яца девятнадцать суток...
     Андрей уставился на виднеющийся над спинкой кресла стриженый  затылок
Светланы. Спросил:
     - Вы умеете читать чужие мысли?
     - Нет,  но  мне  нетрудно  угадывать  ваше  настроение.  Каждое  ваше
движение, каждый жест, направление взгляда говорят о многом...
     - Особенно когда вы сидите ко мне спиной.
     Фролова не шевельнулась. Молчала, глядя в огонь.
     - Извините, - сказал Андрей. - Прошу прощения,  минутная  слабость...
Капитан "Тобола", надо полагать, Валаев?
     - Валаев уже не летает.
     Андрей решил, что ослышался. Переспросил:
     - Как вы сказали? Валаев не летает?
     - Вину за то, что с вами произошло, он взвалил  на  себя  и  подал  в
отставку.  Расспросите  здешних  десантников  -  кто-нибудь  из  них   вам
расскажет,  с  каким  трудом  они  перехватили  катер,  в  котором  Валаев
намеревался таранить поглотившее вас чудовище...
     Андрей слепо сел в кресло.
     - Где и... кем он теперь?
     - Калуга, академический музей космонавтики. Научный сотрудник  отдела
истории.
     - Экипаж "Байкала"... в основном теперь на "Тоболе"?
     - Был. Теперь -  не  знаю...  Не  забывайте,  Андрей,  ведь  все  это
происходило более восьми лет назад.
     Помолчали.  Андрей  обвел  помещение  тоскливым  взглядом.  Поежился,
вспомнив, как, направляясь сюда,  заглядывал  в  командную,  пилотажную  и
навигационную рубки.
     - Скажите, Светлана, а вместе со мной и с вами хоть с десяток  народу
здесь наберется?
     - Мне кажется, вы еще не успели созреть для общения с  многочисленной
группой.  Иначе  я  уступила  бы  место  другим  заинтересованным   лицам.
Разведчика гурм-феномена поджидают с нетерпением чрезвычайным.
     - Да, вам правильно  кажется.  А  велика  ли  числом  "многочисленная
группа заинтересованных лиц"?
     - На борту орбитальной базы их немного - сотни полторы...
     Андрей взглянул на Светлану.
     - На Япете, - продолжала она, -  в  три  раза  больше.  Точное  число
заинтересованных лиц в  районе  Япета  -  считая,  разумеется,  и  меня  -
шестьсот пятьдесят шесть.
     Пытаясь скрыть замешательство, Андрей пошутил:
     - На десяток не дотянули - было  бы  точное  попадание  в  порядковый
номер центрального кратера гурм-феномена.
     -  С  вашим  появлением  точное  попадание  произошло!  -  подхватила
Светлана. - Вы один стоите десятерых. И это по меньшей мере.
     - Э-э... спасибо, конечно, но с чего вы это взяли?
     - Мой брат не устает повторять, что, если Земля еще  способна  рожать
людей вашего типа, земная цивилизация  довольно  уверенно  может  плыть  и
дальше под всеми парусами неоднозначного своего прогресса.
     - Он меня высоко ценит, ваш брат.
     - А знаете, за какие ваши два основных качества?
     - Нет.
     - За чувство ответственности и за верность долгу.
     - Хорошие качества. Но такими качествами обладает каждый землянин.
     - Заблуждаетесь.
     - Должен обладать, - уточнил Андрей.
     -  Вот  это  другое  дело.  Скажите,  Андрей,  а  почему,   когда   я
представилась, вы не поинтересовались, имею ли я родственное  отношение  к
Марту Фролову?
     - Избегаю задавать однотипные вопросы слишком часто.
     - Слишком часто?..
     - У меня такое впечатление. Ну, такое... будто я разговаривал с вашим
братом трое суток назад. Его странноватый ответ удивительно  свеж  в  моей
памяти. Кстати, память у меня  довольно  цепкая  -  восьмилетний  срок  ей
нипочем.
     Светлана слабо улыбнулась:
     - Я знаю, что ответил вам брат, но ему действительно надоело отвечать
на этот вопрос. К  тому  времени  в  Сатурн-системе  уже  скопилось  около
десятка  наших  родственников  и  однофамильцев,  а  тут  вдобавок   и   я
прилетела...
     - Где Март сейчас?
