ли ты меня? -- сказал Тэнгэр. -- Я тот, кто устроил
мир, оградив его стеной. Я создал далайн и оройхоны, зверей и
людей. Я повелеваю тебе покинуть Вана и не видеть его больше
никогда.

-- Нет, могучий Тэнгэр, -- ответила Туйгай. -- Я вс„ равно буду
для Вана радостью и усладой, потому что моя любовь выше
алдан-тэсэга. Мой век короток, и я хочу знать, какое дело
бессмертным, размышляющим о своей большой вечности, до моей
вечной любви?

-- Что ж, женщина! -- воскликнул Тэнгэр. -- Ты сама этого
захотела. Так знай, что твой Ван -- илбэч, он проклят ‚роол-Гуем,
и теперь, когда тебе стала известна его тайна, он умр„т.

Но Туйгай улыбнулась безмятежно и сказала:

-- Я женщина, у меня короткая память и слабый ум. Я не поняла и
уже забыла, что ты сказал. Я помню лишь, что люблю моего Вана, а
ты не велишь мне этого и пугаешь страшным. Ответь, добрый Тэнгэр
-- почему ты такой злой? Жестоко разлучать нас из-за прихоти
многорукого урода.

-- Я не жесток, -- сказал Тэнгэр. -- Нельзя быть жестоким по
отношению к смертному. Смертный умр„т, и моя несправедливость
умр„т вместе с ним, словно е„ и не было. Вечно лишь слово
вечного. Вы, люди, жалко передразниваете мой облик, а Многорукий
ближе мне по духу, ведь нас всего двое на всю долгую вечность.
Пусть сбудется слово ‚роол-Гуя. Ван не будет счастлив в жизни!

С этими словами Тэнгэр ударил Туйгай в грудь. Кровь брызнула от
удара и окрасила листья дерева. Красавица пошатнулась, но смогла
сказать:

-- Я люблю Вана всем сердцем и вечно буду его радостью и усладой.

-- У тебя не будет сердца, а Ван не найд„т ни радости, ни
услады! -- загремел Тэнгэр.

Он схватил Туйгай, вырвал у не„ сердце и, не глядя, кинул прочь,
а бездыханное тело зашвырнул в далайн на пожрание пучеглазым
рыбам. А потом уш„л на свой алдан-тэсэг, но думал в тот день
только о сиюминутном.

Когда Ван вернулся, он нигде не наш„л Туйгай. Была лишь пустая
палатка, да дерево, покрытое радостными красными цветами и
зрелыми плодами, похожими на человеческое сердце. В аромате
цветов и сладости сока чудилась ему та, которую он не мог
отыскать. С тех пор, где бы ни странствовал илбэч, он
обязательно возвращался к цветущему дереву, садился под ним, и
горе его смягчалось, и в эти минуты слово женщины значило больше,
чем слово бога.
ГЛАВА 5.




"Ухожу к добрым братьям", -- эти странные слова были
единственным указанием, где искать Яавдай.

Шооран ринулся на восток. Земли Моэртала он обош„л по мокрому,
а дальше двигался прямиком, и никто не остановил идущего цэрэга.
Лишь у самой границы, когда понесло с м„ртвых земель кислой
гарью, Шоорана окликнули:

-- Эгей, куда разогнался?

В первое мгновение Шоорана словно ударила волна испуга --
попался, бездарно вляпался в поставленный у границы секрет. Но
увидав благодушные ничего не подозревающие лица Шооран понял, что
его принимают за гонца, прин„сшего какое-то распоряжение. В самом
деле, ведь не станут же из-за одного бежавшего цэрэга поднимать
шум по всей стране...

-- От благородного одонта... Ууртака, -- в последнюю секунду
Шооран успел назвать имя другого наместника. Совершенно незачем
Моэрталу знать, где бродит его дезертир.

-- Слушаю посланца блистающего одонта, -- произн„с дюженник
уставную фразу.

