о создал могучее королевство на
юге, Лестер Тщеславный завоевывает все  новые и новые  земли на западе, а на
востоке...
     - Замолчи, - оборвал его король, - все это я знаю не хуже тебя и думаю,
что ты им продался, как и остальные. Теперь, наверное, ты поставил свои чары
на  службу  этим  ядовитым  змеям вроде  Лестера, который  захватил  власть,
отравив всех своих родственников.
     Огромный окунь  снова  выпрыгнул  из воды,  его  большущий  серебристый
хвост,  ударив  по  поверхности, поднял тучу  брызг,  и сердце короля  опять
заныло.
     - У них  есть  свои  колдуны:  недоучки, которые только и  думают что о
деньгах. Если б я служил им, разве ходил бы сейчас в обносках?
     - Хм... - задумался король, - да, выглядишь ты неважно.
     - И чувствую себя тоже неважно. Но хватит обо мне.
     Если  я не  ошибаюсь,  вы собирались  высказать какое-то желание?  Ради
давно ушедшей нашей  с вами молодости я был бы рад, ваше  величество, помочь
вам.
     - И надуть меня, как и всех, кому ты якобы помогал?
     - Не надуть,  а  получить вознаграждение:  волшебники ведь  тоже  имеют
право на  вознаграждение  за труды. Так что бы  вы  желали, ваше величество?
Могучее  войско?   Казну,  полную   золота?  -   Тут  он  бросил  на  короля
проницательный  взгляд,  и  на  мгновение   все   его  бесчисленные  морщины
разгладились. - Или, может, молодую и  прекрасную жену, чтобы согреть старые
кости?  Такую,  которая  смогла  бы  восстановить  могущество королевства  и
вернуть все, что было утеряно за эти долгие годы.
     Лицо короля потемнело.
     -  Думаю, ваше  величество, - не  унимался волшебник,  -  мне под  силу
отыскать  для  вас  такую  супругу,  которая  сможет заколдовать войско  как
Хальвора, так  и Бруно  и  таким образом помочь вернуть  утерянные земли,  а
после  этого собрать казну, которой хватит для формирования армии, способной
завоевать также и  владения Лестера  Тщеславного. Она не сможет подарить вам
наследника, зато с нею вы испытаете полную иллюзию любви.
     - Только иллюзию... - разочарованно сказал король.
     - А вы на  это посмотрите с  моей точки  зрения -  ведь для  волшебника
всякая любовь не более чем иллюзия. А чтобы обрести это величайшее благо, от
которого другие бездумно отказываются, вам надо  лишь пообещать мне принести
в жертву ваши  седые волосы в обмен  на бороду. Подумайте, ваше  величество,
ведь эта плата гораздо меньше той, что я  потребовал от  воробьев. И я прошу
так мало только по той горькой причине, что вы сейчас беднее их.
     Каким бы старым ни был король, становиться лысым ему очень не хотелось,
однако искушение оказалось слишком сильным.
     - А борода-то будет хоть приличной? - поинтересовался он.
     - Прекрасная, благородная борода, -  заверил его волшебник. - К тому же
разве вам так уж необходимы волосы, чтобы в полной мере вкушать плоды любви?
И кроме того, ваша новая супруга вернет вам молодость и силу.
     - А  откуда  ты  возьмешь такое  чудо? - спросил  король. -  Сотворишь,
наверное, из песка и глины?
     - Ничего подобного, - улыбнулся колдун, - она появится вон оттуда. - Он
показал на озеро,  и в тот же миг громадный окунь опять выпрыгнул из воды. -
И будет она обладать  неземной красотой,  а также  способностью околдовывать
вражеское войско,  только вот сердце  ее  останется холодным, как у рыбы. Но
так как вы, ваше величество, все-таки король, вам не составит труда поверить
в ее искреннюю любовь.
     -  Стройное тело, упругая грудь, - мечтательно  проговорил  король, - и
сила, способная  заколдовать  войско.  - На миг  он  заколебался,  мелькнула
мысль, что  он  совершает  страшную  ошибку, однако образ  девушки  неземной
красоты,  да  еще  способной повернуть  войска Хальвора и  Бруно  против них
самих,  заставил его  отбросить  сомнения.  -  Я согласен, -  сказал он  еле
слышно.
     -  Вам  надлежит  явиться сюда ровно  в полночь, - велел ему колдун  и,
улыбнувшись, отчего все его морщины разбежались по лицу глубокими складками,
исчез, точно сквозь землю провалился.
