: майская корона. И  вот
гляжу я на нее, а она сидит среди зелени, вся белая-белая, ровно молоко  в
крынке. Воистину чистота непорочная - как говорится, даже слепого  проймет
до самого нутра. Увидишь ее в этом платье - и сердце взыграет, все тревоги
позабудешь. Вы уж, сэр, не прогневайтесь, но никогда еще она  не  казалась
мне краше и милее.
   В: Мила как адская смола. Что было дальше?
   О: Постоял я так несколько времени и вдруг услыхал  стук  шагов,  и  на
другом берегу появился Дик - в аккурат с той стороны,  где  я  его  видал.
Остановился напротив Его Милости и подает знак. Худой знак,  сэр:  чертовы
рога.
   В: Изобразите.
   О: Вот эдак, сэр.
   В: Пишите так: мизинец и указательный палец выставлены,  средний  же  и
безымянный прижаты к ладони большим. Видели вы этот знак прежде?
   О: Поговаривают, будто таким манером приветствуют друг друга ведьмы.  Я
и сам в это верил, как был мальчонкой. Правда, мы-то в те годы употребляли
его в шутку либо в бранном смысле: дескать, черт тебя побери. Но Дик - тот
не шутил.
   В: Продолжайте.
   О: Его Милость  приблизился  к  Луизе.  Она  поднялась.  Меж  ними  был
короткий разговор, но я ничего не расслышал. Потом перешли к  тому  месту,
где стоял Дик, а тот - скок в воду и перенес ее  на  другой  берег,  чтобы
башмаков не замочила. Его Милость за ними. И стали они  подниматься  туда,
откуда пришел Дик.
   В: Его Милость при появлении Дика был обрадован?
   О: Не могу знать, сэр. Я его лица не видел - ветка мешала.  И  на  знак
этот он никак не ответил. А  вот  как  пошел  за  Луизой  да  имел  с  ней
разговор, так, сдается мне, дело делать заторопился.
   В: То есть как бы явил решимость?
   О: Да, сэр. И Луизу тоже, как видно, пытался укрепить. Я приметил: взял
он с камня епанчу и подает ей на плечи, а когда Луиза отказалась, он так и
повесил епанчу себе на руку, словно он  ей  лакей.  Я  прямо  диву  дался.
Однако же сам видел.
   В: А майский венец она не надела?
   О: Тогда - еще не надела, сэр. Держала в руках.
   В: Дальше.
   О: И вот, сэр, стою я и ломаю голову, как мне  теперь  быть.  Ушли  они
недалеко, лошадей тут бросили - надо думать, сюда и  воротятся.  А  мой-то
конь, как на грех, поблизости, я его путем и  не  спрятал.  Что  как  они,
идучи обратно, его заприметят и обо всем догадаются?
   В: Ясно, ясно. И вы последовали за ними?
   О: Да, сэр. Тропинка оказалась скверная, камни и  камни.  Шагов  двести
она шла круто, потом сделалась ровнее, но такая же каменистая.
   В: Конь по такому крутогорью не взберется?
   О: Ну разве что наши  валлийские  пони,  а  ваши  обычные  лошади  нет.
Наконец достиг я того места, где видел Дика. В полный рост не  поднимаюсь:
заметят. И вижу перед собой тот уголок, который обозревал Дик - в  стороне
от разлога.
   В: В какой стороне?
   О: К западу, сэр, а может, к северо-западу. По  левую  руку  от  тропы.
Место почитай что голое, ни  единого  деревца,  только  трава  да  кое-где
чахлые кривые колючки,  а  повыше  папоротник.  Такое,  знаете,  захудалое
пастбище, плоскодонная ложбина,  похожая...  Ну  да,  похожая  на  корзину
рыбной торговки с Биллингсгейтского рынка. А на северном склоне,  ближе  к
утесу, сплошь камни.
   В: Что же те, за кем вы сюда поднялись?
   О: Их и искать не пришлось: они стояли за  три-четыре  сотни  шагов  от
меня, хотя со своего тогдашнего места я еще не видел ни  дна  ложбины,  ни
озерца. Но главное-то, сэр, главное! Я заметил, что они уже не одни.
   В: Как не одни?
   О: Мне было вообразилось, что они наконец встретились с той, о  ком  мы
все толковали - ну вот которую Его Милость так  мечтал  получить  в  жены.
Потому что чуть выше них на склоне увидал я женщину, а  они  стояли  перед
ней на коленях.
   В: Что? На коленях?
   О: Именно, сэр. Все трое. Впереди, снявши шляпу, Его Милость, а за  ним
в двух шагах Дик и Луиза. Точно перед королевой.
   В: Эта женщина - какая она была собой?
   О: Я, ваша честь, хорошо не разобрал: она стояла, поворотившись  в  мою
сторону, так что я и нос-то высунуть страшился. Что запомнилось,  так  это
платье. Право, диковинное: все как из серебра и не женское,  а  как  будто
мужское. Штаны да куртка. Ни плаща, ни  накидки,  ни  шляпы,  ни  чепца  -
ничего.
   В: Не было ли поблизости коня, слуги?
   О: Нет, сэр. Одна как перст.
   В: Какие чувства изображала ее фигура?
   О: Точно она кого поджидает, сэр.
   В: Она не разговаривала?
   О: Не заметил, сэр.
