а строительство.
Придвигаясь к лежбищу гиганта, он поставил ещ„ два острова.
Теперь три оройхона прикрывали достаточный кусок суши, чтобы один
из прежних оройхонов стал чистым. Шооран начал ждать воды. Она
ударила из расщелин бурлящими фонтанами, мутная, ещ„ смешанная с
нойтом. Через несколько минут потоки посветлели, грязь уплывала к
границам, плодородной земл„й оседала на полях. Шооран словно
первый бовэр на пустом оройхоне фыркал в ручье и радостно ругал
себя, что не выстроил сухого оройхона раньше. Имея сухой оройхон,
он мог чувствовать себя совсем спокойно. Воды у него теперь
сколько угодно, а припасов хватит, чтобы дождаться появления
первых побегов хлебной травы. Тонкие и нежные, они были годны в
пищу, хотя обычно никто не использовал их так расточительно.

‚роол-Гуй не отреагировал и на эти оройхоны. Мысли о вечном или
что другое поглотили его полностью. Если бы не руки,
безостановочно продолжающие бессмысленную работу, можно было бы
решить, что бессмертный господь наконец издох на радость всем
живущим.

Положение становилось, мягко говоря, странным. Никто не знал,
сколько времени ‚роол-Гуй может провести на суше. Кажется, это
время вообще ничем не ограничивалось.

Прождав три дня, отоспавшись, изрядно поприев запасы и опившись
водой до состояния перезрелой чавги, Шооран вернулся к далайну и
начал наращивать землю не в том направлении, куда хотел, а куда
мог. Поверх тр„х оройхонов, создавших ему сухую землю, он
поставил ещ„ три. Сначала тот, что ближе к ‚роол-Гую, а затем,
ничего уже не опасаясь, и два других. ‚роол-Гуй пребывал в
прострации. Возможно, сидя на земле, он не чувствовал ударов
илбэча, а возможно -- лечил таким образом ожоги, и ему было не до
охоты. Шооран, выйдя из себя, метался по поребрику вдоль занятого
оройхона, орал на ‚роол-Гуя и швырялся камнями. Многорукий
благодушествовал.

Оставалось продолжать начатое и увеличивать ненужный выступ
земли, в надежде, что когда-нибудь он пригодится. Или можно было
спать, соревнуясь с ‚роол-Гуем в терпении. Шооран пош„л обоими
путями. Он всласть спал, экономя силы и припасы (ростки хлебной
травы были ещ„ слишком малы, чтобы принимать их всерь„з), а
выспавшись до опухшей физиономии, ш„л к далайну. Он поставил ещ„
два оройхона, а затем ‚роол-Гуй внезапно и беспричинно исчез.

Шооран прош„лся вдоль сухой полосы. Его мучили сомнения. Легко
ругаться на ‚роол-Гуя, видя его и зная, что он не может тебя
достать. А как быть сейчас? Что если Многорукий никуда не уплыл,
а жд„т, укрывшись под берегом, чтобы, когда ты приблизишься,
снять тебя с оройхона на манер ч„рного уулгуя?

В конце концов Шооран решился и начал работу, но не там, где
прежде сидел ‚роол-Гуй, а в стороне, превратив тройку оройхонов в
четв„рку. ‚роол-Гуя не было. Шооран прош„лся по запретному
оройхону, вышел к далайну, постоял там пару минут и уш„л, ничего
не сделав. Он чувствовал себя неуверенно и опасался, что далайн
не послушает его.

Оройхон после двухнедельного пребывания ‚роол-Гуя представлял
жалкое зрелище. Тэсэги, изъ„рзанные огромным телом, были
раздроблены в крошку, верхушки суурь-тэсэгов скруглились, словно
над ними поработали каменот„сы. Входы в шавар обрушились, а
вместо беловатого нойта камни покрывала тягучая зел„ная слизь.
Она светилась в темноте, и от не„ муторно несло трупным запахом.
Шооран собрал немного слизи во флягу, но слизь в минуту
растворила тонкие стенки и растеклась.

Лишь после этого Шооран заметил, что подошвы новых башмаков,
подаренных Койцогом, расползаются на глазах. Раздосадованный
Шооран спешно покинул негостеприимный оройхон, тв„рдо решив при
первой же возможности превратить его в сухой, чтобы вода смыла
всю пакость.

