узившись в толпу пингвинов по  грудь,
подступил к телевизионной стене вплотную.  Халат,  соскользнув  у  него  с
одного плеча, остался висеть на другом, и сквозь призрачно-трепетный  слой
розового  с   голубым   ореолом   свечения,   порожденного   потревоженным
стереоэффектом,  Фрэнк  мог   разглядеть   левую   половину   мускулистого
загорелого тела и пестрые плавки. Было слышно, как  Нортон  демонстративно
похлопал но стене ладонью. "До  чего  же  часто  подводят  людей  излишняя
самоуверенность", - подумал Фрэнк.
     Оставляя за собой тающий шлейф розово-голубых ореолов, Нортон  выплыл
из зоны действия стереоэффекта. Натянул на  плечи  сползший  халат,  резко
спросил:
     - Ну и что?
     Фрэнк  молча  смотрел  на  заснеженный   берег,   на   белые   купола
антарктических гор.
     - Я спрашиваю: что?
     - Ничего, - вяло отозвался Фрэнк. - По-видимому, ошибка...
     - Если вы приходите ко мне с  ошибками,  то  я  не  слишком  высокого
мнения о работе вашей организации.
     - Я тоже, правда, по другому поводу.
     - Желаю тебе приятного  времяпрепровождения.  -  Нортон  вернулся  за
стол. - Говорят, Большое родео в этом году будет на редкость помпезным, не
пропусти чего-нибудь интересного.
     - Постараюсь.. Будь добр, запроси станцию техобслуживания. Прошел  ли
там подзарядку мой элекар?
     - Запрашивай сам. - Нортон переключил клавиши.
     С потолка бесшумно опустилась изогнутая штанга и повернулась конусным
наконечником в сторону  Фрэнка.  По  штанге  соскользнула  сверху  коробка
видеотектора. Фрэнк  набрал  индекс,  и  на  экранчике  появилась  смуглая
женщина с оранжевыми волосами  и  сильно  накрашенными  оранжевой  помадой
губами.
     Блеснув белками глаз, женщина неожиданно произнесла густым баритоном:
     - Справочный пункт. Слушаю вас.
     - Добрый день, - сказал Фрэнк - Я  оставил  нам  на  подзарядку  свой
элекар.
     - Пожалуйста, назовите номер машины, серию.
     Фрэнк назвал.
     - Даю диспетчера сектора подзарядки.
     На экране возникла потная физиономия Лангера.
     - Элекар модели "Юпитер"? - осведомился "диспетчер".
     - Да.
     - Великолепная у вас машина! - рявкнул Лангер. - Предлагаю  обмен  на
"Кентавра". Соглашайтесь!
     - Нет, - сказал Фрэнк и подумал: "Ну артист!.."
     - Что ж, забирайте, готов ваш "Юпитер".
     - Прошу прислать машину по адресу: Дубовая роща, первая линия,  вилла
"Эдвенчер"... Впрочем, этот маршрут есть в блоке памяти  элекара.  Нажмите
пятый клавиш, я все дела.
     - Пятый? Сделаем. Встречайте машину.
     - Благодарю вас.
     Откинувшись в  кресле,  Фрэнк  наблюдал,  как  штанга  втягивается  в
потолочный люк, я живо  представлял  себе,  как  действует  в  эту  минуту
Лангер.  Вот  он  отправляет  "Юпитер"  на  виллу.  Вот   связывается   по
видеотектору  с  операторским  постом  местного  телетранслятора,   и   на
экранчике появляется физиономия Кьюсака со  следами  неудачного  визита  к
Йонге. Лангер коротко бросает напарнику: "Раздевай!.." Кьюсак едва уловимо
кивает, подает команду диспетчеру телетранслятора убрать  стереоэффект,  и
теперь в любое мгновение...
