оружие  убивало  тварей,  но  лишь  после  того,  как  их
удавалось изрубить на куски.  Новый  яд  валил  их  с  ног  -  или  лап  -
мгновенно.
    - Надо придумать, чтобы они пошли, - непреклонно проговорила Агата.  -
Иначе... Мы столкн„мся кое с кем похуже этих чудищ.
    Она не произнесла  вслух  "козлоногие",  Император  понял  е„  и  так.
Жутковатые друзья-враги, чей прорыв еле-еле  остановила  Радуга  где-то  в
ином пространстве - но уже у самых границ мира Мельина.  Никто  так  и  не
понял, откуда они пришли и что им нужно, - но  Радуга  стояла  против  них
насмерть. Император невольно св„л брови - ясно ведь было,  что  козлоногие
разыграли  с  ним  несложную  комбинацию,  подбросив  ему   могущественный
артефакт против мощи магов Семицветья, что, собственно говоря,  и  сделало
возможной саму войну, в противном случае восстание было б подавлено ещ„  в
самом Мельине.
    - Если козлоногие столь могущественны, как же они не  сумели  прорвать
заслоны магов?
    - Радуге помогли, -  уверенно  сказала  Агата.  -  Собственно  говоря,
главный-то удар приш„лся как раз и не по магам. Его принял на себя  кто-то
иной...
    - Знать бы кто... - вздохнул Император. Признание в этом он  с  трудом
вырвал в сво„ время из Сежес. Опираясь  на  один  простой  аргумент:  если
какая-то там перчатка позволила ему, Императору, чуть ли не  перебить  вс„
Семицветье - как же тогда Радуга устояла против  совокупной  мощи  врагов,
рвавшихся наверх?.. Волшебница  долго  отнекивалась,  но  в  конце  концов
призналась.  Впрочем,  тайна  загадочного   защитника   так   и   осталась
неразгаданной, Как и то, куда исчезли Алмазный и Деревянный  Мечи;  как  и
то, куда пропал императорский советник Фесс.
    Императору было не до загадок. Наступила весна,  время,  когда  с  юга
приходят пираты, когда, ошалев от бескормицы, с севера  начинает  напирать
нелюдь, когда эльфы, совершив свой  праздник  Возлияния  Соков  непременно
должны отметить начало плодородного сезона свежей хумансовой кровью: когда
удальцы восточных земель, не забывших зимнее поражение,  могут  попытаться
вновь - и хорошо ещ„, если они не сговорятся с пиратами...
    И хорошо, если у Дану не  найд„тся  второй  Видящей.  Крошечная  кучка
Дану, выйдя из Бросовых земель, обосновалась в остатках  Друнгского  леса,
что вызвало ропот в Хвалине, Остраге и Ежелине. Прямой, как стрела,  тракт
пришлось переносить - теперь  он  огибал  древнее  владение  Дану  с  юга.
Император не ошибся в предвидении - жалобы  от  городских  голов  повалили
кучей.
    Дану крадут детей... Дану отравили пастбище... Дану стреляли из  луков
по стаду коров... Дану  обобрали  купца...  Пришлось  выслать  две  полные
когорты.  На  какое-то  время  порядок  восстановился,  но  Император   не
сомневался - скоро этому прид„т конец. Кровавая память о походе двух сотен
Дану через Империю сотр„тся не скоро.
    Император вздохнул.
    - Поедем, Тайде. Хочу взглянуть, как подвигается работа в катакомбах.
    Разверстые зевы катакомб  глотали,  казалось,  без  всякого  для  себя
ущерба десятки и десятки возов с битым камнем. Неведомые лабиринты  ходов,
проложенных в забытые времена забытыми племенами,  дразнили  строителей  -
уровень щебня рос, как  и  положено,  а  потом  внизу  словно  открывалась
какая-то крышка - и вся лавина  камня  низвергалась  во  тьму.  Волшебники
Радуги, приставленные к мастерам-гномам, только  разводили  руками.  В  их
взглядах Император читал неприкрытое злорадство; впрочем, он не тешил себя
иллюзиями, что его война с Семицветьем так быстро забудется чародеями. Они
начнут плести  заговоры.  Наверняка  последуют  и  покушения.  Левая  рука
Императора была  затянута  в  ч„рную  кожу  обычной  перчатки,  но  белая,
магическая латная, тоже была рядом.  Никогда  нельзя  оставаться  рядом  с
магами без зашиты. Хотя у Тайде такое невероятное чутье на волшбу...