     Уже  в  одиннадцать король был на  берегу озера.  В полдвенадцатого его
старые кости  заныли, и  он присел,  сгорая от нетерпения, на то же  упавшее
дерево, откуда  разговаривал  с ним волшебник.  Минут  через  пятнадцать  на
поверхность всплыл  и лопнул  огромный воздушный пузырь. Король, поднявшись,
подошел  к самой  кромке воды. Он  потирал озябшие ладони,  уже ощущая  себя
гораздо моложе.
     Ровно  в  полночь  что-то показалось  на  поверхности посредине  озера.
Охваченный благоговейным ужасом,  старый король  отпрянул, и в  этот  миг из
воды поднялись голова и плечи девушки неземной красоты.... Старый король все
пятился, пока  не уперся  спиной  в  прибрежные кусты.  Девушка,  в  длинном
белоснежном одеянии,  верхом  на великолепном белом скакуне, была  видна уже
полностью. Ее длинные  волосы  сияли червонным золотом, лицо было невыразимо
прекрасно, и король понял, что очаровать вражеское  войско ей не составит ни
малейшего труда.
     -  Идем, о мой супруг, - сказала  она,  протягивая  ему  руку, которая,
когда он до нее дотронулся, оказалась холодна как лед.
     С отнюдь не женской, а скорее богатырской  силой она подняла его к себе
в седло, и они двинулись  на белом скакуне в замок. В ту ночь, когда жеребец
мирно  отдыхал  в стойле, король, будто  двадцатилетний принц, вновь  познал
давно забытые, умопомрачительные наслаждения на супружеском ложе.
     На  следующий  же день  они  отправились на  север и повстречали войско
Хальвора, посланное убить старого короля и  завоевать  остатки его  царства.
Как  только  вражеские  воины увидели  новую королеву,  так  в  тот  же  миг
побросали  оружие  и  присягнули   тому,   кого  им  приказали  погубить.  В
сопровождении верного им теперь войска новоиспеченные супруги проследовали в
замок  Хальвора,  и там выяснилось,  что его  бывший хозяин  в  страхе бежал
дальше на север, где живут белые медведи и олени.
     Той ночью старый король  опять познал радости любви, и,  хотя тело  его
супруги  оставалось все таким же холодным, как у рыбы, красота ее разожгла в
нем юношеский пыл, а  красноречие убедило,  что она  его любит.  Так, вернув
утерянные полцарства, король вернул и давно ушедшую молодость.
     На другой день супруги с бывшим войском Хальвора отправились на юг, где
все повторилось: солдаты Бруно пали ниц, приветствуя их  как своих владык, а
сам  Бруно  бежал еще  южнее,  туда,  где  жаркие  и  влажные  болота  кишат
гигантскими ящерицами и аллигаторами.
     Король,  боясь  поверить  привалившему ему счастью, вернулся к себе  во
дворец. Всего лишь  за два дня ему удалось отвоевать свои  утерянные  земли,
захватить новые и приобрести войско,  с которым можно было разгромить  любые
вражеские орды. Лестер Тщеславный наверняка падет не далее как завтра. Новая
супруга бросала на  него  взгляды слаще меда, и он уже почувствовал в полной
мере, что насчет ее неспособности любить колдун ошибся.
     Когда  они  с объединенными армиями  прибыли  во дворец, король завидел
колдуна, сидящего на камне у ворот.
     - Приветствую тебя,  о великий властелин, - промолвил тот. - Доволен ли
ты нашей сделкой?
     - Мой дорогой  друг, я даже больше чем  доволен, - ответил  ему король,
сидя верхом на великолепном белом скакуне и упиваясь собственным величием.
     В тот вечер во дворце устроен был пир горой. Столы ломились  от золотых
блюд с жаренным  на вертеле мясом, от драгоценных кубков,  наполненных элем.
Во время пира король с  гордостью наблюдал, как его придворные, сильнейшие и
храбрейшие  рыцари трех  королевств,  оказывали почести его супруге; она  же
вела  себя  с  ними  как  истинная королева, бросая ласковое  слово  одному,
одаривая улыбкой другого, но при  этом  давая всем  понять,  что  сердце  ее
целиком и полностью принадлежит одному лишь любимому супругу.
     Когда король и королева  покинули  гостей  и  направились в супружескую
опочивальню,  не успел король запереть дверь и обнять жену, как из  оконного
проема послышался скрипучий голос:
     - Минуточку, ваше величество!
