сразу обратил внимание, как изменилась фигура "командира".
Гигант стоял теперь в наклонном положении - как "падающая башня",  и  рост
его по меньшей мере удвоился... С пространством что-то происходило. Но что
именно - невозможно было понять. Я с полем тяготения  что-то  происходило.
Оно  слабело  предательски  незаметно,  но  тренированное   чутье   пилота
улавливало  перемену.  Хотелось  остановить  драккар,  не  спеша  обдумать
ситуацию. Андрей  закусил  губу  под  маской.  На  указатель  кислородного
обеспечения он боялся даже смотреть.
     "Спуск"  в  иллюзорный  прогиб  совершенно   плоского   дна   кратера
завершился выходом на  подъем.  Подъем  не  очень  крутой  и,  похоже,  не
иллюзорный.  Глянув  далеко  вперед  -  на  "объект  восхождения",  Андрей
почувствовал, что голова пошла кругом, хотя в  таком  положении  "падающую
башню"  можно  было  считать  почти  упавшей.  Он  не  уловил,  когда  это
произошло, но ступоходы "Казаранга" уже вышагивали на светлой  поверхности
титанического  скафандра.  Вдоль  огромного,  как  цистерна,  набедренного
баллона, разрисованного  цифрами  и  буквами  (дата  техконтроля,  индекс,
марка, техресурс). Цепляясь геккорингами за  невидимые  глазу  неровности,
"Казаранг" двигался под исполинской перчаткой. Это было не слишком приятно
- слегка раздвинутые я немного согнутые  над  блистером  пальцы  выглядели
удивительно живо. Рука гиганта казалась приподнятой специально для  поимки
драккара. Чего доброго - схватит и раздавит как жука...
     Иллюзия восхождения исчезла после перехода по  бедру  вдоль  огромной
серебристой скобы. На обычных скафандрах  эта  скоба  -  деталь  крепления
запасных  аккумуляторов.   Режим   работы   шагающего   механизма   катера
практически ничем не отличался от рабочего режима в условиях  невесомости:
очень похоже, как  если  бы  катер  шагал  вдоль  корпуса  танкера  класса
"Анарды"  где-нибудь  на  орбите.  Да  и   размеры   суперскафандра   были
сопоставимы с размерами дальнорейсового корабля, разница небольшая.
     Андрей  взял  левее  из-под  гигантского  рукава  -  решил  дойти  до
фиолетового выступа  над  местным  "горизонтом",  чтобы  взглянуть  по  ту
сторону корпуса "командира",  а  уж  после  непременно  и  безотлагательно
повернуть обратно. Он не сомневался, что овальный, пылающий яркой белизной
по контуру выступ представляет собой огромную копию кольцевого  держателя,
впрессованного  в  нагрудно-боковой   разъем   скафандровых   электро-   и
пневмокоммуникаций. Наверное, так оно ж было, но машину до выступа  он  не
довел: посмотрел на облитый яростным голубовато-белым светом край рукава и
понял, что заглядывать "по ту сторону" не стоит. Со световым потоком такой
интенсивности автоматика блистера не справится. Свет из термоядерной топки
автоматике   блистера   не   по   зубам.   Из   термоядерной   или    даже
аннигиляционной...   Он   вспомнил   о   своих    надеждах    на    слабую
энерговооруженность гурм-феномена, и ему стало нехорошо.
     А "по эту сторону" ход "Казаранга"  в  направлении  к  плечу  гиганта
сопровождался довольно быстрой сменой зеленого  сияния  пылающе-голубым  -
сначала ошеломительно  живописное  смешение  разноокрашенных  участков,  а
затем и полная смена. Голубое  сияние  исходило  от  множества  фонарей  и
фонариков, сгруппированных в основном в неровные кольца вокруг центра  все
еще расширяющегося "черного опахала". И чем ближе "Казаранг" подбирался  к
надписи на великаньем  плече,  тем  больше  прояснялась  впереди  какая-то
грандиозная картина и упорядочивались на бархатно-черном фоне  светоносные
узоры, но... тщетно старался  Андрей  разобраться  в  конструктивной  сути
предмета невольных своих наблюдений: то ему казалось, что он  видит  перед
собой декоративное изображение спиральной галактики (с  неярким  ядром  и,
напротив, с очень яркими рукавами), то  представлялось,  что  его  дразнят
видом необычно иллюминированной голубыми фонарями люстры "Байкала" (вид со
стороны хвостовой части безектора). Фонари светили прямо в лицо.