     С телевизионной стеной что-то произошло. Фрэнк вскочил.  Нортон  тоже
вскочил, халат слетел  с  плеч.  Стереоизображение  словно  бы  съежилось,
утратило глубину, экран превратился в стеклянную плоскость, и на белом  от
снега антарктическом берегу точно в том месте, где Нортон хлопал  ладонью,
контрастно выступили угольно-черные отпечатки левой пятерни...
     - Любопытно, - сказал  Фрэнк,  встретившись  глазами  с  Нортоном.  -
Знаешь, я ведь впервые вижу "черные следы" в натуре.
     Нортон молча выпрыгнул из-за стола. Оттолкнул Фрэнка, схватил  кресло
и, размахнувшись, с  силой  всадил  его  в  экран.  Посыпалось  стеклянное
крошево.
     - На "Лунной радуге" ты разбивал экраны деликатнее, - заметил Фрэнк.
     - Вон! - яростно  прошептал  Нортон  и  сделал  руками  что-то  вроде
отталкивающего жеста. - И чтоб никогда!.. Ни ногой!..
     Фрэнк обомлел: под мышками у Нортона непонятно  блеснуло.  И  во  рту
тоже почудился металлический блеск. Искаженное гневом  и  блеском  лицо...
Фрэнк невольно попятился.
     На нетвердых ногах он сошел  в  летний  холл.  Непослушными  пальцами
набросал  для  Сильвии  записку  какого-то  душераздирающего   содержания.
Скомкал, сунул в карман. Кое-как взял себя  в  руки  и  торопливо  написал
другую. Умолял сестру немедленно  покинуть  Копсфорт,  приглашал  к  себе.
Сунул записку под вазу с гладиолусами. Вышел из дома, сел на мопед  и,  не
разбирая  дороги,  покатил  на  выезд.  У  ворот  наткнулся  на   длинный,
оливкового цвета элекар и не сразу сообразил, что  это  "Юпитер".  Завалил
мопед в заднее отделение  кузова,  опустился  в  кресло  водителя,  тронул
машину с места.
     Зеленый коридор шоссе.  Ветер  с  шорохом  обтекал  ветровое  стекло,
монотонно шелестели скаты.
     Промелькнул мимо памятный  щит  с  рекламой  о  прелестях  отдыха  на
Бизоньих озерах. Фрэнк резко  затормозил,  дал  задний  ход.  Не  открывая
дверцу, выпрыгнул из машины, полез в кусты.  Под  кустами  было  сумрачно,
грязно от размокшей  земли.  Он  весь  перепачкался,  пока  нашел  коробку
"Видеомонитора".
     Лангер и Кьюсак ждали его, как и было  условлено,  у  видеотекторного
павильона станции техобслуживания.  Ждали  порознь.  Кьюсак  любезничал  с
двумя дамами под белым тентом кафетерия.  Лангер  стоял  на  тротуаре  под
солнцем, я в руках  у  него  поблескивали  бутылки.  Заметив  подъезжающий
"Юпитер", он поставил бутылки у ног и  подпер  кулаками  бока.  В  пестрой
рубахе навыпуск и в светлых шортах он выглядел как боксер  тяжелого  веса,
напяливший на себя одежду подростка; пот лил с него в три ручья.
     - Жарища!.. - сказал он Фрэнку. - Ну... как дела?
     Фрэнк  молча  перебросил  "Видеомонитор"  Лангеру,  закрыл  глаза   и
обессиленно откинулся на сиденье.
     - Эта "корзина" с уловом? - тихо поинтересовался Лангер.
     - Спрячь в карман, - не открывая глаз,  пробормотал  Фрэнк,  -  я  не
отдавай мне эту штуку, даже если я захочу отобрать ее у тебя.
     - Понято. Значит, не зря...
     Фрэнк слышал, как Лангер выволок из кузова мопед  и  сказал  Кьюсаку:
"Отведи коня нашего чемпиона в  стойло".  Потом  услышал,  как  забулькала
вода. Усилием воли он открыл дверцу, вышел из элекара.  В  ногах  не  было
привычной твердости.
     Лангер, запрокинув голову, опоражнивал бутылку из горлышка.  Взглянул
на товарища, поперхнулся.