     Король,  выругавшись,  собрался  уже  выбросить  незваного пришельца из
окна, однако волшебник, ухватившись за подоконник, остановил его словами:
     - Как же так, ваше  величество?  Сделкой вы довольны, слово я  сдержал,
теперь настало время вам сдержать свое.
     -  Ладно,  ладно, забирай мои волосы, давай сюда бороду,  только оставь
нас  поскорее!  -  проговорил король,  в то время  как  королева  продолжала
раздеваться.
     - Сказано - сделано! - провозгласил колдун и щелкнул пальцами.
     И в тот же миг король скорчился от такой  муки, которую  испытывать ему
еще не доводилось. Невероятная боль пронзила его,  разрывая  на части, глаза
вылезли из орбит, череп, казалось, раскололся, и он рухнул на колени.
     Перед  глазами королевы,  которая, как ни  в чем  не бывало,  закончила
раздеваться, и колдуна,  на  губах  которого  играла такая же  улыбка, как у
Лестера  Тщеславного в  минуту  смерти от яда последнего  его  родственника,
старый король превратился в козла. Его  седые волосы стали  жесткой шерстью,
еле прикрывающей плешь, а нижнюю часть  лица  - теперь  уже морды -  закрыла
длинная хиленькая бороденка.
     Как он ни блеял  -  то  злобно,  то  жалобно-отчаянно, как  ни  лягался
копытцами, вернуть человеческий облик ему было не дано.
     Козел  был  отправлен к  поварам на кухню,  волшебник  присоединился  к
королеве в супружеской постели, а  рыцари  тем временем продолжали пировать.
Так  они  и  прожили  долго  и счастливо:  колдун  и  его  красавица-жена  -
властелины обширнейшего царства - под защитой бесчисленного войска.

Глава 12

     - Ну и что из всего этого следует? - задал вопрос Том, дрожа от холода,
а может, и от нехорошего предчувствия.
     На губах мага играла такая же улыбка, как у колдуна из его сказки.
     -  Неужто  все еще не ясно? Роза не в состоянии покинуть Обитель Теней,
вот и все. Ты, Том, конечно, волен с ней целоваться-обниматься, но учти, что
верить  ей нельзя,  ни одному  ее  слову.  Ей неизвестно, что такое  правда,
понимаешь?
     - Но это же.., чудовищно.., нет, это просто смешно... Вы лжете!
     Том резко повернулся и пошел прочь. А Коллинз все не умолкал:
     -  Я тебя прекрасно понимаю и  не  виню  за хамство, только ради  всего
святого не забывай, что я тебя предупредил.
     Не воспринимай ее всерьез, ты слышишь? -  Том  уже  был  возле чугунной
лесенки. Поставив ногу на нижнюю ступеньку, он услыхал, как маг выкрикнул:
     - В жизни то и дело случаются неожиданные и крутые повороты: сегодня ты
король, завтра - козел. И не воображай, пожалуйста, будто ничего подобного с
тобой произойти не может.

     Глава III

ДВЕ ИЗМЕНЫ

Глава 1

     Поздним вечером туман не только висел над озером, но и клубился в лесу.
Фонари, развешанные на деревьях, мерцали тусклым желтым светом.
     - Как бы нам  не потеряться, -  проговорил Дэл и взял Тома за руку. Так
они и пробирались между деревьев, взявшись за руки, будто малыши без мамы.
     Коулмен Коллинз уже поджидал их на поляне под  шестым фонарем, восседая
на совином троне.
     Том  нервно сглотнул,  зная,  что  еще до окончания повествования  мага
увидит Розу вон на той, похожей на туннель, просеке.
     - Чародей  и его  два  ученика, - пробормотал  Коллинз, поворачиваясь к
ним. Говорил он, слегка запинаясь, а коленями зажимал уже, видно, полупустую
бутылку,  -  Бредущие,  точно  сироты, сквозь  тьму и  пелену тумана...  Вы,
мальчики, изумительно пунктуальны. Ну, присаживайтесь на свои  обычные места
и  слушайте   предпоследнюю   главу  моей  автобиографии.  Погода  как   раз
подходящая...

