стекло,  словно хотела  что-то мне
сказать.  И так было несчетное число раз... Сначала  я  перепугался - думал,
что у меня крыша поехала, однако потом мне это стало даже нравиться.
     Но  вот другие  вещи понравиться не могли  никак. Помню как-то  раз, за
неделю или  две до экзаменов, я подошел к  школе  и чуть не упал  в обморок:
вместо вестибюля, лестницы  и дверей библиотеки передо мной  - всего лишь на
секунду, ну, максимум на две-три - предстало  нечто  вроде  джунглей. Воздух
вдруг стал горячим и влажным, я очутился  среди  невероятно густых зарослей:
деревьев  было  столько,  сколько в жизни я не  видел; увитые  лианами,  они
сцепились кронами так, что образовали над головой сплошной  зеленый  покров.
Одновременно  я  ощутил небывалый прилив энергии. В  этот миг  листва передо
мной расступилась, и выглянула звериная морда. Я чуть не потерял сознание, и
тут же  все встало на свои места: и  лестница, и дверь  в библиотеку, и даже
Терри Питере, который дал мне пинок под задницу, чтобы пошевеливался.
     Подобные "кошмары наяву" стали посещать меня примерно раз в месяц после
того, как я подружился с Дэлом.  Но и это еще не все. Были и ночные кошмары.
Практически  каждую ночь я, заблудившись в  дремучем лесу, спасался бегством
от  охотившихся на меня диких  зверей или же  летал в поднебесье,  зная, что
вот-вот рухну на землю... Странная, однако, вещь:  какими бы жуткими ни были
те кошмары, меня не покидало ощущение, что все это происходит на самом деле.
Как  будто  я заглянул внутрь некоего таинственного механизма, что управляет
ходом  вещей  во вселенной, и увидел,  точнее,  почувствовал  хитросплетение
великого множества шестеренок, поршней и тому подобных штуковин. Я испытывал
страх  и  одновременно  странное  чувство  удовлетворения от  знания чего-то
недоступного другим.  Разумеется,  понять принцип  работы этого грандиозного
механизма я не мог, но, по крайней мере, я его видел.
     Вообрази, к примеру, что  перед тобою вдруг разверзлась твердь небесная
и ты  увидел гигантское колесо,  которое  вращает нашу Землю вокруг  Солнца,
тогда ты, может быть, поймешь мои ощущения.
     Хотя   подобные   ощущения  возникали   не   всегда.  Иногда   я  видел
приближающийся  ко  мне  темный  силуэт, причем он  двигался, словно  паря в
воздухе, как  и я сам. В руке  у  него был  кинжал, а может, меч -  в общем,
какой-то длинный и опасный предмет.
     Он  все  приближался  и  приближался,  постепенно  заполняя  собой поле
зрения, и вдруг..,  он отрубал своим оружием мне руки, сразу обе.  Во всяком
случае, их пронизывала такая жуткая боль, что казалось - они отрублены...
     Я внимательно посмотрел на шрамы, розовеющие на кистях его рук.
     - Об этом мы еще поговорим, - сказал мне Том.


