ерев„лся. Что-то добыть
можно было лишь на мокром, и те люди, что оставались во владениях
добрых братьев, скопились на побережье. До поры их спасало то, что
‚роол-Гуй редко заплывал в узкий пролив, ограничивавший страну. Но
теперь оттесн„нный с востока, он начал появляться и здесь.

Шооран быстро сориентировался в обстановке и пош„л прямиком через
обезлюдевшие сухие земли. Но и широчайший проход в землю изгоев
оказался закрыт. Здесь не ставили непосильной задачи -- выстроить
защитный вал длиной в полторы дюжины оройхонов. Просто каждый
земледелец окружал сво„ поле колючим забором и постоянно укреплял его,
так что вал вырос сам по себе. Суровые жители приграничья захватили
землю и защищали е„ от недавних соотечественников. К Ээтгону они
присоединились всего несколько месяцев назад, плохо знали обычаи и
порядки новой родины. Имя Шоорана ничего им не говорило, а вот
проползти мимо их дозоров не смог бы и жирх, тем более, что на западе
тоже свирепствовал голод.

В прежние времена Шооран прибегнул бы к проверенному способу: выстроил
бы себе дорогу и пош„л куда ему надо, прежде чем хоть кто-то успеет
преградить путь. Но сузившийся далайн не позволял рвать себя, его
можно было уничтожать только с оконечности заливов, а как раз туда
было и не пройти.

В отчаянии Шооран поставил те полдюжины оройхонов, что ещ„ можно было
вбить на разных участках берега. Оройхоны никуда не вели, зато их
появление вызвало взрыв злобы у погибающих людей. Недавние святоши,
покинутые добреньким Тэнгэром и вынужденные жить запретной чавгой,
чуть не поголовно становились приверженцами ‚роол-Гуя и ненавидели
илбэча со всем пылом горячих неофитов. Лишь немногие продолжали
веровать по-старому, самые фанатичные из них упорно держались в сухих
краях. Про их общины рассказывали, что там царит людоедство, и в это
было нетрудно поверить.

Конечно, можно дождаться мягмара, когда и напор голодных, и
бдительность охраны ослабеют, но Шооран смотрел на Ай, прозрачную от
долгого недоедания, и видел, что она до мягмара не дотянет. Не всякий
день им удавалось найти хотя бы пару чавг.

Оставалось последнее: попытаться вернуться к Моэрталу. Залив в том
месте расширялся до тр„х оройхонов и можно попробовать пробиться на
волю, проскользнув между цэрэгами и ‚роол-Гуем. То, что ‚роол-Гуй
скрывается именно там, ни для кого не было секретом -- больше для
великана нигде не было места. Не стоило сбрасывать со счетов и бродяг,
скопившихся на берегу свыше всякого сч„та. Но если бояться каждой
опасности, то лучше сразу умереть со страху. Шооран решил рискнуть.

Ночная работа илбэча была знакома всем, и ревнители новой веры
устраивали по ночам засады там, где ожидали появления чудотворца,
поэтому первый оройхон Шооран поставил рано утром. Быстро перебежал
впер„д, надеясь успеть создать второй участок прежде чем начн„тся
кутерьма. Но едва начал работу, как почувствовал удар -- в дело
вмешался ‚роол-Гуй. Очевидно, опомнившийся бог решил не уступать так
просто последний свободный клочок далайна.

Шооран ещ„ не успел втянуться в работу и удар перен„с относительно
легко. Несколько секунд он выжидал, а когда Многорукий кинулся на один
из оройхонов, спрыгнул с поребрика и побежал. Казалось, на этом
приключение должно закончиться, но едва Шооран появился на сухом, его
путь загородил какой-то человек.

-- Куда? -- крикнул он, замахиваясь гарпуном.

-- Там ‚роол-Гуй!

-- Сам слышу. Великий бог гневается. На тебя, подлый илбэч.

Отовсюду, привлеч„нные громоподобными шлепками ‚роол-Гуя, сбегались
люди, не меньше дюжины человек уже были рядом и нельзя было ни бежать,
ни даже убить непрошенного разоблачителя. Среди стекавшихся людей была
и Ай, но она ничем не умела ему помочь. На секунду Шооран растерялся,
но тут же понял, что бродяга ничего не мог видеть и просто бросается
на первого попавшегося человека.

-- Вр„-„шь! -- распаляя себя, прохрипел Шооран. -- Я знаю, это ты
илбэч. Я давно за тобой слежу!

-- Что?! -- размахивая гарпуном, заорал незнакомец. -- Да я!.. Да меня
все знают! А ты кто?!

