токости они не чувствовали и, хвала
Тэнгэру, что хотя бы двое из них умерли, не зная, что умирают. На их
лицах, совсем детских, осталось только удивление.

Три тела канули в шавар, и Шооран, стараясь заглушить ненужные мысли,
вернулся к далайну, поставил последний из возможных здесь оройхонов, а
потом долго мучился, вздымая влагу бессмысленным пузыр„м, желая
вызвать из глубины ‚роол-Гуя. Приход бога, который конечно же услышат
на сухом, объяснит братьям, куда исчез караул, и тогда истинный убийца
ещ„ некоторое время может остаться незамеченным. Но видно и
многорукому исчадью не хотелось брать на себя чужое, и он не
появлялся.

Впустую растратив гнев, Шооран вернулся назад, забрал Ай и как можно
быстрее покинул бесконечно длинный и бессмысленный полуостров.

Следующий участок обещал быть столь же бесполезным. Здесь Шооран
пробыл три дня. Словно искупая вину, которой он не ощущал, Шооран
принялся ставить по три оройхона в день. В результате, в суженном
донельзя далайне объявился квадрат суши с жилым оройхоном, далеко
отстоящим от остальной страны добрых братьев. Такую штуку Шооран уже
проделывал в стране изгоев и у вана. Заканчивая работу, Шооран жалел
лишь, что страна старейшин больше не существует, а Моэртал знаком с
при„мами илбэча, так что четв„ртый раз при„м не пройд„т.

Дождавшись воды, Шооран смыл многонедельную грязь, заставил
выкупаться Ай. Уродинке новая земля не понравилась.

-- Зачем ты миня сюда прив„л? -- сказала она. -- Тут чавги нет, и
даже хахиура нет. Пойд„м атсюда.

-- Хорошо, -- согласился Шооран. -- Завтра пойд„м.

Перед уходом он хотел поставить ещ„ три оройхона, которые
окончательно зажимали далайн в этом месте. Хотя и без того новый
участок был прекрасно виден и со стороны вана, и от изгоев. Так что
немало народу знало, где сейчас илбэч, но все эти люди жили на другом
конце мира и никак не могли бы помешать Шоорану. Оройхоны он поставил,
хотя потом пришлось бежать от ‚роол-Гуя, вс„-таки втиснувшегося в
узкий пролив.

Вид залитого водой умывающегося оройхона произв„л на Ай удручающее
впечатление. Она морщилась, вздыхала, чесала пальцем темя, а потом
потянула Шоорана:

-- Ид„-ом!

Оставаться здесь и в самом деле было незачем. В западной части мира
далайна почти не осталось. Страны разделялись узенькими заливами,
которые лишь кое-где расширялись до нескольких оройхонов. Место для
‚роол-Гуя и для работы илбэча оставалось лишь на востоке, но вс„ же
Шооран отправился на запад. Там шла война, а Шоорана мучило
воспоминание о шаваре, который не может сожрать всех брошенных в него
людей. Шавар, полный мальчишек, не успевших понять, что с ними
происходит.

Шооран видел, что его вмешательство лишь усиливает потоки крови, но
понимал, что эта кровь неизбежна, и, зажав в кулак жалость, совесть,
все остальные не успевшие истлеть чувства, продолжал строить. "Через
два поколения дела его покажутся прекрасными, -- сказала когда-то
мама, -- но не допусти мудрый Тэнгэр жить с ним рядом." Шооран
всегда помнил эти слова, хотя порой толковал их по-разному и то вообще
бросал работу, то принимался строить лихорадочно быстро, словно
стремясь скорей закончить болезненную, но неизбежную операцию. Если
кому-то прид„тся погибнуть, пусть он умр„т сейчас. Тем быстрее мир
успокоится, и люди начнут жить нормально.

Хотя и в эти правильные мысли то и дело вкрадывались сомнения.
Полгода, провед„нные за решеткой, вселили в Шоорана прочную нелюбовь к
стенам, отнимающим у человека свободу. А ведь вся вселенная -- это
одна большая тюремная камера, в которую вместе с ‚роол-Гуем посажены и
люди. Можно сколько угодно благоустраивать свою тюрьму, она вс„ равно
останется тюрьмой. Но в этом виноват тот, кто сотворил мир: благой и
всемогущий господь, будь он проклят во веки веков!