На следующий день Шооран вернулся и выстроил остров там, куда его
не пускал ‚роол-Гуй. В ответ царь далайна опустошил один из
первых участков этой земли, пожрав подросшую чавгу и зав„дшееся в
шаваре зверь„. Затем, не прячась и разгоняя мутные волны, словно
небывалый авхай пон„сся к берегам земли вана и там учинил разгром
среди успокоившихся было изгоев. Шооран тем временем поставил
оройхон у стены Тэнгэра, сделав ещ„ шаг в страну добрых братьев.
Этот оройхон завершал третью дюжину островов, созданных Шоораном,
прич„м больше половины из них родилось за последние пару месяцев.

Началась жизнь похожая на бесконечно долгую и мучительную игру.
‚роол-Гуй приходил и уходил, то пропадая, то в один день посещая
несколько оройхонов подряд. Шооран часами сидел над картой, давно
уже не той, а новой, вычерченной им самим, стараясь угадать, где
сейчас менее опасно, потом ш„л и наносил удар. Иногда он
ошибался, ‚роол-Гуй успевал к месту строительства, и Шоорану
приходилось, превозмогая боль и ловя каждое движение
непредсказуемой твари, уходить по кромке оройхонов. Отрезать себя
на маленьком клочке суши Шооран больше не давал, но и после
простых встреч он болел по нескольку дней кряду.

Никаких запасов, разумеется, не могло хватить на это время,
поэтому, чтобы не голодать, Шооран выкосил поле на одном из сухих
мест и временами подолгу жил рядом с ним, заготавливая хлеб.
Питался он мясом, леп„шками и наысом. Туйвана у него не было,
туйван начинает плодоносить на шестой год, так что самые большие
деревья пока едва доставали Шоорану до колена.

Бывало, что и ‚роол-Гуй пропадал надолго, и тогда Шоорану
представлялось, что в это время его недруг, скрывшийся в бездне,
возделывает там сво„ поле, заготавливает отвратительный
подводный наыс, вялит мясо, а, кончив дела, всплывает, чтобы
продолжить гонку за илбэчем.

Кроме того, во время домашних работ его не покидало ощущение, что
вся жизнь лишь померещилась ему, а на самом деле не происходило
ничего, и он после ухода старика так и жив„т один. Опасаясь за
рассудок, Шооран вслух рассказывал себе историю своей жизни, потом
доставал карту и бесконечно измерял расстояния -- сколько ещ„
осталось до страны добрых братьев. Выходило уже не так много,
большую часть пути Шооран прош„л, и если бы поставленные им
оройхоны вытянуть в цепочку по два, он давно уже достиг бы цели.
Но и без того "страна Шоорана", как называл он е„, тянулась на
день пути, ходить из конца в конец становилось вс„ дольше и
утомительней, так что, в конце концов, Шооран перебрался на
другой сухой остров и освоил новое поле.

К этому времени им было построено шесть с половиной дюжин
оройхонов. Если верить легендам, один лишь Ван сделал за свою
жизнь больше. Но Ван жил долго и был прославлен в поколениях.

Когда одинокая жизнь стала почти привычной, появилась
неожиданная проблема: куда девать время? Вс„-таки человек не
двужильный и не может работать без передыха, а значит, наступит
вечер, когда не хватит сил поставить оройхон, и выпадет из руки
серп, а недоделанный гарпун вызовет лишь чувство отвращения. В
такой вечер надо сидеть, прислонившись к тэсэгу, лениво глядя
вдаль, неспешно перебрасываться словами с соседом или под звон
сувага слушать долгие, перетекающие одна в другую истории, что
заунывно выпевает забредший на оройхон сказитель.

У Шоорана не было семьи, друзей, ни даже соседей. Но был простор,
зреющее поле, а главное -- много одиноких вечеров. И он сделал
себе суваг. Подпилил хищные зубы на изогнутой рыбьей челюсти,
спл„л из живого волоса струны, натянул их, намотав на колки
зубов, и с тех пор подолгу будил красную вечернюю тишину звоном
дрожащего волоса. Иногда сидел и пел до самого утра, а утром
вставал и отправлялся к далайну.

