й мысли
мальчику стало не  по себе, его охватил непонятный страх. Он вжался в землю,
стараясь спрятаться в густой траве.
     "Что за непонятный сон? - подумал он. - И чего я вдруг испугался?"
     Тем   временем   становилось   все  темнее.  Воздух  сделался  каким-то
серебристым. Незнакомец  приближался.  Коллис  Фальк  со  своей  неимоверной
газонокосилкой находился  теперь как раз между ними,  скрыв мальчика от того
типа. Ну же, самое время сматываться!..
     И все-таки откуда этот внезапный, необъяснимый страх?
     Казалось,  все   вокруг   дышало   опасностью,  таинственной   угрозой,
источником которой  была,  вне  всякого сомнения,  маленькая фигурка там, на
Мейса-лейн.  Невидимая сейчас, она тем  не менее испускала некие флюиды зла,
от которых шел мороз по коже...
     (Лицо у него какое-то ледяное.).
     Да нет, это просто бред...  Вскочив на ноги, мальчик бросился бежать  и
только теперь  окончательно  понял,  что  это  сон:  в дальнем  конце своего
собственного сада он вдруг  увидел дом,  которого там никогда не было, равно
как и окружавших его громадных деревьев.  Дом этот под  тростниковой  крышей
был не более  двадцати футов  высотой, с маленькой  коричневой  дверью между
двумя окошками. Ни дать ни взять сказочная избушка, не только безопасная, но
и уютно-гостеприимная.
     Она спасет его от неведомого зла, шагающего по Мейса-лейн.
     Мальчик сразу понял, что это дом доброго волшебника.
     Миновав  обступившие  дом  деревья и распахнув  дверь,  мальчик  ощутил
глубокий вздох сожаления  и досады, будто  испущенный  всем,  что его доселе
окружало:  ржавыми  качелями,  бассейном  Сисси  Харбинджер,  газонокосилкой
Коллиса Фалька,  но прежде всего  незнакомцем  с  Мейса-лейн, понявшим,  что
мальчишка от него ускользнул.
     -  А, это ты,  -  проговорил волшебник  -  старик в просторном,  сильно
поношенном халате, с  изборожденным глубокими морщинами лицом, большую часть
которого прикрывала пышная борода. Откинувшись  на спинку стула, он улыбался
мальчику.
     Тот  как-то сразу понял, что перед  ним старейший из волшебников, а сам
он стал персонажем никем не написанной сказки. - Здесь ты в  безопасности, -
заверил его старик.
     - Да, я знаю.
     - Запомни  это, - наставительно сказал волшебник. - И еще одно запомни:
тут все иначе, нежели там.., снаружи.
     - Ведь это сон, да? - спросил мальчик.
     - Кто знает, что есть сон, а что - реальность ? - вздохнул волшебник. -
Тот мир, в котором  ты живешь, есть суета сует,  а  то,  что  порой  считают
вздором,  нередко  преисполнено  глубокого  смысла.  Поверь  мне  на  слово,
глубокого смысла. Но ты хороший мальчик, ты это поймешь. - В руке волшебника
возникла курительная трубка. Он глубоко затянулся  и выпустил густое  облако
серого дыма. - О да, ты найдешь  то,  что  должен  найти. Все будет  хорошо.
Тебе,  конечно,  придется  преодолеть  смертельную  опасность,  сдать  такой
экзамен, к которому  не готовят в школе. Будет у тебя и своя, - он хихикнул,
-  Красная  Шапочка, а также  серый  волк и все такое прочее. Но у тебя есть
голова на плечах, поэтому все испытания ты преодолеешь.
     - Настоящие Красная Шапочка и серый волк? Как в сказке?
     - Да, как в этой и в других сказках, - рассеянно проговорил волшебник и
вдруг спросил:
     - Скажи-ка мне, как поживает твой отец?
     - Отец? По-моему, с ним все в порядке.
     Волшебник кивнул и выпустил очередное облако дыма. Мальчику показалось,
что   он   очень   слаб,    этот   древний-предревний   волшебник,   некогда
могущественный, а теперь почти утративший силу и  с трудом удерживающий даже
трубку.
     - Я, конечно,  мог бы научить  тебя кое-чему, но, наверное, это тебе не
нужно,  -  сказал старик. - Впрочем, кажется,  я передал  тебе  главное. Это
темный-темный лес.  Не  будь я  таким  дряхлым...  Жаль, конечно, что я  так
стар...
