я командир,
сообразивший, что татац перезаряжать долго и, значит, второго
выстрела не будет. Ободр„нные цэрэги с гиканьем ринулись на
штурм. И тут выпалил второй татац.

Войско остановилось, не зная, чего ожидать впереди. Спустя
несколько часов цэрэги приволокли установленный на полозьях
толстобокий ухэр и открыли стрельбу. Ухэр громыхал, сжигая на
каждый выстрел треть ямха лучшего харваха, но не принося никакого
вреда. Предусмотрительный Мунаг успел отвести своих солдат и
оттащить татацы. Теперь, слушая раскаты пальбы, он лишь злорадно
и вместе с тем досадливо морщился. Имей он хотя бы вдвое больше
воинов, можно было бы сделать вылазку и отнять орудие, а главное
-- запас харваха.

Вторую атаку Мунаг отбил прежним способом, не потеряв ни одного
человека. Тогда войско разделилось и двинулось небольшими
группами через поля и приграничную полосу. Часть цэрэгов
пошла в обход по мокрому оройхону. Три дюжины защитников не
могли держать такой фронт, Мунаг начал отступление. Двое суток он
маневрировал, перебрасывая три своих орудия с приграничной полосы
на мокрое. Последний выстрел был сделан с верхушки суурь-тэсэга
по движущемуся через поле отряду. Двое суток прошли в непрерывных
стычках и рукопашных схватках. Вс„ это время воины Тройгала
занимались самым мирным делом: вывозили из бывшей резиденции
одонта сокровища, припасы, всевозможный скарб.

На новые оройхоны были уведены мастера, и самые опытные
земледельцы. Унесли даже резную дверь алдан-шавара, хотя
доставить е„ на место не сумели -- вынырнувший из пучины ч„рный
уулгуй схватил двух носильщиков а, стараясь достать остальных,
уцепился за дверь и скинул е„ в далайн. Зато дверь смертников,
закрывавшая вход в шавар, где казнили преступников, прибыла на
место благополучно. С оставленных оройхонов было унесено
вс„, независимо от того, принадлежало это вану, одонту или
ограбленным и кинутым жителям.

Два ухэра и несколько татацев, переправленных через м„ртвую
полосу, Тройгал установил возле перешейка, превратив свои
оройхоны в неприступную крепость. В далайне возникло ещ„ одно
крошечное государство.

Последним с земли ванов приш„л Мунаг с полудюжиной уцелевших
цэрэгов. Остальные погибли или вовремя поняв, что их послали на
верную смерть, бежали через мокрые земли искать счастья в
восточных провинциях в надежде, что там не будут слишком
тщательно выяснять, откуда они явились.

Хооргон, выслушав доклад дюженника, некоторое время сидел молча,
потом начал говорить, тихо и медленно, но под конец вс„ более
распаляясь и переходя на крик:

-- Значит, ты считаешь, что пров„л удачную кампанию... В то
время как я добывал для страны новые области, ты, погубив
четверть войска, растранжирив харвах и потеряв татацы, не сумел
сберечь доверенные тебе оройхоны. Ты понимаешь, что теперь мне
прид„тся штурмовать самозванца через м„ртвые земли, а у меня нет
для этого людей?.. И ты жд„шь похвал?! Ты не герой, ты трус и
предатель!

-- Вы отлично знаете, что удержать те земли нашими силами
невозможно, -- сказал Мунаг. -- Иначе бы вы не вывозили сюда
вс„ подряд ещ„ прежде, чем ван узнал о восстании. Я считал, что
моя задача продержаться как можно дольше, чтобы дать Тройгалу
возможность закрепиться здесь и наладить оборону. А те земли вс„
равно были потеряны для нас.

-- Он считал!.. -- задохнулся Хооргон. -- Если это так, то почему
ты не перебил оставшееся мужичь„, почему не подж„г поля?

-- Всходам нет и недели, -- возразил Мунаг, -- они не горят.
А со старухами я не воюю -- я солдат, а не палач.

-- Ты трус и предатель! -- заорал Хооргон.

-- Ложь! -- багровея взревел Мунаг. -- Вы, ради своих удобств,
послали меня на смерть, и теперь вам досадно, что я сумел выжить!

Мунаг шагнул впер„д, хватаясь за кинжал, но четверо охранников
повисли на н„м и бросили на колени, заломив руки.