Но и сквозь праведный гнев чудотворца в свою очередь прорастала
еретическая мысль: а вдруг мудрый Тэнгэр просто не знал, не подумал,
сглупил? В конце концов, виновным всегда оказывается тот, кто делает.
Но ведь делать-то надо! И значит, следует не искать виноватых и не
мучиться напрасным самоедством, а работать, стараясь, чтобы самое
мучительное окончилось как можно быстрее. Люди перестанут попадать в
шавар, когда последний шавар исчезнет с лица земли. Но как жить в
мире, если в н„м не будет далайна, дающего кость, хитин, кожу, иные
вещи, без которых немыслима жизнь? На этом заколдованный круг
замыкался, можно было сколько угодно кружить среди рассуждений, словно
вокруг далайна, и решение могло прийти только если круг соль„тся в
точку, а далайн исчезнет. Возможно, тогда станет ещ„ хуже, и в этом
будет виноват он. Виновен тот, кто делает. Значит, будем виновны.

Шооран уходил на запад. По дороге он дважды ставил оройхоны,
каждый раз одну штуку, там, где они могли поместиться. Его не слишком
волновало, ид„т ли за ним ‚роол-Гуй, или же он вернулся в открытую
часть далайна. За прошедшие годы илбэч сроднился со своим врагом,
научился предугадывать его поведение и легко уходить от
преследования. Куда страшнее люди, но здесь, где и прежде жило не
так много народу, а ныне добрая треть населения ушла на войну, ему
угрожала лишь встреча с чрезмерно ретивыми мальчишками-охранниками. А
их должна сдерживать близость Многорукого.

Создание новых земель стало таким рутинным делом, что Шооран лишь
через три дня вспомнил, что среди последней тройки оройхонов был и
юбилейный остров, завершивший вторую двойную дюжину. Впрочем, кому
есть дело до юбилеев? Остров -- как остров. Строить пока ещ„ осталось
больше, чем он уже построил.

На четв„ртый день путники вышли к оконечности залива. ‚роол-Гуй не
заплывал сюда уже добрых два года и столько же времени здесь не
утихала война. Короче, это было неудобное место. К тому же, один раз
он уже проходил здесь, создавая оройхоны, и наверняка, обе стороны,
умудр„нные прошлым опытом, приняли меры, чтобы не упустить илбэча.
Хотя, зачем им илбэч? Вряд ли они сами могут это сказать. Скорее
всего, их беспокоит, как бы илбэч не выстроил чего-нибудь противнику.
И вообще, илбэч на свободе -- это неучт„нная величина, угрожающая
власти. Думается, Ээтгон мог бы немало порассказать об этом. Что же,
завтра у Ээтгона прибавится хлопот.

Постоянство -- оборотная сторона беспорядка. Старая свалка и даже
обломки макальника пребывали нетронутыми. Путешественники спрятались в
том же трухлявом остове истлевшей рыбы. Дождавшись темноты, Шооран
уш„л к линии фронта. Теперь она была гораздо ближе, чем в прошлый раз.
Идти пришлось два оройхона и даже в темноте Шооран преодолел их за
час.

Как и ожидалось, рождение оройхона вызвало панику, на успокоившемся к
ночи поле боя. Судя по движению факелов, на обоих берегах узкого
залива находились войска братьев, а изгои были отогнаны на два
оройхона южнее. Теперь братья спешно занимали оборону вдоль дальнего
поребрика, а то место, где укрылся Шооран, вероятно считали своим
тылом. Значит можно обождать здесь немного, тем более, что в
ночи вряд ли кто станет прочесывать остров. К тому же, трудно сказать,
на чьей территории прячется илбэч. Первый удар явно был в пользу
изгоев, которым станет проще подтягивать войска. Значит, братья
решат, что илбэч работает с дальнего берега. Ведь они наверняка не
забыли врем„н, когда строитель был в их руках и делал, что им казалось
выгодным. Теперь они будут подозревать в том же своих противников.

В самом деле, когда часа через три Шооран начал создавать второй
оройхон, он различил, как на другом берегу двинулись впер„д цепи
факелов -- братья предприняли ночную вылазку, надеясь захватить
илбэча. Сквозь редкий туман выстрелы татацев доносились глухо, а
воинственные крики и р„в раковин казались мирным шумом и ничуть не
пугали. Атака была легко отбита изгоями, а Шооран спокойно кончил
работу и уш„л, с трудом подавив искушение поставить ещ„ один оройхон.
Он разбудил спящую Ай, коротко сказав: "Цэрэги!" -- и через четверть
часа они пробирались сквозь предутреннюю тьму в двух оройхонах от того
места, где продолжалась стычка.

