у в живот,  другой рукой возился  с подпругой. Том
дернулся,  и  кулак Торна  глубже  вошел  ему  в  брюшную  полость,  достав,
наверное, до позвоночника.
     Подпруга охватывала теперь  его  живот, пряжка на ней защелкнулась. Том
прочно завис в четырех футах над полом.
     Ремень впился в тело, пистолет больно уперся в поясницу.
     Коллинз опять вытянул ладонь с гвоздями - они играли, переливаясь всеми
цветами радуги.
     - Вот так. Теперь продолжим. Торн, покрепче прижми ему ноги к стене.
     Громила, нагнувшись, прижал ступни Тома к зеленой поверхности.
     -  Снейл, удерживай  правую руку, а ты, Пиз, левую. Ладони  прижмите  к
доскам.
     Они рванули его  за  руки, вытягивая, выворачивая локтевые суставы. Том
охнул.
     - Не смейте! - выкрикнул он. - Нельзя этого делать!
     -  Ну, это  ты так  считаешь, - усмехнулся  Коллинз,  подходя  к нему с
сияющим гвоздем, зажатым между большим и указательным пальцами, и с поднятой
уже кувалдой в правой руке.
     - НЕ-Е-ЕТ!!! - закричал Том.
     Пиз разжал ему пальцы, раскрывая ладонь.
     - Это не так больно, как ты думаешь.
     Острие гвоздя уперлось Тому в левую ладонь.
     Зажмурившись, Том судорожно задергался. Два бугая, да еще и впившийся в
тело ремень, намертво удерживали его на кресте.
     Коллинз, шумно  выдохнув,  опустил кувалду  на  шляпку  гвоздя.  Ладонь
пронзила  такая  жуткая  боль,  будто в  нее вошел не  тонкий  металлический
стержень,  а  сама  кувалда.  Как бы  со  стороны  Том  услыхал  собственный
душераздирающий вопль.
     - За такое вы нам платите слишком мало, - сказал вдруг Пиз.
     Коллинз его не слушал.
     - Теперь ты, Снейл. Разожми ему пальцы.
     Этого  не потребовалось:  пальцы правой кисти  Тома разжались почему-то
сами. "Мои руки, - промелькнуло у  него в  голове. - Смогу ли я когда-нибудь
еще?.."
     Мысль  не  успела  оформиться:  послышался глухой  удар, затем  - хруст
разрываемой кожи и плоти.
     "О, мои  руки!!!" Ладони, выросшие,  казалось, до размеров  всего тела,
горели адским пламенем, собственные вопли пронзили уши.
     - Крови не так уж много, - удовлетворенно констатировал Коллинз.
     Том мешком повис на кресте, душа его как будто покинула тело.

Глава 9

     Он не  знал, сколько  времени  прошло до  того момента,  когда ноющая и
одновременно  обжигающая  боль  в  неимоверно распухших руках привела его  в
чувство. По лицу, словно дюжина гигантских муравьев, сбегали струйки пота. В
горле  горело  и царапало,  будто его забило  песком.  Мышцы  ныли,  в  ушах
стучало. Дощатый  крест, на  котором  он был распят, временами подрагивал от
доносившихся  снаружи  гулких ударов, и в  воспаленном мозгу Тома  мелькнула
мысль, что это рвутся  бомбы, что Обитель Теней подверглась то ли налету, то
ли артобстрелу. Потом он понял, что эти разрывы - то одиночные, то двойные и
тройные - всего лишь фейерверк.
     Тр-рах! Ба-бах! Бум!
     Он  боялся  даже  взглянуть  на  свои ладони. Оставшиеся сторожить  его
тролли развалились  на  последнем ряду, время  от времени поглядывая на него
без всякого интереса, будто он был скучнейшим эпизодом утомительного фильма.