-- И меня знают! -- не сдавался Шооран. -- Я вон с ней вдво„м хожу, --
использовал он свой главный козырь, -- а ты -- один! Значит, ты и
есть илбэч!

-- Да! Да! -- закричала верная Ай.

Напряжение в толпе упало. Многие действительно знали самозваного
сыщика, другим успел примелькаться Шооран, им было известно, что он
действительно ходит не один. Но разойтись так просто люди не могли.

-- Бей его! -- крикнул кто-то.

И хотя неясно, кому были адресованы эти слова, бродяга немедленно
кинулся на Шоорана. Тот отпрыгнул в сторону и выхватил хлыст. В глазах
бродяги мелькнул испуг, но отступать было поздно -- оружие обнажено,
и уйти от поединка, значит, признать себя виновным. Очевидно, шооранов
противник служил в цэрэгах не только последний год, но и раньше, когда
солдат ещ„ учили при„мам боя, особенно против секущих хлыстов,
которыми были вооружены кольчужники старейшин. В его руке мгновенно
появился летучий кистень с увесистым гранитным желваком, добытым,
вероятно, на кресте Тэнгэра в те времена, когда соседняя страна была
захвачена братьями.

"Вс„ повторяется," -- подумал Шооран, вспомнив свой первый поединок.

Если не считать орущих зрителей, вс„ действительно было очень похоже.
Разница заключалась в том, что на этот раз Шооран хотел убивать. Он
желал смерти этого человека, виновного в том, что не вовремя и глупо
встал на пути. И ещ„ одно отличие -- у Шоорана не было копья. Был
только нож, по старой бродяжьей привычке скрытый в рукаве.

Кистень с жужжанием вращался на коротком ремне, но Шооран знал, что он
может неожиданно вырасти, и тогда камень полетит словно из пращи.
Прежде всего, надобно погасить его движение. Конец хлыста на мгновение
словно слился с мягким ремн„м, Шооран д„рнул хлыст на себя и сам
прыгнул впер„д. Он не надеялся вырвать ремень из руки противника,
хотел лишь не дать врагу отступить и замахнуться гарпуном. Бойцы
столкнулись, ударившись грудью в грудь, и тогда Шооран пустил в ход
нож. Опасаясь, что противник тоже носит кольчугу, Шооран ткнул клинком
в основание шеи, туда, где ключица образовывала глубокую яму. Бродяга
громко всхлипнул и, выронив гарпун, осел на землю.

-- Га!.. -- завопили в толпе. -- Убили илбэча! Так его!..

Шооран наклонился, вытер и спрятал нож, поднял гарпун, потом начал
стаскивать с убитого башмаки. Он победил в честном поединке и, значит,
имел право раздеть побежд„нного. Хотя полностью раздевать убитого не
рекомендовалось, кое-что надо оставить зрителям. Кроме гарпуна и новых
башмаков Шооран забрал кожаные охотничьи штаны, которые не пропускали
к телу нойт, даже если провалиться в него по грудь. Когда-то, раздевая
убитого кольчужника, Шооран мысленно просил у него прощения. Сейчас,
взяв необходимое, он кивнул зевакам: "Это ваше!" -- отош„л в сторону и
начал примерять высокие, до середины голени башмаки.

Толпа быстро расхватала вещи и одежду, вс„ до последнего клочка,
подхватила нагой труп, потащила к поребрику, за которым копошились
руки ‚роол-Гуя.

-- Вот илбэч! Мы убили его! -- вразнобой закричали голоса.

Тело раскачали и бросили через поребрик. Немедленно его обвили
несколько рук и поволокли по камням к одному из малых ртов.

-- Умер илбэч! -- кричали люди фразу, которую последнее время принято
стало кричать после всякого убийства. -- Илбэча убили!

Шооран сидел, натянув на одну ногу чужой башмак. Боевой угар
рассеялся, и он слушал крики в честь своей победы с иным чувством, чем
минуту назад. Илбэча не убили, илбэч жив, а вот куда делся человек
Шооран, где растратилась его душа? Осталась в тюремной камере или
ист„рлась по бесконечным оройхонам, очерствела и ожесточилась среди
ч„рствых и жестоких людей? Или е„ задавила великая идея, долг,
превративший его из человека в илбэча? Тогда понятно, почему никто не
может любить его. Проклятие ‚роол-Гуя здесь ни при ч„м, просто такой
подвиг выше человеческих сил...

