- О чем вы? - не сразу поняла Светлана.
     - Об очередности сеансов, естественно. Или на свой вопрос брату  "Как
поживаешь?" вы два часа терпеливо ждете  ответа?  [информационные  сигналы
любого вида электромагнитной связи способны  преодолеть  расстояние  между
Землей я Сатурном не менее чем за один час даже при наиболее благоприятном
расположении этих планет относительно друг друга]
     - Представьте себе, у  нас  уже  больше  трех  лет  в  обиходе  живая
двусторонняя связь.
     - То есть.. как это?
     - То есть приблизительно  со  скоростью  видеотекторной  связи  между
Москвой и, скажем, Ангарском, - пояснила она. - Не смотрите  на  меня  так
недоверчиво, я вас не обманываю.  Сверхбыстрая  двусторонняя  связь  между
Землей и системой Сатурна -  первый  практический  результат  многолетнего
изучения темпор-объекта. Дорого, но удобно.
     - Во время Т-сеанса я постараюсь  не  допускать  длительных  пауз,  -
рассеянно пошутил Андрей.
     - Но никто в целом мире вас не осудит, если следующие пятьдесят минут
двусторонней Т-связи регламент пауз вы совершенно не будете соблюдать.
     Андрей уловил многозначительность интонации и понял, на что  намекала
Светлана. Едва шевеля вдруг одеревеневшими губами, спросил:
     - Лилия будет... одна?
     - Видите ли, Андрей...
     - Достаточно. Не продолжайте.
     - Но вам необходимо знать!  -  резко  произнесла  (почти  выкрикнула)
Светлана. - Когда  всем  стало  ясно,  что  вы  не  эфемер,  администрация
пыталась вызвать на связь вашу - простите, буду говорить  прямо  -  бывшую
жену. Валентина Николаевна Поляковская не смогла найти в себе...
     -  Поляковская?  -  перебил  Андрей.  -  Я  правильно  расслышал   ее
теперешнюю фамилию?
     - Да.
     - Ну что ж... это последнее из того, что я хотел узнать  о  Валентине
Николаевне. - Андрей взглянул на часы. - Скоро первый сеанс Т-связи?
     - Минут через сорок. После двухчасового  перерыва  -  второй.  Затем,
если вы, конечно, не против, на первом  ярусе  вам  предстоит  свидание  с
Аверьяном...
     - Копаев?! Он здесь?!
     - Здесь многие из тех, кого вы знаете.
     - Скажите, Светлана, а где сейчас находятся Кизимов,  Йонге,  Нортон,
Лорэ? Я ведь почему спрашиваю... Не из пустого  любопытства.  Хочется  мне
этого или нет, но эти четверо, надо полагать, теперь моя компания...
     - Я понимаю вашу озабоченность. - Светлана  покивала.  -  Все  экзоты
находятся  здесь  -  в  этом,  как  выражаются  десантники,  "придавленном
регионе".  Кизимов  командует  штурм-группой  южного  лагеря,   Нортон   -
северного. Йонге решает проблемы десантно-технического  обеспечения  обоих
штурм-лагерей. А  вот  Лорэ  неожиданно  для  всех  увлекся  темпорологией
непосредственно и, говорят, делает научные успехи. По крайней мере я  сама
слышала, как Март в беседах с местными темпорологами не  раз  ссылался  на
аффект "периферийной Т-дивергенции", впервые описанный Жаном Лорэ. Кстати,
именно эффект Лорэ лежит в основе расчетов темпор-вектора для Т-связи... Я
все это веду к тому, Андрей, чтобы убедить вас: жизнь экзота вовсе не  так
ужасна, как вы сгоряча себе ее представляете.
     - Спасибо вам, Светлана, за моральную  поддержку,  но  не  надо  меня
успокаивать. Направляясь сюда, на свидание с вами, я, чтобы сразу не очень
пугать медикологов, снял чужеродный заряд прикосновением обеих  ладоней  к
экрану в гардеробной моего бытотсека. Много ли  в  этом  проку?  Ведь  все
равно я ни на мгновение не забываю  про  свой  "черный  след"  у  себя  за
спиной. Слушая вас, я не могу не учитывать, что  вы  по  инерции  все  еще
видите во мне человека и все еще ставите меня в один ряд с собой. Но  едва
чужеродный заряд опять начнет проявляться, вы отшатнетесь. Ведь  я  экзот,
Светлана! Другими словами, я - монстр среди вас, нормальных людей!..
     - Здесь нет людей,  -  тихо  проговорила  Светлана.  -  Здесь  только
экзоты.
     - Как?! И вы?..