Один из гвоздей  давил на кость, сдвинув ее с предназначенного  ей  места, и
это  усугубляло боль во  всех других частях  истерзанного тела. Он попытался
распрямить  ладони  и  сильнее  прижать  их  к  доскам.  Пока  их  удавалось
удерживать в таком положении - а  длилось это недолго, - боль хоть чуть-чуть
утихла.
     Очень  скоро она вернулась  с  удвоенной силой. Том, по всей видимости,
громко  застонал, поскольку Пиз  и Снейл  взглянули на него  уже с некоторым
интересом.
     - Хорошо поет, - сострил Пиз.
     Тори оглушительно рыгнул.
     - Прав был парнишка: ну и воняешь же ты, - отреагировал на это Пиз.
     - Поцелуй меня в задницу, - предложил ему Торн.
     Том отважился взглянуть  на  левую ладонь, но не  увидел ничего  дальше
запястья. На ремешке часов запеклась тонкая струйка крови.
     В конце концов, маг ты или кто?
     Никогда я не хотел им быть.
     Но все-таки ты маг?
     К сожалению, да.
     Тогда напряги мозг и вытащи гвозди.
     Не могу.
     То  же самое ты говорил, когда он тебя заставил поднять бревно. Хотя бы
попытайся.
     И   он  попытался,  воображая,   как   гвозди   медленно  и   осторожно
выскальзывают из досок, освобождая его руки...
     ...Но вместо этого  в его раны будто кто-то воткнул раскаленные прутья;
он  увидел,  как  шляпки  гвоздей  засияли,  переливаясь  золотым,  голубым,
зеленым.., он взвыл высоким, тонким фальцетом, и этот  вопль он тоже увидел:
как умирающая птица, тот рванулся к потолку, чтобы рухнуть вниз камнем.
     - Завывает, как алкоголичка. - Пиз у них, видно, был записным остряком.
- А вообще, скажу я вам, за такие вещи он нам платит явно недостаточно. Одно
дело - барсуки, а тут совсем другое.
     - Что ж ты ему это не скажешь? - осклабился Торн, рыгнув еще раз.
     - Ради Бога отворачивайся, когда со мной разговариваешь.
     Том снова обвис на ремне-подпруге.
     Когда он  в следующий  раз очнулся,  прямо  перед  ним на  первом  ряду
восседал  М., задрав  колени.  Как  и  в  первый  раз,  на  нем  был  костюм
преподавателя начальной школы.
     -  Ну а теперь скажи,  что я тебе всего этого не предсказывал. Поверишь
ты мне когда-нибудь или нет?
     Том в изнеможении закрыл глаза.
     -  От этого избавить тебя я не в силах, но от всего остального смогу, -
продолжал М. - Да открой же ты глаза!
     Признай хотя бы, что тебя самым бессовестным образом надули.
     - Оставь меня в покое, - выдавил Том.
     - Оно еще чевой-то бормочет! - удивился Пиз.
     - Я все еще хочу и могу помочь тебе, - вкрадчиво говорил М. - Могу даже
вытащить из тебя эти гвозди. Хочешь?
     - С чего это вдруг? - прохрипел Том.
     - Оно интересуется, с чего это, - расхохотался Пиз.
     - А с  того, что мне тебя жалко. Только и всего. Наставник твой был нам
чрезвычайно  полезен  на протяжении  долгих  лет, но ты... О, тебе  не будет
равных! Ну как, вытащить гвозди? Уверяю тебя, мне это совсем не трудно.
     - Уходи, - всхлипнул Том, - убирайся! Ненавижу тебя.
     Я чувствую твой запах, вижу тебя насквозь: эти гвозди - ты!
     Голос его осекся. Из каждой его  поры  струился пот. Он  ощущал себя на
волосок от смерти, и он желал себе смерти.
     М., продолжая улыбаться, исчез.
     - Этот придурок меня достал, - заявил Торн.
     - Не кипятись, ему сейчас ой как  хреново, - сказал Пиз. - Эй, паренек,
хреновато тебе? Потерпи, скоро все кончится.
