о крушить  экраны
бытовых отсеков, салонов отдыха, библиотек!.. Во  всем  этом  было  что-то
чрезвычайно странное и загадочное.
     Итак, какая-то необходимость понуждала меня подняться на верхний ярус
после рабочего дня. Вышел я  к  шахте  пониженной  гравитации...  Что?  Не
совсем  понятно?  Ну  хорошо,  буду  объяснять  по  ходу   дела.   Широкие
вертикальные шахты - или,  как  у  нас  их  еще  называют,  атриумы  -  на
современных рейдерах служат для  межэтажного  сообщения  вместо  лифтов  и
эскалаторов. Кстати, очень удобно я  быстро:  прыгай  вниз  -  вот  и  вся
"транспортировка". Искусственное  тяготение  в  атриумах  составляет  едва
половину  нормального,  к  тому  же  на   разных   уровнях   автоматически
срабатывает  упругий  воздушный  поток,  и  все  это   вместе   называется
гравитационной "подушкой". Для прыжков снизу  вверх  используют  воздушные
катапульты. Разумеется, надо знать, с какой ступеньки трамплина и в  каком
направлении прыгать, но освоить  это  несложно:  небольшая  практика  -  и
начинаешь  прыгать  с  яруса  на   ярус,   как   заправский   кенгуру.   В
противоположность  Баку  я  ничего  не  имею  против   подобных   способов
передвижения и ностальгической тоски  по  лифтам  и  движущимся  тротуарам
никогда не испытывал.
     Ну, в общем, запрыгнул я на верхний  ярус,  побрел  вдоль  безлюдного
коридора. После рабочего дня здесь трудно кого-нибудь встретить:  на  весь
ярус четверо вахтенных дежурных, причем двое из них  -  женщины  (в  рубке
дальней связи и в зале информации). Экранов великое  множество.  Идеальные
условия для диверсанта. И почему-то ни одной диверсии. Впрочем,  на  самом
нижнем ярусе ведь тоже не было ни одной...
     Поравнявшись с приоткрытой дверью координационно-интеграторного зала,
я заглянул в щель. Длинные ряды приборных стендов, однообразие серебристых
панелей, усеянных матово-белыми ромбами, и тоже длинные и непривычные  для
глаз   лимонно-желтые   экраны   с   вереницами   проплывающих    в    них
красно-коричневых  и  ядовито-зеленых  парабол...  За  маленьким  пультом,
ячеистая  форма  которого  мне  странно  напоминала  архитектурный   макет
какой-то приморской гостиницы, отбывал вечернюю вахту  инженер-координатор
Клим Рукосуев. Сидел он к пульту вполоборота, комфортабельно  развалившись
в кресле, нога на ногу, держал  в  руках  потрепанную  книгу  и  беззвучно
смеялся - это было заметно по его вздрагивающим плечам.
     Я любил заглядывать в этот зал, но, к сожалению, Клим терпеть не  мог
посторонних. Мне нравилось смотреть на длинные  экраны:  цепочки  плывущих
парабол  создавали  иллюзию,  будто  корабль   мчится   в   лимонно-желтом
пространстве, а мимо проносится нескончаемая стая перелетных птиц.  Иногда
здесь  звучали  мелодичные  гудки  сигналов,  экраны   покрывались   рябью
стремительно бегущих синусоид,  вдоль  панелей  проходила  волна  световых
вспышек  в  сопровождении   приглушенных   звонков,   что-то   щелкало   и
стрекотало... "Мне, - сказал я  однажды  Климу,  пытаясь  завязать  с  ним
беседу, - хорошо понятна роль многих систем корабля. Скажем,  командная  и
ходовая рубки - это своего рода мозг, реактор - сердце... ну и так  далее.
А  какие  функции  выполняет  ваше  хозяйство?"  -  "Функции  мозжечка,  -
рассеянно ответил Клим. - Или, скажем, гипоталамуса. А  функции  кишечника
нашего рейдера выполняет..." Он был явно в плохом настроении, и я поспешил
откланяться.
     Сегодня его настроение, судя  по  всему,  имело  другую  окраску,  но
окликнуть координатора я все равно  не  решился,  тихо  задвинул  дверь  и
побрел дальше.
     Ирония Рукосуева была, конечно, не слишком уместна, однако  сравнение
с гипоталамусом казалось мне содержательным. Поскольку гипоталамус -  одна
из  важнейших  частей  головного  мозга  и  поскольку  именно  эта   часть
ответственна за приспособление отдельных функций к целостной  деятельности
всего организма, смысл  работы  координаторов  переставал  быть  для  меня
загадкой. Для меня  оставалось  загадкой  другое:  почему  такое  изобилие
экранов до сих пор не соблазнило "диверсанта" обратить внимание на верхний
ярус...