     - И я. И Круглов. И Копаев... Короче - все.
     - Что... все шестьсот пятьдесят шесть - экзоты?!
     - Шестьсот пятьдесят семь,  -  поправила  Светлана.  -  Здесь  только
экзоты...




                     "ВЕЛИКИЙ ПРЕДОК". ВМЕСТО ЭПИЛОГА

     После прекрасно организованного специалистами Т-связи телесвидания  с
дочерью Андрей покинул спортзал не переодевшись, как  был  -  в  бело-алом
тренировочном костюме; взгляды встречных прохожих заставили  его  обратить
внимание на свой  вид  и  вернуться.  Возвращался  другим  путем  -  через
ветротоннель,  прямо  в  спортгардеробную,  -  не  хотелось  снова   через
опустелое и словно  бы  вылинявшее  после  земных  сочных  красок  слишком
просторное помещение. В  голове  тоже  было  как-то  слишком  просторно  и
пусто... Он принял душ, натянул  на  себя  непривычную  форму  десантника.
Проделал это автоматически, бездумно. К нему еще не вернулась  способность
анализировать свое  состояние,  размышлять.  Странное  такое  спокойствие,
граничащее с оглушенностью. Перед глазами - куда ни посмотришь  -  блестел
свежей зеленью хорошо знакомый им с Лилией уголок дендрария,  а  посредине
аллеи, в жарком пятне солнечного света  -  незнакомая  девчушка-подросток,
ужасно  нескладная,  угловатая,  с  испуганным  лицом,   голенастая,   как
олененок. Минуту они разглядывали друг друга. Потом он  что-то  спросил  -
она не ответила. Молчала, некрасиво щурясь  от  солнца.  С  бестолковостью
взрослого, обеспокоенного упрямством ребенка, он пытался разговорить Лилию
вопросами - стена  отчуждения  казалась  непробиваемой.  Выручил  мяч.  Он
подбросил в руке  тренировочный  мяч,  несколько  раз  стукнул  об  пол  я
постарался придать голосу беззаботные  интонации:  "Мой  веселый,  звонкий
мяч, ты куда помчался вскачь?.." Стена рухнула: Лилия подбежала вплотную к
натянутым  поперек  аллеи  рядам  красных   ленточек   (граница   действия
стереоэффекта); он вглядывался в незнакомое лицо дочери и не мог заставить
себя говорить. Что-то случилось у него с губами - он не мог произнести  ни
слова. Так ничего толком они друг другу и не сказали. Права была Светлана:
пятьдесят  минут  самой  дорогостоящей  связи  состояли  в   основном   из
расточительно длинных пауз.  Двенадцатилетняя  Лилия  заметно  изменилась.
Сейчас  она  напоминала  ему  двоюродную   сестру   Ольгу.   И   Валентину
одновременно. Взрывоопасная смесь... Он почему-то ощутил себя подавленным,
разочарованным. За пятьдесят  минут  телесвидания  с  Мартом  Фроловым  он
принял  от  ведущего  темпоролога  чудовищный  (иначе  не  скажешь)   груз
тяжеленной, как ледяная гора, информации, но,  угнетаемый  этой  тяжестью,
все же почувствовал в себе желание думать, действовать, хотя взваленный на
его плечи груз был сродни печальной ноше легендарного Мессии, влекомой  им
по  пыльной  дороге  на  хорошо  известную  всему   цивилизованному   миру
ближневосточную возвышенность. А после телесвидания с дочерью  было  такое
чувство, будто ее и его искусно, изобретательно обманули: ему подсунули не
его дочь, ей - не ее отца...  Сыновья  и  дочери  человеческие  давно  уже
совершенно  беззастенчиво  пользуются  результатами  своего  умения   лихо
преодолевать довольно крупные куски Пространства,  а  вот  с  результатами
преодоления Времени дела обстоят намного хуже.
     Как и договаривались, Копаев ждал его у центрального входа  в  Форум.
Еще когда Светлана сказала, что Аверьян предлагает встретиться  в  Форуме,
он удивился, но уточнять не стал. Мало ли  по  каким  причинам  функционер
МУКБОПа...  бывший  функционер  МУКБОПа  считает  удобными   рандеву   под
необъятным куполом самого большого  зала  бывшего  корабля.  Поздоровались
сдержанно, без особых эмоций  -  будто  расстались  только  вчера;  Копаев
театрально-торжественным взмахом руки  скомандовал  автоматике  распахнуть
створки широченной двери и пригласил его войти первым. Он посмотрел в  зал
- сердце невольно забилось сильнее. Можно было подумать,  что  центральный
вход Форума вел в одну из центральных полостей гурм-феномена..