Узкая ладошка Ай легла на его плечо. Ай присела позади, прислонилась к
его спине лбом. Шооран знал, что она делает так в минуту сильной
усталости, но вс„-таки было очень похоже, что его хотят утешить. Тем
более, что уставать сегодня не с чего, весь день они провели на одном
месте.

-- Сейчас пойд„м, -- сказал Шооран и натянул второй башмак.

В прошлый раз башмаки убитого жали ему, а эти были впору, словно на
него и сшиты.

Ай как всегда с готовностью вскочила, но вдруг покачнулась и,
ухватившись за Шоорана, опустилась обратно.

-- Никак, -- сказала она. -- Ноги устали.

Шооран глянул на тонкие как тростинки хохиура ноги Ай, перев„л взгляд
на осунувшееся лицо. Сколько же дней она ничего не ела? Пять? Или
может быть, семь?

-- Сиди здесь, -- сказал он. -- Я сейчас принесу еды.

Шооран осмотрел гарпуны: трофейный и свой, во время драки лежавший
среди вещей, подумал и взял оба. Приготовил связку факелов,
изготовленных из смолистого туйвана (Только в этом дурацком краю людям
могла прийти в голову мысль -- жечь дерево!). Проверил экипировку,
усмехнулся мрачно: судьба заставляет отрабатывать вс„, даже чужие
штаны -- а потом направился к ближайшему из неразор„нных мокрых
оройхонов. Подош„л к зеву шавара, запалил драгоценный факел и,
выставив его впер„д, шагнул в глубокий нойт. Мелькнула мысль:
‚роол-Гуй рядом -- вынырнет, запр„т в шаваре -- и прощай илбэч. Но
делать нечего: Ай, ослабевшая от голода, сидит возле узлов и терпеливо
жд„т, когда он верн„тся с добычей.

Ледяная мозглость охватила его со всех сторон, липко сгустилась на
лице, даже факел словно притух и казался не так ярок. Первые камеры и
проходы, обысканные охотниками вдоль и попер„к, Шооран миновал не
останавливаясь. Заблудиться он не боялся, за много лет привык
ориентироваться в т„мных коридорах, а вот нойт, поднявшийся уже
выше пояса, пугал его. Не страшно схватиться с видимым врагом, а
сейчас Шоорана не оставляло ощущение, что зазубренные клешни тянутся
к животу, готовясь распороть глухой жанч, смять кольчугу. Идти сквозь
едкую кисельную густоту оказалось трудно, Шооран умолял пол подняться
выше, но коридор, расширяясь и сужаясь самым причудливым образом,
подниматься наверх не желал. Зато с одного из выступов стены, мягко
всколыхнув смоляную недвижность нойта, скользнула неприметная тень.
Скорее всего, это была тукка, Шооран не успел рассмотреть. Звер„к исчез
в слизи быстрее чем это можно представить. Шооран наугад ткнул
гарпуном, хотя и понимал, что нырнувшего зверя ему не достать.
Неожиданно остри„ не встретило дна, так что потерявший равновесие
Шооран едва не окунулся в нойт лицом. Впереди был скрытый жижей провал
в нижний ярус. Обычно они встречались в пещерах, а этот расположился
ровно посреди прохода.

Осторожно ощупывая путь, Шооран двинулся мимо провала. Получалось, что
сбоку вполне можно пройти, если, конечно, выдержит камень. Но Шооран
не успел вступить на узкий мостик. Что-то обхватило его ногу и сильно
потянуло вглубь, к залитой нойтом яме. Шооран рванулся, ударил
острогой -- мимо! Невидимый хищник продолжал тянуть.

Одним гарпуном Шооран уп„рся в противоположную стену, другим
продолжал беспорядочно бить, стараясь поразить невидимую опасность.
Лишь бы там был не уулгуй! Никто не знает, как бороться с бледным
уулгуем, и потом... уулгуя нельзя есть... хотя сейчас об этом не
стоит мечтать.

Очевидно, зверь понял, что Шоорана вниз не сд„рнуть, потому что
хватка ослабела -- хищник начал всплывать. Воспользовавшись
мгновением, Шооран отскочил от провала, вновь натянув привязь. Нойт
над ямой нехотя взволновался, оттуда уродливым цветком выперли четыре
шипастые клешни. Две из них тут же скрылись, а верхняя пара осталась
над поверхностью. Время от времени клешни нетерпеливо щ„лкали, словно
рехнувшийся музыкант бил в костяную доску. Гвааранз уверенно двигался
впер„д, туго натянутый осязательный отросток в„л его точнее, чем
крошечные глазки.