     За размышлениями я не заметил, как прошел мимо нужного мне кабинета и
оказался в уютном  салоне,  в  котором  обычно  устраивал  свои  совещания
командный совет корабля. Никого здесь не  было.  Кресла,  стол,  секретеры
были завалены грудами документации.  Посреди  стола  в  окружении  бутылок
из-под прохладительных напитков красовалась блестящая  ваза  для  фруктов,
доверху заполненная мятыми салфетками. На многоцветных  экранах  -  схемы,
графики,  математические  выкладки  вперемешку  с   россыпями   формул   и
пояснительных слов. Судя по количеству  вопросительных  и  восклицательных
знаков, здесь кто-то кого-то в чем-то старательно убеждал, а  этот  кто-то
отчаянно с чем-то не соглашался. Насколько я понял, речь шла об асимметрии
гравитационного поля Оберона.
     Совещание  командного  совета  корабля  -  явление  довольно  редкое,
поэтому в салоне практически безраздельно хозяйничала  комиссия  Юхансена.
Это была ее штаб-квартира, где  изо  дня  в  день  вот  уже  третий  месяц
тянулись бесконечные дебаты. Рабочий день комиссии был расписан по часам и
минутам.   Строгий   регламент,   перерывы   на   отдых,   сон   и    еду.
Дисциплинированность ученых меня изумляла.  Эти  здоровые,  крепкие  парни
охотно занимались спортом и с удивительным прилежанием выполняли  все  мои
предписания. Не  помню  случая,  чтобы  кто-нибудь  из  них  уклонился  от
лечебно-профилактической  процедуры  или  принял  бы  за  обедом   большее
количество пищевых калорий, чем было рекомендовано. Я не мог избавиться от
подозрения, что в такой же степени педантично они "принимали"  необходимое
количество "калорий искусства" во время... или, точнее будет  сказать,  "в
процессе" вечернего  отдыха.  Всегда  спокойный  и  глубокий  сон,  бодрое
улыбчивое настроение, в меру живая общительность.  Они  скорее  напоминали
мне  спортсменов,  всецело  озабоченных  состоянием  своего   тела   перед
ответственными  соревнованиями.   Зная   в   деталях   однообразно-жесткий
распорядок их дня от подъема с постели до отхода ко сну, я не  мог  понять
одного: когда они думают? Неужели они ухитрялись производить и выкладывать
всю свою мозговую продукцию в рамках салонных дискуссий?..
     Но как бы там ни было, результат дневной работы налицо,  а  комиссия,
вероятно, в полном составе респектабельно ужинает в  кают-компании  жилого
яруса. Приятного аппетита... Я смотрел на экраны и думал,  что  настоящему
гангстеру-диверсанту, окажись таковой у нас на борту, ничего бы не  стоило
испортить аппетит целому коллективу. Вот хотя бы с помощью этой  увесистой
вазы. И тут я с особенной ясностью ощутил, что то, с чем столкнулись мы  с
Баком... Ну, словом, никакие это не диверсии.
     Я опустился в ближайшее кресло,  машинально  выбрал  чистый  бокал  и
налил себе минеральной воды. Ночью и днем я ломал голову  над  измышлением
самых разнообразных причин,  вследствие  которых  нормальный  член  нашего
экипажа - не гангстер, не диверсант - мог бы иметь хоть какой-нибудь повод
расколошматить  экран.  Разбить,  расколоть,   истребить,   ликвидировать,
уничтожить... Бесстрашно балансируя  на  грани  допустимого  и  совершенно
абсурдного, я перебирал догадку за догадкой, как  правоверный  мусульманин
четки, и ни одна из них не показалась мне достаточно логичной. Пока  мысль
не уходила далеко за  рамки  вопроса  "кто?"  -  все  было  таинственно  и
интересно, догадки, сменяя друг друга, шли косяком. Но ни одна догадка  не
могла выдержать столкновения с монолитом вопроса "зачем?..".
     Я допил минеральную воду, вспомнил, что меня привело на верхний ярус,
и покинул салон.
     Зайдя в кабинет  органической  химии,  я  раскодировал  сейф,  выбрал
нужные мне реактивы. Здесь все отсвечивало  слепящей  белизной  и  холодно
сверкало острым блеском.  Неуютное  ощущение:  будто  зашел  по  ошибке  э
безлюдный операционный зал... У выхода я по привычке обернулся - все ли  в
порядке? - и заметил, что квадратная крышка основного хранилища  реактивов
сдвинута в сторону. Чтобы закрыть ее, мне пришлось пересечь кабинет  почти
по диагонали, и я оказался рядом  с  внутренней  дверью,  которая  вела  в
соседнее помещение - лабораторию физической химии. Я уже  тронул  холодную
рукоятку крышки хранилища, как  вдруг  моих  ушей  достиг  неясный  шум  -
похоже, в лаборатории  кто-то  вскрикнул  и  что-то  разбилось.  Я  замер.