     - На Земле. В институте Пространства-времени он теперь правая,  можно
сказать,     рука     самого     Калантарова,     один     из      ведущих
специалистов-темпорологов. А начиналось с того, что  будущему  темпорологу
закрыли визу я предложили покинуть систему Сатурна на танкере "Аэлита",  и
он был вынужден  это  сделать.  -  Светлана  взглянула  на  собеседника  и
пояснила: - Это когда вы не вернулись вовремя я стало ясно, что  кислорода
у вас больше нет.
     - Понимаю. А были попытки проникнуть за мной в недра гурм-феномена?
     - Были. Не счесть попыток проникнуть  туда  и  на  флаинг-машинах,  и
гибкими манипуляторами, и снарядами буровых установок.  Равными  способами
пытаются зондировать внутренности  темпор-объекта...  прошу  прощения,  но
именно так называют теперь гурм-феномен. До сих  пор  на  зондаж  тратится
много усилий, средств,  а  результаты,  как  и  предсказывал  Март,  очень
скромные. К моменту прилета на Япет "Виверры", от разлома,  о  котором  вы
сообщали, осталась  только  неглубокая  оплывающая  нора.  Космодесантники
ринулись было внутрь, но буквально в  нескольких  метрах  от  входа  атака
захлебнулась.  Начались  всевозможные  чудеса,  и  десантники   отступили,
пожертвовав плотно увязшим катером. Ладно хоть люди успели уйти...
     - Сверхвизг? - полюбопытствовал Андрей.
     - И сверхвизги, и выверты. А самое неприятное - паралич мышц, которые
управляют движением глазного яблока. К счастью, это прошло.
     - Такого у меня с глазами  не  было...  Ну  а  потом?  Разлом  совсем
затянуло?
     -  Да.  Собственно,   с   этого   и   началась   эпоха   зондирования
темпор-объекта всевозможными приборами. Любой прибор из любого  материала,
погружаемый в тело этого чудовища с какой угодно стороны под каким  угодно
нажимом, проходит в толще облакоподобной массы со смехотворной  скоростью:
около  одной  двадцатой  километра  в  год.  Если  поинтересуетесь  длиной
кабельных шлейфов самых ранних наших зондов, выяснится: за восемь с лишним
лет зонды прошли в недра темпор-объекта едва на четыреста метров...
     - Вы говорите, Март это предсказывал?
     - Он быстро понял, что белесый колосс - это  не  просто  экзотический
коктейль хорошо известных нам физических свойств. Когда на "Титан-главный"
пришло сообщение о результате обследования "норы", он заподозрил,  что  мы
имеем  дело  с  четко  локализованным  объемом  какого-то  видоизмененного
Пространства-Времени.  Март  был  по  горло  занят   отправкой   к   Япету
спецлюггера  "Вомбат"  с  очередной  группой  десантников,  но   ухитрился
подготовить к экстренному заседанию ученого совета небольшой  доклад  или,
как он сам говорил, "записку". В этой "записке" феноменальное  явление  на
Япете  впервые  было   названо   "спиральной   структурой   дальнодействия
темпор-пространственного  прогиба",  а   белесая   поверхность   Пятна   -
"оптической границей темпор-прогиба местного выреза". С тех пор в  научных
кругах за гурм-феноменом закрепилось название "темпор-объект", а "Запиской
Фролова-Тобольского" пользуются вместо введения в "Общую темпорологию".
     - При чем здесь моя фамилия? - спросил Андрей.
     - Не столько ваша  фамилия,  сколько  ваши  наблюдения,  -  возразила
Светлана. - Они помогли Марту обосновать и отстоять на ученом совете очень
нужную в те первые  сутки  рабочую  гипотезу.  Математическое  обоснование
своей гипотезы Март сделал за полтора часа  до  истечения  срока  действия
визы, но это обоснование считают теперь классикой темпорологии...  На  том
же  заседании,  кстати,  ученый  совет  потребовал  от  УОКСа  немедленной
передачи "Байкала" под орбитальную базу  для  разведчиков  темпор-объекта.
Уже тогда было ясно, что исследовательской группе предстоит  количественно
расти.
     - Накал страстей тут, видать, был нешуточный.
     Светлана кивнула:
     - Да, бурное было время... Но как-то все утряслось. Колония  у  Япета
постепенно   стабилизировалась.    Март    привык    руководить    работой
исследователей  темпор-объекта  "дистанционно",  как  он  сам  выражается.
Впрочем, дистанционный стиль руководства тяготит его, и раз в полугодие он
неизменно подает заявление о пересмотре запрета на визу. И каждый раз УОКС
аккуратно ему-отвечает стандартно-вежливым отказом.
     - А чего другого он ждете!