     - Откуда видеозапись? - спросил он Копаева.
     Тот молча повел  его  в  глубину  зала  -  вдоль  закругленного  ряда
подсвеченных   зеленым   сиянием   "Снегирей"-исполинов;   ряд   живописно
топорщился пальцами  обтянутых  металлизированными  перчатками  великаньих
рук, знакомо отведенных чуть назад и в сторону. Андрей шагал за Копаевым и
думал,   что   каждая   встреча   с   бронзовоухим   блондином   неизменно
сопровождалась какой-нибудь неожиданностью.
     Середина зала, двухместный диван с подлокотниками. Сели.
     - Откуда это у вас  здесь?  -  Андрей  обвел  глазами  великаний  ряд
"Снегирей".
     - Содержимое твоего видеомонитора, - сказал  Аверьян.  -  Неужели  не
узнаешь?
     - Узнаю. Но видеомонитор я потерял.
     - В твиндеке, - пояснил Аверьян. - Примерз  к  грузофиксаторам,  едва
отодрали.
     - Понятно... Никогда бы не подумал, что бытовой видеомонитор способен
дать такое высокое качество изображения в широкоугольном режиме работы.
     - Это не он способен, - возразил Аверьян. - Это я  способен.  Не  без
помощи, правда, видеокорректорных устройств. Пришлось повозиться, но  зато
- результат! И тебе будет легче.
     - В каком смысле?
     - Но ведь все это нам объяснять собираешься? Или нет?
     - А что я должен объяснять? Все это мои глаза видели  там  совершенно
так же, как теперь здесь видят твои.
     - Мои глаза видят толпу твоих эфемеров, - заметил  Копаев,  -  и  мне
интересно было бы знать, как тебе удалось такую массу их наплодить!
     - Это мои эфемеры?.. Ты уверен?
     - Великое Внеземелье! Ну не мои же! У каждого - индекс и номер твоего
скафандра: АН-12 ДКС N_1. Отсюда видно.
     - А как быть с названием корабля? Почему "Лунная радуга"?
     - О "Лунной радуге" там, наверное, думал?
     - О "Лунной радуге" невозможно не  думать.  Особенно  там.  -  Андрей
перевел взгляд на светло-зеленую башню  двадцатипятиметрового  гиганта.  -
Аверьян, ты лучше меня разбираешься в генеалогии эфемеров...
     - Хочешь спросить, чей облик был скрыт под стеклом гермошлема?
     - Да.
     - Расскажи, при каких обстоятельствах поднялась на врага эта  грозная
рать.
     Андрей рассказал.
     - Ясно... - протянул Копаев. Но тут же  сам  себя  поправил:  -  Ясно
только одно: твой единственный нормальный эфемер - назовем его  Н-эфемером
-  попал  в  какую-то  воспроизводящую   среду,   которая   сыграла   роль
множительного агрегата. В  результате  -  армия  производных.  Назовем  их
П-зфемерами.
     - Ты же ответил на мой вопрос.
     - Тут возможны два  варианта:  в  скафандре  могла  быть  либо  копия
Николая Асеева, либо - твоя. Неужели имеет большое значение - кто?
     - Не имеет, - сухо произнес Андрей.
     - Ты слишком многого от меня хочешь, - проговорил Аверьян. - Лично  я
склонен отдать предпочтение второму варианту. Иначе с чего  бы  это  чужое
пространство, не стесняясь,  громко,  на  всю  Галактику,  можно  сказать,
обсуждало интимные факты твоей биографии? Убедительно?
     - Нет. Почему источником  интимных  фактов  обязательно  должна  быть
копия? Почему не оригинал? Побывать в чужом пространстве довелось, как  ты
теперь знаешь, и мне самому.
     - Ты слишком многого от меня хочешь - повторил Аверьян.
     Андрей посмотрел на него. За восемь с половиной лет Копаев внешне как
будто не изменился, и  трудно  было  сразу  определить,  чего  недоставало
теперешнему Аверьяну по сравнению с тем, прошлым, который там, на парапете
бассейна, с ловкостью дельфина умел  обойти  любой  логический  риф...  Но
чего-то явно недоставало.
     - Теряешь гибкость функционера МУКБОПа, -  вслух  подумал  Андрей.  -
Теряешь форму.
     - К МУКБОПу я давно никакого отношения не имея.
     - За что же это тебя?.. - Андрей ладонью о ладонь звучно  сымитировал
шлепок.