     - Ах, чтоб мне  лопнуть!..  -  проговорил  он.  -  Хаста  спустили  с
лестницы, а тебя, похоже, прямо через мусоропровод!..
     - Что у тебя в бутылке? - спросил Фрэнк.
     - Холодная минеральная.
     - Полей мне на руки.
     Лангер взял вторую бутылку, полил. Остаток вылил себе за пазуху, рыча
от удовольствия. Фрэнк стряхнул воду с рук вялым движением и вдруг  замер,
уставясь на них, словно впервые видел.  Лангер  внимательно  посмотрел  на
него. Фрэнк пошел в обход элекара. Машинально обогнул распахнутую  дверцу,
сел на край проема в  кабине  -  между  культом  я  сиденьем  водителя,  -
нажатием кнопки вскрыл дохнувшую холодом  полость  походного  бара,  вынул
салфетку.  Вытирая  испачканные  на  коленях  джинсы,   он   слышал,   как
вернувшийся Кьюсак сказал что-то Лангеру тихо  и  неразборчиво.  Но  ответ
Лангера он разобрал:
     - Оставь его в покое. Ему  не  до  этого.  Кстати,  нам  тоже...  Ты,
красавчик, и так слишком заметен в среде мирных граждан Копсфорта.
     - Не остри, - отозвался Кьюсак. - В этот раз работа проделана,  я  бы
сказал, на редкость элегантно... Ладно, поехали. Кто за рулем?
     - Я за рулем. Чемпион сядет рядом со мной, ты сзади... Сели? Поехали!
     Элекар набрал скорость, нырнул в тенистый радиус городского шоссе. По
ветровому стеклу побежали отблески.
     На окраине Копсфорта Лангер круто взял вправо, лихо  прошел  поворот.
Мелькнул указатель: "Аэропорт 15 км".
     "Юпитер" помирал шоссейное полотно со скоростью авиетки.
     "Работа была элегантной, - сжав зубы, думал Фрэнк. - На редкость".
     - Ты чего приуныл? - Лангер подмигнул Фрэнку.  -  Взгляни  на  своего
коллегу... - Он указал кивком на Кьюсака. - Шар  земной  катится  в  новую
эру, а для этого субъекта жизнь продолжается в старом темпе.
     Тронув  несколько  клавишей  в  нужной   последовательности,   Лангер
выхватил из-под пульта зажим с бородавками ларингофонов, нацепил  себе  на
шею.  Перед  ветровым  стеклом  вырос  блестящий   стержень   антенны   и,
покачиваясь, засвистел в потоке встречного воздуха.
     - Улей, улей, я пчела! Как прием?
     -  Как  у  невропатолога,  -  недовольно  ответил  голос  Гейнца   из
пультового чрева. - Раздевайся быстрее!
     - Ты, Задира, с  нами  поласковей.  Мы  на  обратном  пути,  так  что
готовьте свою колымагу к старту.
     - Это сделаем. Ты лучше скажи, что  мне  домой  передать.  Носорог  и
восточный Журавль там от нетерпения уже по потолку вышагивают.
     - Передай: болото прошли, хвосты не намокли,  никто  не  простудился.
Чемпион в седле. Домой везем корзину лягушек. У меня все. Конец.
     - Понял тебя, пчелка, понял! Поздравляю! Конец.
     Лангер  выключил  связь.  Фрэнк  покосился  на  исчезающий   стержень
антенны, сказал:
     - Насчет корзины ты, наверное, зря... А  впрочем,  ладно.  Пусть  шеф
переварит это заранее.
     - Что он должен переварить?
     - Я пустил камеру в дело без его ведома.
     - Без его ведома... - Лангер бросил на Фрэнка сочувственный взгляд. -
При мне Носорог разрешил ребятам технической  службы  соорудить  для  тебя
спецперчатки и выдать "Видеомонитор".
     - Шутишь?..