     - Видите ли... Март всегда был почему-то уверен, что вы не погибли  и
обязательно вернетесь.  "Такой  человек  не  затеряется  даже  в  складках
темпор-прогиба", - говорил он о вас. На сеансах телесвиданий он не однажды
пытался объяснить с помощью математических  выкладок  мне  и  другим,  что
какая-то формула предсказывает на конец девятого  года  резкое  сокращение
границы темпор-прогиба местного выреза и что у вас есть шанс  дотянуть  до
этого момента. В доводах его математической логики я ничего  не  понимала,
да мне этот и  не  нужно  было.  Я  и  так  знала,  что  вы  вернетесь.  Я
чувствовала: вы должны вернуться несколько  раньше,  чем  обещали  формулы
Марта... Струился во мне странный ток постоянного ожидания.
     "Япет-орбитальный", это действительно не "Байкал", - мелькнула  мысль
у Андрея. - Орбитальная психолечебница".
     Светлана окатила собеседника завораживающим взглядом широко  открытых
серых глаз, и Андрей почувствовал, как  у  него  шевельнулись  и  невольно
затрепетали веки.
     - Не беспокойтесь, - сказала она, - я действительно  не  умею  читать
ваши мысли.
     - Но вы умеете угадывать мое настроение, а это почтя то же  самое,  -
возразил он.
     - Как медиколог я обязана  угадывать  настроение.  Вас,  по-видимому,
смущает  повышенный,  как  выражается   Март,   потенциал   моих   к   вам
сопереживаний...
     - Да, в определенные моменты нашего  разговора  я  начинаю  почему-то
ощущать себя чуть ли не вашим родственником. Но с Мартом мы хотя бы заочно
знакомы!..
     - Не могу еще раз не похвалить вашу уже хваленую вами цепкую  память,
- сказала она насмешливо и печально. - Я надеялась, очное наше  знакомство
будет более долговечным...
     - Простите, - перебил он, - не будем ходить вокруг да около.  Ну  что
делать, я действительно не помню, где это мы с вами успели...
     - Здесь, - проговорила она.
     - Это где, значит? В Сатурн-системе? Или в Дальнем Внеземелье вообще?
     - Это значит - на борту "Байкала". В  кабинете-приемной  Грижаса,  то
есть в соседнем помещения. Когда? Восемь с половиной лет  назад.  Впрочем,
по вашей  шкале  времени  -  совсем  недавно...  Каких-нибудь  два  месяца
миновало.
     - Так вот вы кто!.. -  Андрей  с  облегчением  рассмеялся.  Он  сразу
вспомнил корабельный чемпионат, вторую свою победу подряд не по  очкам,  а
нокаутом, ироническое  поздравление  Грижаса,  осматривающего  в  приемной
поврежденный в  жестком  бою  нос  победителя;  за  пультом  отвратительно
шипящего физиотерапевтического агрегата Грижасу ассистировала длинноногая,
от бедер до бровей закутанная в белое девица,  которую  Грижас  по  своему
обыкновению весьма церемонно представил: "Вы,  кажется,  еще  не  знакомы?
Сейчас мы  это  мигом  исправим.  Мой  молодой  коллега,  медиколог-стажер
Светлана. Коллега временно - до прихода  в  систему  Сатурна  -  исполняет
очень ответственные и, скажем прямо, очень почетные обязанности  рейсового
медиколога в секторе П.  Но,  поскольку  в  пассажирском  секторе  поводов
демонстрировать свое медицинское мастерство  едва  ли  не  меньше,  чем  в
пашем, мы с коллегой поровну делим добычу, которая нам  в  обоях  секторах
перепадает. Сегодня нам повезло - в  наши  руки  попал  самый  крупный  из
альбатросов Дальнего Внеземелья... Видите повреждение хрящевого  основания
носа? Что будем делать, коллега?.. Верно, маску  Румкойля...  Вы  слышали,
Андрей Васильевич? Коллега предлагает радикальный способ лечения  и  через
десять минут вас можно будет поздравить  не  только  с  победой,  но  и  с
выздоровлением. Вот вы я познакомились. Прошу  друг  друга  любить  и,  не
побоюсь этого слова, жаловать. Маска не  жмет?"  У  Грижаса  было  хорошее
настроение. Не исключено, что хорошее настроение было и у его коллеги,  но
девица очень смущалась.