     - Какого черта, у него уже крыша поехала, - встрял Снейл, поднимаясь. -
Еще чуть-чуть, и он совсем сойдет с катушек.
     Том закрыл глаза, голова его упала на грудь.
     -  Мужики, а  какого дьявола мы  здесь торчим? - донесся  до него голос
Торна. - Идем лучше проветримся.
     Том снова потерял сознание.
     На  этот раз он очнулся, похоже,  ночью: в темном зале  никого не было,
занавес тускло отсвечивал фиолетовым.
     Несмотря на пронизывавший его холод, Том был весь в поту.
     Боль  из  жгучей  превратилась в  ноющую.  Кость  под  давлением гвоздя
окончательно покинула  свое  место. Сотни  нервных  окончаний тонко жужжали,
будто комары.
     - Том, - позвал его знакомый бархатный голос.
     - Все хватит,  -  пробормотал Том, но  тем не менее поднял  весившую не
меньше тонны голову. В темном проходе вырисовывался силуэт Бада Коупленда. -
Это ведь не вы, да?
     - В общем-то, конечно, не  я.  Кроме  как  говорить  с тобой, я  ничего
больше не могу.
     - Вы ведь Спекл Джон? Как это я не догадался сразу...
     -  Я был Спеклом Джоном,  пока он  у меня  не  отнял мою  силу. По  его
мнению,  это  хуже  смерти.  -  Бад  приблизился,  и  Том увидел  сквозь его
белоснежную рубашку и серый костюм ряды кресел и темную стену за проходом. -
И все же того,  что  во  мне осталось, хватило,  чтобы услыхать первый  крик
Дэла, когда  мальчик только  родился, а также  чтобы  при первой же  нашей с
тобой встрече распознать, кто ты такой. Я и сейчас тебя вижу и слышу.
     - Скажи, я умру? - Из глаз Тома выкатилось несколько слезинок.
     - Да, если  не  сумеешь освободиться,  -  ответила тень  Бада. -  Но ты
сильный, ты даже сам не знаешь собственную силу. Потому они из-за тебя так и
переполошились. Ты  сильнее льва, ты даже  смог  призвать  к себе  меня. Вот
только жаль, что  я могу лишь  говорить  с тобой, и ничего больше. - Бад  от
досады   махнул  рукой,   и  его   силуэт  стал   менее  прозрачным.  -   Со
"Странствующими друзьями"  он поступил так  же, как сейчас  с  тобой,  - это
случилось в  подвале "Вудгрин  Импайр". Он расправился  со всеми: с мистером
Питом и с остальными идиотами, вообразившими, что смогут от него избавиться,
вырваться из его железных тисков на свободу.
     О, Рыжик, уж он тогда устроил представление,  такое, что сам до сих пор
им  гордится! Скандал  был  просто  оглушительный, с  тех пор путь назад,  в
Европу, ему заказан.
     - А что он сделал с Розой?
     - Роза? Пусть она тебя не волнует: главное сейчас - освободиться, сойти
с этого креста. Там, во дворе, избивают Дэла.
     Они убьют его, если ты не помешаешь.
     - Но я не могу, - простонал Том.
     - Ты должен.
     Крик отчаяния вырвался у Тома.
     - Не  так. Есть только один способ, сынок. Тебе нужно использовать свою
силу и оторвать от досок руки, а  не гвозди.  Ты это сможешь, а другого пути
нет.
     - А-а-а! - закричал Том, рванувшись.
     - Опять не так. Сначала одну руку, вторая пойдет легче.
     Ты  должен выбрать песню, выбрать свой дар  и воспользоваться им, чтобы
спасти себя и Дэла. Крылья ты уже  попробовал - от него невозможно скрыться,
нельзя бежать или улететь.
     Том  откинул  голову  назад,  его налитые  кровью  глаза  вопросительно
сверлили Бада.