Шооран предполагал вернуться в восточную часть страны, некоторое
время работать там, а к началу мягмара, когда его труды, несомненно,
будут замечены, уйти к Моэрталу. Но уже на следующий день он
пожалел, что не попытался переползти к изгоям. Прежде пустынные
мокрые земли теперь проч„сывались патрулями. За один день Шооран
заметил три группы цэрэгов. Конечно, это были дурно вооруж„нные и
беспомощные новобранцы, Шооран мог бы идти сквозь них, усыпая путь
рассеч„нными телами, но это было свыше сил. И без того слишком
большой груз висит на н„м. Шооран старался спрятаться, скрыться
среди тэсэгов или в цветущем хохиуре, переползал с места на место,
пачкаясь в нойте и кося глазом: поспевает ли за ним Ай. Дурнушка по
первому знаку Шоорана покорно падала в грязь, подолгу лежала
затаившись среди стеблей хохиура и, сдерживая сопение, ползла вслед
за своим господином. Опасность, которую несли с собой цэрэги, была
отлично знакома ей и не затрудняла убогий разум.

Из разговоров проходивших мимо солдат Шооран понял, что его оройхоны
обнаружены, и илбэча решено поймать. Выручало то, что сыщики
смертельно боялись чудотворца, перед самым именем которого привыкли
преклоняться. Воины поминутно касались лба и щ„к кончиками пальцев,
словно не они охотятся за святым чудотворцем, а за ними гонится дух
шавара, которого приходится отгонять ритуальными жестами.

За трое суток измученные бессонницей путники едва прошли две трети
пути и достигли последней группы оройхонов, поставленных Шоораном по
дороге на запад. Дольше обходиться без сна было невозможно, Шооран
решил остановиться на дн„вку, надеясь, что на самый конец выступа
караулы не сунутся.

Спали по очереди. Первым дежурить взялся Шооран. Он поступил так,
зная, что Ай не разбудит его, а целый день просидит, следя за
опасностью и ожидая, пока Шооран просн„тся сам.

Половина дня прошла спокойно, и Шооран наконец смог уснуть, велев Ай
разбудить его, как только стемнеет. Однако, ему не пришлось отдохнуть
и двух часов. Посторонний звук проник в сознание, заставив открыть
глаза и насторожиться, а в следующе мгновение Ай коснулась плеча,
потому что тоже услышала шум.

Шооран поднялся на суурь-тэсэг, прищурившись оглядел даль. Крошечные
человеческие фигурки, растянувшись длинной шеренгой, двигались по
соседнему оройхону. Несомненно, это была облава, хотя и странная.
Шооран различил, что большинство в цепи составляют женщины,
лишь кое-где виднелись доспехи цэрэгов. Неумолчный крик доносился со
стороны загонщиков. Вскоре Шооран разобрал и слова:

-- ...яви славу твою в делах светлых илбэчей твоих, их же любим
благодарным сердцем, во все века, покуда стоит далайн!

Шооран усмехнулся. Этого следовало ожидать -- вс„ приходит к своей
противоположности. Теперь он не случайный пленник, его ловят с
молитвой на устах, зная, кого хотят поймать. Ну, так и быть, раз они
просят, явим дела светлых илбэчей!..

Ставить оройхон, по которому можно было бы перебежать на материк,
было уже поздно. К тому же, это значило бросить здесь Ай. Шооран
поспешно спустился с холма, схватил котомки, позвал Ай и через пару
минут был на берегу. Укрыл Ай за крайним из тэсэгов, приказал:

-- Смотри туда и не оборачивайся ни в коем случае! -- а сам, сжав зубы,
шагнул к далайну.

Если бы женщины были одни, то увидев бушующие волны и встающую из
бездны землю, они бросились бы в бегство. Но верно среди цэрэгов
находились не только мальчишки. Им удалось остановить попятившуюся
цепь. Но Шооран и не рассчитывал на л„гкую победу. Едва оройхон встал,
он кликнул Ай и, не давая ей времени сообразить, что произошло, и
почему вс„ вокруг изменилось, побежал через оройхон к дальнему его
концу. Двигаться приходилось перебежками, укрываясь среди камней,
чтобы беглецов не заметили с вершины какого-нибудь суурь-тэсэга.
Неизвестно, что тогда случится, но добра это явно не сулит.