     У пациента тоже было хорошее настроение - он  отпустил  из-под  маски
Румкойля какой-то подобающий случаю комплимент.  Не  в  чей-то  конкретный
адрес, а медицине вообще. Однако  что-то  не  получилось  с  коэффициентом
рассеивания и весь комплиментарный заряд целиком пришелся  на  беззащитные
центры эмоций молодого, неопытного медстажера. Этого следовало ожидать;  с
одной стороны -  довольно  известный  первый  пилот  единственной  в  мире
"сверхлюстры", зрелый мужчина приятной наружности,  в  роскошной  форме  -
альбатрос и золотая лилия на груди, с другой  -  юная  пичуга,  впервые  в
жизни выпорхнувшая в Дальнее Внеземелье. Он понял это, но поздно.  Пытаясь
взглянуть на нее из-под неудобной маски, он только усугубил ситуацию:  над
пультом ему удалось-таки высмотреть краем глаза что-то пунцовое  на  белом
фоне. Он никогда не думал, что нормальная человеческая кожа может краснеть
до такой степени.
     И если бы Светлана об  этом  не  заговорила,  он  ни  за  что  бы  не
догадался, что та длинноногая, постоянно красневшая  без  особого  повода,
нескладная девица с порывистыми движениями, и эта уже весьма  уверенная  в
себе, хотя на вид еще и очень молодая  женщина  с  прелестным  профилем  и
плавными жестами - один и тот же человек!
     Честно объяснив собеседнице свой нечаянный  всплеск  веселья,  Андрей
извинился и выразил  убеждение,  что  уж  теперь-то  общаться  им,  старым
знакомым - почти друзьям, будет намного проще. Светлана, видно, поняла это
по-своему.
     - Да, теперь мы с вами почти ровесники, - проговорила она.  Бесцельно
собирая в пригоршню свисающий край белой шаля, тихо добавила:  -  Я  очень
вас ждала... Очень. Все эти восемь лет  я  ловила  ка  себе  сочувственные
взгляды... разные взгляды я ловила на себе, но верила, что  вы  вернетесь.
Знала...
     - Почему? - сорвался у него с  языка  совершенно  неуместный,  глупый
вопрос, я он вдруг ощутил себя дурак дураком.
     - Потому что я... люблю вас, - просто сказала она. - И это началось у
меня гораздо раньше, чем вы думаете.
     На  этот  раз  он  промолчал.  Неторопливым,  мягким  движением   она
высвободила из кресла свои длинные,  замечательно  стройные  ноги,  плавно
встала. Спохватившись, он тоже вскочил и  невольно  подтянулся,  расправил
плечи, полностью  выпрямился.  Рост  Светланы  его  поразил.  Было  видно,
конечно, что уютно расположившаяся в  кресле  женщина  -  довольно  рослая
особа, но Андрею как-то и в голову не приходило, что она может быть ростом
почти с него.
     - Не знаю... видимо, и так бывает:  избалованный  вниманием  герой  с
приятной внешностью, известный пилот в красивой форме, лилия на  груди,  -
продолжала Светлана. - Да, наверняка  так  бывает.  Но  у  меня  было  все
по-другому. Испуг, когда  вы,  проломив  перила,  сверзились  в  сугроб  с
высокого крыльца нашего домика  на  гималайской  турбазе  "Гулливер".  Еще
больший испуг, когда я близко  увидела  вашу  залитую  заледенелой  кровью
куртку-штормовку, окровавленное  лицо,  лоскуты  биопластыря  на  небритой
щеке. Мне было очень страшно, когда вы,  преодолевая  слабость,  с  трудом
подняли голову,  одеревенелой  рукой  запихнули  в  рот  горсть  снега  и,
улыбаясь здоровой щекой, спросили одну из глазевших на  вас  девчонок,  не
найдется ли в нашем бунгало телефона, свежего  биопластыря  и  чего-нибудь
съедобнее перепуганных школьниц. Потом мы всей  группой  ходили  смотреть,
откуда вы "спрыгнули" в нашу долину. Тот, кто  нам  показывал  это  место,
наверное, ошибся, потому что слететь оттуда живой могла только птица...
     Светлана отошла к "окну". Повинуясь малозаметному  ее  жесту,  хорошо
запрограммированная бытавтоматика заменила куцый пейзаж  тусклого  зимнего
вечера безбрежностью  звездной  ночи.  И  опять  Андрей  невольно  обратил
внимание  на  осанку  своей  собеседницы.  Грациозное  изящество   плавных
движений... Такое впечатление, будто она давно не бывала на Земле  я  тело
ее уже привыкло жить исключительно в условиях  пониженной  гравитации.  Но
давно  не  бывать  на  Земле  тоже  можно   только   при   обстоятельствах
исключительных. Скажем - если УОКС упразднил отделы ОТ и О3 (отделы Охраны
Труда и Охраны Здоровья). Он смотрел на нее и чувствовал себя  несчастным.
