у, позор и поношение, мальчишки сопливые, а  туда  же  -
факультет теперь! Ну, а одиннадцатый - люди почтенные и солидные.  Лекари.
Всякий маг, Неясыть, он ведь если где среди людей-то жив„т, так зачастую и
лечит, и роды принимает. Народ со всякой своей бедой к чародею  ид„т.  Так
что нам все хвори надо назубок знать. На том же факультете злаки  полезные
да скот лечить научат. Вот так вот..."
    "А что же двенадцатый факультет, почтенный  Парри?"  -  спросил  тогда
Неясыть.
    "Двенадцатый... - проворчал старик. - Ничего я никогда  не  понимал  в
этом двенадцатом. И как он возник, не слишком-то понял, ещ„ когда учился и
нам это объясняли...  Вообще-то  не  двенадцатым  бы  ему  именоваться,  а
вторым, потому что возник сразу же  за  Общим  Волшебством.  Это,  парень,
факультет Тьмы. Факультет малефицистики, сиречь злоделания. Эвон оно  как,
Неясыть. Много про этот факультет и его декана толков  ходило,  да  только
ректорат - он же Белый Совет - все толки, что, мол, хорошо бы декана  того
- да на осину, да пятью колами проткнуть, а кости потом конями  растягать,
- Белый Совет все эти толки под корень. Равновесие,  видишь  ли,  нарушать
нельзя!" И Парри пренебрежительно фыркнул.
    Неясыть потянулся, приподнялся на носки, норовя  рассмотреть  деканов.
Один, два, три... восемь...  десять,  одиннадцать.  Одиннадцать!  Выходит,
отстал от  жизни  старик  Парри,  нет  больше  никакого  факультета  Тьмы?
Отчего-то Неясыть вдруг ощутил что-то вроде разочарования.
    - Нет, нет, и не проси, Анэто. Не пойду никуда. Сколько можно себя  на
посмешище выставлять? Пусть вы даже и победители - разве так обращаются  с
побежд„нными? В честном бою?
    - Если б  ты  и  впрямь  был  побежд„нным,  я  б  с  тобой  вообще  не
разговаривал. Не нарушай обряда, выйди к народу.
    - На посмешище!.. Хватит,  навыходился!  Делай  со  мной  что  хочешь,
ректор Анэто, больше я  тебе  подчиняться  не  стану!  Хочешь  заточить  -
заточи, хочешь убить - убивай,  вс„  лучше,  чем  насмешки  ваши  терпеть,
Белые!
    - Ты всего лишь ошибся в выборе цвета, - невозмутимо заметил тот, кого
называли Анэто. - За ошибки нужно платить. И, согласись,  что  бы  там  ни
утверждал достопочтенный Эвенгар Салладорский, бытие лучше  небытия,  куда
отправились слишком уж ретивые его и твои соратники. Не глупи и выходи  на
площадь. Я не скрываю своих симпатий  и  антипатий,  декан,  но  выйти  ты
обязан. Вспомни договор. Ты его подписал. Ты дал слово.
    - Зачем тебе этот фарс, Анэто? - устало сказал собеседник  ректора.  -
Ты упрямо именуешь меня "деканом", но что я за декан без  факультета?  Без
студиозусов?
    - Таков был договор, - последовал невозмутимый ответ. - Я не  виноват,
что к тебе никто не ид„т. За все эти годы...
    - Ну да, никто, никто не отдал мне своего шара, - проворчал  декан.  -
Так никто и не отдаст!
    - Пока дышу - надеюсь, разве не так? Ну, не нарушай клятвы,  не  надо,
дурное  это  дело,  декан.  Примирись  с  судьбой.  Выйди,  постой,  потом
верн„шься обратно. Смотри, все уже на площади! Сейчас народ взволнуется  -
почему это и деканы все на площади, и проректоры - а нас с тобой нет?..
    - Будь ты неладен, Анэто, - тяжело вздохнул говоривший с  ректором.  -
Ладно, ступай впер„д, я следом...