Появившись там в очередной раз, Шооран наш„л далайн кипящим и
покрытым пеной. Мягмар. Когда-то Шооран собирался пройти
путь за месяц, а ид„т больше года. Послезавтра ему стукнет
полторы дюжины -- тот возраст, что он приписал себе, поступая на
службу. Шооран вернулся к дому, сел на берегу ручья, наклонившись
над водой начал разглядывать сво„ отражение. Сейчас он
мог бы приписать себе и две, и три дюжины, хотя теперь ни один
одонт не согласился бы принять его в войско. Следы нойта и
ожогов на лице придали ему вид законченного изгоя, подаренная
Койцогом одежда истрепалась, истлевшие башмаки сменились
безобразными буйями. Пожалуй, Яавдай и не узнает его... А он
е„?.. Прош„л год с лишним. Яавдай давно стала матерью, а он даже
не знает, кто у них родился -- сын, дочка? Сына он назвал бы
Шаороном, а дочь... так, как захочет Яавдай. Благостный
‚роол-Гуй! Что за бред он нес„т? У малыша давно есть имя, он уже
узна„т его звучание среди других слов, поворачивает головку,
улыбается. Проклятый Тэнгэр, как ты обманул Яавдай, чем сумел
напугать е„, гнусный старикашка, что она ушла от меня? Жаль,
что я не могу достать до твоего горла, я бы вцепился в него
крепче, чем ‚роол-Гуй!

Шооран погрозил белому небесному туману кулаком и пош„л за
гарпуном. Раз эту неделю нельзя строить, то надо сходить на те
оройхоны, что постарше, затравить пару тукк и хотя бы сшить себе
башмаки.

За неделю Шооран обновил гардероб и арсенал, заготовил впрок
изрядный запас продуктов и устроил в разных местах несколько
тайников, чтобы не повторилась история, когда ему с боем пришлось
возвращать собственное барахло. Страна добрых братьев, о которой
он знал меньше, чем о жизни на алдан-тэсэге, была уже близко, и
он готовился ступить на е„ острова во всеоружии.

Последнее время при взгляде на карту Шоорана мучила мысль:
в каком направлении двигаться? Страна добрых братьев была совсем
рядом, если идти на восток, до не„ оставалось три оройхона. Но
там он наверняка оказался бы в густо насел„нных местах, где его
появления, а точнее, появление новой земли, было бы сразу
замечено. А Шооран не хотел громко объявлять о сво„м приходе.
Название страны вызывало у него недоверие, пугало слишком
категоричным утверждением, что уж здесь-то вс„ в порядке, и
алдан-тэсэг стоит именно тут.

Двигаясь вдоль стены Тэнгэра, можно было подойти незаметно к
наверняка пустынным м„ртвым краям, но этот путь казался слишком
долгим, он должен был занять не один месяц. К тому же, первый
путь рассекал далайн на две части, и Шоорану нестерпимо хотелось
узнать, как повед„т себя ‚роол-Гуй в этом случае, и можно ли
вообще разделить далайн.

Едва кончился мягмар, Шооран повернул на восток.

Он и теперь двигался широкой полосой, помня, что в узком месте
от ‚роол-Гуя не спрячешься, а запасной жизни у него нет. За
восемь дней отдохнувший Шооран построил пять оройхонов и наконец,
со стыка последних двух различил вдали землю. До не„ оставалась
тройная дюжина шагов, на таком расстоянии низкий берег был почти
незаметен, а верхушки суурь-тэсэгов сливались с облаками, но
Шооран знал, что надо искать, и увидел.

Он был готов и к тому, чтобы перейти в страну добрых братьев, и к
тому, чтобы стремглав бежать прятаться, ежели по перешейку хлынет
толпа, как это было в прошлый раз, когда люди нашли дом старого
илбэча. Однако, не произошло ни того, ни другого. Он просто не
сумел поставить оройхон. Это было равносильно попытке поднять
заведомо огромную тяжесть, неподъ„мную и для дюжины силачей.
Далайн вздувался мощным бугром, но через минуту тот бесследно
опадал. Кончилось вс„ тем, что явился ‚роол-Гуй и погнал
неудачливого илбэча назад по выступу, к счастью достаточно
широкому, чтобы можно было ускользнуть от тянущихся рук.

Оставалось идти долгим пут„м. Вновь начались метания по стране,
ставшей уже слишком большой, чтобы не считаться с расстояниями.
Шооран скоро заметил, что ‚роол-Гуй не больно охотно проплывает
узкий пролив, отделяющий молодую землю от добрых братьев.
Очевидно, гиганту было тесно там. Шооран стал этим пользоваться.
Он уходил на крайний юг страны, ставил оройхоны: один, два, а то
и три, дожидаясь появления противника, а потом совершал бросок к
стене Тэнгэра и работал там, зная, что ‚роол-Гуй появится не
скоро. Стремясь побыстрей пробиться к цели, Шооран забросил поле,
щедро проедал старые запасы и, не считая, колол бовэров, которых,
впрочем, слишком много развелось на пустынных землях.

