тебя мне придется использовать кого-нибудь другого.
   Слезы потекли по щекам Ялны.
   - Нижняя часть твоего тела теперь уже больше никогда не почувствует боли,
а вот верхняя почувствует, и почувствует очень скоро. Обещаю тебе, ты будешь
ощущать эту боль долго, очень долго, пока я не позволю твоему  телу  умереть
окончательно,  впрочем,  если  еще  позволю.  У  меня  есть   много   разных
заклинаний, способных продлить  твою  жизнь  до  бесконечности.  Моей  магии
хватит, чтобы не дать тебе умереть. А если я решу  это  сделать,  то  смерть
твоя будет нескончаемо долгой. Я всегда могу использовать новых рабов.
   Выругавшись в последний раз, он  перешагнул  через  нее  и  пошел  прочь,
направившись к узкому проходу.
   Ялна слышала шум удаляющихся шагов. Он оставил ее посреди пещеры  наедине
с ужасом и отчаянием. Она все еще  пыталась  двинуться,  но  безуспешно.  Ей
оставалось лишь лежать на спине в том самом  положении,  как  ее  перевернул
колдун, и таращиться на темный высокий потолок пещеры,  уходивший  ввысь,  в
полную черноту. Беспомощная, сломленная, она лежала и ждала своей участи.
   Однако Нидхегг вернулся почти сразу же, за ним следовали солдаты с  двумя
рабынями, одну из которых Ялна сразу же узнала - они вместе сидели с  ней  в
той крохотной комнатке, наверху. Да и солдаты были тоже знакомы, именно  они
охраняли пленниц.
   Король остановился возле Ялны.
   - Привяжите их цепями к Черепу, - приказал он солдатам.
   Охранники грубо подтолкнули несчастных, перепуганных  насмерть  женщин  к
пульсирующему Черепу, властитель наклонился к Ялне и, взяв двумя пальцами за
лицо, повернул ее голову  набок,  чтобы  и  она  могла  увидеть  предстоящее
действо.
   Она продолжала наблюдать, не  в  силах  закрыть  глаза.  А  тем  временем
солдаты приковывали  цепями  двух  женщин  к  кольцам,  торчащим  из  самого
чудовищного Черепа. Затем  солдаты  убрали  платформу,  и  женщины  остались
висеть довольно низко над полом, но все же не  способные  двигаться.  Только
теперь Ялна заметила, что висели они обе точно под двумя гигантскими черными
глазницами Черепа.
   Нидхегг подошел к женщинам и сорвал с них грязные плащи, оставив висеть в
неприкрытой,  беззащитной  наготе.  Они   еще   некоторое   время   пытались
сопротивляться, корчась и дергаясь на цепях, а он стоял и наблюдал за  ними,
и, казалось, это  доставляло  ему  даже  некоторое  удовольствие.  Затем  он
вернулся к Ялне.
   - Приковать ее к стене, немедленно! - распорядился властитель, и  солдаты
молча подчинились.
   Вскоре и она висела на цепях, туго обхватывавших ее запястья. Цепи больно
врезались в руки, но Ялна даже  не  могла  упереться  ногами  в  пол,  чтобы
снизить напряжение на руки и смягчить боль.  Ей  показалось,  что  в  глазах
одного из солдат она уловила что-то вроде  сочувствия.  Это  был  тот  самый
солдат, внимательно наблюдавший за ней еще там, в крохотной камере  наверху.
Но потом она подумала, что ее воображение сыграло с  ней  злую  шутку.  Даже
если бы этот человек и хотел ей чем-то помочь, то  был  совершенно  бессилен
сделать это. Ему никогда не пойти против самого короля.
   Нидхегг сорвал с Ялны плащ и швырнул его к ее ногам.
   - Возвращайтесь на свой пост, - велел он солдатам.