Оставил крышку в покое, выпрямился и посмотрел на дверь.  Словно  надеялся
проникнуть взглядом сквозь лист металла, покрытый белой  эмалью.  Пульс  у
меня, наверное, резко подпрыгнул - я  слышал  удары  собственного  сердца.
Мысль работала с лихорадочной быстротой, но  я  совершенно  не  знал,  что
нужно делать. В руках у  меня  не  было  ничего,  кроме  фармацевтического
пакета. Я машинально положил пакет на стол, выключил освещение и в  полном
мраке вернулся к двери. Нашарил продолговатую ручку, осторожно  потянул  в
сторону...



                          6. И БЫЛО РЭНДУ ВИДЕНИЕ...

     Щелкнул фиксатор дверного замка, образовалась щель, но  я  ничего  не
видел: в лаборатории тоже царила кромешная тьма. Скверный признак!..
     В противоположном конце лаборатории  была  вторая  дверь,  ведущая  в
кабинет неорганической химии, так  что  "диверсанта"  здесь,  пожалуй,  не
поймаешь. Я мысленно "поздравил" Бака с двенадцатым ремонтом, а себя  -  с
первым случаем диверсии на верхнем ярусе и, собравшись  с  духом,  вытянул
руку вперед, сделал два шага в темноту.  Рука  уперлась  в  цилиндрический
корпус нейтринного микроскопа:  дверь  тихо  прошелестела,  закрываясь  за
мной, снова щелкнул фиксатор замка.
     - Кто там? - резко спросил чей-то сипловатый баритон. Я  оторопел  от
неожиданности. Баритон показался мне очень знакомым, но в  этот  момент  я
был растерян и плохо соображал. Вспыхнул карманный фонарь. Я стоял в тени,
прильнув к широкой колонне тубуса микроскопа. Мне  пришло  в  голову,  что
"диверсант", вероятно, вооружен... Круг яркого света выхватил  из  темноты
половину двери, едва  успевшей  затвориться  за  моей  спиной,  вильнув  в
сторону, погас.
     - С чего ты взял, что  там  кто-нибудь  есть?  -  внезапно  прозвучал
молодой насмешливый голос.
     Ноги мои сделались ватными, и я вынужден был присесть на  выступающий
край основания тубуса.
     -  Слух  у  меня  хороший,  вот  с  чего...  -  не  совсем   уверенно
ответствовал баритон, и я едва не сполз в изнеможении на пол.
     Я узнал обоих! Да и как  не  узнать  своих  тренеров,  снисходительно
обучавших меня кувырканию на головокружительных тренажерах! Своих недавних
партнеров, пытавшихся приохотить меня  к  развеселой  игре  в  домино  под
названием "марсианская мельница"!..
     Обладатель насмешливого голоса - молодой десантник Украин  Степченко,
неуемная язвительность которого была  метко  отражена  в  его  прозвище  -
Уксус.  Баритон  сипловатого   тембра   принадлежал   Руслану   Бугримову,
десантнику такого мощного телосложения, что это выделяло  его  даже  среди
коллег; вероятно, поэтому Руслан получил на борту "Лунной  радуги"  весьма
уважительное в  сообществе  "диких  кошек"  прозвище  -  Бугор.  Интересно
отметить: космодесантники обожают пользоваться  прозвищами.  Прихотливость
фольклорных явлений внеземельного быта, как я  уже  говорил,  всегда  меня
занимала. Но, размышляя по поводу прозвищ, я пришел к убеждению: здесь они
возникают не столько на почве любви  к  словотворчеству,  сколько  в  силу
утилитарных причин. Ведь космодесантные подразделения в наше время -  это,
по существу, интернациональный конгломерат: сплошь  я  рядом  бывает,  что
фамилия  того  или  иного  десантника  либо  труднопроизносим"   для   его
товарищей, либо часто встречается. Прозвища - другое  дело:  они  доступны
для перевода  на  любой  язык  и  нередко  содержат  в  себе  какую-нибудь
намекающую информацию по поводу индивидуальных качеств своего носителя или
его наклонностей. Скажем,  был  у  нас  на  борту  Даррел  Петарда.  Смысл
прозвища ясен, могу лишь добавить, что этого десантника  Нортон  отстранил
от  работы  за  чрезмерную  вспыльчивость.  Прозвище  Ян  Весло   отражало
спортивные  увлечения  десантника  Яна  Домбровского.  А  прозвище  самого
командира десантной  группы  -  Лунный  Дэв  -  прекрасно  характеризовало
профессиональную ориентацию Дэвида Нортона.