...семь дюжин оройхонов, восемь дюжин. Месяц прош„л. Девять
дюжин. Конец пути приближался. Уже не с мыса, а просто с
побережья стало видно, что на востоке маячит земля. Вечерами
Шооран пытался представить, что говорят о н„м на противоположном
берегу. Ведь там тоже видна земля. Хотя, если страна добрых
братьев не так густо населена, как государство вана, то его
могут не обнаружить довольно долго. Любителей прогуливаться
вдоль далайна не так много.

Девять дюжин восемь оройхонов. Следующий оройхон, который должен
был увеличивать сухую полосу, не встал. Тот берег был слишком
близко, остров слился бы с ним, отрезав часть далайна, и далайн
вновь не позволил членить себя. Дальше предстояло тропить дорогу
смерти.

Меньше всего Шооран хотел вновь ходить по огненным болотам, но
другого выхода не оставалось, и Шооран начал тщательно готовиться
к экспедиции. Он восстановил запас продовольствия, в очередной
тайник спрятал карту. Сам он помнил е„ наизусть, а выдавать кому
попало тайну новых земель -- не собирался. Хватит с него и одного
Хооргона. Окончив несложные приготовления, Шооран отош„л на юг и
начал строить землю там. Он поставил полдюжины оройхонов, не
уходя из опасных мест, пока не увидел ‚роол-Гуя. И лишь потом,
надеясь на защиту узкого пролива, Шооран ступил на м„ртвую
полосу.

Два оройхона, отделявшие его от границ братьев, Шооран поставил в
один день. Второй оройхон был ещ„ не заверш„н, когда Шооран
внезапно почувствовал дурноту. Лишь мучительным усилием воли он
заставил себя закончить строительство. Теперь надо было как можно
быстрее уходить из опасного места, мчаться в страну добрых
братьев или, на худой конец, назад, к себе, но Шооран не мог
этого. Он шагнул пару раз трясущимися ногами и тяжело сел на
свежий, только что родившийся камень. Сейчас он не вспоминал ни
об опасности, ни об Яавдай. Думал лишь о пройденном пути.

Вот и вс„. Минуту назад он решил судьбу мира, замкнув далайн
сплошным кольцом оройхонов. Нигде больше жгучая влага не касается
обветшалой стены и, значит, никогда не разъест е„ и не вырвется
за пределы вселенной. Мрачная угроза ‚роол-Гуя не сбудется. Но
будет ли это во благо? Спас ли он только что мир или, напротив,
замуровал в тесноте огражд„нного далайна? Тяжкая доля -- делать,
не ведая, что делаешь.

-- Уж тебе это на пользу... -- прошептал Шооран, с ненавистью
глядя на облака.

Ни в небесах, ни среди влаги ничто не менялось.

Шооран встал, поправил на боку заранее собранную сумку и,
опираясь на гарпун словно на палку, медленно пош„л в неведомую
страну, где, может быть, ждала его Яавдай.




* * *




Значит, так вышло. Речь пойд„т об одном илбэче. Кое-кто говорит,
что это был Ван, но зря слушать болтунов не стоит. Незачем вс„
валить на Вана, оставьте и другим отведать этой чавги. Так вот,
жил некий илбэч, жил он много лет, состарился, седой стал как дух
шавара, а дела своего не бросал. Но сколько ни строил -- доволен
не бывал. И однажды сказал себе:

-- Старик Тэнгэр поставил всего-то пять оройхонов, до полудюжины
не дотянул, а его все хвалят. Я создал пять дюжин новых островов,
но меня никто не знает. Неужели я хуже древнего старика?

Задав такой вопрос он подумал и сам себе ответил:

-- Да, мудрый Тэнгэр искусней меня. Его оройхоны сложены огнистым
кремнем, а мои легковесны, их камень можно крошить руками. Но я
докажу всему миру, что я не хуже старика.

Илбэч выбрал место и начал строить. Вскоре оройхон был готов,
хороший оройхон, ничуть не хуже всех остальных, но илбэч не
успокоился и продолжал строить его вс„ больше и больше. Каждый
камень он делал как тэсэг, а тэсэг -- словно холм. Столбы под
оройхоном сгибались от страшной тяжести, но илбэч ничего не
замечал. Лишь когда верхушки суурь-тэсэгов скрылись в небесном
тумане, гордый илбэч сказал:

-- Старик Тэнгэр не умел делать такое. На подобном оройхоне
должен быть и кремень, и многое множество иных чудес!

И он пош„л, чтобы взглянуть на сотвор„нные им чудеса. Но его
малый вес оказался последней каплей, переполнившей чашу, и едва
гордец ступил на чудовищный оройхон, как столбы, не выдержав,
подломились, и илбэч исчез в пучине вместе со своим творением.

