гающую
алчность, чтобы они не видели ничего, кроме него, Фесса, и готовы  были...
Нет, нету времени!
    Фесс резким броском  вновь  оторвался  от  неупокоенных.  Остановился,
подд„рнул левый рукав, быстро пров„л ножиком по запястью.  Потекла  кровь,
густая живая  кровь,  излюбленное  лакомство  (помимо  страха  и  прочего)
ходячих мертвецов. Очень быстро набралась полная пригоршня. Чувствуя,  как
колотится сердце, Фесс пригнулся и с размаху выплеснул всю  кровь  в  лица
двум ближайшим мертвякам.
    Хладнокровный и уверенный в себе маг после этого при„ма просто  должен
был оставаться  на  месте.  Неясыть  не  выдержал,  вс„  же  отбежал  чуть
подальше.
    Мертвецы с р„вом и воем вцепились друг в друга, ломая пальцы,  вырывая
руки, кроша р„бра.  Они  дрались  что  было  сил,  пытаясь  дотянуться  до
вожделенных красных капель; они  не  могли  сейчас  действовать  сообща  и
потому - раздирали друг друга на части. Фесс  своими  глазами  видел,  как
здоровенный мертвяк вцепился обеими руками  в  верхнюю  и  нижнюю  челюсти
более удачливого соперника, рванул, сд„рнул череп с позвоночного столба  и
в ярости разбил о ближайший могильный камень.
    Не прошло и нескольких мгновений схватки, как  перед  Фессом  осталось
всего  двое  врагов.  Остальные  валялись  на  земле  бесформенной  грудой
переломанных костей  и  разбитых  черепов.  Они  были  ещ„  живы,  с  ними
предстояло ещ„ много возни, но главное  было  достигнуто.  Неуязвимые  для
человеческих мечей и копий,  неупокоенные  могли  вот  так  перебить  себя
только сами.  Правда,  мало  "какой  маг  мог  решиться  на  такой  при„м,
прибегнуть к собственной крови...
    Но с последними двумя (в том числе тем  самым  сорвавшим  чужой  череп
гигантом) Фессу предстояло управляться теперь в буквальном  смысле  голыми
руками. Капающая из запястья кровь сводила мертвяков с ума, они  пребывали
в состоянии исступл„нного бешенства: их сдерживала только высоко  поднятая
рука чародея. Для неупокоенных это было словно  поднятый  сверкающий  меч,
окутанный облаком Силы.
    Последней Силы, приходится признать...
    Начиналось самое противное. Теперь он, Фесс, должен был стать одним из
них, влезть в шкуру давно умершего, проникнуть в их  полные  ненависти  ко
всему живому мысли - с тем чтобы повести их за собой и накрепко запечатать
могилы. Или уничтожить, что, по правде говоря, предпочтительнее. Тем более
не будем забывать, что это - испытания...
    М„ртвые нерешительно топтались на месте.  Там,  где  только  стоял  их
ненавистный враг, теперь появился их собрат, такой же точно,  до  кончиков
белых  фаланг.  И  он,  этот  собрат,  звал  их  за  собой,  звал,  обещая
много-много вкусной солоноватой крови,  мягкого  человеческого  мяса  и  -
самое главное -  человеческих  страданий,  то,  что  слаще  и  первого,  и
второго.
    С утробным рыком неупокоенные двинулись следом.
    Фесс вывел мертвяков с кладбища. Пока ещ„ они в его власти...  пока  у
него самого хватает сил не сорваться... пока ещ„ он может их вести. Делать
нечего, прид„тся кончать их  возле  церкви  -  что  ни  говори,  но  магия
Спасителя имеет некую силу. Сейчас рад будешь и такой помощи.