Глава 2

     -  Стоял  такой  же вот  туман  в  тот  день,  когда я  дезертировал из
вооруженных сил Соединенных Штатов. Шла первая неделя декабря, то есть война
уже дней двадцать как закончилась. Я находился в Англии  в ожидании прибытия
документов об увольнении  из армии. Спекл Джон, добившись увольнения неделей
раньше,  был уже в  Париже. Я не видел  других  оснований задерживать  меня,
кроме  как обычных  бюрократических проволочек  да нежелания государственной
машины отпустить наконец на  все четыре стороны тех, кто отслужил ей верой и
правдой. Да я, строго  говоря, на службе уже  и не был, я просто  ждал  свои
документы,  расположившись  в  большом  помещичьем  особняке, превращенном в
госпиталь  и  одновременно в санаторий для  выздоравливающих, -  было  это в
Суррее. Пациенты,  даже  тяжелораненые, пребывали в  приподнятом  настроении
перед  скорой  отправкой  на родину,  однако  чем дольше тянулось время, тем
тоскливее становилось.  Никто не знал,  когда  наконец придут  документы,  и
вскоре  поползли  слухи,  что кое-кто  будет  уволен  -  или,  как  говорили
англичане, демобилизуется - не  раньше  чем через год.  Должен заметить, что
слухи эти впоследствии частично подтвердились, и даже  восемь месяцев спустя
многие американские военные оставались все еще во Франции.
     Вы,  ребята,  разумеется, не  знаете, что  такое Суррей. Местность  там
удивительно  красивая,  и до войны графство это  не без основания  считалось
раем  земным.  Вот  только погода,  по  крайней  мере  во  время  моего  там
пребывания,  подвела: было жутко холодно и промозгло. Более мерзкой погоды я
в жизни  не встречал:  она  так  и  навевала мысли о разрушенных  надеждах и
несбывшихся мечтах.  Англия потеряла в той войне,  наверное, целое поколение
мужчин,  что особенно  сильно ощущалось в  таких  вот деревеньках  Суррея. В
общем, получив письмо  от Спекла  Джона из  Парижа, я понял,  что  здесь мне
больше не выдержать.
     Итак,  в первую  неделю декабря  я просто-напросто  сбежал с одним лишь
вещмешком, в котором были несколько книг, бритва и зубная щетка. Две мили до
деревни я протопал пешком, затем пару часов дожидался поезда до Чаринг-Кросс
<Один из лондонских вокзалов.>.
     В  момент  посадки   я   превратился   в  дезертира  и,  следовательно,
государственного преступника, разъезжающего по городам и весям с поддельными
документами,  предусмотрительно приобретенными  еще  во  Франции, на  черном
рынке.
     Выписаны они  были на имя Коулмена  Коллинза, и таким образом лейтенант
Чарльз Найтингейл окончательно перестал существовать.
     Меня, конечно же, разыскивали, кстати по той же  причине, из-за которой
я  и оказался в своего рода ссылке в  Суррее. Я уже вам  рассказывал про то,
как однажды исцелил сразу пятерых, совершенно обалдев от открывшегося во мне
дара. Не знаю,  что на меня нашло. Во всем,  наверное, виновато  нетерпение.
Только что капитулировала Австро-Венгрия после  поражения от  итальянцев при
Витторио-Венето; Германия находилась на последнем  издыхании и, как понимали
абсолютно  все,  была  обречена. Короче,  я  рвался на  волю, и, ребятки,  я
дал-таки   себе   волю.   Пятеро   сразу,  вы   можете   себе   представить?
Медсестра-ирландка  вообразила,  что в  моем образе перед  нею предстал  сам
сатана.  Сие  идиотское  с  моей  стороны  шоу  произвело,  сами  понимаете,
настоящий фурор.
     Уизерс все отлично видел  и,  как только  покончил  со  своей  работой,
вылетел  из  операционной, как пробка из  бутылки  шампанского. Ясное  дело,
отправился к полковнику, но меня это совершенно не волновало. Не стану долго
распространяться,  замечу  только, что, прежде чем меня отправили  в Англию,
обо  мне поползли  новые слухи,  но уже  не  среди горстки солдат-негров,  а
повсеместно, в  том числе  во  французской  и  английской прессе.  Появились
заметки  под  заголовками  вроде:  "Чудо  на  поле  боя" -  сначала  в одной
газетенке,  потом  в   другой,  и  пошло-поехало.  К  тому  времени,  как  я
самостоятельно уехал из Йоркшира,  английские  репортеры организовали  свой,
частный,  розыск,  "чудо-доктора".  Я  мог  бы  запросто   стать   всемирной
знаменитостью, если б только  пожелал, однако  меня  меньше всего устраивала
роль обезьяны  в зоопарке. Я  спал и видел Париж, себя со Спеклом  Джоном на
сцене, переполненный, восхищенный зал. Но еще больше я стремился к обладанию
тем тайным знанием, перед которым исцеление ладонями и пальцами не более чем
детская забава.