   В: На каком удалении они от нее отстояли?
   О: Шагов на тридцать - сорок, сэр.
   В: Хороша она была?
   О: Не разглядел, сэр. Между нами ведь было добрых четыре  сотни  шагов.
Роста обыкновенного, сложения среднего. Лицом бледна, волосы черные  и  не
убраны, не завиты, а распущены.
   В: Можно ли было, глядя на эту картину, поверить, что это  истомившаяся
в разлуке возлюбленная приветствует долгожданного друга?
   О: Какое там, сэр! И, что уже совсем странно,  ни  он,  ни  она  долгое
время не шевелились.
   В: Не удалось ли вам разобрать выражение ее  лица?  Улыбку,  радость  -
ничего такого не заметили?
   О: Больно уж было далеко, ваша честь.
   В: Да точно ли то была женщина?
   О: Точно,  сэр.  Мне  тогда  подумалось,  не  для  побега  ли  она  так
обрядилась. В этаком платье путешествовать верхом самое  милое  дело.  Вот
только куда она коня подевала?  Опять  же,  возьмите  в  соображение,  что
платье не простое, деревенщина какая-нибудь или конюший такое не носят. То
ли богатая парча, то ли шелк - словом, блистает как серебро.
   В: Мне желательно узнать вот что. Встретятся ли в  вашем  повествовании
еще сведения об этой женщине?
   О: А как же, сэр. Я потом покажу, что по делам ее ей бы  не  в  серебре
ходить, а нарядиться чернее ночи.
   В: Добро. Дойдем и до этого. Что было дальше?
   О: Подбираться ближе мне было не с руки: укрыться не за чем.  Стоит  им
оборотиться, тут-то меня и увидят. И порешил я податься назад: глядишь,  и
сыщу проход до края разлога, а  там  незаметно  проберусь  к  какой-нибудь
вершине над самой их головой. Сказано - сделано. Долго искал, очень долго.
Одежду изодрал, руки исцарапал. Ох и местечко, я вам доложу!  Белкой  надо
быть, чтобы там шастать. Наконец выбрался. И ведь правда: оказывается, над
ложбиной есть утес. Я - к нему. Спешу во все лопатки, а сам стараюсь  быть
не замеченным.  А  как  достиг  того  места,  под  которым  они,  по  моим
прикидкам, стояли, так сорвал ветку и прикрыл лицо, а потом  хлоп  наземь,
подполз на брюхе к самому краю и расположился повольготнее среди  кустиков
черники. Лежу  себе  точно  на  галерке  Дрюри-лейн  и  тех,  внизу,  вижу
преотличнейшим образом - как ворону в  сточной  канаве  или  мышь  в  куче
солода...
   В: Что же вы замолчали?
   О: Я молюсь, сэр. Молюсь, чтобы вы поверили тому, о чем я сейчас  стану
рассказывать. Вот я помянул театр, так этаких чудес ни в одном  театре  не
найдешь.
   В: Прежде докажите, тогда поверю. Что дальше?
   О: Если б солнце спину не пекло, если б от бега дух не  занялся,  я  бы
подумал, что лежу в постели и вижу сон.
   В: Провал тебя возьми с твоими снами! Не тяни канитель, рассказывай.
   О: Да уж придется, сэр. На дальнем склоне я приметил большущую каменную
глыбу с дом величиной, а у подножия ее черную пещеру. С прежнего-то  места
мне ее было не видать. Не иначе тут когда-то живали пастухи, потому что  в
стороне валялась сломанная ограда, из каких обыкновенно сооружают  загоны,
а возле пещеры чернело большое костровище. А ближе к моей  скале  пробегал
ручеек, кто-то ему русло землей перегородил, так целое озерцо набежало.  У
самого озерца торчмя стоял высокий камень -  не  такая  громадина,  как  в
Стоунхендже, но уж никак не ниже человеческого роста.  Как  будто  нарочно
поставили, место пометить.
   В: Овец там не было?
   О: Нет, сэр. И немудрено: вон и у меня на родине овцам до мая на  таких
пастбищах делать нечего. Да и не погонят их  в  такую  даль,  покамест  не
окрепли.
   В: Вы видели Его Милость?
   О: Как не видать, сэр. И Дика тоже видел. Они стояли возле камня ко мне
спиной и глаз не сводили с пещеры, словно  бы  ждали,  что  оттуда  кто-то
покажется. От пещеры их отделяла сотня шагов.
   В: А от вас?
   О: Сотни две, сэр. Можно из мушкета достать.
   В: Где была девица?
   О: Тут же, у озерца, сэр. Раскинула  на  земле  епанчу,  опустилась  на
колени и умывалась. А потом утерлась краем  епанчи  и  замерла.  Стоит  на
коленях и в воду таращится. А рядом - майский венок.
   В: Что же четвертая особа, виденная вами из разлога? Та, что была одета
мужчиной?
   О: А вот ее  нигде  не  было,  сэр.  Пропала.  Я  подумал  -  в  пещеру
удалилась,  переодеться  или  еще  что.  Его  Милость  повернулся,  ступил
несколько шагов, достал из кармана  часы  и  открыл  крышку.  Эге,  думаю,
фитиль догорел, да порох отсырел. Знать, что-то не заладилось,  он  теряет
терпение. Однако  ж  он  стал  расхаживать  взад-вперед  этак  спокой