     Итак, я узнал обоих десантников  по  голосам  и,  разумеется,  ощутил
огромное   облегчение.   Но   что   понадобилось   Уксусу   и   Бугру    в
физико-химической лаборатории? Да еще в кромешной тьме?! Я подтянул  ноги,
собираясь подняться и выйти из-за  укрытия,  однако  нервно  брызнул  свет
фонаря - опять в мою сторону, и это меня удержало на месте.  Я  колебался.
Теперь, когда я упустил момент ответить на оклик, быть замеченным мне  уже
расхотелось.
     Фонарь погас. Баритон:
     - А может, и показалось... Вроде бы фиксатор щелкнул.
     Голос Уксуса:
     - Ерунда. Мы бы увидели свет из двери.
     - Освещение вырубить можно, - резонно заметил Бугор.
     - Ну и что? Тебе-то какое до этого дело? - Было слышно, как  скрипнул
амортизатор табурета. Они сидели на лабораторных  табуретах.  Что-то  тихо
там шелестело и булькало, и я наконец понял, что это работает смесительная
камера активатора.
     - Ничего ты не понимаешь, - сказал  Бугор.  -  Бродят  тут  всякие...
Вечерами.
     -  Привидения,  -  насмешливо  добавил  Уксус  и  рассмеялся,  а  мне
подумалось: уж не нас ли с Баком они имеют в виду?..
     Уксус лениво и весело произнес:
     - Слышал я эту историю, как же... Сказочка для  десантников  среднего
возраста.
     - Слышал звон, - солидно сказал Бугор.
     - Вот именно. Ян Весло балагурить любит. Вот и пустил  нам  звон  про
чувака на борту. Мы уши развесили, слушаем, а  он  потом  над  нами  же  и
посмеется.
     - Ян здесь ни при чем, - возразил Бугор. - Чужака Рэнд видел. А Рэнду
я верю...
     - А я не верю. Если он что-то такое спросонья  увидел,  то  почему  я
должен верить? Нет, мой хороший, дудки! Чужака  встретил?  Возьми  его  за
рукав, приведи ко мне, покажи - тогда поверю. Верно я говорю?
     Лабораторию заполнила звуковая волна шумного вздоха:
     - Младенец ты, Уксус... Ты еще бриться толком не  умел,  когда  мы  с
Рэндом венерианские скалы бурили. Понял?
     Ответа не было. Уксус, должно быть,  подавленный  мощью  неотразимого
аргумента, молчал. Разговор, невольным  свидетелем  которого  я  оказался,
привел  меня  в  состояние  полного  оцепенения.  В  другой  ситуации  мое
положение  постороннего  слушателя  в  конце  концов  стало  бы  для  меня
нестерпимым, и я просто вышел бы, даже рискуя быть пойманным в круг  света
от фонаря. Но сейчас я об  этом  не  думал.  У  меня  не  только  не  было
возможности достойно выйти вон, но теперь вдобавок я  и  не  имел  на  это
права. Смутные подозрения, что на корабле не все ладно, обещали  сложиться
в систему...
     - То-то, - сказал  наконец  Бугор.  -  Полетаешь  с  мое  -  уяснишь:
Внеземелье.. это... это очень сложная штука. С ним, мой хороший,  тягаться
в "мельницу" трудно. Иной раз оно так тебя по затылку хватит, что  год  не
очухаешься. А зевать будешь - и  в  ящик  сыграть  недолго.  Здесь  каждая
сказочка с натуральным намеком. Хочешь - верь, хочешь - не  верь,  а  ушки
держи на макушке, нос по ветру. Ноздрями не забывай пошевеливать да почаще
оглядывайся...
     - Уметь шевелить ноздрями, конечно, полезно, - саркастически  заметил
Уксус, - но иногда полезнее пошевелить мозгами.
     - Ведь с Рэндом как  было?  -  продолжал  Бугор  (ядовитое  замечание
Уксуса он игнорировал). - Вышел Рэнд из просмотрового зала за  полчаса  до
полуночи, идет себе тихо, мирно...
     - Ян говорит, что Рэнд  специально  приходит  дремать  на  комедийные
фильмы.
     - Ну и что? Устает человек. На тренажерах он всегда работает  честно,
не в пример кое-кому из наших знакомых, вот и  устает  больше  других.  Ну
действительно задремал... Проснулся - фильм закончился, в зале никого нет.