     - За то же, за что теперь и тебя... - Копаев щелчком  сбил  с  ладони
воображаемую пушинку и дунул ей  вслед.  -  Подальше  от  пилот-ложемента.
Категорически и навсегда.
     -  Здесь  вы  очень  интересно  заблуждаетесь,   молодой   человек...
простите, экзот. Но я не стану вас разочаровывать.
     Глаза Копаева настороженно сузились. "А ведь сразу учуял,  -  подумал
Андрей. - С чутьем у него по-прежнему все в порядке".
     Стереоизображение   плотного   строя   эфемеров-богатырей    внезапно
сменилось  стереоизображением   грандиозной   спирали   узорчато-фонарного
сооружения - границы зала словно раздвинулись куда-то  в  залитую  голубым
сиянием бесконечность.
     - Громадина, - с уважением глядя на УФС, сказал Аверьян. - Просто  не
верится, что состоит она из одних... Кстати, там, на месте,  тебе  удалось
разглядеть, из чего она состоит?
     - Да. Скопище эйвов.
     - Как? Как ты их называешь?
     - Эйвы, - повторил Андрей. И объяснял почему.
     Копаев с интересом выслушал. Было видно, что рассказ произвел на него
впечатление. Он спросил:
     - Марту рассказывал? Что он об этом думает?
     - Не знаю. У нас не было времени для дискуссий.
     - А что об этом думаешь ты?
     - Мне было бы легче тебе объяснить, чего я не думаю.
     - Хорошо, - мгновенно среагировал Копаев. - Чего ты не думаешь?
     Андрей поморщился, но, взглянув Аверьяну в глаза, понял, что отложить
разговор на "когда-нибудь потом" не удастся. Ответил:
     -  Я  не  думаю,  что  эйвы  могут   быть   носителями   Разума.   Их
"интеллектуальный" уровень вряд ли превышает  "интеллект"...  ну,  скажем,
вируса гриппа.
     - Вот как? Примитивная, значит, форма жизни?..
     - Знаешь, я... не совсем уверен, что это  -  форма  жизни.  В  нашей,
конечно,  интерпретации  понятия   "жизнь".   Не   думаю,   чтобы   способ
существования эйвов был сродни способу существования белковых тел.
     - Да,  пожалуй.  -  Аверьян  покивал.  -  Он  скорее  сродни  способу
существования электроконденсатора. Или, скажем, электроаккумулятора.
     - Нет, этого я тоже не думаю.
     - Позволь, но... если здесь  не  подходят  даже  такое  понятие,  как
"примитивная форма жизни"...
     - ...То есть смысл заменить его понятием "сложная форма преджизни", -
перебил Андрей.
     - А что такое "преджизнь"?
     - Нечто уже не мертвое, но еще и не живое в нашем понимании.
     - М-да-м... - промямлил Копаев.
     Андрей спросил:
     - Когда ты возился с коррективами видеозаписи... ты заметил там  хоть
что-нибудь похожее на планету?
     - Нет.
     - Я тоже. Напрашивается рабочая гипотеза:  эйвы  -  продукт  эволюции
внепланетной  преджизни.  Скудость  запасов  околозвездного  вещества,  на
которых "паслись" колония первобытных эйвов, и  щедрость  потоков  энергии
привели к необычному повороту эволюции протоэйвов. Позволим  себе  немного
пофантазировать...  Вот,  скажем,  в  силу  каких-то  гравиокинематических
причин колония протоэйвов  перешла  из  стадии  хаотического  скопления  в
стадию змееобразно вытянутой стаи. Дальше  -  больше:  змееобразная  форма
преобразовалась в спираль. То есть  налицо  основной  компонент  геометрии
темпор-прогиба. А что такое темпор-прогиб с интересующей нас точки зрения?
Дальнодействие. А практическое дальнодействие - это самый экономичный  вид
переноса  материи  из  одной  области  Пространства  в  другую.  И   когда
свернувшаяся  в  спираль  колония  протоэйвов   нежданно-негаданно   вдруг
получила солидную инъекцию нужного ей вещества, развитие колонии пошло  по
пути закрепления этой полезной привычки. Привычки сворачиваться в спираль.
Таким образом протоэйвы  сначала  высосали  все  "бесхозное"  вещество  из
окрестностей своего светила. Затем принялись за окрестности светил  чужих.
Вот в первом, так сказать,  приближении...  голая  схема.  Фролов  с  этой
схемой в основном согласен, хотя его буквально ужасает ее примитивизм.  Но
дискутировать, как я уже говорил, нам было некогда.
     - Я понимаю, - сказал Аверьян. - Для вас куда важнее было обсудить во
всех подробностях идею Внешнего Приемника...