Глава 20

     В  течение  последующих  недель  Скелет  Ридпэт  походил  на  черепаху,
спрятавшуюся  в   панцирь.  Вид  у  него   был  отсутствующий,  под  глазами
образовались синяки. Лишь однажды, в первую субботу ноября, он напомнил себя
прежнего:  проезжая по бульвару  Санта-Роза,  он остановился у кондитерской,
вылез из машины и отвесил  выходившему  оттуда Дейву Брику  такую затрещину,
что толстячок  едва удержался на ногах. Оказалось, тот забыл надеть школьную
фуражку.
     Однако головы как у старшеклассников,  так и у нас были заняты  другим:
предстояли весьма суровые  зачеты, а там, глядишь, уже и  январские экзамены
не  за  горами.  Кроме  того,  за  полторы недели  до  зачетов  должны  были
состояться "домашние" игры с нашим извечным соперником - школой Ларча,  а на
следующий  же  вечер  был  назначен  первый в  этом году  школьный  бал. Это
последнее  мероприятие  было  не  для  новичков,   однако  шестерым  из  нас
предстояло  исполнять  на  балу  роль  официантов  -  в  белых  пиджаках  и,
разумеется, фуражках.
     Все мы знали, что зачеты и экзамены не сулят Скелету ничего хорошего, и
надеялись, что он таки вылетит в конце концов из школы. Впрочем, надежда эта
была слабой. Те же, кому предстояло быть на балу  официантами, уповали  лишь
на то,  что  Скелет туда не  явится:  должен  же он  понимать,  что  вряд ли
какая-нибудь девушка согласится с ним потанцевать.
     Смесь  отвращения  и страха была  тем  чувством,  которое  мы  все  без
исключения  испытывали к  Скелету Ридпэту.  Том  Фланаген был в наших глазах
героем, потому что весьма круто проучил Ридпэта, ударившего его по  лицу  на
футбольном поле, и доказал тем самым, что зло должно и может быть наказано.
     Именно в те две-три недели, когда Скелет переключил свое внимание с нас
на  другие, надо думать, неприятные для него вещи, Том и Бобби  Холлингсуорс
заметили его однажды у двери директорского кабинета, но он поспешил скрыться
за аркой. Тут же было  сделано естественное предположение, что Змеюка Лейкер
вызвал его, чтобы объявить об исключении. Спустя пару дней Том, отправленный
мистером Уэзерби к директору отнести отчет о  посещаемости, буквально  нос к
носу столкнулся  возле двери кабинета со  Скелетом. Тот не стал прятаться, а
махнул нетерпеливо и повелительно костлявой рукой: с дороги!
     Чуть позже в тот  же день школу  облетела новость  об  исключении Брюса
Бивера и Харлена Уиллоу за курение в туалете спортзала. Известие это так нас
взбудоражило, что мы  тут же забыли  о странных  перемещениях Скелета  возле
кабинета  директора.  По  такому  поводу  Лейкер  Брум  созвал  общешкольное
собрание,  ради чего была  отменена  тренировка  после уроков.  Пока  мистер
Ридпэт сидел мрачнее тучи на заднем ряду, горюя о потерянных полутора  часах
подготовки, столь драгоценных перед предстоящей нелегкой игрой, Брум долго и
нудно говорил, что  в школе случилось "несчастье": двое безусловно способных
учеников покрыли себя позором и, возможно, сами  себя лишили будущего;  это,
конечно,  трагедия  для  них,  однако  тяжесть   их  проступка   лишила  его
возможности помочь им.
     При  этом на  его  физиономии не было  и тени сожаления:  наоборот,  он
выглядел страшно довольным.  Нам с первого  ряда  это было  особенно  хорошо
заметно.

Глава 21

     В  последние  четыре  дня  перед  игрой  Ридпэт  совершенно озверел  на
тренировках:   он  заставлял   нас  повторять  одни   и  те   же  приемы  по
десять-двенадцать  раз кряду. В его предыгровых  раскладках мы были не более
чем    крестиками-ноликами,     которыми     можно    манипулировать     как
заблагорассудится. Каждая тренировка заканчивалась тремя кругами бега вокруг
поля,  что  обычно  служило  наказанием  лишь для абсолютно бестолковых  или
неуклюжих. Это и в  действительности было своего рода наказанием - за потерю
Бивера  и  Уиллоу,  которые  неизменно  попадали  в основной состав  команды
старшеклассников  и  были  там  в  числе  лучших.  После  тренировок мы  еле
доползали домой  - все  в синяках, кровоподтеках и  с разбитыми носами, не в
силах не только делать уроки, но даже смотреть телевизор.
     В день  игры поле  вылизали тщательнейшим образом,  а разметку обновили
мелом. Небо сияло безоблачной голубизной.  Несмотря на позднюю осень, еще не
похолодало.
     Трибуны постепенно заполнялись возбужденными родителями, причем мужчины
в большинстве  своем были, несомненно,  выпускниками  школы  Карсона  -  это
прямо-таки читалось на их физиономиях.
     Шерман,  Хоуи Стерн,  Моррис  Филдинг и, конечно, я  сидели на скамейке
запасных и наблюдали,  как наша младшая  команда  проигрывает Ларчу по  всем
статьям. Мяч трижды побывал в нашем зачетном поле, на что мы сумели ответить
лишь один голом.
     Старшеклассники  выбежали  на  поле  под  приветственный  рев  публики,
перекрываемый  истошными воплями  самых  рьяных  болельщиков,  - большинство
отцов явились  на игру явно не с пустыми фляжками. Однако шум стих уже после
первых минут игры: наши выглядели на поле просто катастрофически беспомощно.
Дальнейшее описывать  не буду - результат говорит сам за себя: 21:0 в пользу
Ларча.
     Мистер Ридпэт  совершил  фатальную ошибку,  выжав из нас  все  соки  на
тренировках.