     Драккар пересек огромную надпись АН-12 ДКС N_1, а  затем  и  широкую,
похожую  да  парковый  ковротуар,  стеклянно  мерцающую  полосу  катафота.
Округлый "холм" плеча постепенно  изменил  свой  геометрический  вид:  над
округлостью, как над игрушечным горизонтом, "взошел" прямоугольный  выступ
плечевой  фары.  Андрей  остановил  машину,  открыл  гермолюк.   Осторожно
подтянул днище катера вплотную к залитой голубым светом поверхности. Вышел
наружу. Ступоходы торчали коленными шарнирами кверху, как ноги кузнечика.
     Он почувствовал себя лилипутом на плече  Гулливера.  Ощущение  не  из
приятных. Взглянул на вмонтированные в рукава  своего  скафандра  приборы,
машинально отметил повышенный фон радиации,  стал  взбираться  на  плоский
верх прямоугольного выступа. Отсюда "черное опахало" гляделось по-другому:
оно переместилось кверху, опустило края куда-то глубоко вниз, естественно,
передвинув все свое узорчато-фонарное хозяйство ближе к зениту.
     Андрей и раньше уже догадался, что "опахало"  -  это  просто  большая
дыра к облачном мире гурм-феномена, выход, распахнутый в космос, и  сейчас
он ясно чувствовал,  что-догадка  верна.  Он  был  взволнован,  но  что-то
сдерживало его радость. "Слишком много здесь  этих  чертовых  фонарей",  -
думал он, на ходу  подготавливая  для  работы  вынутую  из  фотоблинкстера
коробку  видеомонитора.  А  вдруг  даме   такая   видеофиксация   "фонарно
-галактической люстры" сможет хоть что-нибудь подсказать вечно  страдающим
от недостатка информации специалистам.
     Андрей повел видеомонитором снизу вверх и слева направо. С  интересом
оглядывая громадный, как утес, гермошлем великана, обведенный  по  контуру
каймой белого нестерпимо-яркого света, он сделал  шаг  вперед,  и  в  этот
момент его собственный гермошлем потрясло взрывом.
     Ошеломленный,  почти  контуженный,  обхватив  гермошлем  руками,   он
неосознанно  потоптался  на  месте.  Он  так  привык  к  глубокой  тишине,
нарушаемой только шелестом дыхания да поскрипыванием сочленений скафандра,
что  внезапно  хлынувшая  в  неизвестно  почему  оживший  шлемофон  лавина
радиозвуков оглушила точно взрывом. Понадобилась минута, чтобы  преодолеть
болезненную реакцию слуха и быть  в  состоянии  выхватывать  из  звукового
хаоса отдельные ноты.
     Многие  "ноты"  были  знакомы.  Во  всяком  случае,  хоровой  стрекот
многомиллиардной армии "цикад" был не внове. "Щебет", "жужжание", "кашли",
громкие "всплески", однотональные и вибрирующие свисты...
     Вдобавок обострившийся слух явно дал толчок обострению зрения: словно
бы пелена слетела с глав, и он наконец разглядел  в  деталях  у  себя  над
головой узорчато-фонарное сооружение - УФС (по пилотской привычке он сразу
сократил название этой штуки до трех букв). Но легче было выдумать для нес
сотни новых названий, зарифмовать их, запомнить и пропеть на  два  голоса,
чем осознать я смириться с мыслью, что ничего поразительнее УФС, а главное
- ничего грандиознее  он  никогда  не  видел.  Ничего  грандиознее  земная
цивилизация пока не производила. Что можно противопоставить Уф-сооружению?
Все города Земли и города  Внеземелья,  все  плотины,  башни,  мосты.  Все
космотехнические объекты, весь космофлот. И будет ли довольно этого -  кто
знает...
     В  основе  конструкции  УФС  была  не  слишком  правильная   спираль.
Начиналась спираль где-то так далеко, что невозможно было  с  умеренностью
сказать, какую поверхность обрисовывают  ее  витки  -  цилиндрическую  или
коническую. Совершенно неправдоподобное,  невероятное,  неизвестно  как  и
неизвестно  кем  ограненное  где-то  в  космических  глубинах   спиральное
сооружение сверхпланетарного масштаба настолько щедро  отражало  солнечные
лучи, что на бархатно-черном фоне окружающего пространства не  было  видно
звезд. Кроме одной. Кроме той, лучи которой отражало  УФС  и  которую  для
удобства приходилось называть местным солнцем.