     - А ты откуда знаешь? - полюбопытствовал Андрей.
     - Ну... кое-какие навыки у меня еще сохранились.
     - Во всех подробностях... За полчаса даже  превосходной  двусторонней
связи идею эту подробно не обсудишь.
     - Вот именно! Мы за семь лет  идею  эту  как  следует  переварить  не
можем. С какой же стати  Март  сразу  выкладывает  тебе  план  организации
Первой Звездной посредством Внешнего Приемника?
     Андрей не ответил. Обводя глазами стереоизображение  голубых  фонарей
УФС, он чувствовал на себе пристальный, колкий взгляд собеседника.
     - Можешь не отвечать, - сказал Аверьян. - Теперь и младенцу  понятно:
Внешний  Приемник  выдал  первый  сигнал  готовности  к  работе  в  режиме
дальнодействия. Я угадал?
     Андрей опять промолчал. Не потому, что собирался скрывать от кого  бы
то ни было полученную от Марта свежую информацию, а лишь потому, что перед
дальней дорогой не было настроения говорить о дальней  дороге.  Даже  если
эта дорога звездная. Раньше о полетах к звездам он  и  мечтать  не  мог  -
пределом  мечтаний  было  Дальнее  Внеземелье,  -  и   предложение   Марта
возглавить Первую Звездную  экспедицию  застало  его  врасплох.  Внезапное
предложение Марта ошеломило его: он не знал,  радоваться  или  огорчаться.
Но, с другой стороны, уже было ясно, что участвовать в Первой Звездной ему
придется независимо от собственного желания. И остальным экзотам придется,
- все уже понимали, что  в  целях  безопасности  человеческой  цивилизации
Земля не может, не должна принимать в свое лоно шесть  с  половиной  сотен
экзотов...
     -  Младенцу  ясно,  -   повторил   Копаев,   что-то   переключив   на
подлокотнике, - кончилось наше житье-бытье у Япета. Прощай,  мой  табор...
Смотри внимательно - даю одну  из  компактных  стай  твоих  эйвов  крупным
планом. Что скажешь?
     - А что я должен говорить? -  спросил  Андрей,  разглядывая  стаю.  В
центре стаи эйвы слиплись в огромную,  неравномерную  по  толщине,  слегка
изогнутую платформу. - Хочешь дать мне понять, что  центральное  скопление
похоже на кисть руки в скафандровой перчатке, вид с ребра?
     - Почему "похоже"? Это и  есть  слепленная  из  эйвов  кисть  руки  в
скафандровой перчатке.
     - Ну и  что?  Я  видел  там  и  другие  детали  скафандра  "Снегирь",
слепленные из сотен или тысяч эйвов.
     - А целиком "Снегирей" там ты не видел? Вот, полюбуйся.
     Копаев дал резкое увеличение одного из участков первого витка спирали
УФС.
     Андрей обомлел.
     Покрытая  синеватой  "окалиной"   поверхность   участка   изобиловала
прямоугольными  рвами  и  холмами,  очень  похожими   на   полуразрушенные
ступенчатые  пирамиды,  и  многие  из  холмов  служили  постаментами   для
темно-синих  скульптур  -  тоже  в  основном  полуразрушенных.   Уцелевшие
изваяния "Снегирей" торчали на краю совершенно прямого  обрыва.  Вразброс.
Как истуканы острова Пасхи.
     - Рост "Снегирьков" - порядка трех километров, - сообщил Аверьян.
     - Да, - пробормотал Андрей, - впечатляет...
     Над  участком  средоточия  скульптур  висело   серебристо-голубоватое
облако разрозненных эйвов.
     - Тебе не кажется, что мы наблюдаем процесс саморазрушения спирали? -
спросил Копаев.
     - Ты так уверенно задал этот вопрос, как будто процесс саморазрушения
колонии не вызывает у тебя никаких сомнений.
     - Не вызывает, - подтвердил  Копаев,  давая  увеличение  диаметрально
противоположного  участка.  -  Вот  видишь,  везде  то  же   самое.   Твой
видеомонитор запечатлел трагедию сообщества эйвов.
     - Как это понимать?..
     - Как  недвусмысленную  констатацию  того  обстоятельства,  что  наше
вторжение серьезно повредило основной  механизм  жизнеобеспечения  колонии
инозвездных  тварей.  И,  боюсь,  это  необратимо.  Колония   агонизирует,
Андрей... По крайней мере, мне так кажется.
     - Ах, тебе кажется, вот  оно  что!..  -  Андрей  почувствовал  острое
желание оказаться с Копаевым наедине в веревочном