    Император сделал знак приблизиться старшему работавших  возле  провала
гномов. Низкорослый крепыш с перепачканной каменной пылью бородой  подош„л
неспешно, соблюдая достоинство, поклонился едва-едва,  с  вызовом  заложив
руки за пояс. Несмотря ни на что, гномы не были трусами.
    - Как тебя зовут? - поинтересовался Император.
    -  Ваши  люди  Баламутом  кличут,  -  дерзко  ответил  гном,   "забыв"
присовокупить что-нибудь вроде  "повелителя"  или  "моего  господина".  За
спиной  Императора  послышалось  раздраж„нное  шипение  охраны  -   людей,
разумеется. Вольные безмолвствовали, хотя, естественно, от гнома в тот  же
миг не осталось  бы  и  мокрого  места,  отдай  Император  соответствующий
приказ.
    - Как продвигается забивка,  Баламут?  -  невозмутимо  поинтересовался
Император.
    -  С  разрешения  Вашего  императорского  величества,   дерьмово   она
продвигается, забивка-то, - „рнически  ответил  гном.  -  Валим,  значить,
камень туда, валим - а толку чуть.
    - А почему раствор не клад„те, как я велел? Или вам приказа не читали?
    - Приказ-то нам  читали,  -  ухмыльнулся  Баламут,  сверкнув  зел„ными
разбойничьими глазами. - Да только глупый это приказ, вот что я вам скажу.
Без ума составленный. Потому что ежели камень проваливается, значит,  там,
под земл„й, ещ„ пустоты есть. А  если  пустоты  -  значит,  там  кто-то  и
завестись может или ещ„ как пролезть. А у тварей подземных такие зубы, что
никакая щеб„нка их не остановит.  Не-ет,  Ваше  императорское  величество,
сыпать тут и сыпать. Докель не заполнится. - вновь ухмыльнулся гном.
    - Ну, хорошо, - ровным голосом сказал Император, -  А  как  обращение?
Кормят нормально? Жалоб нет? Может, кормовые  срезают  или  мяса  в  кот„л
недокладывают?
    - Кормят то как раз на убой, пожаловаться не на что, - ответил гном. -
А вот только скажи, Император, когда нас по домам распустишь?  Сам  скажи,
не через бирючей своих передавай! Когда? Когда город восстановим? Весь  до
последнего гвоздя? Так ведь не нами порушен, да и столько тут работы,  что
и за пять лет не управишься!..
    - Баламут, - сказал Император, глядя прямо в зел„ные  глаза  гнома.  -
Скажи мне, могу я тебя обмануть? Правду скажи.
    Гном набычился, засопел, раздувая широкие мясистые ноздри.
    - А что? - наконец ответил он чуть сдавленным голосом. - Ты и  совр„шь
- недорого возьм„шь. Вы, хумансы, все такие. Веры вам нет. Эх, кабы не...
    - Выпустил бы мне кишки, понятно, - сказал Император прежним спокойным
голосом. - Но я получил грамоту от Каменного Престола... и хотел бы, чтобы
о е„ содержании узнали все гномы твоей ватаги - как, впрочем, и других.
    - Это какую такую грамоту? -  подозрительно  спросил  гном.  -  Насч„т
выкупа, что ли? Так давно пора, когда уж к ним послано было!..
    - Каменный Престол ответил, - не обращая внимания на  слова  Баламута,
сказал Император. - Они не дадут выкупа.
    Кулачищи гнома сжались, перепачканная борода гневно встопорщилась.
    - Вр„шь! Вр„шь, хуманс! Не может такого быть!
    - Грамоту, - не оборачиваясь, негромко приказал Император.
    В подставленную левую руку  тотчас-же  л„г  тугой,  перетянутый  витым
шнурком свиток.
    - Печать Каменного Престола опозна„шь, гноме?
    -А кто вас, хумансов, знает, - опуская  глаза,  проворчал  Баламут.  -
Может, маги ваши морок навели, а ты нам теперь подсовываешь.
    - Ну ладно, я прочту, а там видно будет, - сказал Император.
    - Да не хочу я  ничего  слушать!  -  вскипел  гном  и  тотчас  ос„кся,
натолкнувшись на тяж„лый взгляд Императора.
    - Гноме, - медленно проговорил правитель, - я тебе зла не желаю,  хотя
вы нарушили мир и убили  многих  моих  подданных.  Я  мог  бы  отдать  вас
уцелевшим жителям тех городов, где вы славно  погуляли  на  своем  пути  к
Мельину. Я этого не сделал. Дал вам работу и  корм.  А  вот  ваш  Каменный
Престол отрекся от вас и проклял тех, кто,  как  они  выразились,  позором
купил себе жизнь, приняв е„ из рук презренных хумансов. В этой грамоте вс„
подробно изложено. Ну как, будешь читать или продолжишь твердить, что  вс„
это - хумансами навед„нный морок? Баламут уже справился с собой.