-- Говоришь, ты не палач? -- звенящим от бешенства голосом
спросил Хооргон. -- Это верно. Но ты сейчас познакомишься с нашим
новым палачом. Предателям место в шаваре, а ты давно у меня на
примете. Думаешь я забыл, как ты лгал моему отцу, подсовывая
травяной ножик? Тебе не удалось убить меня тогда, не выйдет и
сейчас. Ну что, вспомнил, пособник бандитов?

Мунаг поднял голову, безуспешно попытался встать, потом в его
лице что-то изменилось, и Мунаг сказал тихо:

-- Вспомнил. Наверное это был единственный правильный поступок в
моей жизни.

-- В шавар! -- распорядился Хооргон.

Мунага приволокли на мокрый оройхон, к подножию суурь-тэсэга.
Дверь, недавно закрывшаяся за благородным Пуирталом, а потом с
великими трудами перетащенная сюда, уже висела на месте.
Кажется, это было первое, что обустроил Хооргон в своей стране.
Палач распахнул тяж„лые створки.

-- Великий государь добр, -- возгласил он, -- и да„т тебе
возможность спастись и очиститься в его глазах. Если ты
действительно так храбр, как говоришь, то пройди через шавар, и,
если останешься жив, государь простит тебе вс„.

Мунаг взглянул на палача и узнал его. Перед ним лыбился щербатым
ртом громила Боройгал, лизоблюд и осведомитель, заправлявший
делами на Свободном оройхоне и наконец получивший т„плое местечко
на сухом. Боройгал сорвал с Мунага порубленный панцирь и боевые
башмаки, приготовился втолкнуть бывшего дюженника в темнеющий
про„м, но Мунаг вырвал руку из пальцев палача, презрительно
плюнул и уш„л в шавар сам.




* * *




Наместник Моэртал пристально рассматривал стоящего перед ним
молодого охотника. Слишком уж он молод, полутора дюжин лет,
которые он назвал, ему явно не исполнилось. Но с другой стороны,
это и хорошо, значит парень ещ„ не служит двум господам, и можно
не опасаться, что он станет наушничать в пользу вана или
кого-нибудь из соседей. А воины после возмущения западной
провинции нужны. Особенно здесь, на северной оконечности страны,
где непрерывно приходится усмирять шайки изгоев, основавшихся на
раскиданных безумным илбэчем оройхонах.

-- Как, говоришь, тебя зовут? -- переспросил Моэртал.

-- Шооран, -- ответил охотник.

-- Где живут твои родственники?

Шооран пов„л рукой в сторону далайна и ответил:

-- Их нет.

-- Ты из западных земель, -- не спросил, а лишь констатировал
одонт, -- наверняка сын цэрэга, это видно, ты слишком хорошо
одет. Отец твой погиб, иначе ты сбежал бы вместе с ним. Как
видишь, я знаю о тебе вс„, ещ„ прежде, чем ты начал рассказывать.
Но мне непонятно, почему цэрэги не позаботились о своих семьях в
первую очередь?

-- Они так и сделали, -- сказал Шооран. -- Но я не сын цэрэга,
мой отец был охотником со Свободного оройхона. Хооргон прош„л
через наши земли, многих убил, многих угнал с собой. А прежде мы
жили богато.

-- Ах да! -- вспомнил наместник. -- Свободный оройхон! Было на
западе что-то такое. Но, в таком случае, ты должен хорошо знать
мокрые земли, уметь рыть чавгу, собирать харвах.

-- Я умею, господин, -- сказал Шооран.

-- А я и не сомневался, -- съязвил Моэртал, -- но мне нужны не
грязекопатели, а воины. Ступай за оружейником, он тебя проводит.

Седой дюженник прив„л Шоорана в комнату полную всевозможного
оружия. Сделал широкий жест:

-- Выбирай.

-- Что прид„тся делать? -- спросил Шооран.

-- Охота.

Шооран оглядел полки и стены. Здесь были булавы и пращи, годные
лишь для охоты на человека, их Шооран обош„л стороной. Были копья
с кремн„выми наконечниками, выдававшиеся даже не всем цэрэгам. На
мгновение взгляд Шоорана задержался на огромной коллекции
хлыстов, но Шооран предусмотрительно решил не выдавать своего
знакомства с этим оружием. Выбрал поножи, упруго обтягивающие
икры и позволяющие ходить по колено в нойте -- кто знает,
не в шавар ли пошл„т его одонт? Отобрал два гарпуна -- гладкий и
зазубренный. Долго держал в руках длинную пику для охоты на
гвааранза, потом отложил е„ в сторону. Что с пикой, что без пики
-- с гвааранзом ему не справиться. Зато взял тонкую сеть, равно
годную и против парха, и для охоты на тукку. Не жанчем же в не„
кидать, словно в детстве. Перемерил несколько кожаных шлемов с
прозрачными щитками, спасающими глаза от брызг нойта. На богатые,
но неудобные костяные шлемы даже не взглянул, вызвав
одобрительное ворчание оружейника. А под конец не выдержал и взял
длинный кинжал из цельной кости, способный и колоть и резать.