Они переползли завалы ноздреватого камня и укрылись на дальнем конце
острова. Отсюда можно было ставить землю, которая откроет путь на
материк. Сзади доносились истерические рыдания, крик, слова молитв и
команд. Но было ясно, что через полчаса цэрэги справятся с беспорядком
и заставят бабье войско двигаться впер„д. За полчаса надо уйти.

Двадцать минут ушло на оройхон. Пересекать его тоже пришлось
скрываясь, а это значит, что у противника было достаточно времени,
чтобы поспеть с другой стороны и преградить дорогу. Оставалось уповать
на неразбериху.

Продираясь сквозь усыпанный дохлыми тварями поребрик там, где прежде
был берег далайна, Шооран заметил спешащие вдалеке фигуры. Он кинулся
было на восток, но и там показался отряд, не меньше двух дюжин
цэрэгов, идущих чуть не по самому берегу. Они даже не считали нужным
скрываться, а шагающий впереди дюженник, дико фальшивя, горланил
песню:




Для того цэрэг на свете есть,

Чтоб за всех за них и пить, и есть!




У нырнувшего в хохиур Шоорана отлегло от сердца. Он узнал Турчина.
Значит, фронт прорван, сюда идут войска Моэртала.

Им тоже не стоит показываться на глаза, но и ловить илбэча они не
расположены. Шооран выждал, когда скроется передовой отряд, и пош„л на
восток, подальше от места неудачной стоянки. Ай неутомимо месила грязь
и лишь вечером, когда они устраивались на ночлег, сказала:

-- Уф! Здораво бижали! Устала...

Ни о каких чудесах она не помнила, а может быть, просто не заметила
их.




* * *




Обычно последний урожай перед мягмаром бывал скудным. Источники воды
слабели, и хлебная трава не наливалась как следует. Но в этом году
засуха наступила раньше, и уже одиннадцатый урожай был беден. Прежде
такое событие породило бы толпы голодающих и беспорядки во всех частях
света. Теперь земли было довольно, так что государство вана и
республика изгоев легко пережили неудачный конец года. А для живущей
впроголодь страны добрых братьев неурожай оказался роковым. Войско
могло сколько угодно грозить женским общинам, но если еды нет, то
никакие угрозы не помогут, прид„тся затягивать пояса.

Голод быстро сломил непобедимую армию: в обмен на хлеб цэрэги открыли
фронт и дюжинами дюжин стали переходить на сторону Моэртала. Тут-то и
пригодились великому одонту заранее вытребованные у вана баргэды.
Привыкшие к порядку и повиновению, они строго управляли обрет„нными
областями.

Моэртал не спешил захапать побольше земель, тем более, что кое-где
братья ещ„ оказывали сопротивление. Вместо этого, он ещ„ раз изъявил
полную покорность вану и через своих послов (сам ехать на Царский
оройхон остер„гся, сославшись на многие дела) наладил поток
переселенцев. Моэртал хорошо изучил врага и понимал, что разгромить
войско ещ„ не значит победить в войне. Самая большая опасность
скрывалась в наплевательском отношении ко всему на свете и в
неистребимой привычке к воровству. Неизвестно, знал ли одонт о мерах,
принятых Маканым, но действовал он похожим образом. Земли покор„нной
страны щедро раздавались переселенцам с юга, так что общинники
оказывались в окружении людей, привыкших беречь и защищать сво„
добро. Часть младших братьев была отправлена в земли вана, где
освободилось немало полей.

Догадываясь, что на двенадцатый месяц хлеб уродится ещ„ хуже,
Моэртал объявил, что с первого урожая налог браться не будет. Никто не
разбогател на этом распоряжении, но наместник приобр„л славу доброго
и щедрого правителя. Слух об этом дош„л до ушей вана, вновь пробудив
подозрения самодержца, но теперь государь уже не мог диктовать свою
волю Моэрталу. Пожалуй, в случае конфликта, верх взял бы Моэртал. Но
тот понимал, что воюет счастливо, только потому, что старается
воевать поменьше. Уроки активной войны против изгоев многому научили
его. "Лучшая война -- это мир," -- повторял командующий и легко
принимал на службу и кольчужников старейшин, и вооруж„нных братьев,
и всех остальных своих врагов. Не забывал только делать так, чтобы
они зависели от него и, значит, поддерживали его власть. Тем более не
собирался Моэртал ссориться с ваном. Лучше иметь плохого союзника, чем
хорошего врага. Сейчас ничего не стоило отделиться от метрополии,
с Царским оройхоном его связывала сухая полоса, которую не так
сложно перекрыть, но Моэртал помнил, что мир меняется быстрее, чем
люди, а илбэч жив и ходит рядом.