    - Можешь меня убить, хуманс. Но подделок  твоих  я  читать  не  стану.
Пойду лучше я, вот что. Работы ещ„ по горло, не сделаем положенное - кормы
урежут.
    Не поклонившись, гном повернулся спиной к Императору и зашагал  прочь.
За спиной раздалось осторожное покашливание начальника стрелков охраны.
    - Пусть уходит, Кирстен, -  спокойно  ответил  Император.  -  Из  него
выйдет хороший подданный... со временем, конечно. Дальше!
    Кобылка молчавшей вс„ время Агаты поравнялась с жеребцом Императора.
    - Не надо было отпускать его, - прошелестел тихий голос.
    - О ч„м ты, Тайде? - удивился Император. - Думаешь, следовало  всадить
ему стрелу в спину? Или  запытать  за  непочтение  к  особе  императорской
крови?
    - Нет. - Огромные глаза Дану метнули короткий взгляд на  правителя.  -
Надо было отправить его в горы. Дать грамоту, дать охрану... и пусть бы он
уходил.
    - Думаешь, потом он бы вернулся? - недоверчиво  спросил  Император.  -
Знаешь ведь сама... разбойников хватает. Радуга...
    - Этот бы - вернулся, - негромко заметила девушка. - Если бы ты взял с
него слово.
    - Хорошая мысль, - усмехнулся Император, поворачивая коня.
    ...Увидев возвращающийся кортеж, Баламут, похоже, уверовал в  то,  что
его вс„-таки колесуют. Во всяком случае, щ„ки его слегка побледнели, когда
он предстал перед правителем Империи.
    - Вот что, Баламут, - сказал Император, глядя в глаза гному. - Подумал
я над твоими словами и решил тебя... отпустить. Ты говоришь, что я лгу, не
веришь даже в печать Каменного Престола... ну так иди  себе  домой.  Дайте
ему подорожную. - бросил правитель через плечо. - И денег... немного, а то
пропь„т. Иди, Баламут. Но сперва дай мне слово, что, если я окажусь  прав,
ты верн„шься сюда. Что скажешь?
    -Даю слово! - мрачно кивнул  гном.  -  Даю  слово...  и  исполню  его,
Император,
    - Вот и славно, - уронил правитель на прощание, давая шпоры коню.
    Походная ставка Императора располагалась на южной  окраине  Мельина  -
правитель велел в первую очередь восстанавливать  дома  добрых  мельинских
обывателей, исправных налогоплательщиков, и лишь потом - свой  собственный
дворец.  Перед  входом  быстрым  шагом  мерил  площадку  человек  в  форме
имперского курьера. Агата отчего-то сразу вцепилась Императору в  рукав  -
не иначе как почувствовала беду.
    "Что на сей раз?  -  мрачно  подумал  правитель.  -  Восточные  бароны
предались  Семадре?  Мятеж  в   пограничных   легионах?   Радуга   подняла
восстание?.."
    - Хуже... - еле слышно прошептала Агата.
    - Разлом...  -  с  бессильным  гневом  пробормотал  Император.  -  Ну,
проклятие...
    - Повиновение Империи! - Гонец бросился к ним, едва завидев. - Срочное
донесение с Разлома! Легат Клавдий...
    "Клавдий по пустякам пергамент переводить не станет",  -  мелькнуло  в
голове Императора.
    Отточенным уставным жестом - взмах руки над головой  и  ч„ткая  подача
впер„д в сочетании с л„гким поклоном - курьер протянул грамоту.
    Император резким движением сломал красно-золотую печать  с  оттиснутым
имперским василиском.
    "Повелителю Мельина от легата  Клавдия,  Первый  легион.  Пост  Восемь
стражи Разлома.
    Мой Император!
    Третьего дня дозорными пешего патруля был замечен мощный выброс белого
тумана из щели Разлома. Из-за сильного ветра значительная часть магической
эссенции преодолела заграждения и попала на землю  Вашей  Империи.  Однако
при этом не произошло, как мы уже привыкли, оживления камней  или  дерева,
на которое попадала субстанция. Она приняла облик  белой  тени,  ростом  и
прочими размерами не отличающейся  от  средних  людских.  Попытка  патруля
атаковать создание  привела  к  гибели  тр„х  легионеров,  одному  удалось
скрыться благодаря тому,  что  белая  тень  занялась  потрошением  трупов.