     На  какое-то  мгновение  он,  похоже,  задремал:  лишь  трубка  во  рту
продолжала  дымить,  да  кисти  рук  подрагивали  на  коленях.  Но  вот  его
водянистые глаза опять открылись.
     - У тебя ведь нет ни братьев, ни сестер?
     Мальчик кивнул.
     - Теперь можешь вернуться домой, сынок,  -  он уже  ушел.  -  Волшебник
улыбнулся. - И помни: отныне тебе предстоит вести борьбу, тяжелую борьбу.
     Волшебник  вновь  закрыл глаза. По логике вещей мальчику именно  теперь
полагалось  пробудиться  от  сна,  но  просыпаться  страшно не хотелось.  Он
выглянул  в окно и  вместо своего  двора увидел  лес.  Плотные облака тумана
окутывали деревья серой мглой.
     Старец  пошевелился,  открыл   глаза   и  посмотрел  на  растерявшегося
мальчика.
     -  Да, вот еще  что: сердце твое будет разбито, - промолвил  он. - Ведь
это то, что ты ожидал услышать? Так будь же к этому готов и знай, что  иначе
ты  пропадешь,  мой мальчик.  За  все  нужно платить, и,  к  сожалению, тебе
придется заплатить сполна. Ты меня понял ?
     -  Понял,  -  пробормотал  мальчик,  пятясь  к  двери.  -  Спасибо   за
предупреждение.
     - Поверь, иного выхода для тебя нет.
     - Да, мне все понятно.
     - И остерегайся серых волков. Не забывай об этом.
     - Я буду помнить.
     Мальчик наконец покинул дом волшебника,  думая,  что тот  опять  уснул.
Деревьев вокруг дома уже не было. Отойдя чуть дальше, он вдруг увидел самого
себя, спящего в траве возле сорванного одуванчика.


Глава 1

     По целому ряду причин школа Карсона претерпела кардинальные изменения и
даже  называется теперь  по-другому.  Раньше  это была  школа для мальчиков,
очень, старомодная, с причудливыми и порой чересчур суровыми порядками. Лишь
повзрослев,  мы,  тогдашние  ученики,  уразумели,  что  железная  дисциплина
насаждалась с  единственной  целью:  скрыть весьма  убогую сущность  родимой
альмаматер. В самом деле, только во второразрядной  школе такой человек, как
Лейкер  Брум, мог занять должность директора, а уж удержаться на  этом месте
сколь-нибудь продолжительное время он смог бы только в третьесортном учебном
заведении, каковым школа Карсона по сути и являлась.
     В ту пору,  когда Джон Кеннеди  был еще сенатором от штата Массачусетс,
"Макдональдс" продавал не более двух миллионов гамбургеров в год, а узенькие
галстуки  и  воротники  с  петлицами  впервые входили в моду,  школа Карсона
славилась неумеренно спартанским воспитанием, гипертрофированной чопорностью
и  болезненной заботой  о  своей репутации. Теперь же это  привилегированное
учебное  заведение  для  сыновей  и  дочек  богатеньких  родителей,  которые
гнушаются  обычными,   а  тем  более  государственными  школами.   Столь  же
разительно изменилась и  плата за обучение:  с семисот пятидесяти долларов в
год она подскочила почти до четырех тысяч.
     Школа теперь и расположена в другом месте. Когда  я учился в ней вместе
с  Томом  Фланагеном, Дэлом Найтингейлом  и другими, она  занимала старинный
готический особняк на вершине холма и еще современную пристройку из стекла и
стальных  балок, причем  старая  часть как  будто  поглощала  новую, а  весь
комплекс навевал смертельную тоску и чувство безысходности.
     Главное здание, как  и  расположенный позади него просторный и не менее
старинный  спортивный   зал,  было  в   основном   деревянным.  Полированные
деревянные   стены   директорского   кабинета,   дубовые  книжные   стеллажи
библиотеки, лестничные перила и  в особенности натертый  до блеска  фигурный
паркет    коридоров   неизменно    очаровывали   состоятельных    родителей,
демонстрирующих  приверженность   ко  всему  британскому.  Классные  комнаты
напоминали большей  частью  крошечные  камеры с окнами-бойницами, панельными
стенами   и   уродливыми   радиаторами    отопления,   которые    почти   не
функционировали. Скорее всего, здание  изначально было задумано  как главное
из усадебных строений, но по  каким-то причинам переделано под школу, причем
на скорую руку.