    "Одиннадцать, а вовсе  не  двенадцать,  -  продолжал  думать  Неясыть,
разглядывая вальяжных магов. - Что мне этот Парри напл„л?.."
    Как раз в этот миг горны смолкли и  наступила  тишина.  Неожиданно  на
всей площади из-под белой арки гулко отозвались шаги  -  шествовал  кто-то
тяж„лый, мощный, шествовал медленно и торжественно. Люди замерли,  вставая
на цыпочки и стараясь как можно лучше разглядеть идущего.
    Неясыть увидел высокую, на целую голову выше его  самого,  фигуру,  до
самых пят облач„нную в ч„рное. Каждый шаг сопровождался странным клацающим
звуком, словно на ногах у идущего имелись самые настоящие когти.  Глубокий
капюшон скрывал лицо, виден был лишь подбородок - но при  этом  подбородок
явно нечеловеческий, покрытый т„мно-коричневой чешу„й. Руки -  по  крайней
мере на первый взгляд - ничем, кроме размера, не  отличались  от  людских,
правда,  загадочный  декан  носил  на  них  грубые  кожаные   перчатки   с
раструбами, несмотря на т„плый осенний день;  человек  -  или  существо  -
шагал, опираясь на длинный посох, опять же ч„рный; навершие было  украшено
головой разинувшего пасть дракона, чьи глаза горели рубиновым огн„м.
    Декан встал отдельно от всех, оперся на  посох  и  равнодушно  опустил
голову. Казалось, ему нет никакого дела до происходящего на площади.
    Тем временем герольд начал громко  выкрикивать  названия  факультетов,
перечисляя кафедры; правда, им„н деканов при этом вслух не произносилось.
    Неясыть слушал вполуха. Ему это было  неинтересно,  он  во  все  глаза
смотрел на фигуру в ч„рном. Зоркий парень даже с немалого расстояния сумел
рассмотреть пот„ртости и кое-как поставленные  заплаты  на  ч„рном  плаще,
неловко  приделанную  перемычку  на  некогда  треснувшее  древко   посоха,
выкрошившийся перламутр зубов дракона...
    ...Факультет  малефицистики  герольд  объявил  последним,   поименовав
кафедры  оборотничества,  сиречь  ликанотропии,  некромантии,  вампиризма,
ведовства ядовитого и каких-то непонятных Ч„рных Бездн.
    На этом представление Академии закончилось. Из молчаливого строя магов
вышел  невысокий,  стройный  человечек  в  элегантном  бирюзовом  плаще  с
переливами. В руке он держал мощный белый посох, почти  что  боевой  шест,
увенчанный сверкающим адамантом.
    - Ректор, ректор... - зашелестели голоса вокруг Неясыти.
    - Ученики мои!.. Да, да, именно так обращаюсь я к вам, хотя ни один из
вас ещ„ не может  перешагнуть  порога  нашей  благословенной  Академии,  -
зазвучал над площадью неожиданно сильный, хорошо поставленный голос - Сила
призвала вас, и вы пришли на зов. Вы  пришли,  чтобы  совершить  выбор  и,
пройдя тяжкие испытания учением, стать теми, кто помогает людям, не  делая
различий между лордом и простолюдином,  истинно  верующим  или  язычником,
коему ещ„ предстоит постичь всю благость Истинной Веры.  Вы  пришли  сюда,
потому что понимаете - подобно тому, как нуждается в  огранке  драгоценный
камень, так и ваши таланты, никем не подвергаемые сомнению, подлежат такой
же обработке. Не сомневаюсь, ученики мои, на этой площади есть люди, что и
так  умеют  вызвать  дождь  или  отогнать  непрошеную  градовую  тучу   от
виноградников, есть те, что разведут кост„р в любую погоду или даже смогут
заставить уняться небольшой пожар. Вс„ это так. Магия - великий дар богов,
тех Древних Богов, благость коих признавал и Спаситель,  да  святится  имя
Его во веки веков!..  -  Площадь  ответила  согласным  негромким  выдохом.