Встал он и побрел в свою каюту. Только  миновал  среднюю  шахту,  видит  -
кто-то по коридору навстречу идет. Да быстро так, почти бежит...  Ну  Рэнд
вежливо посторонился, чтоб, значит, дорогу человеку дать, смотрит на этого
торопыгу, а узнать не может - совершенно незнакомое лицо!.. Прошагал  этот
тип мимо Рэнда  чуть  не  вплотную,  нахально  так  локтем  не  глядя  его
оттолкнул, с ходу в шахту запрыгнул. А ты говоришь - привидение.
     - Да, Ян примерно так и рассказывал. И что же Рэнд?
     - Ну что Рэнд?.. Постоял, похлопал глазами...
     - ...И спокойно отправился спать! - торжествующе  заключил  Уксус.  -
Час поздний, решил с нахалом не связываться. Ой, не могу!
     - А что ему оставалось делать?
     - Как что?! Догнать, задержать,  побеседовать!  Откуда  ты,  дескать,
хороший такой, на рейдере взялся?! Тоже мне,  называется,  "дикая  кошка"!
Слон инкубаторский этот  твой  Рэнд,  и,  кроме  подушки,  ему  ничего  не
интересно.
     - Я тебя уважаю, но ты Рэнда не трогай! - сипло предупредил Бугор.  -
Понял?
     - Ладно, извини, - примирительно проговорил Уксус. -  Рэнд,  конечно,
парень толковый, я его однажды в  деле  видел.  Просто  меня  удивила  его
реакция на чужака...
     - А что реакция? Реакция нормальная.  Ты  бы,  конечно,  весь  рейдер
ночью на ноги  поднял  -  не  стал  бы  такого  случая  упускать.  А  Рэнд
уравновешенный человек, разумный. Повернулся, да к себе в  каюту  ушел.  И
правильно поступил. Ситуация непонятная, странная, и надо было сначала все
хорошенько обдумать... По логике, ловля могла и до утра обождать. Чужаку с
рейдера куда деваться?
     - А может, обознался Рэнд? - высказал предположение Уксус.  -  Может,
это кто-нибудь из корабельной команды  на  вахту  проспал?  Подхватился  -
видит, время ушло, да так, неумытый, опухший со  сна,  побежал.  Рэнд  его
разглядеть как следует не успел, и было Рэнду видение!..
     - Говорит, что успел.  И  потом,  опоздавший  на  дежурство  в  шахту
прыгать не будет - прямиком сиганет. К тому же корабельная  команда  носит
другую одежду. А "видение", между прочим, было в нашем костюме.
     - В нашем?
     - Ну да. В голубом полетном, с эмблемой десантника на рукаве.  Уж  на
что у Рэнда глаз верный, а издали он этого типа  сначала  даже  за  своего
принял. Только вблизи разглядел. Проводил он чужака взглядом - у  того  на
спине белыми буквами: "Лунная  радуга.  Четвертая  эксп.".  Все  вроде  по
форме, а человек не наш...
     - Костюм - ерунда. Костюм какой угодно напялить можно.
     - Можно, кто спорит. Но зачем?.. Вот и Рэнд, совершенно  сбитый  всем
этим с толку, верно решил, что утро вечера мудренее, и спать подался. Лег,
ворочается,  заснуть  не  может.  Мысленно   перебрал   команду   рейдера,
десантников, ученых... - нет никого, кто хоть сколько-нибудь походил бы на
этого типа, и баста! Наконец не выдержал он - встал и побрел на  разведку.
Куда ни заглянет, везде ночное  освещение,  невесомость.  Полный  порядок,
спит корабль. Только  в  бане  трое  ребят  галдели  -  Бака  из  простыни
выпутывали...
     При последних словах десантника у меня, признаться, холодок  по  телу
прошел.
     Незаметно для себя я поднялся и слушал дальнейшее стоя.
     - Утром я Рэнда за завтраком встретил, - продолжал Бугор. - Вижу,  он
вялый какой-то. Глаза усталые, красные. Спрашиваю: ты случайно на заболел?
Он только рукой махнул. Сидит за столиком против  двери,  не  ест  ничего,
исподлобья каждого входящего  разглядывает  и  пальцами,  машинально  так,
гибкий бокал наизнанку выворачивает. Подсел я к нему,  бокал  отобрал.  "А
ну-ка выкладывай, - говорю, - какая муха тебя укусила, не то я сам за  это
возьмусь и приятную встречу тебе с  Молотком  живо  организую  -  ты  меня
знаешь!" Видит