     Проезжая  раз в два-три  года мимо новой школы на Куантум-хиллз, я вижу
ее удлиненный  фасад из красного  кирпича, стилизованный под  строения эпохи
английских  королей Георгов, обширные  ярко-зеленые газоны вокруг  здания, а
чуть поодаль -  такое же изумрудное футбольное поле. Все это так  похоже  на
университетский  кампус, да и порядки тут,  насколько мне известно, никак уж
не  сравнить с  теми, что  существовали в наше время.  Наверное,  в  здешних
школьных коридорах никогда не раздавался зловещий шепоток:
     "Ты ничтожество!  Заруби себе на носу,  что я  - спаситель  твой,  твоя
путеводная звезда, твой луч света во тьме".
     "Я - спаситель твой..." Так заявляло о себе зло. Это был  голос дьявола
- могущественного и одновременно бессильного в своей злобе.

Глава 2

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ В ШКОЛЕ: 1958

     Темная  лестница,  мерцающий  полумрак  в  коридоре,  освещаемом   лишь
расставленными вдоль  одной из стен свечами  в блюдцах,  куда  стекал  воск.
Наверное, распределительный  щит  взорвался  или где-то сгорела  проводка, а
дворник,  он же завхоз, не явится до  завтрашнего утра, когда  все остальные
школьники придут на регистрацию  перед началом учебного года. Даже загорелые
за лето  лица двух десятков новичков, слонявшихся по коридору, выглядели при
свечах бледными и потому казались испуганными.
     -  Добро  пожаловать  в нашу замечательную школу, -  пошутил  кто-то из
четверых  или  пятерых  учителей,  собравшихся  у прохода в еще более темный
коридор, который вел  в административную часть здания. - Не думайте, что тут
всегда такой бардак: бывает и гораздо хуже.
     Один из новичков  вымученно  хихикнул. Строго говоря, новичком никто из
них  не  являлся: все  они  учились  в  начальных классах той же самой школы
Карсона, только не здесь, а в здании с мансардой, расположенном внизу.
     - Сейчас  начнем, - оборвал смешок другой учитель. Он был самым старшим
из всех и самым  высокорослым, с узкой морщинистой физиономией, напоминавшей
черепашью морду. На длинном носу красовалось пенсне, поблескивавшее, пока он
вертел  головой,  стараясь  выяснить,  который из  учеников  хихикнул.  Чуть
вьющиеся  волосы,  разделенные  идеально  прямым  пробором,  придавали   ему
несколько карикатурное сходство с барменами конца прошлого века. -  Так вот,
дорогие мои, кое-кому  из  вас следует накрепко усвоить, что  время  игрищ и
веселья кончилось. Здесь вам не младшие классы. Хоть вы  пока еще и сосунки,
к вам будут предъявляться требования как ко взрослым. Это понятно?
     Не услышав ответа, он громко засопел, что было, без сомнения, признаком
приближающейся вспышки гнева.
     - Я спрашиваю: это понятно! Вы что, остолопы, оглохли?
     - Нет, сэр... То есть да, сэр, понятно.
     - Это ты, Фланаген?
     -  Я, сэр, - отозвался ладно скроенный мальчик с  копной рыжевато-русых
волос.     Лицо    его    в    колеблющемся    свете     свечей     казалось
доброжелательно-учтивым.
     - Ты ведь играл в футбол за младшую команду, так?
     - Да, сэр.
     Все новички невольно напряглись.
     - Отлично. Крайним?
     - Да, сэр.
     -  Великолепно.  Подрастешь на фут, и через  пару  лет попробуем тебя в
университетском дубле.  Хороший крайний нам бы очень пригодился... - Учитель
кашлянул  в кулак, взглянул через плечо на  темный  коридор административной
части  и  скорчил  недовольную  гримасу.  -  Полагаю, мне  следует объяснить
причину  этого  невероятного..,  гм..,  происшествия.  Видите  ли,  школьный
секретарь  не  может разыскать  ключ  вот  от  этой двери. - Он  раздраженно
постучал  костяшками пальцев по  тяжелой дубовой  двери  за своей  спиной. -
Разумеется,  Тони  ее открыл бы, однако он выходит на работу только  завтра.
Делать нечего. Думаю, мы сделаем все, что положено, и при свечах.
     Он оглядел  нас так,  словно последними словами бросил  вызов. Лицо его
показалось мне не шире ребра доски, а глаза были посажены  так  близко,  что
почти соприкасались.
     - Кстати, все вы  будете зачислены в юниорский дубль футбольной команды
университета,  -   заявил  он.  -  Вас  всего  двадцать  -  один  из   самых
малочисленных  классов  в школе,  и  на  поле нам понадобятся все.  Этот год
станет для вас решающим. Конечно, сделать из всех  вас более-менее приличных
футболистов нереально, но, могу заверить, мы приложим все усилия.