     Кстати сказать, было заметно: кайма белого, нестерпимо  яркого  света
на гермошлеме суперскафандра стала и шире и ярче. Андрей отступил от линии
верхне-переднего среза рефлекторной стороны фары. На всякий случай. Как  и
каждый пилот-профессионал, он хорошо знал, что это такое  -  взглянуть  на
солнце в открытом пространстве плохо защищенными  глазами.  Тем  более  на
бело-голубое... Его опасения подтвердились: сверху и слева  будто  хлыстом
ударил по глазам отраженный (он сразу понял это) голубой  луч  -  спасибо,
мгновенно сработала светозащитная автоматика лицевого стекла. Он прикрылся
рукой и посмотрел в том направлении из-под ладони. Рядом, буквально метрах
в  пяти  от  его  собственного  плеча,  в  голубой  тени,  которую  давала
голова-"утес", медленно поворачивался вокруг  своей...  диагональной,  что
ли,  оси  какой-то  странный   сине-зелено-черный   предмет   не   крупнее
"Казаранга". Или обломок предмета?.. Трудно сказать, что это такое. Больше
всего  эта  штука  напоминала  бутерброд.  Между  двумя  неровными,  плохо
выпеченными "галетами" с бугристой темно-синей (словно окалина на металле)
поверхностью переливался голубыми и зелеными бликами довольно толстый слой
чего-то, очень похожего  на  ртуть.  Зеркальная  субстанция,  по-видимому,
играла роль если я  не  продолжения  внутренней  поверхности  "галет",  то
клейко их соединяющего состава. Это видно и по вогнутому  со  всех  сторон
мениску слоя, и по  тому,  что  "галеты"  не  слишком-то  четко  соблюдали
ориентацию   в   пространстве   относительно   друг    друга.    Некоторый
пространственный люфт у них определенно  был.  Даже  во  время  медленного
вращения было заметно, как "галеты" колыхались  на  "зеркальной  подушке",
сдавливали ее или растягивали. Догадайся попробуй, что это такое.  Машина?
Деталь машины? Осколок? Форма инозвездной жизни?  Существо?  В  скафандре?
Вез скафандра? Разумное? Примитивное?
     Андрей вскинул руку (с болтающимся  на  цепочке  видеомонитором,  про
который он позабыл), крикнул:
     - Эй, ты!
     "Бутерброд"  мгновенно  перестал  вращаться,  замер.  "Интересно,   -
удивился  Андрей,  -  как  эта   штука   сумела   зафиксировать   себя   в
пространстве?" Однако вслед  за  резкой  остановкой  вращения  "бутерброд"
продемонстрировал еще  более  удивительный  кинематический  трюк:  верхняя
"галета" сорвалась с места и моментально отпрыгнула далеко вперед, вытянув
зеркальный слой  в  сверкающую  ленту.  Доля  секунды  покоя  -  и  нижняя
"галета", блеснув "обожженной" поверхностью, повторила  прыжок  напарницы.
При этом сверкающая "лента"  стремительно  сократилась,  словно  резиновый
жгут, втянулась в прежний объем зеркального слоя - отскочивший  метров  на
сто пятьдесят "бутерброд" вернул себе первозданный облик. Никакого  намека
на  реактивный  способ  передвижения...  В  компактном  виде   "бутерброд"
неторопливо  поплыл  по  дуге,  намереваясь,  вероятно,  присоединиться  к
большой группе подобных ему особей.
     Андрей схватился за видеомонитор. Честно говоря, ему было не по себе,
когда эта штука висела рядом, и теперь он был рад, что она убралась.  Если
представители инозвездной формы жизни пугливы - это кстати.
     - Эй, ты! - звонким эхом прозвучало в шлемофоне. - Эй, ты!..
     Андрей посмотрел вслед уплывающему "бутерброду".
     -  Эйты-эйты-эйты!..  -  скороговоркой  прозвучало  в  шлемофоне,   и
компания бутербродообразных особей (числом, наверное, в  несколько  тысяч)
на мгновение превратилась в  ярко  и  остро  сверкнувший  веер  серебряных
стрел.
     Это действо напомнило что-то до боли знакомое... Ах, да! Ну  конечно!
Так  прыскает  в  разные   стороны   испуганная   на   мелководье   стайка
рыбешек-мальков... Чего или кого пугаются эти  стаи?  Своих  разговорчивых
собратьев?
     Пока он вытряхивал утопленную в корпус видеомонитора  черную  бленду,
трое "мальков" (уже в компактном виде добропорядочных "бутербродов") вошли
в  тень  головы-"утеса"  и  зафиксировались  тут  ступеньками  неподвижной
лесенки.  Каждый  из  "мальков"  вдвое   превосходил   размерами   первого
посетителя. Занятый видеозаписью, Андрей не  сразу  заметил  прибытие  еще
одного визитера. А когда заметил - взмахнул руками  и  громким  голосом  с
пугающими интонациями закричал:
     - Эй, ты!!!