     Итак,  пятого декабря 1918 года я снова ступил  на французскую  землю -
исхудавший,  небритый, до нитки вымокший под холодным  проливным дождем. Мои
фальшивые документы  не только не  вызвали ни малейшего подозрения, никто на
них даже и  не  глянул  дважды. Спустя несколько  недель, уже  в Париже, мне
попалась  на глаза газета, согласно  которой  "чудо-доктор", опознанный  как
некий   лейтенант   Чарльз  Найтингейл,   необъяснимым  образом   исчез   из
расположения своей  части в одной английской  деревне всего за пару дней  до
получения  бумаг  об увольнении из  армии,  а  посему объявлен  в  розыск за
самовольную  отлучку.  Однако  лейтенант  Найтингейл  меня  уже волновал  не
больше,  чем,  скажем,  генерал  Першинг <Главнокомандующий  американским
экспедиционным корпусом в Европе в Первую мировую войну.>.
     Спекл Джон жил  в меблированных комнатах  на рю Вожирар, и я снял номер
там  же,  этажом ниже.  Дом этот напоминал опалубку  для бетона:  чуть ли не
прямо с улицы, пройдя через тяжелые дубовые двери, вы попадали во внутренний
дворик, окруженный высокими стенами из серого кирпича с несколькими, меньших
размеров,  дверями, которые,  в  свою очередь, вели  на  лестничные  клетки.
Справа  располагалась  конторка  консьержа, а  прямо  - дверь на лестницу, к
комнатам Спекла  Джона. Здание,  довольно старое и запущенное,  казалось мне
прелестным, и  до  сих  пор оно стоит у  меня перед  глазами. А  впрочем, вы
сейчас увидите его и сами.
     Том  и  Дэл  взглянули  на  просеку-туннель: в тумане виднелось  что-то
похожее на высокие серые стены. Темные окна, словно глазницы, смотрели вниз,
на высокую  фигуру в шляпе и длинном дождевике. В стене  открылась  дверь, в
проеме возник темный силуэт. Лица его не было видно.
     - Мой наставник, путеводная моя звезда, и он же -  мой соперник, ожидал
меня.
     Человек  в шляпе и длинном дождевике двинулся  сквозь клубящийся  туман
навстречу  темному  силуэту. Тут распахнулась  другая  дверь,  и  мимо обоих
мужчин проскользнула стройная, хрупкая девушка. Роза...
     - В тот первый день я, конечно же,  заметил юркнувшую мимо нас девушку,
однако не приглядывался  к ней. Позднее  я  узнал, что звали ее Роза  Форте,
была она певичкой и снимала номер на первом этаже, прямо подо мной.
     Роза,  как и двое мужчин,  исчезла за деревьями; просека погрузилась во
тьму.
     - Поначалу она  казалась мне самим  очарованием,  умной  и  храброй,  с
личиком,  достойным  кисти гениального живописца. Не прошло  и недели, как я
влюбился в нее по уши.
     Как-то раз  я заглянул в  загородную антикварную  лавку и обнаружил там
фигурку  пастушки с лицом,  которое  было точной ее копией. Денег у  меня не
было, и потому фигурку ту пришлось украсть - я  без лишних разговоров  сунул
ее в карман и унес домой. Позже, во время наших гастролей со Спеклом Джоном,
я  не расставался с этой статуэткой,  то и  дело доставал  ее,  разглядывал,
вернее,  всматривался  в нее,  будто пытаясь разгадать тайну, неведомую даже
Спеклу Джону.
     В узком пространстве между  деревьями вновь возникла Роза  Армстронг  в
длинном белом  одеянии  неопределенной эпохи, с  пастушьим посохом  в руках.
Девушка замерла, словно статуя, вперив невидящий взгляд в Тома.
     -  Ох уж  мне  эта  загадочность... За всякой тайной  скрывается  некая
фальшь, двуличие, а когда разгадка рано или поздно всплывает на поверхность,
она оказывается такой  тривиальной и даже пошлой... Со временем я обнаружил,
что Роза  Форте  не  имеет ничего  общего  со сказочной Золушкой, что все ее
очарование поверхностно, и более того, что она готова  принадлежать всякому,
кто лишь поманит ее пальцем. - Коллинз приложился к бут