   Когда охранники ушли, Нидхегг стал поглаживать ее длинные  темные  волосы
рукой, затянутой в перчатку, он чему-то посмеивался  под  маской.  Затем  он
прекратил смеяться и начал  быстро  произносить  какие-то  заклинания.  Ялна
почувствовала, как верхняя часть ее тела начала оживать,  теперь  она  могла
двигаться, даже говорить. Девушка принялась дергаться и биться в цепях, хотя
понимала, что ничего, кроме дополнительной боли, это не принесет.
   Властитель снова произнес какое-то заклинание, и ее  тело  прожгла  такая
адская волна боли, что Ялна едва не закричала в полный голос.
   Она стиснула зубы и дышала с большим трудом, воздух со свистом  вырывался
из ее легких, мышцы груди и рук напряглись, стремясь разорвать цепи. А  боль
становилась все сильнее и сильнее. Она закричала, а потом ее голос  затих  -
сознание покинуло ее.
   Когда она очнулась, Нидхегг снова находился возле нее, маски на лице  уже
не было. Это было лицо человека в рассвете сил и лет, все его  черты  носили
на себе отметины давних битв, крючковатый нос был когда-то сломан  и  сросся
не  правильно,  криво.  Губы  у  короля  были  тонкие,  плотно  сжатые.   Он
внимательно изучал свою непокорную рабыню  пронизывающим  взглядом  голубых,
глубоко посаженных глаз, прятавшихся в тени нависших прямых  бровей.  Темные
волосы густыми прядями падали на плечи. И все же  в  них,  как  и  в  бороде
мелькали серебристые нити седины.
   Едва понимая, где находится и что происходило раньше, она все же ощутила,
что от короля больше не  воняет  трупом,  а  затем  она  перевела  взгляд  с
Нидхегга на Череп и увидела, что там  вместо  женщин  висят  два  иссушенных
трупа, больше похожих на обгоревшие скелеты. Ялна невольно вздрогнула.
   - Что... что ты  с  ними...  сделал?  -  простонала  она,  едва  переводя
дыхание. - Ты и со мной... и со мной сделаешь... то же самое?
   Властитель даже не обратил  на  ее  вопрос  ни  малейшего  внимания.  Еще
какое-то мгновение он смотрел на девушку пристально и пронзительно, а  затем
повернулся и вышел вон из пещеры. Вскоре он вернулся  в  сопровождении  двух
солдат.
   - Снимите эти трупы и вместо них повесьте вот эту, - приказал он,  жестом
указывая на Ялну. Затем он развернулся и направился к столу, выбрав из целой
груды нужный свиток, он принялся его старательно изучать.
   Солдаты подчинились. Один из них, тот, что так внимательно следил за  ней
в каморке наверху, осторожно подхватил ее и аккуратно уложил на пол  пещеры,
пока они с напарником отвязывали  останки  других  двух  женщин.  Ялна  даже
решила попытаться уползти на руках, но  вдруг  поняла  всю  тщетность  такой
попытки и не стала навлекать на себя излишний гнев короля.
   Солдат поднял девушку на руки и положил  на  платформу,  которую  мужчины
подтолкнули к основанию Черепа.
   - Повесьте ее на цепях в центре, - велел колдун, даже не  повернувшись  и
не отрываясь от изучения свитка.
   Солдат поднял рабыню, а его напарник стал быстро надевать на ее  запястья
наручники. Тот, что держал ее, наклонился к ней ближе.
   - Мне... мне очень жаль, - прошептал он, а затем осторожно  отпустил  ее.
Вся тяжесть  тела  легла  на  запястья  в  наручниках.  Теперь  она  висела,
прикованная чуть выше оскаленных зубов Черепа.
   - Помоги мне! - прошептала она ему в ответ, поймав его мимолетный взгляд.
- Найди какой-нибудь способ...
   - Тишина! - рявкнул Нидхегг. - Вернитесь на свой пост.
   Бросив на нее последний, прощальный взгляд, солдат отступил в  сторону  с
платформы, помог своему товарищу отодвинуть ее в сторону, а затем,  все  так
же молча, покинул пещеру.
   - Знаешь, это уже верх глупости, Тирульф, - произнес второй солдат, когда
они в полной темноте шли по туннелю.