     - Да, Том, ты прав:  я тоже выбрал песню и попытался с ним бороться, но
он  оказался сильнее.  После  этого мне  оставалось  только опекать Дэла  по
возможности,  зная, что мальчик ему  нужен. По крайней мере, был нужен, пока
он не прознал  о существовании тебя. Теперь  твоя очередь. И знаешь, от тебя
потребуется не только спасти себя и Дэла, но и нечто большее.
     - Знаю, - произнес Том еле слышно, - убить его.
     - Если ты  не хочешь, чтобы он убил тебя.  А теперь делай  как я скажу.
Вытягивай вперед левую руку, тяни ее изо всех сил. Будет жутко больно, но...
О дьявол, тебе, сынок, уже больно! Старайся все же вытерпеть, ладно? А когда
освободишь  ее,  точно так же  тяни правую.  Гвозди пройдут  через мясо,  ты
только стисни зубы.
     - Значит, тянуть?
     - Тянуть изо всех сил, иначе дальше будет еще хуже, гораздо хуже. Я уже
не говорю о том, что они сделают с Дэлом. Слышишь его? Нет, ты слышишь?
     И  Том   услышал  Дэла:  со  двора   неслись  такие  же  пронзительные,
нечеловеческие вопли, какие недавно испускал он сам, только гораздо тоньше.
     Мысленно сосредоточившись на левой ладони, он сильно  потянул ее. Сотня
кувалд одновременно  ударили  по шляпкам сотни  гвоздей,  и он сам не понял,
почему в туже секунду опять не потерял сознание.
     Ты сильный!
     Он  дернул  руку  так,  как только  мог.  Ладонь  соскочила  с  гвоздя,
разбрызгивая кровь.
     - Господи Иисусе, сынок, у тебя получилось! Теперь другую.., ради всего
святого, давай, тяни вторую.., не думай ни о чем, рвани ее и все!
     Стараясь не  думать о нестерпимой боли  в  левой ладони, Том  набрал  в
легкие воздуха, открыл рот, изогнулся дугой и одновременно с истошным воплем
что есть мочи рванул правую руку.
     Она отскочила от доски, забрызгав кровью кресла первого ряда.
     - ..Теперь ты  знаешь, почему  я согласился работать на  Хиллманов... -
донесся до него удаляющийся голос Бада. Сам он тоже исчез.
     Том, всхлипывая, нащупал удерживавший его ремень.
     Пряжка - вот что впивалось в тело, перепиливая его надвое.
     А теперь, леди и джентльмены, следующий фокус...  Большим пальцем левой
ладони он надавил на язычок пряжки.
     Рубашка  на  животе пропиталась  кровью.  Итак,  этот никем и  нигде не
демонстрировавшийся  фокус  называется  "Мальчик,  падающий  с  креста".  Он
надавил сильнее. Руку затрясло, будто током ударило, но язычок подался. Так,
еще чуть-чуть... Он оттолкнулся ногами от стены, кровь брызнула в стороны.
     Том мешком свалился на ковер.

Глава 10

     Дэл - вот его первая забота.  Там, во дворе, тролли  убивают Дэла... Не
обращая внимания на кровь из ладоней. Том на четвереньках пополз к лестнице.
Интересно, будут ли слушаться пальцы?  Он  попытался сжать  левую  кисть, от
боли на глаза навернулись слезы,  но пальцы шевелились. Ну а правая? Как там
вещал мистер  Торп  на  общем собрании солнечным ярким утром?  "Ребята, этот
мужественный молодой человек достал перочинный  нож и вырезал себе на правой
ладони крест!" Идиот. Том, стиснув зубы, заставил пальцы двигаться.
     А теперь  еще  один фокус:  мальчик,  свалившийся  с креста, попытается
спуститься с лестницы.
     Как - лицом  вперед? Он увидел себя  катящимся  по ступенькам,  головой
ударяющимся изо всей  силы о металлические ножки  кресел, и самое главное  -
руки... Они такого  не  выдержат. Том  сел на  верхнюю  ступеньку и, вытянув
вперед  ноги, съехал  на пятой точке таким  же манером, как малыши  катаются
зимой с ледяных горок.