     Ни  громкий  голос,  ни  пугающие  интонации  действия  не  возымели:
огромный "бутербродище" с темными  многоугольниками  вместо  "галет"  (это
делало его похожим на обкусанный со всех сторон кусок пригорелого  пирога)
продолжал сближение с прежней  скоростью,  да  еще  покачиваясь  на  ходу.
Андрей ввел поправку:
     - Эй, вы!..
     Реакция была мгновенной: три серебряные стрелы  прошили  пространство
слева, исчезли где-то за спиной. А "бутербродище" выметнул,  казалось,  на
полмира исполинскую перламутровую полосу. Выметнул и так же резво убрал. А
когда убрал, то на таком удалении выглядел уже просто синеватой точкой.
     - Эйвы-эйвы-эйвы-эйвы! - донесло эхо. И  еще  быстрее,  захлебываясь,
более высоким тоном: - Эйвы-эйвы-эйвы!
     - Молодцы, - похвалил несколько ошеломленный стремительным  поворотом
событий Андрей. - Нарекаю вас эйвами! Отныне и на века.
     - ...Эйвами-эйвами-эйвами!.. - прозвучало в ответ. -  ...Века-века  -
века-века...
     В  черных  глубинах  космического  океана  то  и  дело   выблескивали
беспорядочными фейерверками пугливые стайки "мальков".
     - С чего это вы такие переполошенные?.. - вслух подумал Андрей. А про
себя подумал: "Совсем чужой этот  мир,  елки-горелки.  Абсолютно  не  наше
пространство".
     - ...Такие-такие-такие... - затоковало пространство.
     Где-то близко с громоподобными всплесками один за другим опрокинулись
сразу четыре айсберга. После этого кто-то пробормотал:
     - Вышла из мрака младая... с перстами пурпурными Эос!..
     Андрей узнал свой голос, но собственные интонации  почему-то  ему  не
понравились. Примолк и словно бы  насторожился  густонаселенный  болтливый
мир.
     - Что за стрекот там у тебя? - спросил голос Мефа  Аганна.  -  Откуда
помехи?
     Копии слов звучали внятно, вполне  узнаваемо,  а  вот  вопросительная
интонация была неестественно вялой, тусклой,  безжизненной.  "Как  с  того
света, - подумал Андрей. - Убираться надо отсюда подобру-поздорову..."
     Отступая, он старался охватить объективом всю  видимую  сферокартину.
Он надеялся, что, может быть, какие-то участки ее  удастся  зафиксировать.
На это оставалось только надеяться. Даже в тени  исполинской  фигуры  было
светло от зарева короны  бело-голубого  (а  значит,  высокотемпературного)
местного светила. Само светило находилось  где-то  там,  далеко  внизу,  а
ослепительно-белая бахрома его короны виднелась чуть ли не на уровне маски
великаньего  гермошлема.  Плюс  очень  яркие  блики   сверху.   Оставалось
надеяться,  что  одно  из  важнейших  слагаемых  успеха  затеянной   здесь
видеозаписи - слабенькая светозащита объектива бытового видеомонитора - не
подведет хотя бы в некоторых ракурсах.
     Понимая, что такая  возможность  может  больше  и  не  представиться,
Андрей на подходе к драккару  продолжал  ловить  объективом  все,  на  чек
задерживался  взгляд.  Случайно  подняв  глаза,  он  заметил  на   большом
расстоянии  сверкание  колоссальной  стаи  "мальков".  Эйвы   стремительно
расплывались, однако не веером, а во все стороны. Вкруговую. Подобно тому,
как дети  изображают  на  рисунках  лучи  солнца.  Что-то  новое...  Среди
удирающих было много перламутровых полос. Но самая  крупная,  самая  яркая
полоса неподвижно "дымилась"  (другое  слово  трудно  здесь  подобрать)  в
центре всеобщего кругового бегства. Вглядываясь до боли в глазах, он вдруг
понял, что это блистающий край какого-то большого объекта, слепленного  из
множества эйвов, собранных в одно  место.  "Дым"  состоял  из  серебристой
"пыли", а каждая пылинка - это,  несомненно,  эйв.  Тысячи  эйвов  спешили
слиться со строителями объекта, а миллионы других  по  непонятной  причине
только что пустились наутек. "Странные  закономерности  чуждого  мира",  -
подумал Андрей, остановился и уже по-другому взглянул на пылающие голубыми
отблесками-"фонарями"    прямоугольные    выросты...    Мириады     эйвов?