    Окружающий мир Неясыть сейчас видел примерно так же, как и те, кого он
в„л  за  собой.  Мутная  темнота,  алые  сполохи  чужого  страха,   ужаса,
отвращения...  слепяще-белый  прямоугольник  церкви,  свет  режет  м„ртвые
глаза, но там, возле белых стен, - очень-очень  много  живых,  очень-очень
много страха, и потому м„ртвые идут. Нельзя  сказать,  что  они  очень  уж
сильно страшатся магии Перекрещ„нной Стрелы -  ненависть  всегда  сильнее,
она зачастую побеждает даже страх смерти, - и  потому  неупокоенные  идут.
Конечно, они не знают, что  селение  уже  вымерло,  что  его  обитатели  с
громкими  отчаянными  воплями  разбежались  кто  куда,   церковные   двери
захлопнулись за последними и там что было  мочи  заголосил  хор  -  словно
громкая молитва может помочь лучше, чем даже немая!.. Они  не  знали,  что
алые и ж„лтые огоньки - лишь искусно поддерживаемая  Фессом  иллюзия,  они
верили ему, своему брату, который сейчас вел их на гибель.
    Неясыть одновременно чувствовал  и  напрягшийся  чужой  след.  Малефик
вылез из своего укрытия. Конечно, ему деваться некуда - или  срочно  нужно
принести кого-то в жертву, хоть кого, петуха, кошку, собаку - кого угодно;
это поможет, но ненадолго; потому  что  кладбище  уже  очищено,  и  злодею
теперь вс„ нужно начинать сначала.
    Но это мы ещ„ посмотрим...
    Да, так и есть - ид„т сюда. Надо же! Хватило смелости, вылез...  когда
вс„ село сидит по сундукам и подпольям, завывая и мелко трясясь от страха.
Хороший малефик, смелый... вот почему же только творит такие злодейства? В
принцип меньшего зла это никак не укладывается. Не было  никакой  нужды  в
таких чудовищных жертвах... ни эпидемии, ни  иного  всеобщего  бедствия...
Зачем, почему, для чего?
    Но с малефиком мы разбер„мся чуть позже. Вот она, церковь...  скажите,
пожалуйста, и впрямь свята...  относительно,  конечно,  потому  что  в  е„
стенах назначались свидания, а кое-кто даже и  целовался,  стоя  в  задних
рядах... девчонкам руку пол юбки запускал... не„ обычно. Но сам настоятель
- чист, а такое, говорят,  куда  как  редко.  Неупокоенные  встревожились,
разящий острый свет добрался и до их тупого сознания, они чуют  опасность,
ещ„ немного - и почуют предательство. Надо торопиться.
    Закусив губу от  боли,  Неясыть  полной  пригоршней  зачерпнул  чужой,
за„мной. Святой Силы. Она жгла, колола, резала душу острым ножом, она была
совершенно, абсолютно чужда ему; но в том-то и Сила Тьмы, что она способна
вобрать в себя вс„. Абсолютно вс„. Как бы ни было при этом  тяжело  самому
отмеченному Тьмой...
    Свет Спасителя принимал в руках Фесса форму короткого клинка. Маловато
зачерпнул... рассчитывал, что получится меч,  а  хватило  удержать  только
простой нож.  Прид„тся  идти  врукопашную,  а  это  чревато...  Интересно,
кстати, почему такие вот мечи -  настоящие,  длинные,  смертоносные  -  не
могут делать в схватках с неупокоенными сами святые отцы?
    Он резко развернулся. Чуть раньше, чем следовало... и  второй  мертвяк
успел отшатнуться. Начисто снесший голову  первому  нож  лишь  чиркнул  по
ключице, не задев позвоночного столба. И сразу  же  удар,  от  которого  в
глазах вспыхнули искры - м„ртвые не  промахиваются.  Фесса  опрокинуло  на
спину, и он с ужасом увидел медленно наклоняющуюся над  собой  распахнутую
пасть с ч„рными пеньками давно сгнивших зубов. Мертвец даже прошипел нечто
вроде "Предатель!" - настолько велика была владевшая им  ненависть.  Ведь,
по сути, сам по себе оживший труп был ни в ч„м не  виноват  -  им,  словно
куклой, двигали совсем иные Силы.