-- Я ищу женщину, -- сказал Шооран. -- Молодая, хорошо одета.
Жд„т реб„нка.

-- Такие тут не гуляют, -- хохотнул один из солдат. -- Граница.

Дюженник, бывший, видимо, педантичным служакой бросил на
цэрэга недовольный взгляд и ответил:

-- У меня никто не может пройти. Понимать надо: а вдруг илбэч
уйд„т -- что тогда?

-- Спокойней будет, -- заученно сказал Шооран. -- Устали за ним
гоняться по всем оройхонам.

Дюженник хотел осадить молокососа, вздумавшего иметь сво„
мнение, но вспомнил, что тот ему не подчин„н и вообще неясно
из-за чего послан через всю страну, и не стал командирски
повышать голос, лишь повторил:

-- Здесь никто не пройд„т.

-- Это здесь, -- уточнил Шооран. -- А если ближе к аварам?

-- Да там м„ртвая земля! -- снова встрял молодой цэрэг. Очевидно
он занимал особое положение, был чьим-то сынком или любимчиком
и мог не обращать внимания на грозные взгляды мелкого
начальства. -- Кто же станет лишний оройхон по м„ртвому
тащиться? Там только эта дура обиженная шастать может...

-- Ка-акая дура!? -- зарычал дюженник.

Должно быть и особое положение было не безграничным, потому что
юнец струхнул:

-- Ну, эта... -- забормотал он. -- Вы же знаете... Сумасшедшая.
Та, что болтает, будто на западе землю нашла. Она чуть не каждый
день на Торговый оройхон бегает. Землю ищет...

-- Кре-етин!.. -- взвыл дюженник. -- Бовэр тупоголовый! Было же
сказано: ни-ко-го! А ты пропускал!? Да я тебя своими руками в
шавар затолкаю, не посмотрю кто ты там есть. Взялся служить --
служи! Кто тебе позволил пропускать!?

-- Она сама! Ей кричишь: стой! -- а она хохочет, язык высовывает
-- и не останавливается. Е„ только копь„м можно остановить, а
безумных нельзя убивать, она же к ‚роол-Гую бежит...

-- Это ты к ‚роол-Гую бежишь! -- прервал дюженник. -- Бабьи
бредни -- нельзя безумных трогать. Илбэч тоже безумный, что же
его не ловить? Ой-й!.. -- дюженник схватился за щ„ку, скривившись
от догадки словно от зубной боли, -- ну, если ты е„ упустил...
Эгей! -- заорал он остальным цэрэгам, стоящим у поребрика. --
Жугчил -- за резервом, остальные -- марш на Торговый! Перехватить
сумасшедшую бабу и привести.

-- Я с ними, -- быстро сказал Шооран.

-- Ну, нет, -- охранник поднял копь„. -- Хватит уже,
напропускались. Будешь ждать здесь. А ты -- дюженник кивнул
молодому цэрэгу -- пойд„шь. Окажется там эта беременная --
доставишь. И чтоб говорил с ней почтительно. Ясно? -- дюженник
замолк, потом проворчал, обращаясь не то к самому себе не то к
Шоорану: -- Знаю я этих беременных красавиц. Сперва велят за ней
гоняться, словно за туккой а потом она снова в чести а ты как в
нойте выкупан... Бабам губки дайте, чтобы не задохнулись! --
заорал он вслед уходящим.

Подошла резервная полудюжина. Командир велел занять позицию,
особо сказал про Яавдай. Сам остался возле Шоорана, откровенно
следя за странным гонцом. Шооран был уже не рад что затеял это
дело. Ясно, что Яавдай ему не отдадут, дюженник отправит е„ к
Ууртаку или, что вернее, к своему одонту. Значит прид„тся
отбивать Яавдай по пути.

Время не двигалось. Шооран нервно ходил взад-впер„д, чувствуя,
как поворачивается вслед за ним копь„ дюженника. Ж„лтые утренние
облака сменились серебряными, дневными. К цэрэгам подошла смена.
Посланные не возвращались.