Ректор сделал паузу и продолжал, обведя взглядом склонившиеся головы: - Не
стану утомлять вас долгими  речами,  ученики  мои.  Меня  вы  ещ„  успеете
наслушаться. - Он позволил себе улыбку, и площадь с готовностью хохотнула.
- Последуйте велению ваших сердец. Приблизьтесь к деканам тех факультетов,
студентами которых вы хотели бы стать. Отдайте им шары с вашими именами. И
мы узнаем, совпал ли  ваш  выбор  с  выбором  Силы.  Как  всегда,  я  молю
Спасителя, чтобы никто не  уш„л  с  этой  площади  в  слезах  и  отчаянии.
Приступайте же, ученики мои, и не торопитесь! Никто  не  уйд„т  с  площади
прежде, чем последний ученик отдаст свой шар. Не бойтесь, что на избранном
вами факультете до вас окажется слишком  много  студентов  и  вам  поэтому
откажут. Не толпитесь, не  толкайтесь,  чинно  и  мирно,  как  и  положено
ученикам, подходите к вашим деканам!
    Ректор поклонился толпе и аккуратно  ступил  назад.  Люди  на  площади
немедленно  взволновались,  мимо   Неясыти   замелькали   бока   и   спины
устремившихся вперед самых нетерпеливых; Неясыть же даже  не  пошевелился.
Взор его медленно двигался по цепочке магов; он  видел,  как  первые  шары
перешли из потных от волнения ладоней аколитов в хол„ные руки деканов  и-о
чудо! - шары начали медленно подниматься над головами волшебников, повисая
в воздухе, плавно вращаясь и посверкивая в лучах утреннего  солнца.  Толпа
зевак вновь разразились аплодисментами.
    Неясыть знал, что сейчас ещ„ ничего не  решается.  Лишь  когда  ожив„т
чудовищная  машина  магов,  машина,  питающаяся  волшебством,  и  начн„тся
проверка выбора - вот тогда и прид„т пора волноваться.
    Сделавшие сво„ дело ученики отходили  в  стороны,  толпа  как-то  сама
собой отхлынула назад,  прижимаясь  к  стенам  домов.  Вокруг  Фесса,  что
по-прежнему крутил в руках свой шарик, образовалось пустое пространство.
    - Сын мой, ты в замешательстве? - ласково  окликнул  парня  кто-то  из
деканов. - Следуй своему сердцу! Не раздумывай долго, не пытайся угадать!
    - Ладно, - проворчал Неясыть себе под нос. И медленно пош„л впер„д.
    - Смотри, как ид„т, - шепнул мастер огня  мастеру  Алхимику.  -  Точно
стелется.
    - Думаешь, он из Храма? - так же ш„потом ответил Алхимик, маленький  и
скрюченный, с многочисленными кислотными ожогами на руках.
    - Едва ли. Его наш„л Парри с Северного Клыка, парен„к явно заслан сюда
магическим образом, но почему и зачем... Послушай, ты что, не  был  ни  на
Конклаве, ни на последнем Совете?
    Алхимик смущ„нно потупился.
    - Ты и так знаешь, что меня там  не  было,  зачем  переспрашиваешь?  Я
слышал, что мальчишку решили взять, потому что Закон ученичества  нерушим,
слышал, что с ним приключилась какая-то странная история  -  вроде  бы  он
памяти лишился...
    - Лишился! - Мастер огня хмыкнул. -  Лишиться-то  он  е„  лишился,  да
только уж больно как-то странно. Не утрачен ни один из базовых навыков, не
утрачено понимание структуры общества, не утрачено...  да  проще  сказать,
что не помнит он только себя - откуда он, где родился и  как  попал  сюда.
Что-то мне это  не  слишком  нравится.  Алхимик.  Ты  что  же,  так  и  не
удосужился прочесть мнение Кевиа?