     Другие  преподаватели  явно заскучали, однако он  не обратил на это  ни
малейшего внимания.
     -   Некоторых  из  вас  я  знаю  по  отзывам,  кстати  весьма  лестным,
Эллингхаузена, тренера восьмого класса,  другие же мне совершенно незнакомы.
Вот ты, к примеру. - Он ткнул пальцем в толстячка рядом со мной. - Имя?
     - Дейв Брик.
     - И все?
     - Дейв Брик, сэр, - поправился парнишка.
     - Ты будешь центровым.
     Дейв был явно ошарашен, однако покорно кивнул.
     - Ты?  -  обратился  учитель к маленькому пареньку с  кожей  оливкового
цвета и темными глазами.
     Тот вместо ответа только что-то пискнул.
     - Имя? - повысил голос учитель.
     - Найтингейл, сэр...
     -  Надо бы тебе,  Найтингейл, немножко  нарастить мясца, а то что это -
кожа да кости.
     Найтингейл кивнул, и я заметил, как у него дрожат коленки.
     - Ну-ка, малыш, отвечай как положено: да, сэр, нет, сэр...
     Кивок - это не ответ!
     - Да, сэр.
     - Мяч-то хоть перехватывать умеешь?
     - Думаю, да, сэр.
     Учитель  фыркнул  и  опять обвел  нас взглядом. Запах горящего  воска в
коридоре становился все сильнее. Внезапно  узколицый протянул руку и ухватил
Дейва Брика за свисавшую на лоб кудрявую челку.
     -  Брик!  Немедленно  убрать  эту  гадость!  Не  то я тебе  ее отстригу
самолично!
     От неожиданности Брик дернулся назад.  Кадык его заколыхался, словно он
сдерживал подступившую тошноту.
     Учитель убрал руку и вытер пальцы о свои мешковатые брюки. Затем как ни
в чем не бывало продолжил:
     -  Сейчас, пока школьный  секретарь готовит нужные вам бумаги  - всякие
там  анкеты  и   тому  подобное,  я  вам   представлю  присутствующих  здесь
преподавателей. Меня зовут мистер Ридпэт. Я веду всемирную историю и, как вы
уже наверное догадались, тренирую футбольную команду. Предмет мой вы начнете
изучать лишь  через два  года,  а вот на  поле мы увидимся  гораздо  раньше.
Далее. - Сделав шаг в  сторону, он повернулся так,  что лицо его оказалось в
тени. - Здесь перед  вами  большинство учителей, с которыми вы встретитесь в
этом  году.  С  мистером  Торпом,  преподавателем  латыни,  вы  будете иметь
удовольствие   познакомиться  послезавтра.   Латынь   -  предмет  такой   же
обязательный, как футбол, английский или математика. Мистер  Торп -  великий
педагог  и, кстати, такой  же несговорчивый, как я.  Во время Первой мировой
войны он был летчиком. Для вас большая честь учиться у мистера Торпа. Мистер
Уэзерби, учитель математики,  станет вашим  классным руководителем. Со всеми
проблемами можете обращаться к нему, хотя, поскольку он  перебрался к нам из
самого Гарварда, вряд ли он снизойдет до вашей чепухи.
     Маленький  человечек в  роговых очках и изрядно помятом пиджаке, мешком
свисавшем с плеч, поднял голову и улыбнулся.
     -  Рядом  с   мистером  Уэзерби  -   преподаватель  английского  мистер
Фитцхаллен. Он из Амхерста.
     Моложавый, приятного вида  мужчина -  тот  самый,  что  пошутил  насчет
школьного бардака, -  поднял  руку в приветственном жесте. Судя по выражению
его физиономии, излияния мистера Ридпэта нагнали на него смертную тоску.
     - Мистер Уиппл, история Америки. - Этот был совершенно лысым крепышом с
личиком настоящего  херувима, в яркой, но не очень чистой спортивной куртке.
Эмблема школы была приколота к ней простой булавкой. Он поднял руки и потряс
сплетенными  кистями  над   головой  в  знак  приветствия.  -  Мистер  Уиппл
представляет в нашей школе университет Нью-Гемпшира.
     Ридпэт оглянулся в темный коридор. Лишь из-под одной  двери пробивалась
слабая полоска света.
     - Ты  ей не поможешь?  -  обратился он  к Уипплу из  Нью-Гемпшира. Тот,
кивнув, исчез во тьме. - Через пару минут бумаги будут готовы, а пока можете
поболтать.