-- Пошли на сухое, вс„ равно е„ туда приведут, -- предложил
дюженник.

Шооран отрицательно покачал головой.

Но вот в клубах дыма показались движущиеся фигуры. Шооран напряг
зрение, пересчитал идущих. Пятеро. Четверо -- посланные цэрэги, а
пятый?.. Группа скрылась за костяным валом и через минуту
появилась совсем рядом. Яавдай среди идущих не было. Цэрэги
вели безумную Нарвай.

Раз в жизни, много лет назад Шооран видел пляшущую маску этого
лица и вс„ же узнал е„ сразу, хотя женщина-старуха когда-то так
напугавшая его, превратилась с тех пор в настоящую развалину. А
ведь ей немногим больше тр„х дюжин лет...

Руки сумасшедшей были связаны за спиной, но губку с лица она
сумела сбросить и словно не замечала что вдыхает ядовитый дым.

-- Ха! Сколько вас тут! -- закричала она издали. -- Я знаю, кто
вас послал. Скажите ему, что я не пойду за него замуж. Я давно
вышла за другого. Мой мужен„к -- он такой красавчик, у него так
много рук... Ха! Вы никогда не догадаетесь, кто он такой. А
своему вану передайте, что я плюю на него!

-- Что ты там делала? -- потребовал ответа дюженник.

-- Ходила к своему муженьку, моему дорогому муженьку,
жаловаться на злого вана...

-- Чавгу она рыла, -- сказал один из цэрэгов.

-- Там женщина молодая была? -- спросил из-за спин Шооран.

-- Была! Молодая, раскрасавица, лапушка-умница, моя милочка
Нарвай там была!.. Ха! Вы зачем меня сюда притащили? Я скажу
своему мужу, он сильный, он вас накажет.

-- Нет там никого, -- повернулся к Шоорану молодой цэрэг. -- Мы
вс„ обшарили. Следов полно, но все нойтом заплыли, не пойм„шь --
чьи. Если и была какая-то баба, то дальше ушла. А дальше е„ уже
не взять, там старейшины.

-- Красотулечка была! Пампушка сладенькая!

-- Хватит! -- сказал дюженник. -- Будет тебе пампушка. Скажи, это
правда, что землю на западе ты нашла?

-- Чего мне врать-то? Я мимо аваров побежала и нашла. Ха! Я
всегда мимо аваров быстро бегаю. Поэтому и нашла. И ещ„ найду.

-- Ты там никого не видела? -- допытывался дюженник. -- Ну, кто
эту землю сделал...

-- Как -- кто? -- удивилась Нарвай. -- Я сделала. Быстро-быстро
побежала -- и сделала.

-- Вот как?.. -- побледневший дюженник обв„л собравшихся
страшными глазами. -- Всем молчать! Убью, кто проболтается. Ты не
вр„шь? -- повернулся он к безумной.

-- Не-е!.. -- вдохновенно тянула Нарвай. -- Я столько земли
сделала! Многорукий мне говорит: не делай, -- а я его обману --
и сделаю. Ж„ны всегда мужей обманывают.

-- Вс„ сходится, -- прошептал стоящий рядом с Шоораном цэрэг.

-- А сейчас можешь? -- спросил дюженник, указывая на исходящий
паром далайн. -- Прямо здесь оройхон построить? А?..

-- Могу! -- описав широкий жест рукой Нарвай шагнула впер„д и
вдруг уселась в нойт. -- Это что же выходит? -- жалобно
сказала она. -- Значит -- я илбэч? Значит, я сейчас умру?

-- Ну?.. -- поторопил дюженник.

-- Умру, -- утверждающе произнесла сумасшедшая. -- Уже умерла.
Вс„.

Лицо е„ резко осунулось, глаза закатились. Нарвай повалилась
набок, дюженник подхватил е„, не дав упасть.

-- Воды!