    Маленький декан презрительно фыркнул.
    - Никогда  не  считал  себя  обязанным  знакомиться  с  мнением  этого
напыщенного ничтожества!
    - А зря, Алхимик. Он говорил дело. Он предположил, что мы имеем дело с
Тьмой.
    Алхимик вздрогнул, однако тотчас же овладел собой.
    - Этот святоша всегда был горазд всех запугивать,  -  ворчливо  бросил
он. - У страха, как известно, глаза велики.
    - Хорошо бы это было так. Алхимик.
    - Лучше всего, конечно, было  б  этому  парню  отказать,  -  задумчиво
проворчал маленький декан. - Установить слежку, и...
    - Ну разумеется! - Огневик раздраж„нно поморщился.  -  Ты  считаешь  и
Совет, и Конклав  полными  тупицами?  Разумеется,  это  было  б  наилучшим
решением. Ждать, не допускать до магии... Кто знает! Но бедняга Парри  так
рвался прочь со своего Клыка... что несколько поторопился.
    Их разговор невольно прервался. Неясыть оказался возле выстроившихся в
ряд деканов.
    - Бьюсь об заклад, достанется он тебе, -  шепнул  коллеге  Алхимик.  -
Глазищи эвон какие бешеные.
    - Погоди, - так же ш„потом ответил мастер огня. - Может, ещ„ и...
    Он ос„кся. Потому что Неясыть, миновав спокойным, плавным  шагом  всех
одиннадцать деканов, остановился лишь возле  двенадцатого.  Облаченного  с
головы до ног в ч„рное и с ч„рным посохом в руке.
    Шеренга разодетых в яркие и праздничные цвета деканов замерла. Алхимик
и Огневик выпучили глаза, глядя, как парень медленно протянул руку  и  его
шар, донельзя странный шар, без определ„нного цвета и  имени,  неторопливо
воспарил над головой облач„нного в ч„рный плащ волшебника.
    Фигура с  посохом  пошатнулась.  Дрогнувшая  рука  в  ч„рной  перчатке
поднялась.
    - Посмотри на меня хорошенько,  сынок,  -  прогудел  низкий  голос.  -
Посмотри на меня хорошенько, прежде чем принимать решение! Посмотри - и  я
верну тебе твой шар!..
    Длинные скрюченные пальцы резким движением  сорвали  капюшон  -  и  по
площади  прокатился  тяжкий  вздох,  и  притом  отнюдь  не  облегчения,  а
застарелой, подсердечной ненависти.
    Несомненно, перед Фессом стоял не человек. Высокий заостр„нный  череп,
совершенно  голый,  покрытый  коричневатой  чешу„й,  чем-то   напоминавшей
змеиную; глубоко посаженные ж„лтые глаза обрамлены  были  какой-то  мягкой
бахромой, чем-то вроде  крошечных  щупалец.  Подбородок  сильно  выдавался
впер„д, однако зубы в безгубом тонком рту, как раз  напротив,  были  очень
сходны с людскими. Безбровое  лицо,  казалось,  не  имело  возраста  -  ни
морщин, ни отвисшей кожи, ни иных следов прожитых лет.
    Ж„лтые глаза вбуравились в лицо Неясыти.
    - Иди, иди своей дорогой,  мальчик,  -  прогудело  существо.  -  Будем
считать, что ты просто...
    - Я не ошибаюсь, - негромко, но твердо ответил Неясыть. -  Возьми  мой
шар.
    С этими словами он повернулся спиной к волшебнику в ч„рном  и  мерным,
спокойным шагом двинулся к краю площади.
    Никто из деканов не шелохнулся. А чародей с ч„рным  посохом  отчего-то
низко склонил голову, глядя себе под ноги; казалось, он просто в отчаянии.
    Некоторое время на площади царила страшная тишина. Люди отшатнулись от
Неясыти, словно  от  зачумл„нного:  на  пятьдесят  шагов  вокруг  него  не
осталось ни одного человека.