    Нож исчез из рук Фесса. Порез на  руке  успел  затянуться.  Оставалось
только одно средство, и теперь уже вс„ зависело только от его, Фесса, силы
воли.
    Жить, подумал он, пока жуткая харя клонилась к нему, явно  намереваясь
вцепиться остатками зубов в горло - не прокусить, а разорвать  его.  Жить,
хоть как, но жить! Я не ваш, я  продержусь!  Как  угодно,  но  продержусь,
любой ценой!
    Любой?  -  казалось,  насмешливо  откликнулась  Судьба.  Ну   что   ж,
некромант, попробуй...
    - Держись! - крикнул знакомый голос. Великая  Тьма,  откуда  здесь,  Б
испытании, взялась Атлика?..
    Раздумывать времени не было. Фесс  ударил  всеми  оставшимися  силами,
вдавливая мертвеца обратно в вытолкнувшую  его  было  землю,  гася,  точно
сапогом угли тлеющего костра, то злое подобие жизни, что разж„г в  м„ртвой
плоти хитроумный малефик...
    Неясыть  словно  сам  тащил  из  себя  живую  кость.   Боль   пронзила
внутренности, он заорал от нестерпимой муки, сам не слыша своего крика,  -
но мертвецу пришлось и того хуже. Незримый молот  рухнул  прямо  на  голый
череп, обломки кости брызнули в разные стороны, земля расплескалась вокруг
неупокоенного, точно вода, ч„рный водоворот втягивал бьющийся в посмертной
агонии костяк, увлекая его вс„ глубже и глубже,  мимо  самой  плоти  этого
мира, вовне, в безграничность,  туда,  где,  наверное,  обитали  те  самые
многоножки, что умели обернуться юными красавицами, перед тем как  пожрать
саму душу своей жертвы.
    - Неясыть! - Атлика приподняла его голову. Глаза у девушки были сейчас
как два блистающих ч„рных камня - ни белков, ни радужки.
    И за ней тянулся явственный ч„рный след, след крови и чужих мук.
    Она - малефик? Приносила в жертву детей - может, даже  на  могилах  их
родителей? Она будоражила м„ртвых? Зачем, почему, для чего?..
    "Болван! - вспыхнуло в мозгу. - Забыл последние слова Т„много  ?  "Это
подло, Анэто!" - выкрикнул Даэнур. Пытался остеречь, предупредить... а  ты
- ты решил, что и впрямь действуешь в реальном мире, забыл, что  ты  -  на
испытаниях, ч... что  стоило  опытному  магу  проследить  твою  приязнь  и
беспокойство? Светлые не могут  чувствовать  нас.  Т„мных  магов,  говорил
учитель. Но зато они здорово наловчились ловить нас на живцов, добавил  бы
теперь сам Фесс".
    Беги, захотелось крикнуть ему - язык отказался  повиноваться  Неясыти.
Мир испытания вокруг него  стремительно  таял,  декорации  уступали  место
настоящей реальности - и оторопевший  Фесс  понял,  что  лежит  на  плитах
широченного  двора  Академии,  лежит  посреди  расставленных  тут  и   там
игрушечных домиков в половину человеческого роста. Здесь была и церковь, и
дома, и искусно выполненное кладбище, огражд„нное серыми камнями...  Кусты
и деревья тоже имелись - карликовые, растущие в глиняных кадках, но  очень
похожие на своих нормального роста прародителей. Вс„ было как  и  положено
на испытаниях - и даже многоликая толпа, обступившая эту импровизированную
сцену. Невольно Фесс поискал глазами Атлику, ожидая увидеть е„  закованной
в цепи и уже влекомой на казнь, - и облегч„нно вздохнул, не найдя е„ среди
обступивших людей... Мельком оглядел себя - зап„кшаяся кровь на  запястье,
грудь ноет от удара - наверное, здоровенный синячище будет: а так  ничего,
вроде бы цел...