Кто-то протянул флягу, подкрашенная вином вода, размывая грязь,
потекла по подбородку.

-- Никак действительно померла, -- растерянно сказал дюженник.

-- Вот оно, проклятие ‚роол-Гуя, -- произн„с кто-то. -- Конец
илбэчу. Зря ловили.

Шооран повернулся, пош„л к тропе.

-- Эгей! -- окликнул его дюженник. Шооран остановился, но
дюженник махнул рукой, -- Ладно, теперь уже вс„ равно.

Пройдя несколько оройхонов, Шооран устроил привал. Не обращая
внимания на испуганный и ненавидящий взгляд владельца земли,
уселся под деревом, сорвал созревший плод. Достал и расстелил на
коленях карту. Вот она -- земля добрых братьев, о которой
столько рассказывают, но которой никто не видал. До не„ совсем
близко, если прямиком через далайн. А так, впереди два перехода
по м„ртвым землям, и государство старейшин о котором тоже много
болтают. Но он-то знает, что возле креста Тэнгэра жизнь не
украшена цветами. Вряд ли со врем„н Энжина страна сильно
изменилась, а это значит, что скорее всего Яавдай не сможет
пересечь е„.

Шооран ухватил себя двумя руками за волосы и со злобой д„рнул,
отгоняя выплывшую мысль, что красивая девушка с Торгового
оройхона могла быть таким же бредом покойной Нарвай как и е„ муж,
и дар илбэча. Нет этого не может быть. Яавдай никогда не
говорила просто так. Раз она сказала, что пойд„т к добрым
братьям значит туда она и пойд„т через чужие страны и м„ртвые
земли. Значит, там е„ и надо искать. Он пойд„т за ней туда не
кружным, а самым прямым хотя и самым опасным пут„м.

Шооран криво усмехнулся. Завтра вся страна узнает о смерти
илбэча. Это сообщение будет почти правдой. Илбэч действительно
исчезнет. Надолго, а может быть и навсегда.




* * *




Дн„м раскал„нные туши аваров кажутся ч„рными, а ночью, когда
гаснет небесный туман, они начинают светиться изнутри ничего не
освещающим обманным светом. Можно влететь в раскал„нный камень
лицом, думая, что до него ещ„ дюжина шагов. Особенно тяжело на
м„ртвой земле, где ч„рные клубы дыма прячут, заставляют дрожать
и делают схожими багровые пятна аваров и лиловое свечение
далайна. Горы отбросов тоже излучают гнилостное сияние. Нам„ки,
пятна, мазки света повсюду, но при этом ничего не видно, и уже
не знаешь -- движешься ты куда-то или словно подбитая тукка
кружишь на одном месте, бессмысленно размешивая горячий нойт. И
дым, дым, бесконечный дым... Режущий глаза, раздирающий горло. Но
нельзя ни закашляться, ни обрушить случайно кучу истлевшей кости,
ни ступить слишком громко, потому что, может быть в двух шагах
этот кошмар кончается, и там тебя ждут враги.

Шооран присел на корточки, прикрыл глаза. Вокруг ничего не
изменилось, даже пятна призрачного на грани видимости света
продолжали качаться перед ним. Воздух с трудом проходил через
влажную губку, но сама губка пахла уже не соком похищенного
туйвана, а горелым нойтом. С минуту Шооран убеждал себя, что
отдыхает, потом выпрямился и открыл глаза. И открывать их, и
закрывать было одинаково больно. Жгло невыносимо, и стоило
немалых усилий не начать тереть воспал„нные веки перемазанными
нойтом руками.