    - Отдал свой шар  Т„мному!..  Хочет  присягнуть  Тьме!..  Да  полноте,
человек ли это?! - донеслось до его слуха.
    Наступила томительная пауза. Надо  отдать  должное  магам  Академии  -
своей растерянности они не выказали ничем. Ну отдал один из неофитов  свой
шар декану факультета малефицистики, ну и что из того?  Всякое  случается,
на то и существует факультет, чтобы на н„м учились студенты...
    И голос ректора казался ничуть не потревоженным,  когда  он  заговорил
вновь:
    - Ученики мои, вы совершили свой выбор, и настало время узнать решение
Великой Силы. Давайте же вознес„м  молитву  Спасителю,  дарителю  жизни  и
благ, чтобы каждый, пришедший сегодня на эту площадь, обр„л бы просимое!..
    Молиться Неясыть не умел. Парри пытался втолковать ему Символ  Веры  и
заставить вызубрить пару-тройку общеупотребительных молитв, однако Неясыть
только мотал головой. Он - свободен. Нет богов,  кроме  ожидающей  каждого
человека Смерти, а все  те,  кого  принято  называть  богами,  -  это,  по
нынешнему  разумению  Неясыти,  просто  очень   сильные   маги,   сумевшие
взобраться на самую вершину.
    Люди вокруг него на разные лады затянули молитву. Неясыть вновь ощутил
на себе злобные взгляды - он,  похоже,  ещ„  и  язычник  или,  хуже  того,
еретик, если не схизматик!
    - Что он делает? - одними губами сказал Алхимику мастер огня.  -  Мало
того, что отдал шар Т„мному, так ещ„ и не молится! Он что, дурак?..
    - Кевиа ошибся, - столь же тихо отозвался низкорослый декан. - Если бы
этот молодчик приш„л из Тьмы, будь  уверен,  он  пош„л  бы  к  святошам  и
молитвы, не сомневайся, знал бы лучше Папы Аркинского.
    - Может, на это и расч„т? - продолжал сомневаться Огневик.
    Алхимик  хотел  что-то  ответить,  но  в  этот  миг  короткая  молитва
кончилась. Ректор медленно поднял широко развед„нные  в  стороны  руки,  и
всем, собравшимся на площади, показалось, что сам черный камень  вздрогнул
от пришедшей в движение исполинской Силы.
    - Выходи, - Алхимик толкнул коллегу в бок.
    Однако мастер Огневик, декан факультета стихии огня, в напоминаниях не
нуждался. Волшебник сделал несколько шагов впер„д, и вместе с ним  поплыла
разноцветная пирамида шаров с именами, покачивавшаяся в воздухе у него над
головой. В следующий миг чародей сделал  резкое  движение  своим  посохом,
точно косой, - и словно бы лопнул незримый обруч,  удерживавший  шары  все
вместе.   Алые,   оранжевые,   ж„лтые,   белые,    малиновые,    бордовые,
кроваво-красные, охристые - шары всех оттенков красного и ж„лтого  цветов,
среди которых, правда, встречались и светло-зеленоватые и голубые, и  даже
синевато-стальные, медленной чередой поплыли через площадь, прямо  в  руки
тех, чей выбор совпал с выбором Силы.
    Толпа  разразилась  воплями.  Кто-то  радостно  орал,  подпрыгивая   и
размахивая руками, кто-то, напротив, падал прямо на ч„рный  камень,  не  в
силах сдержать рыданий. На сей раз в отношении огненной стихии выбор  Силы
в основном проявился через цветность.  Красный  -  цвет  пламени  -  редко
превалировал  среди  отданных  мастеру  Огневику  шаров.  Примерно  раз  в
двадцать лет, не чаще.
    Следующим настала очередь Алхимика. С ним вышла совсем  иная  история,
цвет его шаров варьировался  от  опять-таки  немногочисленных  красных  до
столь же редких фиолетовых: нельзя было сказать, что у какого-то из цветов
здесь преимущество.