Как всегда в минуту гибельной опасности сознание Шоорана раздвоилось:
какая-то часть продолжала бороться, уже не ради добычи, а за саму
жизнь, и в то же время появился сторонний, словно ничем не рискующий,
наблюдатель. Он с любопытством следил за происходящим, успевая
оценить и предугадать ситуацию. "Теперь стоит поступить так..." -- не
торопясь, размышляло воспарившее сознание, и оставшееся внизу тело
успевало поступить именно так, а тягучего времени хватало на вс„,
кроме страха и паники. Они придут потом, ежели ему удастся выбраться
на волю.

Выждав, когда гвааранз приблизится, Шооран рванулся впер„д.
Пружинящий ус помог ему, Шооран удачно миновал ждущие клешни и упал
прямо на притопленную спину твари. От толчка гвааранз осел на дно,
это спасло ноги Шоорана от бешено работающих плавательных перьев. И
вновь Шооран успел хладнокровно обдумать ситуацию, подробно объяснить
самому себе,что сейчас гвааранз стащит его со спины упругими
осязательными усами, и что надо делать, чтобы этого не произошло.
Прежде чем обхватившие его вибриссы вновь напряглись, Шооран
подтянулся к голове зверя, погрузив обе руки в нойт, нащупал бугорки
ушедших под панцирь глаз и на две пяди вогнал в один из них
оставшийся в левой руке гарпун. Теперь ему было за что держаться, и,
выхватив нож, Шооран принялся наносить удары, стараясь поразить
уцелевшие глаза и сочления вибрисс. Гвааранз заметался, клацая
клешнями и растопырив острые перья. Движения его стали беспорядочными,
ослабевший ус соскользнул с ноги Шоорана. Гвааранз замер.

Убедившись, что зверь м„ртв, Шооран с трудом оторвался от панциря,
нащупал ногой потонувшие в нойте усы и потащил тело, цепляющееся
клешнями за неровности дна. Через несколько шагов увидел сбоку
свет, свернул туда. Выбраться наружу через узкое отверстие под
потолком оказалось невозможно, зато при свете Шооран сумел зажечь один
из уцелевших факелов. Спалил сидящих на стенах зоггов, осмотрел
добычу. Гвааранз был велик. Вряд ли его удастся вытащить наружу
целиком. Обычно охотники обрубали мешающие клешни и, ухватив за усы,
буксировали остальное к выходу. На усах гвааранза нет острой кромки,
за них удобно тащить. Но Шоорану всего нужнее были именно клешни --
только там есть съедобная, хотя и затхлая мякоть.

Шооран отделил клешни, перевязал из вер„вкой, взвалил на спину,
придерживая левой рукой. Попытался было перехватить той же рукой
факел, чтобы правой волочить остальное, но понял, что сил не хватит.
Да и бросать уцелевший гарпун тоже нельзя, мало ли кто может
встретиться на обратном пути. Ну и пусть их... мясо он донес„т, а
панцирь, ножи перьев и остальные богатства пусть достаются шаварным
тварям. Переняв факел в правую руку, Шооран двинулся к выходу.

Ай ждала его на прежнем месте. Шооран бросил чадящий огарок факела,
поднял мешок с вещами, сказал хрипло:

-- Если можешь -- ид„м.

Ай пошатываясь поплелась за ним. Они пришли на тот оройхон, что Шооран
высушил сегодня утром. Странно, неужели это было лишь несколько часов
назад? Шоорану казалось, что прошла вечность.

Оройхон лениво умывался. Вода выступала далеко не так обильно, как
бывало прежде, но вс„ же е„ хватало. Шооран влез в русло будущего
ручья, смывая зеленоватый нойт с одежды, саднящих рук, лица. Вымыл
добытые клешни, провозившись несколько минут расколол одну из них,
извл„к бледное мясо. Протянул Ай:

-- Ешь.

Какие-то люди, пришедшие сюда, чтобы вымыться и набрать воды,
остановились, глядя на жующих голодными глазами, но Шооран молча
достал скатанный хлыст и положил на самом виду. Гарпун не менее
красноречиво лежал попер„к коленей, и люди отошли, ничего не сказав.

Шооран разделал оставшиеся клешни, нарезал мясо, чтобы оно обветрилось
и не портилось так быстро. Потом повернулся к Ай:

-- Ну как теперь дела? Получше?

-- Харашо! -- проскрипела уродинка. -- Вкусна... Всигда такое принаси.