Он все уже понял я почти не слушал ее То, что она говорила, уже  не  имело
значения. Его, во всяком случае, это не должно трогать.
     - Пилот с приятной внешностью, - говорила Светлана, - появился в моей
жизни тоже гораздо раньше чем вы успели заслужить золотую лилию.  В  одном
на выпусков новостей агентства Информвнезем я увидела ваше лицо я  узнала,
что вы - второй пилот балкера "Фомальгаут". Это меня взволновало - я места
себе не находила. Долго не  могла  понять  почему...  Заказала  видеокопию
этого выпуска новостей, я с той поры стереопортрет второго пилота  балкера
"Фомальгаут" был со мной постоянно. И вдруг - о, волшебство случая! - вы и
я на одном корабле! Могу видеть вас  почти  каждый  день,  видеть  близко,
иногда  разговаривать  с  вами!  А  бывают  моменты,  когда   могу   наяву
прикоснуться  к  герою  девичьих  моих  сновидений!..  И  знаете,  я  была
счастлива. Такое счастье вам, наверное,  трудно  понять,  однако  поверьте
мне, я была счастлива. Внезапно вы ушли в разведку -  и  случилось...  то,
что  случилось.  Правдами  и  неправдами  мне  удалось  улететь  к   Япету
помощником медиколога группы десантников на люггере "Вомбат". Не однажды я
пыталась взять приступом непроницаемо-вязкие стены белесого исполина и  от
бессилия плакала под аккомпанемент его эхокашлей. Потом,  когда  во  время
телесвиданий Март с великим трудом  объяснил  мне  физический  смысл  идеи
темпор-прогиба и посоветовал  обратить  внимание  на  скорость  погружения
зондов, я поняла, что грубой силой туда не проникнешь.  Надо  было  как-то
по-другому. Но  как?..  "Если  темпор-прогиб,  -  думала  я,  -  результат
деятельности неземного Разума, то неужели этот Разум меня не  поймет?!"  Я
часами простаивала у стен инозвездной крепости, однако так и  не  довелось
мне увидеть хотя бы что-нибудь похожее на вход.  Белесое  чудище  проявило
полное равнодушие к моим слезам и мольбам... Стоя у его стен,  я  находила
созвездие Девы, подолгу смотрела на Спину - ее лучи казались мне струнами,
на которых звучала завораживающая  мелодия...  В  конце  концов,  все  это
спокойно можно было отнести на счет  моего  воспаленного  воображения,  но
едва только я проговорилась Марту о "звонкострунной"  Спике  -  он  окатил
меня несвойственным ему рассеянным взглядом и прервал связь. Неделю они  с
Калантаровым что-то вычисляли, подняли на ноги весь институт, а потом Март
с удивлением и восторгом сообщил мне, что моя "звонкострунная" лучше  всех
других звезд этого класса  удовлетворяет  условиям  существования  вектора
дальнодействия темпор-прогиба. Честно говоря,  я  так  и  не  поняла,  что
представляет  собой  "вектор  дальнодействия"  в   ракурсе   теоретической
темпорологии, но у меня был свой ракурс. Просто я  хорошо  ощущала:  Спика
звучит в моем воображении струной потому, что вы движетесь  где-то  в  том
направлении... Ну, вот и все... Остальное вы знаете.
     Она оборвала себя так, будто вдруг спохватилась и пожалела, что  дала
волю словам и чувствам. Андрей ожидал этого. Он  был  готов  к  тому,  что
Светлана сообразит наконец: она - это она,  а  он  -  экзот,  и  этим  все
сказано. Не надо ложных ситуаций. Ложные ситуации - это как раз то,  из-за
чего все пошло наперекос у них с Валентиной.
     - Значит, говорите, Спика... - произнес он,  чтобы  снять  неловкость
молчания. - Что ж, похоже. Так  и  передайте  Марту  во  время  следующего
телесвидания.
     - Обсуждать с Мартом подробности вашей разведки  теперь  уж  придется
вам  самому.  Через  полтора  часа  -   пятидесятиминутный   сеанс   связи
непосредственно с институтом Пространства-времени.
     - Да, пора мне познакомиться с вашим  братом,  -  согласился  Андрей.
Деловито спросил: - Кто будет первый?