     - Напротив. Потому и  сказал  тебе  откровенно,  чтобы  ты  избавился
наконец от иллюзий насчет вероятности шуток в нашей системе.
     Фрэнк промолчал.
     - Нортон не только личная твоя забота. Нортон - забота  теперь  всего
земного сообщества. Вот и ведя себя соответственно. Не надо все взваливать
на свои могучие плечи. В том числе и нагрузку нравственных отношений.  Эх,
молодость!..
     - Ничего, - сказал Фрэнк. - Говорят, это быстро проходит.
     ...Впереди, грациозно закинув искрящиеся рога на спину,  с  легкостью
призрака мчался Звездный олень. Ветер донес его крик:
     -  Блеск  Вселенной!  Океаны  Пространства!..  Когда  тебя  ждать  на
звездной дороге, товарищ?..
     Фрэнк угрюмо смотрел сквозь ветровое стекло.

                               Сергей ПАВЛОВ

                               ЛУННАЯ РАДУГА




                       КНИГА ВТОРАЯ. МЯГКИЕ ЗЕРКАЛА



                     ЧЕЛОВЕК БЕЗ ЛИЦА. ВМЕСТО ПРОЛОГА

     За  окном  бесновалась  пурга.  Где-то  там,  во  тьме  кромешной,  с
разбойным посвистом закручивались  и  налетали  на  стекло  тугие  снежные
вихри. В холле было тепло, сумеречно и уютно. Поверхность  стекла,  словно
широкое черное зеркало, отражала трепет каминного пламени.  На  деревянной
стене тикали ходики - обыкновенное  цифровое  табло,  оснащенное  звуковым
имитатором тиканья и  ежечасного  боя.  Трещали  поленья,  пахло  сосновой
смолой.
     Наслаждаясь уютом просторного  кресла,  покрытого  медвежьей  шкурой,
Альбертас Грижас, вытянув ноги в домашних туфлях, перечитывал Гоголя. Ноги
приятно гудели. На лыжной прогулке ветер выдул из головы  все  сегодняшние
заботы. А в операторской (после вечерней настройки аппаратуры  на  потребу
завтрашнего утреннего медосмотра) заодно вылетела  из  головы  и  половина
забот  на  сутки  вперед.  Легкость  в  мыслях  необыкновенная.  Думать  о
собственно  медицинских  делах  не  хотелось  Чего  ради?  Здешние  витязи
одинаково безнадежно здоровы. Как на подбор.  С  ними  дядька  Беломор.  В
секторе К медицина сместилась в  спортивную  плоскость:  велотреки,  лыжи,
бассейн, бокс... и все остальное. В секторе П обстановка почти адекватная.
В разговорах с коллегой из сектора П медицинская тема давно соскользнула в
область  профессиональных  воспоминаний.  Так   недолго   и   квалификацию
потерять... Хорошо было Гоголю. Перо и бумага -  вот  все,  что  ему  было
нужно для ежедневной практики.
     Знакомая с  детства,  но  подзабытая  в  зрелые  годы  повесть  "Вий"
увлекала теперь не сюжетными перипетиями, но музыкальностью  литературного
ритма.  Музыка  в  прозе.  Были  в  ней  и  своя   аллегро   эмоциональной
напряженности и адажио спадов. "Гроб грянулся на середине церкви... Сердце
у философа билось, и пот катился градом; но, ободренный  петушьим  криком;
он дочитывал быстрее листы, которые должен  был  прочесть  прежде".  Книга
выпущена  давно  -  одно  из  последних  изданий  на  бумаге  целлюлозного
происхождения,  -  и  было   занятно   при   свете   камина   разглядывать
моноплоскостные, с примитивной техникой озвучивания иллюстрации.  Пейзажи,
красивый и статный философ Хома,  совершенно  прелестная  панночка-ведьма,
"групповые портреты"  каких-то  оккультных  существ  -  от  преисполненных
высокомерия демонов тьмы до некротической нечисти рангом ниже...
     Под потолком блеснула зарница.