Одонт бросил небрежный взгляд на вооружение Шоорана и сказал:

-- Вчера мои охотники поймали в шаваре зверя. Он заперт в одном
из залов дворца. Ты должен пойти и убить его.

Вслед за оружейником Шооран спустился во второй ярус
алдан-шавара. Остановился перед тяж„лой дверью. Через дверь
дон„сся резкий запах нойта. Шооран удивл„нно пожал плечами.
Таскать нойт с мокрого оройхона, чтобы держать в алдан-шаваре
какую-то мерзость! Что это, глупость или особое тщеславие?

Двое цэрэгов приоткрыли дверь, Шооран вош„л в скупо освещ„нный
зал. Дверь гулко захлопнулась за ним. Шооран остановился,
выставив гарпун и готовый отпрыгнуть в сторону. Разумеется,
бледного уулгуя здесь не может быть, гвааранза тоже не так просто
поймать живь„м, значит, скорее всего, ему предстоит встретиться с
пархом.

И тут т„мная громада, которую Шооран вначале принял за выступ
скалы, шевельнулась, и лишь тогда Шооран понял, что это и есть
зверь. Шооран невольно попятился -- зверь был больше самого
огромного гвааранза. Побл„скивающий панцирь поднимался вровень с
грудью Шоорана, две пары клешней, каждая из которых могла
перекусить охотника пополам, шевелились, судорожно раскрываясь и
со стуком захлопываясь. Клешнями зверь напоминал гвааранза, но
был много крупнее и, главное, там, где у гвааранза в два ряда
бугрятся уязвимые для пики глаза, у этого блестела гладкая и
наверняка несокрушимая броня. По бокам чудовища волнообразно
шевелились острые плавательные перья, бесполе
бросаться на звук или выпустит тонкие осязательные щупальца, по
которым можно бить. Шооран переложил оба гарпуна в левую руку,
правой потянул из-за пояса нож, готовясь отсекать гибкие усы,
прежде чем они скрутят его. Потом быстро шагнул в сторону. Стоять
перед громадными клешнями явно не стоило, так же как и соваться
под хвост, способный одним ударом растереть его в нойт. Зверь,
скрежеща панцирем, начал разворачиваться. Несомненно, он видел
охотника. Но и Шооран заметил кое-что. Разворачиваясь, мон
бросаться на звук или выпустит тонкие осязательные щупальца, по
которым можно бить. Шооран переложил оба гарпуна в левую руку,
правой потянул из-за пояса нож, готовясь отсекать гибкие усы,
прежде чем они скрутят его. Потом быстро шагнул в сторону. Стоять
перед громадными клешнями явно не стоило, так же как и соваться
под хвост, способный одним ударом растереть его в нойт. Зверь,
скрежеща панцирем, начал разворачиваться. Несомненно, он видел
охотника. Но и Шооран заметил кое-что. Разворачиваясь, монстр не
пользовался хвостом, но зато его панцирь приподнимался над полом.
Значит, там ноги -- уязвимые сочления, хрупкие суставы. И,
следовательно, есть надежда обездвижить противника.

Не дожидаясь, пока чудовище приблизится, Шооран прыгнул впер„д и
в сторону и ударил под панцирь двумя гарпунами сразу. Гарпуны с
громким стуком ударились о край хитинового покрова и, не встретив
сопротивления, неожиданно глубоко вошли внутрь. Лишь там один из
них за что-то зацепил. В ответ раздался громкий человеческий
крик.

Зверь повалился набок, и Шооран увидел, что под пустым панцирем
прячутся двое цэрэгов. Один двигал клешнями, другой -- хвостом и
плавательными перьями. Чудовище оказалось фальшивым. Теперь один
из цэрэгов стонал, зажимая глубокую рану. Гарпун ударил его в
бок и лишь по счастливой случайности не вспорол живот.

Распахнулась дверь, вбежали люди. Раненого унесли. Старый
оружейник хлопнул Шоорана по плечу и велел идти к одонту. Моэртал
больше ни о ч„м не спрашивал, лишь сказал:

-- Ты действительно отважен и неплохо владеешь гарпуном. Я беру
тебя, хотя для цэрэга этого недостаточно. Только не думай, что ты
будешь служить при алдан-шаваре. Для начала тебе прид„тся
половить бандитов на мокрых оройхонах.