* * *




Вскоре они пробрались в земли Моэртала. Для этого Шоорану
понадобилось поставить три оройхона, а потом бежать через родившуюся
землю и прятаться в шаваре. Четыре часа он простоял в нойте, держа Ай
на руках и отпихиваясь он наползающей зубастой мелочи, после чего
ползти через заросли хохиура и вновь нырять в шавар. Таких обысков,
что устроили пограничники, ему ещ„ не приходилось видеть. Очевидно и
здесь в свалившихся бедствиях люди начали винить илбэча. Лишь через
день, отойдя от границы, они сумели затеряться в толпе земледельцев,
выгнанных засухой на промысел в мокрые земли. До самого мягмара
беглецы кочевали вместе с голодной толпой. О том, чтобы строить тут,
Шооран и не помышлял, понимая, что Моэртал может устроить всеобщую
проверку, и на этот раз бродяги будут помогать ему. Зато в первую же
ночь после конца праздника, когда берег опустел, Шооран выстроил
четыре оройхона. Он рискнул на такое, потому что за день до этого во
время всеобщего, хотя и не больно вес„лого гуляния глашатаи прокричали
новый закон: отныне запрещалось находиться на мокром в одиночку.
Шооран благодарил предусмотрительную судьбу за то, что она подарила
ему Ай. Облавы прошли как на мокром, так и на сухом, но хватали
только одиночек, и пара бродяг благополучно вышла из опасной зоны.

В стране вана облав не было, но и здесь народ говорил, что стало
слишком много земли, и воды на всех не хватает. Мягмар и в самом деле
случился не обильным, а это значит, что в конце года снова будет
засуха. Теперь Шооран и сам видел, что дело не обошлось без его
помощи. Значит, действительно, господь поскупился, создавая мир, и
илбэч добавляет к нему лишь землю, но не воду. Так что люди будут
погибать как и прежде, но уже не от тесноты, а от голода. Что ж, пусть
будет так. Но прежде он сотр„т само воспоминание о далайне.

Пользуясь безлюдьем берегов в первую неделю после мягмара, Шооран
совершил рейд вдоль берегов вана и скрылся в краю изгоев. Здесь уже
привыкли, что сказочник появляется вскоре после мягмара, и никто не
удивился его приходу.

Шооран и Ай шли по знакомым местам, по единственному во всей ойкумене
куску земли, где их ждали. Выровненная, крепко утоптанная тропа
проходила по вершине поребрика, справа и слева изгороди щетинились
р„брами погибших рыб, но пешеходам ничто не угрожало -- гладкий
костяной поручень спасал руки и одежду. Поручень был поставлен
Шоораном ещ„ в те времена, когда он жил здесь. С тех пор многие
оройхоны украсились удобными дорогами, и, если бы не голод последних
лет, их было бы ещ„ больше. Но сейчас голод кончился, пушистые кисти
цветущей хлебной травы просовывались даже внутрь оград, а на
шестилетних туйванах свежей листвы было не разглядеть из-за кумача
лепестков. Наступал первый сытый месяц, и путешественники шли в гости
к Тамгай. Тяж„лая набухшая обувь -- в руках, босые ноги отдыхают,
касаясь т„плого камня, а язык уже ощущает вкус наыса, которым их
будут кормить, потому что первого хлеба ждать ещ„ целую неделю.

И тут Ай остановилась и села на обочину, спустив ноги с поребрика.

-- Я ни пайду.

-- В ч„м дело? Что-то случилось?

Шооран обв„л взглядом окрестности, высматривая, что напугало Ай. Да
нет, вс„ в порядке... хотя... ведь отсюда уже должна быть видна
палатка. Вон разбитый тэсэг, и туйван на его верхушке зацв„л, но из-за
камней не выглядывает синеватый полог из рыбьей кожи... Может быть,
Тамгай переставила палатку?

-- Я сейчас! -- сказал Шооран, опустил на дорогу вещи и побежал.

Палатки не было. Исчезла и тонкая, в один прут оградка, отделявшая
поле Тамгай от соседнего участка, и Порхоэн, хозяин того поля, возился
подле туйвана. Увидав Шоорана, Порхоэн выпрямился и, не дожидаясь
вопросов, сказал:

-- Нет их. Умерли. Голод был страшный, вот мальчишка и не выдержал. А
она, должно полагать, в далайне. Сам посуди, как ей без сына жить?
Земля, вот, мне досталась. Земли теперь много, да не кормит она.

Шооран молча слушал, неосознанно кивая головой, потом повернулся,
побр„л к ждущей на дороге Ай. Нигде не задерживаясь, они миновали
сухие земли. Шооран молчал, и Ай не требовала объяснений. Лишь когда
они остановились, чтобы обу