     -  Телевизит  разрешаю,  -  произнес  Грижас  обычную   формулу   для
автоматики двусторонней видеосвязи.
     Визитер не явился.
     Грижас обвел глазами слабо освещенный пламенем камина холл, посмотрел
в потолок; резные деревянные балки,  казалось,  подрагивали  под  натиском
непогоды. В конце концов кто-то мог ошибиться в  выборе  индекса  абонента
видеосвязи. Но  в  таких  случаях  телевизит  отменяется  вспышкой  синего
светосигнала. Ни визитера, ни вспышки. Грижас взглянул  на  розовые  цифры
часового табло и с сожалением отложил книгу - время  позднее,  без  малого
полночь. Взялся за подлокотники, собираясь покинуть кресло, да так и замер
с открытым ртом и поднятыми бровями. Перед ним прямо из воздуха вылепилось
рослое, широкоплечее привидение...
     Да первый  взгляд  это  был  классический  средневековый  фантом,  от
макушки до пят укутанный в белое.  Неровные  (сделанные,  видимо,  наспех)
прорези для глаз несколько портили общее впечатление.
     - Добрый вечер, - проговорил  фантом  на  английском.  Голос  глухой,
неприятно гундосый - будто от сильной простуды.
     - Добрая полночь, - поправил Грижас.  На  русском.  Из  принципа.  И,
развлекаясь, добавил: - Милорд.
     Двуязычная речь побудила к действию (в этих стенах, пожалуй, впервые)
автоматику экспресс-переводчика. Было  слышно,  как  лингверсор,  шурша  и
вибрируя,  в  панике  подбирал  для  голоса  визитера  адекватную  матрицу
простудно-гундосого тона.  Деликатный  фантом  (явно  вразрез  с  обычаями
нагловатых  призраков   англосаксонской   замковой   популяции)   бормотал
извинения:
     - Прошу простить великодушно. В столь поздний час...
     И в этот  момент  зазвучал  имитатор  часового  боя:  "Бам...  бам...
бам..." Полночь. Грижас с удовольствием ощутил  себя  в  атмосфере  милого
домашнего телеспектакля.
     - Ничего, -  сказал  он.  -  Возникли  вы  даже  чуть  раньше  срока,
традиционного для некротических таинств. Приветствую вас в  моем...  гм...
на моей охотничьей вилле. Садитесь.  Присядьте  там...  э-э...  у  себя  в
преисподней.
     - Спасибо, я постою. Поверьте, я чувствую неловкость...
     - Пустое, сударь, пустое! - Беспечным взмахом руки Грижас поторопился
смягчить ситуацию. - Меня как  медика  больше  волнует  ваш  носоглоточный
дефект. Надеюсь, не простудного характера?
     - Нет, к медицине это не имеет касательства. Зажатый пальцами  нос  -
вот и все.
     - Баба с возу - кобыле легче. - Прощупав взглядом белую фигуру гостя,
Грижас спросил: - Балахон, сооруженный вами из постельного  белья,  и  все
другое наводят на мысль, что вопросы типа "с кем имею честь?"  бесполезны,
не так ли?
     - Сожалею, но пусть мое имя останется в тайне. И пусть мой английский
вас не смущает. Я вынужден камуфлировать свою  речь  неродным  языком.  Не
надо, чтобы вы опознали мой голос.
     Тройная мера предосторожности: искаженный "простудой" неродной язык в
сочетании  с  переводом.  Остроумно.  Однако  не  слишком  ли  много   для
телеспектакля домашней режиссуры?..
     Заинтригованный  Грижас  чувствовал:   визитер   до   конца   намерен
упорствовать в этой игре. Тем любопытнее было бы попытаться его  опознать.
Полночный курьер потустороннего мира стоял спокойно и прямо - двухметровым
белым столбом. Чей рост? Леонида Хабарова? Дениса Лапина? Егора Бакланова?