Шооран склонился в поклоне.

-- Да пребудут вечно сухими ноги справедливейшего одонта.

Выйдя от наместника, Шооран облегч„нно вздохнул. Честно говоря,
он не надеялся, что ему удастся выдержать испытание, всего
вернее, его должны были прогнать даже не выслушав. А служба
цэрэгом была последней надеждой Шоорана остаться незамеченным и
уцелеть.

Вернувшись на земли вана, Шооран сумел за одну ночь пересечь
несколько оройхонов и к началу военных действий был на землях
одонта Ууртака, где встретился с изгоями Жужигчина. Они слабо
напоминали забытое всем миром человеческое отребье, ютившееся
западнее свободного оройхона. Эти отщепенцы промышляли набегами
на сухие острова, а при случае не прочь были ограбить и своего
брата изгоя. Стычка с ними окончательно убедила Шоорана, что
правды нет не только в сухих краях. Там было хотя бы подобие
закона, здесь же царило право хлыста. И вс„ же для этих людей он
должен был делать землю. Не для изгоев, и не для цэрэгов, а
просто для людей, каких он пока ещ„ не встречал.

Ночью, возбужд„нный пролитой кровью Шооран вышел к побережью и
поставил оройхон. Это удалось сделать незаметно, на ночь изгои
или уходили грабить сухие оройхоны или же устраивались поближе к
поребрику, где легче скрыться от ‚роол-Гуя. А сейчас они вообще
постарались уйти подальше из мест, где разворачивались войска
вана.

Оройхон не прибавил сухих земель, но увеличил площадь республики
изгоев. Результатом было то, что ван на сутки отложил наступление
на западную провинцию, а среди изгоев началась всеобщая и
жестокая резня. Все искали илбэча. Шоорана спасло то, что обе
стороны решили, что вернулся безумный илбэч. Слишком уж похож был
почерк -- оройхон возник ночью и казался полностью бесполезным.

Всякого, кто был старше среднего возраста хватали, волокли к
далайну, истерически требуя строить, строить!.. А не дождавшись
земли, -- убивали, сбрасывая в пучину. Разгром довершил
‚роол-Гуй, пожравший всех, очутившихся на берегу, без различия
возраста.

Шооран выбрался из этой передряги умудр„нный горьким опытом.
Теперь он знал, как исполняется проклятие ‚роол-Гуя, и понимал,
почему большинство илбэчей погибало, поставив один или два
оройхона. Спастись от ‚роол-Гуя не так сложно, гораздо труднее
спастись от людей. Шооран понял, что единственный способ стать
незаметным -- подняться над толпой. Илбэча ищут среди изгоев,
охотников, собирателей харваха. И никому не прид„т в голову
заподозрить гордого цэрэга, который жив„т на сухом и появляется
на побережье лишь чтобы бить бандитов и искать илбэча. Первая же
попытка увенчалась успехом -- благородный Моэртал принял Шоорана
на службу, хотя ему ещ„ не исполнилось дюжины и тр„х лет.

Первый месяц Шооран попал на выучку к оружейнику. По нескольку
часов в день тот тренировал его, заставляя упражняться с разными
видами оружия, а потом, когда учитель уходил на покой, Шооран
превращался в мастерового и вместе с подневольным людом
ремонтировал доспехи, правил клинки, вытачивал костяные пики.
Шоорана не допускали лишь к работе по камню. Рыхлый камень
оройхонов не годился в дело, а покупной кремень, добывавшийся на
кресте Тэнгэра, стоил крайне дорого, и обрабатывать его могли
только самые опытные мастера. Вообще-то, мастера камнерезы жили в
стране старейшин и не выходили с креста кроме как в праздник
мягмара, но и в земле вана были свои оружейники способные
починить сломавшийся наконечник копья или заново отполировать
затупившийся нож.

Когда обучение закончилось, Шоорана стали назначать в охранение
на мокрый оройхон. Тут-то и выяснилось, что никакой особой
свободой рядовые цэрэги не пользуются. Охрана курсировала вдоль
поребрика только дн„м и обязательно парами, к далайну же не
выходила вообще. Неудивительно, что шайки изгоев легко избегали
встреч с ними.