Минутной передышки оказалось достаточно, чтобы полностью потерять
направление, но к этому Шооран был готов. Он наклонился, нащупал
лежащую пику, определил, куда она указывает, и осторожно сделал
несколько шагов. Под ногами захрустело, на колени хлынул поток
какой-то мерзости. Опираясь на пику и высоко поднимая ноги,
Шооран шагнул ещ„ раз. Ему казалось, что одно из пятен светится
определ„нней других. Скорее всего, это обман, но может быть,
там кончается огненное болото, стоят посты, и тлеет в запальном
костре высушенный возле аваров хохиур. Гадостный дым тлеющего
хохиура не много прибавляет к запахам м„ртвых болот, зато под
рукой всегда огонь и в любую минуту можно зажечь факел или фитиль
ухэра.

Ч„рная масса когда-то построенного им оройхона ощутимо нависала
справа. Конец огненного болота был совсем близко. Проверяя
дорогу, Шооран ткнул пикой перед собой. Там немедленно что-то
повалилось. В ночной тишине шум показался оглушительным и
слышным за много оройхонов.

-- Да что там бесперечь гремит? -- раздался голос. -- Ну-ка,
запали факел...

Шооран, не раздумывая, упал в лужу. Неподал„ку вспыхнул огонь.
Фигура с факелом в руках поднялась на поребрик, всматриваясь в
ночной ад горящего болота.

-- Ничего тут нет. Срань всякая осыпается, плохо накидали.

"Так, значит, остановивший его завал насыпан специально, чтобы
никто не мог подойти незамеченным!"

Шооран лежал, вжавшись в грязь, и молился, чтобы панцирь и
кожаные штаны выдержали и не пропустили к телу нойт.

К фигуре на поребрике присоединилась вторая.

-- Да точно, нет ничего. Тут и дн„м-то не пройти... -- говоривший
закашлялся. -- Вот гнусь, а? Сами себя загнали в дыру и сами
себя караулим. И чего прежде не жилось?.. Понеслись, словно
взбесившаяся тукка. Новые земли! Вот и карауль теперь.

-- Говорят, Мунаг на совете предупреждал что так будет. За это
его ван в шавар и отправил.

-- Это Хооргон-то ван? Дурак он вымокший, а не ван. Всех обош„л,
тварь шаварная. Надо, пока не поздно, с настоящим ваном мириться.
Принес„м повинную, Хооргона головой выдадим и будем жить как на
алдан-тэсэге...

-- Самого тебя головой выдадут, -- перебил второй стражник.

Он повернулся и спрыгнул с поребрика в темноту. Первый
последовал за ним. Голоса сразу стали глуше, почти ничего нельзя
было разобрать:

-- ...совсем не может... подумай -- на двух оройхонах и ван, и
одонт... Затравят, как жирха в норке -- не отвоняется...

Едва дождавшись, чтобы голоса стихли Шооран приподнялся и пополз
вдоль насыпи, прочь от далайна. Направление он теперь знал.
Запах гари усилился, в лицо пахнуло жаром. Через минуту ладони
даже сквозь толстые рукавицы почувствовали огонь аваров. Не
останавливаясь, Шооран пополз в самое пекло. Затрещал хитин
панциря, смрадно закурилась кожа рукавиц и башмаков. Горелая
окалина шелушилась на раскал„нной поверхности, дважды Шооран не
мог удержаться и съезжал вниз, оставляя на аварах клочья тлеющей
одежды. Но зато здесь явно никого не могло быть, и Шооран рвался
впер„д, почти не скрываясь, уверенный, что никто не различит его
силуэт на фоне огненных камней. Выдать его мог только шум, но
вокруг все было сглажено огнем, и нечему было падать.

Скатившись с аваров по ту сторону преградившей путь баррикады
Шооран скинул рукавицы, с трудом сдерживая крик, сорвал
раскал„нный и во многих местах треснувший панцирь. Нестерпимо
жгло ноги, жар пробрался сквозь многослойную подм„тку и теперь,
когда граница была уже позади, казалось, будто он стоит на аваре
босыми ногами. О том, чтобы снять башмаки и идти босиком, не
могло быть и речи -- перед ним лежал бесконечно длинный мокрый
оройхон.