Доношу, что по тревоге была поднята манипула Первого легиона, а  с  ней  -
три   десятка   приданных   Вашим   указом   арбалетчиков.    Предпринятое
преследование закончилось  окружением  существа.  В  завязавшейся  схватке
тварь выкрикивала человеческим языком нечто наподобие  пророчеств  о  том,
что "две утробы соединены - зверь теперь родится" и "по пуповине  белой  -
вниз,  вниз,   наперекор   запрету!".   Список   запомненных   легионерами
"пророчеств" прилагается. При атаке  создание  прорвало  строй  когорты  и
скрылось в сторону Шаверского леса, Стрелы не  причинили  видимого  вреда.
Потери в когорте - шестеро убитых, восемь раненых, Считаю, что  необходимо
срочное вмешательство магии..."
    - Прочти. - Император  сунул  Агате  пергамент.  -  Вот  ещ„  на  нашу
голову... белое чудище, выкрикивающее какие-то пророчества!  Нет,  Империя
положительно сходит с ума. Не удивлюсь, если Клавдия прид„тся сместить.
    - Не прид„тся, - едва шевельнулись губы Дану. - Он писал  правду,  мой
Император. В мир... в наш мир вырвалось ещ„ одно порождение Разлома.
    Это было неприятно, но в целом - не так уж страшно. Такое случалось  и
раньше, несмотря на всю бдительность стражи. Уследить за каждой каплей  не
смог бы и стоокий небесный бог древних, еще не слыхавших о Спасителе.
    - Что ж, бывает, Сеамни... - начал было Император,  однако  тотчас  же
сам ос„кся. Девушка стояла  бледной,  наполовину  прикрыв  лицо  руками  -
словно получив известие о смерти кого-то из близких.
    Повелитель Мельина глубоко вздохнул и уже пристальнее взглянул на свою
подругу. Последний месяц Агату словно подменили. Погас огонь в глазах, она
двигалась и говорила точно в полусне.  Е„  уже  ничто  не  занимало.  Даже
известия от обосновавшихся в Друнгском лесу е„ сородичах.  Какое-то  время
она еще отвечала на ночные (а порой и дневные) ласки Императора  -  теперь
прекратилось и это.
    - Тайде, что с тобой?
    Он много раз задавал ей  этот  вопрос,  Агата  обычно  молчала,  качая
головой,  а  в  уголках  глаз  показывались  слезы.  Однако  Император  не
отступал. Он повторял это раз за разом, с неизменным терпением, какое едва
ли можно было ожидать от  человека,  развязавшего  кровавую  и  почти  что
самоубийственную войну с магами,  "чтобы  только  отомстить  за  какого-то
щенка!", как выразилась однажды Сежес - уже после заключения мира.
    - Мой Император... нам нельзя  оставаться  вместе.  Правитель  Мельина
оторопел. Он привык к беспрекословному подчинению, но еще больше привык  к
своей Тайде, следовавшей за ним неизменнее, чем даже тень;  наверное,  это
было уже выше обычной людской любви - постоянная,  абсолютная  потребность
видеть  е„,  говорить  с  ней,  обнимать,  чувствовать  рядом  ежеминутно,
ежесекундно, днем и ночью; рассказывать ей и слушать ее, единственную, кто
мог понять.
    - Почему, Тайде? Я обидел тебя? Стал невнимателен? Но ты  должна  меня
простить - столько дел, надо поднимать Империю, не  дать  вспыхнуть  новой
войне, следить за Разломом... - Император не имел никакого опыта общения с
женщинами, и неудивительно его воистину смешное предположение, что подруга
- неважно, какой расы!  -  примет  в  качестве  оправданий  за  небрежение
какие-то там государственные дела!
    Его остановил слабый взмах тонкой кисти.
    - О ч„м ты... любимый. Я понимаю, что тебе предстоит сделать.  Я  молю
Силу Лесов, если только она согласна прислушаться ко мне, ниспослать  тебе
удачи. Но... Разлом... твари, из него приходящие...  это  кара,  и  в  том
числе - мне.
    - Что ты вбила  себе  в  голову?  -  воскликнул  Император.  -  Разлом
появился потому, что...
    - Потому что те, кто рвался сюда, знали - мы сами хотим  погибнуть,  -
очень серь„зно возразила Агата. - И  шли  на  запах  смерти,  как  псы  за
зверем. Это была наша смерть, Император, смерть,  которая  чисто  случайно
промчалась мимо - но даже беглое касание ее гибельно, Мы все равно  умр„м,
только не быстро, а медленно и мучительно, и кто знает, сколько ещ„  миров
мы потянем за собой...