    Один за другим деканы выходили впер„д. Разноцветные веера шаров  плыли
через площадь, прямо к жадно тянувшимся за ними рукам. Ничего не  скажешь,
маги придумали нелепую, но яркую и зрелищную  церемонию.  Понятно,  почему
она не приелась простым обитателям Ордоса даже за все эти долгие годы.
    Лица деканов оставались приятно-спокойными, ни  один  не  расстался  с
любезной, чуть виноватой улыбкой - мол, хотели бы  взять  всех,  но,  увы,
закон есть закон. Как и положено,  отсеивалась,  не  получив  своих  шаров
назад, примерно треть аколитов. У остальных шары  превращались  в  изящные
браслеты, охватывающие левое запястье. Имя оставалось на поверхности, так,
чтобы его  легко  можно  было  прочитать,  даже  бросив  на  браслет  лишь
мимол„тный взгляд. Те, кому не повезло, уныло тянулись прочь с площади,  и
люди в переулках поспешно расступались,  кланяясь  даже  и  неудачникам  с
неложной почтительностью.
    Обладай Неясыть слухом настоящей совы, он,  быть  может,  и  сумел  бы
уловить быстрый ш„пот Кевиа, декана освященного" факультета, обращ„нный  к
ректору:
    - Милорд, может, ещ„ обойдется... вдруг да не совпа...
    В этот самый миг тот, кого деканы и народ называли Т„мным, наконец-то,
в свою очередь, шагнул впер„д.  На  сей  раз  его  уродливая,  полузмеиная
голова была высоко поднята,  нечеловеческие  глаза  горели  яростно-желтым
огнем, в горле  клокотало.  Ч„рный  посох  описал  стремительную  дугу,  и
казалось, конец его оставляет в воздухе  быстро  гаснущий  след  какого-то
т„много пламени. Бесцветный шар, на котором не было никакого имени, поплыл
через площадь; люди затаили дыхание. Однако он  не  исчез,  подобно  шарам
других неудачников. Он намертво л„г в подставленную ладонь Неясыти, тотчас
же обернувшись положенным  по  уставу  Академии  браслетом.  Правда,  цвет
теперь стал другим - и притом именно ч„рным, под стать  одеянию  и  посоху
декана,
    Площадь дружно вздохнула. Декан  факультета  священной  магии,  милорд
Кевиа, побледнел и  пошатнулся,  так  что  ректору  пришлось  чуть  ли  не
подхватить толстяка под руку.
    Несколько мгновений показались собравшимся часами - прежде чем  ректор
сумел овладеть собой (он вс„-таки недаром занимал  эту  должность!)  и  не
начал положенную традицией Прощальную речь.
    Его голос не дрожал, слова  лились  плавно  и  гармонично,  и  Неясыть
невольно почувствовал к нему  уважение.  Этот  человек  умел  проигрывать.
Неясыть не мог пока что понять, почему ректор считает себя проигравшим, но
ошибиться в оценке он не мог. Неужели его настолько  боятся?..  Что  ж,  в
сво„ время он узнает, почему и за что.
    А Прощальная речь вс„ длилась и длилась, и неудачники, до сих  пор  не
покинувшие  ч„рную  площадь,  невольно  поднимали  головы  и   распрямляли
ссутулившиеся плечи. Ректор обращался именно к ним, а вовсе не  к  успешно
прошедшим через выбор.  Он  говорил,  что  вс„  может  измениться  -  если
изменятся они сами. Пусть они возвращаются в  родные  места,  пусть  вновь
встретятся с теми, кто признал их годными  для  уч„бы  в  Академии,  пусть
научатся смотреть в глубь себя чуть-чуть отч„тливее, чем сейчас,  и  тогда
они смогут вернуться,
    В продолжение всей этой пылкой тирады Неясыть стоял неподвижно,  глядя
прямо  перед  собой.  Получив  обр