Глава 22

     По  правде говоря,  я воздерживаюсь  от описания  игры  главным образом
из-за  того,  что  внимание  мое,  да  и не только мое, было отвлечено неким
странным эпизодом.
     По окончании игры младших  команд нашему классу достались  места лишь в
заднем ряду  трибуны,  откуда был  прекрасно виден  травянистый  склон по ту
сторону поля. Когда гостевая автостоянка возле личного входа директора Брума
оказалась заполненной до отказа, родители стали парковать машины вдоль этого
склона, и теперь их "бьюики", "линкольны" и несколько "эм-джи" выстроились в
длинную шеренгу, уставившись блестящими  решетками радиаторов  прямо на нас.
Где-то к концу  первого тайма я бросил в  ту сторону случайный взгляд: между
двух автомобилей стоял незнакомец.
     Он явно не был одним из родителей и уж тем  более выпускником Карсона -
об этом красноречиво говорили его длинный,  почти  до  пят, плащ  с поясом и
старомодная широкополая шляпа  из мягкого  коричневого фетра, натянутая чуть
ли не на глаза. Руки он держал в карманах.  В общем, выглядел он, как Шелдон
Леонард в телесериале  "Международная интрига".  Тогда, в конце пятидесятых,
плащи свободного  покроя  с поясом  и широкополые, натянутые  на глаза шляпы
были совершенно не типичны на американском Западе и скорее ассоциировались с
Европой,  неся  в  себе  романтический  дух   путешествий,   дальних  стран,
международного шпионажа. Ничто  в этом весьма экзотическом типе не указывало
даже на малейший интерес к  футболу вообще и к встрече между двумя школьными
командами в частности.
     И тут  я  ощутил реакцию  Дэла  Найтингейла на  появление таинственного
незнакомца. Дэл,  сидевший  рядом с Томом Фланагеном в трех рядах  от  меня,
внизу, взглянул в ту  сторону одновременно со мной. Человек, одетый на манер
Шелдона Леонарда, произвел на него  поразительное впечатление: Дэл оцепенел,
словно кролик  перед удавом, и держу  пари, что,  если  б его в  тот  момент
кто-нибудь тронул за  плечо,  он задрожал бы мелкой  дрожью. Затем он как-то
пискнул, будто электронный прибор, - вероятно, то был возглас изумления.
     Появление  незнакомца  произвело  неотразимый   эффект  еще  на  одного
персонажа  моего  повествования:  сидевший  в форме Скелет  Ридпэт  чуть  не
свалился со скамейки запасных.
     В этот  момент  человек в плаще попятился за машины и скрылся  из виду.
Скелет обернулся и окинул  взглядом задние  ряды.  Голова его, торчавшая  из
неестественно широченных под защитными накладками плеч, казалась малюсенькой
виноградиной, в лице же не было ни кровинки.

Глава 23

"ИНОГДА Я ПРОСТО СЧАСТЛИВ"