Спиралевидное их скопище? И ничего, кроме эйвов? Он  отвернулся.  Тоскливо
подумал,  что,  если  посредством  этой  примитивной  видеозаписи  удастся
передать хотя бы десятую долю здешних  образов  и  впечатлений,  давнишняя
романтическая мечта  человечества  о  межзвездных  контактах  легко  может
перевоплотиться в  неприглядную  свою  противоположность.  Если,  конечно,
удастся... Он обреченно взглянул на часы.  Попробовал  задержать  дыхание.
Торопливо поковылял к драккару. Ощутив в груди спазм удушья, не выдержал -
с жадностью отдышался. Подумал: "Где же  обещанная  Аверьяном  способность
долго обходиться без дыхания? Или я еще не вполне созревший экзот?"  Цифры
на часах бесстрастно свидетельствовали: не дышал он ровно две с  половиной
минуты. Совсем никакое это не достижение. И  скоро  придется  жалеть,  что
экзотическая зрелость опоздала... По забывчивости он тоскливо, но глубоко,
полной грудью вздохнул. Совершенно  неэкономно.  Слопал  по  меньшей  мере
двухминутный запас кислорода.
     Пузырь блистера уже "взошел" над выпуклостью игрушечного "горизонта",
когда Андрей вдруг  обратил  внимание,  что  звук  непростительно  мощного
вздоха словно бы застрял в ушах - ни туда и ни  сюда.  Мало  того  -  стал
нарастать,  забивая  другие  шумы.  Что-то  вроде   нескончаемо-тоскливого
шороха, треска и  грозного  гула  стронувшейся  лавины.  Звуковую  картину
усложнило  тревожное  фырканье  табуна  лошадей.  Гул,  фырканье,  ржание,
топот.. В полном, очевидно, соответствия с возникновением лавинно-табунных
этих созвучий выскользнула из-за "горизонта" и  потянулась  над  блистером
вправо колоссальная стая "компактных" эйвов. Летели они  быстро,  довольно
плотным, сверкающим в лучах своего яростного светила косяком, и не было им
конца,  и  гигантская,  прямо-таки  неестественно  голубая   тень   фигуры
сверхвеликана, дрожа, проваливаясь куда-то и  опять  поднимаясь,  эффектно
вырисовывалась на мозаичных скоплениях  участников  грандиозного  стайного
перелета. Ватой стае склонность одиночных эйвов к слипанию в плоские,  как
отколовшиеся льдины, образования была очевидной. Иногда, впрочем, в потоке
"льдин" заведомо случайной геометрической формы вдруг проносилась, блистая
зеркальными срезами, длинная, идеально прямоугольная "платформа". На  пути
к машине  Андрей  был  вынужден  снова  пустить  в  ход  видеомонитор:  он
надеялся, что успел поймать в объектив мелькнувшую среди "льдин"  огромную
скобу для крепления запасных аккумуляторов..
     - Ка-девять! - прозвучало в шлемофоне. - Контакт.
     Катер выпрямил  ступоходы,  неуверенно  потоптался  на  месте,  мигая
светосигналами. "О черт!" - изумился Андрей. Рявкнул:
     - Стоп!!!
     - Стоп! - спокойно продублировал шлемофон. Машина замерла.
     В спешке Андрей переставлял ноги без "притирки"  геккорингов,  и  был
момент, когда его крутнуло на одном каблуке и  едва  не  сорвало  с  плеча
исполина - пришлось бы долго летать.  Улететь  в  "Снегире"  не  проблема,
вернуться сложнее.
     - Подними передние ступоходы, - спокойно, властно  произнес  знакомый
голос.
     Андрей на несколько мгновений онемел: "Казаранг" пошевелил лидарами и
действительно  поднял   передние   ступоходы.   Корпус   драккара   опасно
раскачивался над зеленой пропастью, охваченной пылающе-изумрудным  кольцом
облаков; тело сверхвеликана торчало из пропасти, как половина  танкера  на
выходе из наливного тоннеля какого-нибудь аванпорта. Мельком  взглянув  на
обросшие ледяными окатышами геккоринги поднятых ступоходов,  Андрей  почти
не дыша скомандовал:
     - Опусти.
     - Хорошо, опусти, - снисходительно позволил голос.
     Ухватившись  за  нижний  край  гермолюка,  Ан