Вот и вся простая байка. Поучение пусть каждый выберет сам.
Большинство скажет поговорку: "Из кучи чавги не слепишь одного
туйвана", -- и будут правы. Длиннобородые мудрецы, грозно подняв
палец, внушительно объяснят, что такова судьба всякого,
вздумавшего посягнуть на божье величие. С ними тоже согласятся. А
некоторые -- их мало и они слывут глупцами -- молча решат, что
лучше провалиться в тартарары, чем жить, не поднимаясь выше того,
что указано тебе кем-то другим.
ГЛАВА 6.




Первый же человек, встретившийся Шоорану в стране добрых братьев,
заслуживал самого пристального внимания. Несомненно, это был
изгой, самый его вид над„жно разрушал басни о сказочной жизни
в дал„кой стране. Но даже среди изгоев редко можно встретить
столь изувеченного человека. На н„м не было ни единого целого
места, шрамы наползали на шрамы, словно человек был покрыт грубой
буро-красной корой. Единственный глаз недобро смотрел из-под
взд„рнутого века, вместо другого глаза слезилась покрасневшая
воспал„нная яма. На щеке пониже ямы зиял сквозной свищ.

Человек сидел на корточках, разрывая стеблем хохиура чавгу, и тут
же ел е„. Дыру на щеке он прикрывал рукой, из-под пальцев текли
сок и слюна. Пальцев на руке оставалось всего два, и рука была
похожа на диковинную клешню.

Но каков бы он ни был собой, у него можно узнать хоть что-нибудь
о стране. Пусть он думает, что говорит со шпионом, доносить
подобный тип вс„ равно не побежит.

-- Привет! -- сказал Шооран. -- Как удача?

При виде незнакомца внезапно возникшего перед ним, калека
подскочил, затем полуприсел в странном поклоне. Рубцы и шрамы
сложились в гримасу, должную изображать улыбку.

-- Ждыавштвуйте, доввый шеловек! -- через дыру со свистом выходил
воздух, передних зубов у бродяги тоже не оказалось, и понять, что
он говорит, было почти невозможно.

-- Как тебя зовут?

-- Ижвините, -- невпопад ответил калека, прижимая остатки рук к
груди.

В следующее мгновение он ударил.

Шооран никак не ожидал удара, да ещ„ с левой руки, в печень, и
хотя успел отшатнуться, но клинок, возникший в руке изгоя, пробил
жанч и, если бы не кольчуга, поранил бы Шоорана довольно ощутимо.
Плет„ная хитиновая рубаха, спружинив, отвела остри„, и через две
секунды изгой был обезоружен.

-- Ум„н! Ты долго думал, пустая голова?

-- Виноват, доввый шеловек. Фогойяшилша.

-- Чего?.. -- не понял Шооран.

-- Гойяший шлишком. Виноват.

-- Ладно. Так как тебя зовут? Только без ножа говори.

-- Ылаго-фьэ-фодоф-ный-штау-ший-вуат... -- было неясно, силится
изгой что-то произнести или нарочно мучает звуки, издеваясь.

Шооран добыл из сумки пластырь.

-- Залепи щ„ку и отвечай толком. А то шипишь, как пойманная
тукка, ничего не разобрать.

-- А жашем уажбиуать? -- ощерился изгой. -- Не видишь што ли, што
я маканый? -- от злости, или перестав паясничать, он заговорил
почти разборчиво. -- Ешть выемя -- ташши меня куда надо, а нет --
фуаваливай к ‚оол-Гую!

-- А ты не видишь, что я нездешний?! -- взорвался Шооран. -- Я о
ваших делах ничего не знаю! -- в следующее мгновение он
сообразил, что здесь, на дальней окраине неоткуда взяться чужаку,
и поспешил объясниться, впрочем, не меняя взбеш„нного тона: --
Третью ночь ползаю по вашей стране, из конца в конец прош„л --
ничего не пойму!

Изгой просветл„нно хлюпнул носом, расправил смятый пластырь,
вытер со щеки текущие слюни и водрузил пластырь на свищ.

-- Так ты иж жемли штарейшин? -- сказал он, лишь слегка
пришеп„тывая. -- Так бы и говорил шражу.

-- То-то ты слушал, -- укоризненно заметил Шооран.

Изгой разложил подстилку, устроился на ней поудобнее. Спросил:

-- Тшево тебе рашкажывать-то?

-- Сначала -- вообще. Как вы тут жив„те?

-- Жив„м хорошо. Любим друг друга до шмерти.

-- Это я уже понял, -- Шооран сунул палец через пробитую в жанче
дыру, проверяя,