   Тирульф ничего не ответил. Он всей душой желал бы, чтобы  существовал  на
свете способ помочь этой бедной рабыне. Но он прекрасно осознавал, что такой
возможности нет. Единственный путь освободить ее - это убить самого  короля.
Но хотя он находил  рабыню  очень  привлекательной  и  не  хотел,  чтобы  ей
причиняли боль, все же не был готов отдать  собственную  жизнь  в  обмен  на
смерть властителя. Но если даже он и убьет Нидхегга, поможет ли это  женщине
на самом деле? Вот об этом-то он и размышлял. Вместо короля найдется  другой
деспот, возможно, даже  сам  генерал  Ковна,  который  просто  воспользуется
ситуацией и захватит власть в свои руки. Женщина так и останется рабыней,  а
он будет солдатом, только уже мертвым солдатом. Решив для себя больше вообще
не думать об этой рабыне, Тирульф продолжал  пробираться  в  кромешной  тьме
туннеля обратно к своему посту.
   Безумный от ужаса взгляд Ялны метался  между  фигурой  Нидхегга  и  двумя
трупами, что лежали на полу прямо у ее  ног.  Дрожь  спазмами  сотрясала  ее
нагое тело. Там, где голая  спина  прикасалась  к  поверхности  Черепа,  она
чувствовала, как ледяной холод прожигал ее насквозь. Она тяжело дышала, и  в
морозном  воздухе  пещеры  ее  дыхание  вырывалось  белым   облачком   пара,
поднимаясь к потолку.
   Наконец Нидхегг оторвал  взгляд  от  изучаемого  свитка  и  посмотрел  на
прикованную к Черепу женщину.
   - Уже давным-давно мне надо было проникнуть в мысли  и  сознание  воителя
богини Хель, - произнес он задумчиво, точно разговаривая сам с собой. -  Мне
необходимо освежить в памяти приемы этого заклинания,  но  я  думаю,  ты  не
станешь возражать, если мы приступим прямо сейчас. Во всяком случае,  я  уже
готов.
   - Нет... пожалуйста! - закричала Ялна в ужасе, неистово  задергавшись  на
цепях.
   - Замолчи! - приказал он жестко. - Ты не то, что те две другие. У меня на
тебя далеко идущие планы, и постарайся это запомнить.
   Нидхегг поднял над головой руки, прочертя в воздухе соответствующую руну,
и закрыл глаза, стараясь наглядно  представить  себе  и  сосредоточить  свое
сознание на заклинании. Он медленно и мягко затянул  напев,  где  заклинания
неразрывно переплетались с древними словами власти. Он  стремился  заставить
заклятие работать на себя.
   Ялна почувствовала пронизывающий  ее  все  глубже  холод.  Перед  глазами
померкло, ее начало покидать  сознание.  А  потом  вдруг  она  ощутила  себя
совершенно  свободной,  она  неслась  сквозь  густой  заснеженный   лес   на
прекрасном сером жеребце. Женщина с длинными светлыми волосами ехала рядом с
ней, бок о бок. И небо над головой алело не то  рассветом,  не  то  закатом,
этого она определить не могла. Но вдруг девушка поняла  и  это:  да,  вскоре
должен был наступить рассвет. И ее уже больше звали  не  Ялна.  А  звали  ее
Фрейядис,  дочь  Гутрун,  женщина-воительница  по  прозвищу   Песнь   Крови,
воительница богини Хель, направлявшаяся на юг, чтобы  бросить  вызов  самому
королю Нидхеггу и уничтожить его вместе с его колдовством, служившим злу.
   Лавина мыслей прокатилась по ее сознанию,  сначала  они  были  совершенно
незнакомы и чужды ей, а потом будто бы стали ее собственными. Она  вспомнила
мужчину по имени Эрик,  который  кричал,  умирая  под  пытками,  маленького,
только что родившегося сына, чей крохотный трупик день за днем разлагался на
ее глазах, привязанный к ней, точно к няньке.  А  потом  память  заскользила
дальше, по нити времени, и в ее сознании вдруг всплыли  мысли  о  дочери  по
имени Гутрун, все  еще  удерживаемой  мертвецами  в  качестве  заложницы  во
владениях богини Хель...