    - Добрые студиозусы, почтенные мэтры, милорды деканы! - прозвучал  над
толпой голос ректора Анэто. -  Испытания  завершены.  И  теперь  я  должен
задать досточтимому ректорату вопрос - достоин ли  сей  аколит  досрочного
вручения ему посоха мага с признанием за оным аколитом  всех  прав,  равно
как и обязанностей практикующего чародея-некроманта?
    Ни слова об Атлике. Ни слова. Но  ищейки  отцов-экзекуторов  наверняка
уже рвут поводки и захлебываются злобным лаем...
    - Позвольте  мне,  о  досточтимый  и  высокоуч„ный  милорд  ректор,  -
неожиданно прозвучал сильный звучный женский голос, низкий и волнующий.  -
Конечно, я не являюсь членом почтенного ректората, я всего  лишь  исполняю
скромные обязанности управляющей Волшебным Двором...
    Мегана! Быстры ж твои тропы и твои кони,  волшебница,  как  видно,  ты
очень торопилась. Вот только зачем?
    - Мо„ мнение однозначно - прекрасная работа. Аколит явил и мужество, и
тв„рдость духа, и настойчивость в  достижении  цели...  качества,  которым
могли бы позавидовать добрые студиозусы иных факультетов!  Как  жаль,  что
все эти таланты достались Тьме... я могу только скорбеть об этом.  Но  сей
аколит Неясыть, бесспорно, заслужил посох. Ему нечего делать  в  Академии,
тем более если северные города страдают от нашествий неупокоенной нечисти.
Простите меня, милорд ректор, за  столь  бурное  изъявление  чувств  и  за
взятое у столпов  ректората  слово.  Скромно  уступаю  трибуну  тем,  кому
положено судить и выносить вердикты...
    Фесс обратил внимание, что в продолжении  всей  речи  Меганы  никто  в
толпе, похоже, не решился даже вздохнуть. Только теперь  Неясыть  смог  е„
разглядеть - когда  она  аккуратно  садилась  в  почтительно  пододвинутое
деревянное кресло.
    Ничего в ней не было на первый взгляд ни смертоносного, ни  властного.
Невысокая, с длинными т„мно-русыми  волосами,  по-девичьи  заплет„нными  в
косу, которую она носила перекинув на грудь. Коса, конечно, была знатной -
толщиной в полторы руки и длиной чуть ли не до колен;  никаких  украшений,
скромное серое платье с глухим воротом под горло,  длиной  до  самых  пят:
ничего особенного, ничего, кроме ауры Силы. Она слепила и обжигала, словно
Солнце; собственно говоря, прочесть эту ауру никто бы и не  смог  как  раз
из-за этого сияния.
    Да, перед такой волшебницей не зазорно было снять шляпу самому милорду
ректору.
    Правда, после короткого слова Меганы никому  отчего-то  не  захотелось
выступать  "против".  Деканы  вставали  один  за  другим,  коротко  роняли
"согласен", или "я за", или "не возражаю". Последним встал Анэто.
    - Поздравляю тебя, Неясыть, - мягким и дружелюбным голосом сказал  он.
- Ты доказал, что можешь быть некромантом...  прекрасным  некромантом,  да
простит мне Совет такое сочетание слов. Конечно, ты  бы  мог  шлифовать  и
оттачивать свой талант и дальше... но время  тревожное,  и  тво„...  гм...
умение нужно многим и многим людям. Мы не сомневались,  что  ты  выдержишь
испытание, и ректорат заранее  приготовил  тебе  рекомендательные  письма.
Тебя ждут в Семиградье, в Арвесте - это на побережье Моря Ветров, у самого
Железного Хребта, рядом с Лесными Кантонами, - они, кстати, тоже нуждаются
в твоих услугах. Прими же свой посох и  собирайся.  Тебя  отвез„т  корабль
Академии - ведь порт закрыт из-за  ещ„  не  до  конца  побежд„нного  мора.