     Теперь, старина  Том, тебя ждет кое-что потруднее: встань и  иди.  Ноги
его были на полу, задница - на второй снизу ступеньке. Не торопись,  сначала
встань, делай  так, как  проще. Он,  балансируя, расставил израненные руки в
стороны, боль  теперь пронзила затекшую спину, но он уже  был на ногах. В ту
же  секунду  в  голове все закружилось, зашумело,  и  он привалился плечом к
стене. Забавно, сколько боли  в обыкновенном человеческом теле  - прямо-таки
наполненный болью сосуд, причем бездонный: сколько его ни выплескивай,  боли
становится не меньше, а больше.
     Пожалуйте все на выход: сейчас мы все увидим рукотворное чудо.
     А Скелет  прячется за сценой, ожидая, пока  пианист куда-нибудь уйдет и
он  сможет  проверить   украденные  экзаменационные   листы,  взглянуть   на
вентнорскую сову - может, сегодня она ему что-то скажет...
     Мистер  Роббин, кувшин разбился сам, поднялся вдруг в воздух,  свалился
прямо на нас и разбился вдребезги...
     Бог ты мой, до чего ж вы неуклюжи.
     Так точно, сэр, мы целый  день сегодня жутко неуклюжи, вот даже на ноги
поднялись еле-еле...
     Том  заставил себя  шагнуть вперед,  еще  раз, и еще, надавил плечом на
дверь,  она  открылась. А  боль  в  сосуде все прибывает  и  прибывает.  Том
выбрался  в  темный коридор,  ударился  плечом  о  противоположную  стену  и
остановился передохнуть.
     Это не простая школа! Нет! Не простая!
     Теперь ты понял, как они были правы?
     Он  наклонился вперед, и ноги по инерции двинулись  за ним по коридору.
Упираясь правым плечом в стену, он  мог кое-как двигаться и не падать. Кровь
все стекала и стекала по пальцам вниз, капая на коричневую ковровую дорожку.
     Вперед, вперед, мимо запретной комнаты и дальше, через кухню.
     Опять донеслись вопли Дэла - отчаянные, непрекращающиеся,  -  так может
кричать человек, сознающий, что ему конец.
     Том  на  ватных  ногах  вошел  в  гостиную,  рисуя  в  уме свои путь  к
стеклянным дверям. Так, сначала вон к  тому  стулу, потом к столу, от него к
дивану, затем  нужно  будет пересечь довольно широкое пространство, где  нет
никакой опоры.
     Никто, никакое чудо ему не поможет: все  должен сделать  сам. Крик Дэла
перешел в тонкий, пронзающий душу визг.
     Том осторожно оперся левой  рукой  о  спинку стула: вот так, теперь два
шага до кофейного столика.
     На диване сидел Бад  Коупленд -  сквозь него  просвечивала сине-зеленая
обивка.
     - Ты смог дойти сюда, Том, значит, дойдешь и до конца.
     Помни  только о предохранителе револьвера: если  про него  забудешь, ты
пропал.
     - Больше никаких представлений, - сказал Том.
     - Именно так, сынок. Действуй.
     Инстинктивно Том  посмотрел  на застекленную этажерку  в углу. Сердце у
него екнуло: все стекло изнутри было забрызгано кровью, алая пелена скрывала
фарфоровые статуэтки.
     Ба-бах! - донеслось снаружи. Фейерверк... Тр-р-рах!
     Прелюдия к грандиозному шоу Коллинза.
     - Ты должен пройти до конца, сынок, - проговорил Бад.
     Том  пошатнулся  влево   и  оперся  о   кофейный  столик,  оставляя  на
полированной  поверхности  кровавый отпечаток  ладони.  Боль  заставила  его
глотнуть  воздуха. Не  в силах  выпрямиться,  он поволок  ноги  к стеклянной
двери.