     С  потолка   аудитории   свисали  длинные   разноцветные   ленты;  ряды
металлических  стульев были убраны, чтобы освободить место для танцев; столы
расставлены  по  периметру и  накрыты  темно-синими скатертями.  Бал  еще не
начался  - было  без десяти  восемь, и кроме нас,  шестерых  "официантов", в
помещении находились  лишь  распорядители: мистер и  миссис  Роббин.  Мистер
Роббин,  учитель физики  и  химии,  -  худой седеющий  мужчина, его чопорную
манеру держаться подчеркивали очки с толстенными стеклами. Супруга была выше
его ростом, волосы она зачесала наверх  и собрала в  пучок. Сидя  рядышком у
стены,  среди   спиралей  серпантина   всех  цветов  радуги,  Роббины  своей
несовременной  и  чересчур  "ученой"  внешностью напоминали доктора  и мадам
Кюри.
     До сих  пор  мы с Роббинами не были  знакомы: преподавали они только  в
старших   классах.   Здороваясь  с  нами,  они  ограничились  сухим  кивком.
Неожиданно мистер Роббин обратился к Дэлу:
     - Ты Найтингейл, не так ли? Новичок?
     А дело в  том, что по школе  прокатились слухи, будто  Дэл  Найтингейл,
потеряв  родителей,  стал  обладателем сказочного наследства  и якобы  банк,
являющийся   его  опекуном   до   достижения   совершеннолетия,   фактически
принадлежит ему.
     Роббин постучал указательным пальцем по циферблату часов:
     - Сегодня запустят спутник. Без пяти десять. Искусственная звезда....
     Помимо меня самого, Дэла и Тома "официантами" были Бобби  Холлингсуорс,
Моррис  Филдинг и Том Пинфолд, футбольный фанат, до сих пор не  пришедший  в
себя после игры.
     Моррис, который занимался фортепиано, напросился сам  на эту должность,
надеясь послушать оркестр.
     Музыканты,  волоча  за  собой футляры  с инструментами, явились  вскоре
после восьми, а вслед за ними зал стали наполнять ученики второго и третьего
классов.  Те,  что пришли с  девушками, немедленно отправились  за бумажными
стаканчиками с пуншем, остальные, прислонившись к стене, принялись наблюдать
за происходящим на сцене.
     Казавшиеся  гномами на  необъятной  авансцене,  одиннадцать  музыкантов
расселись  на стульях  и стали настраивать инструменты и перелистывать ноты.
Моррис  и  я уже  были  наслышаны  о  тенор-саксофонисте  в  темных очках  и
возлагали  на него  большие надежды.  Наконец музыканты заиграли  "Маленький
отель".
     В половине девятого появились и первые старшеклассники - Холлис Уэкс  и
Пол Дерринджер,  разумеется с девушками.  Увидев, что никто  еще не танцует,
они  уселись за  один из  столиков,  предназначенных только  для  старших, и
принялись озираться в поисках белых курточек официантов, то есть нас.
     - Самое время хорошо повеселиться, после того  как  нам надрали задницы
на  поле, - услыхал я замечание  Уэкса, подойдя к  их столику. - Всем джин с
тоником, - бросил он мне небрежно; после этого, оглядев сцену, скривился:
     - Вы только посмотрите  на  это убожество  - вот уж  лабухи так лабухи.
Один  еще  к тому же и слепой...  Эй, ты! -  Это уже в мою сторону: я только
отошел от столика, чтобы принести им пунш. - Организуй-ка нам братьев Эверли
заодно!
     В    течение    следующих    двадцати    минут   явилось    большинство
старшеклассников.  Одеты  они  были  весьма  небрежно, как  и  их  родители,
присутствовавшие на игре: на балах школа отдыхала от традиционных пиджаков и
галстуков. На танцплощадке закружились первые пары - из тех, что посмелее.
     Мистер и миссис Роббин поднялись из-за столика и принялись со скучающим
видом  бродить  между  танцующими.   Мы  с  Бобби   Холлингсуорсом  занялись
приготовлением  очередной  порции  пунша,  смешивая  в  хрустальном  кувшине
виноградный сок, содовую воду и безалкогольное пиво. Оркестр заиграл польку.
Мистер  Роббин водил  головой  туда-сюда, словно  измеряя  расстояние  между
ближайшими  к  нему  парами.   Как   и  Дейв  Брик,  он  не   расставался  с
логарифмической линейкой и сейчас,  оказавшись вдруг без этого  необходимого
инструмента,  выглядел каким-то потерянным.  Саксофонист в  солнечных  очках
заиграл соло,  полностью  оправдав  возлагавшиеся  на  него  надежды.  Бобби
Холлингсуорс, на секунду оторвавшись от адского пойла,  с  усмешкой  показал
кивком  на  Терри  Питерса.  Тот  стоял  возле одной  из  дверей  в компании
сногсшибательной девицы  и, озираясь  по  сторонам (не  смотрит  ли  на него
мистер  Роббин?), свинчивал крышку плоской серебристой фляжки. Открыв ее, он
плеснул оттуда в стакан из-под пунша и себе, и своей спутнице.
     К нам подскочил Моррис Филдинг с подносом:
     - Шесть стаканов... Нет, вы слышали, как он играет?
     Обалденно!  Кому  он, интересно, подражает:  Биллу  Перкинсу  или  Зуту
Симсу?
     Моррис отошел от нас  со своими  шестью стаканами, и одновременно Терри
Питере  вывел свою девицу за дверь,  причем так быстро, что  их ухода  почти
никто и не заметил.
     Бобби Холлингсуорс  захихикал, но вдруг  осекся.  Я тоже замер:  в  зал
змеей  вполз  Скелет  Ридпэт,  в  черном  свитере  и  черных  же  брюках. Он
определенно был то ли возбужден, то  ли пьян  - даже его обычно  бледная как
смерть  физиономия раскраснелась.  Скелет стал пробираться  между столиками,
направляясь к  сцене. Саксофонист заиграл "Иногда я просто счастлив", однако
я его уже не слушал: все мое  внимание переключилось на Скелета.  А  тот, по
пути  прихватив  с  незанятого столика стакан пунша, приблизился со  спины к
Дэлу Найтингейлу, оттянул ему воротник и опорожнил туда стакан.