Прощай, аколит Неясыть... твой наставник уже нес„т сюда посох...  преклони
же колени и прими знак своего магического достоинства, тво„ оружие и  твой
инструмент!
    Фесс несколько мгновений поколебался. Встать на колени перед всей этой
толпой? Перед испытующим взглядом Меганы - ох, не нравятся мне е„ похвалы,
ох как не нравятся! И что, что же случилось  с  Атликой?  Неужели  они  е„
выследили, выследили из-за меня?!
    Шагнувший к Фессу Т„мный был сейчас и в самом деле мрачнее тучи. Блеск
ж„лтых глаз потух.
    - Опустись... пожалуйста! - едва слышно шепнул безгубый рот. Фесс сжал
кулаки и последовал совету.
    Даэнур торжественно протянул посох. Фесс  принял  его  обеими  руками,
удивившись тяжести - таким оружием и впрямь  запросто  можно  было  убить.
Отполированный каменный шар был размером с детскую голову;  им,  наверное,
легко проламывать и стены, если, конечно, он достаточно  крепко  приделан,
невольно подумал Фесс.
    Вокруг  царило  гробовое  молчание.  Академия  безмолвно  взирала   на
вручение  аколиту  ч„рного  посоха  -  впервые  за  незнамо  сколько  лет.
Одновременно сам собой расстегнулся браслет на левом запястье Фесса;
    Даэнур ловко подхватил его.
    - Твой браслет останется  здесь  на  вечные  времена,  -  провозгласил
Анэто. - Тебе осталось только получить кольцо, которое ты сможешь  вручить
тому, кто достоин, по мысли твоей, обучаться здесь, в нашей Академии...
    Держа посох двумя руками, Фесс выпрямился. На чешуйчатой руке  Даэнура
уже побл„скивало скромное серебряное колечко - пластинка, где  должен  был
помещаться герб, осталась гладкой.
    - Твой герб ещ„ не составлен. Неясыть, - услышал он голос  ректора.  -
Но ничего, все равно любой из нас  тотчас  же  узнает  тво„  кольцо...  не
сомневайся.
    Сомневаться  и  так  не  приходится,  мрачно   подумал   Неясыть.   Вы
использовали меня как живца,  наверняка  уже  схватили  Атлику,  а  теперь
отсылаете меня прочь, чтобы я не смог помочь ей!  И  не  удивлюсь,  что  и
дальше буду нужен вам... как тот уч„ный баран, что вед„т остальных под нож
мясника...
    Он крепко, до боли, стиснул новообрет„нный посох  и  вместе  с  Т„мным
быстрыми шагами  пош„л  прочь.  Толпа  послушно  расступилась  перед  ним;
расступилась и тотчас же сомкнулась вновь. Так море пропускает сквозь себя
не способный ранить вечнотекучую стихию угрюмый ч„рный камень.
 
                                                             ИНТЕРЛЮДИЯ IV
                                                             СКРИЖАЛИ НОЧИ
 
    - Вот уж попали так попали, -  вздохнул  Эгмонт,  выдернув  из  рукава
камзола  последнюю  колючку.  -  Вот  так  полетели...  вверх  тормашками.
Отчаянный у нас предводитель, а, как думаешь. Мел?
    - Да уж чего-чего,  а  отчаянности  в  Клархен  хватает,  -  проворчал
Мелвилл, только-только окончивший собирать сво„ имущество, разбросанное на
полсотни шагов во все стороны. -  Это  ж  надо  -  сквозь  небо  сиганули!
Эмпиреи местные видели! Только небожителей не хватало...
    - Мне казалось, я кого-то видела, - подала голос
 
    Эвис. Молодой волшебнице пришлось отсиживаться в кустах,  пока  они  с
Кларой и Райной в шесть рук латали изорванную одежду  Эвис.  Ей  отчего-то
досталось больше всех - располосовало на  десятки  тонких  полос.  Почему,
отчего - кто знает?