Михайленко? Круглова?.. Здесь почти все такого же роста. По  крайней  мере
более  половины.  На  редкость  рослый  народ.  Упрямый  вдобавок.   И   с
пресловутой сибирской амбицией. Сибирь - это, конечно, пуп Земли. Если  не
пуп Вселенной.
     - Занятно, сударь, занятно... А если мне все же удастся вас опознать?
     - Надеюсь, что нет. Сохраняя инкогнито, я оберегаю ваше  спокойствие.
- Грижас не сдержал улыбки; гость добавил: - Не надо, чтобы наш мимолетный
контакт  обернулся  для   вас   чем-то   вроде   серьезного   происшествия
детективного свойства...
     В словах визитера Грижас уловил намек. Суть намека осталась,  правда,
в тени, но почему-то вспомнилась загадочная, восьмилетней давности история
с  "чужаком"  на  борту  "Лунной  радуги".  Нет-нет  да  и   вылезет   эта
колючка-воспоминание  -  ни  к  месту,  ни  ко  времени.  Бесполезная  как
прошлогодний  снег.  Вылезет  и  кольнет  в  старую   ранку   неутоленного
любопытства... - дьявол бы заарканил эту историю со всеми ее потрохами!
     - Если у вас ко мне дело, милорд, дальновиднее было  бы  появиться  с
открытым забралом.
     - Не  уверен.  -  Визитер  переступил  с  ноги  на  ногу,  и  складки
экстравагантного одеяния колыхнулись. - Прошу и более  того  -  рекомендую
принять мою маскировку как  должное.  Тем  самым  вы  избавляете  себя  от
ненужного  перерасхода  интеллектуальной  энергии,  а   меня   от   вполне
вероятного выговора по служебной линии.
     Это  был  деликатный,  но  достаточно   откровенный   нажим.   Грижас
прищурился:
     - А собственно, кому и чему вы служите?
     - Людям. Прогрессу.
     - Похвально. Я тоже. А на каком участке, если не секрет?
     -  Секрет.  Мой  участок  -  Международное   управление   космической
безопасности и охраны правопорядка, Восточный филиал.
     - Вот как!.. - протянул Грижас, меняя тон разговора. - МУКБОП!
     -  Очень  досадно,  что  наши  участки  соприкоснулись,  -  посетовал
визитер. - Мне нужна консультация. По вопросам физиолептики.
     - Физиолептики?.. А конкретнее?
     - Конкретнее речь пойдет о физиолептической карте.
     -  Единая  ФЛК  вашего  организма  находится,  как  и   положено,   в
ФЛ-картотеке. И довольно далеко отсюда - в отделе контроля  и  диагностики
Международного центра космической медикологии. Вы должны это знать.
     - Я это знаю. Меня интересует, чьи ФЛ-карты есть  у  вас.  Здесь,  на
месте. Ведь проводите вы какие-то записи на профилактических медосмотрах.
     - То, что  есть  у  меня,  нельзя  называть  ФЛ-картами.  Всего  лишь
фрагменты. Биоритмика, основные физиологические  параметры...  Единые  ФЛК
здесь просто без надобности. Здесь не клиника и даже не курорт. Хотя, если
честно, обстановка здорово смахивает на курортную.
     - Мне бы ваш оптимизм, - печально прогундосил гость.
     - Что может быть проще! - немедленно подхватил Грижас. - Если уровень
вашего  настроения  прямо  зависит  от   таких   мелочей,   как   объемная
кардиосъемка или, скажем, анализ энцефалоритмики, я буквально за  тридцать
минут верну вам утерянный оптимизм. К обоюдному нашему удовольствию.
     Визитер не ответил. "Служба  космической  безопасности  в  тупике,  -
подумал Грижас, наблюдая неподвижность складок маскировочного балахона.  -
Усиленно соображает, как быть". Пауза неприятно затягивалась.
     - В конце  концов  я  профессиональный  медик.  Понимаете?  В  рамках
врачебной тайны всегда найдется место  для  личных  и  даже  ведомственных
секретов.
     - Дело не во мне,  -  от