    - Сеамни, о чем  ты?  -  Император  схватил  е„  за  плечи,  судорожно
притянул к себе - ему показалось, что его Тайде безумна.
    - Нет, я не лишилась рассудка, - прошептали ему губы прямо  в  ухо.  -
Разве ты забыл, что я была Видящей? Деревянный Меч - это огромные  сила  и
власть...  которые  навек  впечатываются  в  того,  кого  Меч  пусть  даже
ненадолго,  но  признал  своим  хозяином.  Я  не   хотела   принять   это,
отмахивалась, не обращала внимания... Но, конечно  же,  зря.  Не  в  силах
простой Дану противостоять тому, что создано гением целой  моей  расы.  Мы
гни„м, Император, гнием заживо... мы прокляты Судьбой, потому что один раз
избегли гибельного ее замаха... а мне  и  подавно  нельзя  быть  с  тобой,
нельзя любить тебя, потому что... на мне столько крови,  я  убивала  людей
твоего народа...
    - Все мы убиваем на войне. - Император попытался обнять  с„  покрепче,
однако Сеамни с неожиданной ловкостью вывернулась из его рук.
    - Это была не война! - со слезами в голосе выкрикнула она. - Это  было
убийство безоружных! И не просто убийство - мучительство!  Без  цели,  без
смысла - просто чтобы насытиться чужими мучениями!.. И это Судьба нам тоже
запомнила. Белая Тень... она пришла за мной.
    - Что за чушь?! - не выдержал Император,  однако  Сеамни  его  уже  не
слушала.
    - Я знаю... я знаю... я чувствую... она ид„т сюда, ко мне... не пускай
ее, не отдавай меня ей!!! - Из груди Сеамни вырвался отчаянный не то стон,
не то вопль, и она обмякла в руках Императора, потеряв сознание.
    - Лекаря! - рявкнул повелитель Мельина, осторожно опуская  на  постель
почти невесомое тело.
    За пологом шатра послышалось уставное "Повиновение Империи!" и  быстро
удаляющийся топот ног.
    После распри с Радугой у Императора не осталось  чародеев-целителей  -
хотя старый Гахлан, уцелевший в  суматохе,  клялся  всем  святым,  что  не
держит на Императора зла, что на его месте он, Гахлан, наверное,  поступил
бы точно так же и теперь  покорнейше  просит  допустить  его,  неизменного
преданного старого Гахлана, вновь к пользованию персоны его императорского
величества, - Император неизменно отвечал категорическим отказом.
    Глаза Сеамни закатились, дыхания не чувствовалось,  сердце,  казалось,
тоже перестало биться. Император в ярости сорвал с пальца кольцо с  ч„рным
камнем - когда-то талисман Силы, после окончания войны с Радугой  перстень
отчего-то утратил свою мощь;
    Император поймал несколько злорадных взглядов  Реваза  и  Сежес  и  не
сомневался, что это - дело их рук.
    Перчатка! Где перчатка! Да вот же она, на сво„м привычном месте...
    Император рывком вдел в не„  левую  руку.  По  телу  тотчас  разлилось
приятное тепло, словно кисть правителя  погрузилась  в  нагретую  ласковым
солнцем воду.
    "Ты хорошо умеешь убивать, - подумал Император,  впервые  обращаясь  к
загадочному подарку козлоногих, точно к  живому  существу.  -  Так,  может
быть, поможешь и воскресить?"
    Перчатка, разумеется, не ответила - да и как  бы  она  смогла?  Однако
Императору почудилось слабое  движение,  на  самой  грани  доступного  его
чувствам -  слабое  движение  Силы,  которое  очень  хотелось  принять  за
молчаливый кивок.
    Эта  перчатка  умела  ломать  самые  мощные  и  убийственные  заклятия
чародеев Радуги. Так неужели же  она  не  может  разорвать  цепи  безумия,
внезапно опутавшие Агату?
    Не  зная,  что  делать,  Император  опустился  на   колени   рядом   с
бесчувственной девушкой. То самое сверхчувство, что помогло ему выжить  во
время безумного штурма крепости магов, сейчас  подсказывало  ему,  что  ни
вода, ни прочие традиционные людские средства тут  не  помогут.  Сковавший
Сеамни т„мный ужас может быть разбит только ее собственной рукой... но для
этого е„ рука должна сперва вновь обрести способность двигаться.
    Белая перчатка плавно опустилась на лоб  Сеамни  -  и  в  тот  же  миг
Император едва сумел сдержать крик боли.  Это  была  та  самая