Илбэч объявился в стране вскоре после вторжения к добрым братьям.
Сперва известие о том, что шавар с мертвецами пересох, привело одонта
в бешенство, но успокоившись, он был даже благодарен за урок. Теперь
он знал, что чудотворца следует принимать в расч„т при каждом деле, а
страшные слухи о горах изгрызенных трупов удалось погасить. В конце
концов, за погибших власть не отвечает, а живые получили земли даже
больше, чем им обещали.

Некоторое время спустя илбэч вернулся, и то в одном, то в другом месте
начали возникать оройхоны. Сегодня Моэртал уже не был заинтересован в
новых областях, но мешать строителю не собирался. Не выставил караулов
и у сухой полосы, хотя знал, что ван год назад поступил именно так.
Правда, неподал„ку от дороги в метрополию располагались каторжные
мастерские страны старейшин, которые Моэртал давно восстановил. На
мокрых землях там собирали нойт, а рядом, конечно, дежурили конвоиры.
Но ведь это не секреты и не заставы, которые можно рассматривать как
враждебный акт. Просто илбэчу будет здесь неуютно.

Так и надо действовать. Только теперь, разменяв пятую дюжину лет, из
которых две дюжины он пробыл одонтом, Моэртал чувствовал себя
настоящим государственным деятелем. А началось вс„ с того времени,
когда его путь перес„кся с дорогой илбэча. Не только тропы на
оройхонах пересекаются, скрещиваются и человеческие судьбы, и люди
идут дальше иными. Всегда и всюду Моэртал чувствовал себя уверенно,
заранее знал, что могут сказать и сделать другие люди, и только илбэч
оставался тайной. Не раз в мыслях Моэртал беседовал с загадочным
строителем, одного его спрашивал и лишь от него ждал ответа. Илбэч
представлялся маленьким старичком с ехидным взглядом. Моэртал давно
признал, что ошибался, считая Чаарлаха илбэчем, но избавиться от
старого представления не мог, и илбэч неизменно представал в облике
сказителя. Он сидел на топчане в тюремной камере, у дверей стоял
вооруж„нный цэрэг, и сама дверь была наглухо закрыта, но вс„ же илбэч
оставался на свободе. Он улыбаясь произносил что-то такое, отчего
запоры падали, а самый верный из цэрэгов уходил следом за стариком.
Тайна илбэча не давала Моэрталу успокоиться и берегла его от ошибок.
Моэртал мучился невозможностью понять чудотворца и был благодарен ему
за это.

Неустрашимый одонт был готов, если очень понадобится, выступить
против кого угодно, но не против илбэча. Пусть ходит где угодно, он не
станет мешать, в крайнем случае, осторожно направит в нужную сторону.
А то, что за последние две недели на побережье выросло восемь новых
оройхонов, так вреда от этого нет. Пусть баргэды потрудятся. Если
хохиур не раст„т, он покрывается рыжей плесенью и с этой минуты
обреч„н сгореть в мгновенной и бессмысленной вспышке. За примерами
далеко ходить не надо.




* * *




Мягмар был близок, и Шоораном овладело беспокойство. Слишком легко им
с Ай стало жить в опустевших мокрых краях. Такое было с ним в землях
изгоев, а потом на северной оконечности страны вана. Оба раза его
едва не высчитали и не разоблачили. С тех пор благополучие пугало
Шоорана, и он решил обязательно уйти отсюда прежде начала мягмара.
Жаль было покидать насиженное место, тем более, что Шооран подготовил
хороший плацдарм, чтобы зажать северо-восточный залив. Но ведь не один
он понимает, как удобно здесь работать. А то, что вокруг спокойно, так
перед появлением ‚роол-Гуя далайн становится особенно тих.

Оставалось выбрать путь. В агонизирующую страну добрых братьев идти не
хотелось, у вана тоже вс„ было знакомо до омерзения. Умел бы ходить по
аварам, уш„л бы вслед за Мозолистой Пяткой. Бесконечно мала вселенная
по сравнению с миром человека. Тесно и неку