Сказочная жизнь цэрэгов на поверку тоже оказалась довольно
обыденной. Цэрэги жили в алдан-шаваре, носили удобную одежду,
много и хорошо ели, но Шооран за годы отшельничества привык ко
всему этому и был разочарован. Собеседниками сослуживцы Шоорана
оказались никакими, и если бы не сказитель Киирмон, Шооран
попросту заскучал бы. О том, чтобы обзавестись семь„й Шооран не
думал, вина старался не пить, а в игре в кости, которой азартно
предавались другие цэрэги, не наш„л никакого удовольствия.
Неудивительно, что встреча со сказителем стала для Шоорана
спасением.

Сказитель Киирмон жил вместе с цэрэгами, развлекал их игрой на
суваге да скабрезными историями про женитьбу ‚роол-Гуя, и учил
богатых детей, рассказывая старинные легенды. О самом себе
Киирмон говорил уклончиво, так что можно было подумать, что
прежде он был чуть ли не одонтом. Но с другой стороны
получалось, что сказитель немало побродил изгоем, был своим
человеком среди разбойников, побывал на каторжных работах и не
раз обедал с самим царственным ваном. А что делать, если с давних
врем„н повелось, чтобы главным действующим лицом любого анекдота
рассказчик называл себя?

Шооран, сам испытавший и богатую и нищенскую жизнь быстро сош„лся
с пожилым сказочником. Они встречались где-нибудь, Шооран и
Киирмон с неизменной чашей в руках и рассказывали друг другу
истории, перемежая правду и вымысел. Шооран рассказывал легенду
о хохиуре, которую так любил Хулгал, и легенду о дурне Бовэре,
рассказанную старым илбэчем, а в ответ слышал сказку о сроке
жизни, легенду об упрямом илбэче, а потом и ш„потом рассказанную
историю о цветке туйвана, за которую в землях вана можно было
поплатиться головой.

С простыми земледельцами Шооран не мог сойтись. Когда он
появлялся на пороге палатки, хозяева сгибались в заискивающем
поклоне и немедленно соглашались с любой его фразой, даже не
пытаясь вникнуть в смысл слов. Если в семье были молодые девушки,
их немедленно старались прихорошить и вытолкнуть впер„д, так что
эти непрерывные смотрины прочно, хотя и ненадолго отвратили мысли
взрослеющего Шоорана от прекрасного пола. К тому же у Шоорана
оказался тонкий слух, и он разбирал, что говорят за его спиной
подобострастные земледельцы и радушные мамаши оройхонских невест.

Однажды возбужд„нный и непривычно трезвый Киирмон явился к
Шоорану и с порога заявил:

-- К нам приш„л Чаарлах!

-- Кто это такой? -- безразлично спросил Шооран.

С утра он был в дурном настроении. Близился мягмар, со времени
постройки последнего оройхона прошло больше двух месяцев, а
он, ничего не делая, терял время на службе у вана.

-- Как?! -- вскричал Киирмон. -- Ты не знаешь Чаарлаха? Это же
лучший сказитель страны! Он единственный полностью знает
историю сотворения мира, говорит он, не подыгрывая на суваге, а
когда начинает рассказывать байки, люди падают от смеха в нойт.
Послушать Чаарлаха -- большая удача. Я знаю, что ты толковей
других и потому зову тебя.

-- Так он наверняка в покоях у одонта, -- сказал Шооран. -- Кто
меня туда пустит?

-- Чаарлах сидит на мокром оройхоне. Ещ„ ни одному одонту не
удавалось зазвать его к себе. Чаарлах говорит, что если ван
захочет слушать его истории, он не должен бояться промочить ноги.

-- Ид„м, -- сказал Шооран, вставая.

Через две минуты он был готов и вышел к ожидавшему Киирмону. При
виде Шоорана тот ахнул:

-- Доблестный воин, ты что же собрался идти на земли изгоев в
доспехе? Цэрэгов там не любят, особенно когда они ходят в
одиночку.

-- Я иду не воевать, а слушать сказителя, -- возразил Шооран. --
Чаарлах приглашал к себе вана, неужели он откажет цэрэгу?

-- Как знаешь, -- сказал Киирмон, -- но я бы не рискнул идти так.

К началу представления они опоздали. Маленький плешивый старичок
уже сидел на застеленном кожей камне лицом к недал„кому далайну,
а вокруг расположились несколько дюжин слушателей. При виде
цэрэга по толпе прошло волнение, несколько человек приподнялись
было со своих мест, но Чаарлах движением сухой руки нав„л
порядок. Шооран и Киирмон, выбрав место, расстелили принес„нные
лоскутья кожи и уселись. Старикашка