    - Ох, да какая разница! - Эгмонт с кряхтением пот„р поясницу. -  Самое
главное - тут есть Сила. Сила, провалиться  мне  "а  этом  месте!  Правда,
странная какая-то Сила...
    - Что ж ты хочешь - закрытый мир, - поневоле неразбочиво из-за булавок
во рту отозвалась Клара. - Удивительно, что мы вообще  чувствуем  е„.  Это
хорошо... значит, можно будет обойтись без крови и всяких  там  жертв.  Не
люблю, признаться. Грязное дело.
    - Да я, в общем, домой хочу, - заявил Эгмонт. -  Вес„лое  у  нас  было
приключение, ничего не скажешь. Кошельки не пополнились, правда, вот  ведь
незадача...
    - Так что не очень-то домой торопись, - поддел товарища Мелвилл. - Там
тебя кредиторы дожидаются. И уже, наверное, терпение потеряли.  А  госпожа
целительница Лейт в первых рядах...
    - Да хватит тебе! - неожиданно покраснел, точно юноша, Эгмонт.
    - А что же тут такого? Все знают, ты должен ей крупную  сумму,  а  она
чуть ли не во всеуслышание предложила тебе простить все долги, если  вы  с
ней, по е„ выражению, станете жить в любви и согласии...
    Мелвилл  ловко  нагнул  голову,  в  последний  момент  увернувшись  от
пущенного Эгмонтом комка сухой земли.
    - Ну будет тебе, будет, не кипятись. - Он примирительно поднял руки. -
Ты ж не виноват, что она скупила твои векселя! Ты у нее под окном  серенад
не пел! К любовным утехам не склонял!
    - Вот-вот, не пел и не склонял, - проворчал красный как рак Эгмонт.
    -А, кстати, почему? - вдруг лукаво спросила Эвис. - Я знавала  Лейт...
вроде бы не уродина и не
    стерва. Отчего ж е„ все мужчины Долины за  версту  обходят?  Раскройте
тайну, кто-нибудь!
    -  Да  зануда  она!  -   простонал   несчастный   Эгмонт.   -   Зануда
первостатейная, чистюля, аккуратистка, у  не„  дома  даже  пылинки  строем
ходят! От окна - к двери... И готовит  она  всякую  дрянь!  Хоть  бы  твоя
подружка, Клара, е„ поучила, что ли...
    - Ты про Аглаю? - Клара скусила нитку. - Она бы и  рада,  но  Лейт  же
скорее умр„т, чем признает чь„-то превосходство...
    - А как же она Мескот терпит? - спросил Мелвилл.
    - А кто тебе сказал, что она е„ терпит? Терпеть не может -  вот  будет
правильно сказать!..
    Слушая, как маги перемывают косточки бедной, безнадежно  влюбл„нной  в
ветреного Эгмонта целительнице Лейт, Сильвия бинтовала  Кицуму  пораненную
руку. В общем, прорыв - если только беспорядочное и чувствительное падение
можно назвать этим гордым словом - вполне удался. Маги отделались синяками
и шишками, Тави не пострадала. Раина не получила ни одной царапины.
    Отряд Клары очутился на самом краю земли. У самых  ног  лениво  шумела
голубая гладь океана, уходившая далеко-далеко на запад  -  если,  конечно,
здешнее солнце не имело привычки вставать на востоке. Узкий песчаный  пляж
порос колючими кустами, в нескольких десятках шагов от моря начинался  лес
- высокий и вечнозел„ный. Слышался гомон птиц, между  коричневых  стройных
стволов искрами вспыхивало их яркое оперение.
    Местность казалась безлюдной - или кто тут ещ„ мог жить?  Ни  рыбачьих
лодок на море, ни сушащихся сетей, ни даже следов на песке. Они  оказ