     Болтать мы, разумеется,  не стали, а просто  топтались в коридоре, пока
мистер Ридпэт не окликнул нас:
     -  Ну-ка  подойдите  все сюда.  Кто те  двое, кому выделена  стипендия?
Поднимите руки.
     Мы с Чипом Хоганом подняли руки.  Все  с любопытством посмотрели в нашу
сторону.  По  сравнению  с  нами все остальные,  включая  даже Дейва  Брика,
выглядели просто богачами.
     - Так-так.., ваши имена?
     Мы назвались.
     - Так ты тот самый Хоган, который в прошлом году победил на дистанции в
семьдесят пять ярдов?
     - Да,  это я, - ответил Чип, забыв добавить обязательное "сэр", на  что
мистер Ридпэт почему-то не обратил внимания.
     - Вы оба сознаете, я надеюсь, какую грандиозную возможность получаете?
     - Да, сэр, - ответили мы в один голос.
     - А остальные? Вы все это сознаете?
     Нестройным хором новички ответили, что сознают.
     - Вы все должны понять, что  вам теперь предстоит трудиться так, как вы
никогда не трудились. То  же относится и  к спорту: мы  вас заставим  играть
так, как вам никогда еще не  доводилось. Это я вам твердо обещаю. Мы сделаем
из вас настоящих мужчин, достойных школы  Карсона. Таких, какими школа могла
бы  гордиться.  А  у  кого  кишка окажется  тонка,  -  тут  он  презрительно
скривился, - тому придется иметь дело с мистером Торпом, и я таким ох как не
завидую.
     В коридор выплыла громадных габаритов пожилая дама, за которой следовал
мистер Уиппл с ручным фонариком.
     Дама, в коричневой шерстяной  кофте и с поблескивавшим  на носу пенсне,
держала толстую стопку рассортированных и сложенных крест-накрест бумаг.
     -  Представляете,  -  сходу  начала  она,  -  нашла  под  копировальным
аппаратом! Френчи  не только чашки  за  собой  никогда  не моет,  он даже не
думает  класть что-либо  на место.  -  Не  переставая  ворчать, она с  шумом
опустила  стопку  бумаг  на  переднюю  парту. -  Помогите-ка  мне  разложить
документы.
     Учителя поплелись выполнять просьбу. Ридпэт объявил торжественно:
     - А это миссис Олинджер, школьный секретарь. Прошу любить и жаловать.
     Миссис  Олинджер с достоинством кивнула,  взяла  у  мистера Уиппла свой
фонарь и удалилась.
     - Разбирайте бумаги и заполняйте, - распорядился Ридпэт.
     Выстроившись согласно его указаниям в цепочку, мы  стали обходить парты
с разложенными документами, забирая по одному экземпляру каждого.
     Следовавший за мной парнишка что-то пробормотал. Ридпэт его расслышал и
тут же взорвался:
     - Как это  нет карандаша?!  Первый день в  школе и без карандаша! Ну-ка
напомни, как тебя зовут.
     - Найтингейл, сэр.
     -  Ах да,  Найтингейл, -  с  гримасой  отвращения  повторил  Ридпэт.  -
Послушай, откуда ты такой взялся? Где ты учился раньше? В какой школе?
     - В точно такой же школе, сэр, -  промолвил  Найтингейл своим девчачьим
голосом.
     - Что-о-о?!
     - В Эндовере, сэр. Я учился в прошлом году в Эндовере.
     - Я дам ему карандаш, сэр, - вмешался Том Фланаген.
     Покончив  с разбором бумаг, мы выстроились  в дальнем конце коридора, в
кромешной темноте, ожидая дальнейших указаний.
     - По лестнице наверх, в библиотеку, - устало приказал Ридпэт.

Глава 3

     Мы  поднялись  по лестнице туда, куда несколько минут  назад  удалилась
миссис  Олинджер.   Ступени  были  освещены  лучами  предзакатного   солнца,
пробивавшимися сквозь окна-бойницы, а вот  здесь окна  между стеллажами были
внушительных размеров, и, если бы не сумрачный интерьер,  свойственный любой
библиотеке, помещение просто сияло бы. К тому же наверху я заметил громадные
люстры-канделябры, которые, надо думать, ярко  горели в обычные дни занятий.
Теперь же длинные ряды полок,  уставленные книгами, в  большинстве своем без
суперобложек, придавали помещению пустынно-мрачноватый вид.
     Широкие  и длинные  письменные  столы,  также  из темного  дерева, были
расста