Приплясывая от боли, Шооран двинулся в путь. Испорченные
рукавицы он зашвырнул на авары, а обломки панциря тащил с собой.
Оставлять их на виду значило во всеуслышание объявить о сво„м
приходе. Панцирь надо закинуть в шавар -- мелкозубые жирхи
быстро сгрызут подарок.

Рассвет застал Шоорана довольно далеко от границы. На сухое Шооран
выходить не стал: давно минуло то время, когда он мог гулять в
этих местах, зная, что никого не встретит. Теперь оба оройхона --
и стариков, и его -- заселены почти так же густо, как и
благословенные земли вана.

Шооран обогнул сухие оройхоны так, чтобы оказаться ближе к своему
бывшему дому, где оставался скрытый в "дороге тукки" тайник.
Отправляться дальше в ч„м был Шоорану очень не хотелось. После
путешествия через кипящие болота и бега по аварам от экипировки и
щеголеватой внешности юного цэрэга не осталось ничего. Пику
Шооран потерял в завале, рукавицы сж„г. Ароматическая губка
пропиталась вонью, и Шооран е„ выкинул. Боевые башмаки, в которых
можно безбоязненно ходить по шавару, в один день прогорели чуть
не до дыр. Нарядный, тонкой кожи жанч лохмотьями сползал с плеч,
а то что прежде называлось панцирем, теперь надо выбрасывать.
Если добавить к этому ошпаренные и перемазанные лицо и руки,
воспал„нные глаза, спутанные в колтун волосы, то ясно, что
Шооран вполне мог соперничать по части внешнего вида с покойницей
Нарвай. Но вс„ же, он сумел незаметно ускользнуть из владений
вана сюда, где никто не ожидает илбэча и не собирается его
ловить.

Оглядев себя, Шооран направился к шавару. От подозрительных
остатков брони надо было избавляться. Возле шавара он увидел
дверь. Костяная плита, склеенная из панцирей множества рыб
висела на волосяных петлях закрывая вход. Шооран не сразу понял,
что это и зачем. Потянул плиту на себя. Она послушно
повернулась, открыв тьму шавара.

Место казни! Интересно, сколько людей успел за сво„ короткое
правление отправить сюда толстощ„кий повелитель?

Шооран захлопнул дверь, потом снова приоткрыл е„ и бросил
доспех. В темноте плеснуло.

День Шооран пров„л, забившись в заросли хохиура и надеясь, что
никто не обратит внимания на незнакомого сборщика харваха.
Вообще, с приходом дня на мокром появилось довольно много людей:
хохиур был изрядно потоптан, чавга выбрана. Видать не сытно
жилось народу под крепкой рукой Хооргона.

С наступлением темноты Шооран прокрался на сухое. Здесь тоже вс„
изменилось. Дикие прежде поля приведены в порядок, хлеб
выкошен, повсюду тянутся ограды из колючей кости. Шооран с
тревогой подумал, что его тайник могли и найти. Хотя, не так
много времени прошло, вряд ли новые хозяева начали всерь„з
перестраивать алдан-шавар, а без этого отыскать замаскированные
ходы можно только случайно.

Шооран обогнул несколько заборчиков и, оказавшись на склоне
суурь-тэсэга возле небольшого, но вовсю плодоносящего туйвана
начал ползать по земле, отыскивая заложенный камнями потайной
ход. Наконец, один из валунов уступил нажиму, но расчистить
дорогу Шооран не успел. Кто-то навалился на него сзади, принялся
выкручивать руки, шипя:

-- Попался, ворюга!

Шооран рванулся, но противник был явно сильнее.

-- Я те покажу -- воровать! -- мощный удар обрушился на затылок.

От боли в глазах полыхнули цветные огни, но вс„ же Шооран
почувствовал, как прижавший его к земле человек замахивается
снова, и успел отд„рнуть голову. Второй удар тяж„лого кулака
приш„лся в камень. Враг взвыл и ослабил хватку. Шооран, не
пытаясь освободить зажатую руку вывернулся и ударил назад
каблук