x x x

     От неожиданности Дэл  подскочил  и взвизгнул,  словно  месячный  щенок,
затем  обернулся,  увидел, кто перед  ним, и, отпрянув, чуть  не свалился на
столик.
     - Ой,  Флоренс, ради Бога извини, - проговорил Скелет, виновато разводя
руками.
     Слова   эти   я   разобрал   с    трудом,   зато    прекрасно    уловил
оскорбительно-насмешливый тон Скелета. Дэл и Стив, один - маленький, в белой
курточке,  другой  -  длинный, весь в черном,  похожий на костлявого  червя,
двигались по кругу,  пятясь.  Кроме двух-трех  старшеклассников  за соседним
столиком, за  этой сценой ошеломленно наблюдали  только Бобби Холлингсуорс и
я. Когда они обошли столик, Скелет опять разинул пасть:
     - Увидимся позже, Флоренс, да?
     Дэл снова  отпрянул,  ударился  о тот  же  самый  столик,  повернулся и
выбежал в коридор. Скелет же плюхнулся на  один из стульев, провел костлявой
ладонью  по лицу и мерзко осклабился.  Потом на его  физиономию вернулось то
отрешенное выражение, которое не сходило с него все последнее время.
     Когда  музыканты  объявили  перерыв, я  видел, как  Скелет поднялся  по
ступенькам на сцену и скрылся за подставками для инструментов.
     После того как оркестр вернулся, мистер Роббин то и дело посматривал на
часы, а когда  решил, что спутник  уже можно  наблюдать  в небе, сложил руки
рупором и крикнул на весь зал:
     - Кто хочет видеть настоящее чудо, пожалуйте на выход!
     Расслышала  его, надо думать, лишь стоявшая  рядом  верная  супруга, по
крайней мере остальным было наплевать.
     Тогда он крикнул еще громче:
     -  Идемте  же!  Это важнее  ваших танцев! - Он  махнул  оркестру, чтобы
перестал играть:
     - И вы, ребята, отдохните.
     Глотните свежего воздуха.
     -  Иди  в  задницу!  -  ответил  басист,  вызвав  одобрительные  улыбки
танцующих.
     Оба саксофониста немедленно сунули сигареты в зубы.
     Остальные музыканты, пожав плечами, отложили инструменты в сторону.

Глава 24

О ЧЕМ ПОЗЖЕ РАССКАЗАЛ ТОМ

     Когда,  как  рассказал  Том, зал опустел,  Скелет наконец  выполз из-за
сцены  и  уселся  возле  стола, где мы  готовили пунш, футах в пятнадцати от
двери в  коридор. Когда Дэл вернулся из  туалета, куда его  сопровождал Том,
Скелет встретил их глумливой ухмылкой:
     - Что, Флоренс, почистила  перышки? Да уж,  наверное, неприятно,  когда
эта гадость стекает прямо по спине.
     - Отстань от него, - сказал Том.
     Мальчики, обойдя Ридпэта, направились к дальнему концу длинного стола.
     -  А  ты  не  лезь,  болван. Я что -  с  тобой разговариваю?  -  Ридпэт
повернулся вместе со стулом так, чтобы оказаться к ним  лицом. Никого больше
в зале не было,  за  исключением двух музыкантов, которые курили на сцене, и
нескольких парочек,  обнимавшихся в дальнем  конце аудитории. - Ты, Флоренс,
боишься меня, да?
     Вопрос был задан напрямую...
     - Да, - пробормотал Дэл.
     - Что - да?
     - Да, мистер Ридпэт, боюсь.
     - Вот так-то лучше. Потому что ты будешь делать все, что я скажу, как и
положено тебе, вонючка. Один твой вид, Флоренс, вызывает у  меня тошноту: ты
мне напоминаешь клопа или таракана...
     Ридпэт поднялся, и Том заметил  что-то белое в уголках его рта. Схватив
стакан с пуншем, он швырнул его прямо в Дэла. Тот еле успел отскочить.
     Том открыл было рот, но Скелет злобно прошипел:
     - Ты, Фланаген, лучше отвали, не то я разорву тебя на мелкие кусочки. -
После этого он вновь повернулся к Дэлу.
     Глаза его горели. - Ты ведь его тоже видел...
     Дэл покачал головой.
     - Видел,  я знаю.  Я наблюдал за тобой... Кто он? Говори, крысенок, кто
он такой? Он что-то хочет от меня, да? Ему от меня чего-то надо, так ведь?
     - Ты псих, - проговорил Дэл.
     - О, нет, нет, нет,  -  быстро забормотал  С