     Бум!
     Сквозь пятна  крови, оставленные  его  ладонями на  стекле,  он  увидел
распустившийся в небе ярко-оранжевый,  голубоватый  по краям  цветок... Бах,
ежик! Огненно-красный столб пронзил распадающийся цветок в середине, взмывая
в серовато-темное небо.
     Скоро совсем стемнеет.
     Ба-бах! Тр-рах! Бемц! Там, где  только  что  вздымался огненный  столб,
возникла  исполинская светящаяся сова, раскинув  громадные  крылья  на  фоне
темнеющего неба.
     - Открой дверь, Том, - донесся голос Бада. - Ты обязан открыть ее!
     Том снова оперся окровавленными ладонями о дверь.
     Откуда-то слева неслись крики Дэла, и Том использовал предплечье, чтобы
сдвинуть половинки двери в стороны.
     Алюминиевый порожек-рельс зацепил его за ногу, и Том рыбкой полетел  на
плиточный пол  террасы. Руки от локтей до плеч  будто пронзило током, ладони
зверски болели. Застонав,  он перевернулся на спину и вытащил  ноги  наружу.
Сердце едва не  парализовало  ужасом: серебристая, светящаяся сова, выпустив
когти, падала с потемневшего неба прямо на него.
     Сейчас вцепится...
     Том  зажмурился.  Все, сдаюсь. Бороться с этим у  меня нет сил.  Тащите
меня куда хотите, делайте что хотите, только скорее кончайте.
     Над  ним раздался  очередной  взрыв.  Том открыл  глаза:  огненная сова
гасла, распадаясь  на искрящиеся  фрагменты,  становясь чем-то бесформенным,
неопасным. Том поднялся на ноги - на сей раз это оказалось уже легче.
     Тут же  он снова опустился на четвереньки: тролли были совсем рядом, за
углом дома,  примерно в тридцати ярдах, там, где начинался лес  и обрывистый
спуск к  озеру. Снейл  и  Рут  задрали головы,  наблюдая  за угасанием совы,
прежде чем вернуться к своему занятию.
     Дэл вскрикнул.
     Так,  теперь вытащить  револьвер...  Ты  вообразил себя  героем?  Тогда
доставай из штанов револьвер, черт тебя побери!
     Том  лег  на  плитки  лицом  вниз  и  попытался  достать  до  поясницы.
Указательный палец правой руки уперся в металл под рубашкой,  и тот же самый
чудо-палец сумел задрать полу рубашки вверх.
     Так, так, еще чуть-чуть, Бак Роджерс...
     - Следующий рывок. Так, рукоятка уже снаружи. Чуть не вывернув руку, он
вроде бы  дотянулся до спускового крючка, потом, весь  в поту, просунул туда
указательный палец и потянул.
     Ба-бах!  Слепящая  вспышка осветила все  вокруг, но, уткнувшись лицом в
плитки, он не видел, что за  фигура расцвела в  небе в этот раз. Превозмогая
боль в ладони, он снова потянул пистолет.
     И тут раздался, вероятно,  самый приятный звук,  который  он когда-либо
слышал: пистолет  звякнул  о  плитки  пола. Из  груди вырвался  то  ли вздох
облегчения, то ли всхлип.
     Перекатившись на бок,  он обеими  руками  подтянул  к  себе  револьвер:
рукоятка и  спусковой  крючок алели кровью. Предохранитель... Том понятия не
имел, как  он  должен выглядеть. Непослушными  пальцами он принялся  вертеть
оружие в поисках чего-нибудь похожего  на предохранитель. Ага, вот  какой-то
рычажок... Он сдвинул его вперед.
     На коленях, ползком он обогнул угол дома и перебрался с террасы в буйно
выросшую траву. Расстояние между ним  и "Странствующими друзьями" показалось
ему  непреодолимым. Шестеро троллей собрались в кружок. Рут и Снейл, похоже,
обменивались  шуточками:  он видел, как Снейл