   Другая  женщина,  совсем  еще  молодая  и  такая  красивая,  со  светлыми
волосами, что-то говорила ей. Она повернула голову, и  вдруг  ее  прелестное
лицо исказилось, она выругалась. Ее звали Хальд, и была она ведьмой.  И  эта
ведьма вдруг размахнулась и влепила  ей  пощечину,  одновременно  выкрикивая
какое-то заклинание, Ялна дернулась всем телом, неистовая боль пронзила  ее,
и она тут же очнулась.
   Она снова была просто Ялной, рабыней  короля  Нидхегта,  и  находилась  в
пещере, прикованная к Черепу, и в ее голове исступленно пульсировала боль.
   Под ее ногами на плитах  пещеры  стоял  на  коленях  властитель,  стиснув
голову руками и постанывая от боли. Мгновение за  мгновением  Ялна  ощущала,
как  боль  отступает,  а  сознание  становится  все  яснее   и   отчетливее.
Становилось лучше и королю. В конце концов, он нашел в себе  силы  с  трудом
подняться на ноги и опереться о стол, заваленный свитками.
   "Песнь Крови! - подумал он. - Это и в  самом  деле  Песнь  Крови,  и  она
направляется сюда в паре с какой-то молодой ведьмой. Однако  простая  ведьма
не сумела  бы  ощутить  присутствие  чар  и  не  смогла  бы  так  быстро  их
разрушить".
   Он взглянул на Ялну.
   - У меня нет времени разбираться в том, что прошло через  тебя,  и  я  не
стану проникать в твое сознание, - сухо объяснил он, точно  обращаясь  не  к
рабыне, а к самому себе. - Раз уж эта проклятая ведьма сумела  найти  способ
противодействовать и использовать твой разум против меня,  она  может  точно
так же проникнуть в мои мысли и планы. Но ведь мне  это  и  не  понадобится,
верно? Ты же не откажешься помочь мне и рассказать  все,  что  узнала  о  ее
мыслях, ее воспоминаниях и главное - планах на будущее?
   "Песнь Крови! - подумала Ялна. - Та  самая  рабыня,  ставшая  легендарной
воительницей, поднявшей рабов Нидхегга на восстание и сумевшая сбежать". Всю
свою жизнь, сколько себя помнила, Ялна испытывала трепет, слушая запрещенные
поэмы и песни рабов, сложенные в честь подвигов этой прекрасной воительницы.
А теперь самые заветные и  потаенные  мысли  и  чувства  Песни  Крови  стали
мыслями и чувствами самой Ялны, весь ее  триумф  и  ее  боль,  ее  победы  и
поражения, ее ненависть и любовь...
   Воительница  Хель  сейчас,  в  эти  самые  минуты  направлялась  сюда,  в
Ностранд, намереваясь уничтожить Нидхегга или умереть в борьбе, а колдун,  в
свою очередь, хотел использовать Ялну, чтобы убить Песнь Крови.
   "Нет, - подумала Ялна, - я не должна ему помогать! Вместо этого я  должна
помочь Песни Крови!" Но если она не согласится помогать ему по доброй  воле,
то он заставит ее сделать это силой, причиняя все новую и новую боль.
   Ненависть к Нидхеггу и желание помочь воительнице Хелъ боролись в ней  со
страхом перед ожидавшими ее кошмарными  пытками,  переплетение  этих  чувств
выворачивало ей душу наизнанку. Она в безумии металась от одной  безысходной
мысли к другой и не видела никакого выхода. У нее не было  ни  одного  шанса
выжить, а уж тем более победить. И она прекрасно знала это.

Глава шестая
НАПАДЕНИЕ

   Предрассветное небо, пронизанное лучами  восходящего  солнца,  алело  над
узкой лесной тропинкой, занесенной снегом. Песнь Крови  чувствовала,  как  у
нее слипаются глаза. Ей  смертельно  хотелось  спать.  Она  страстно  желала
отыскать  безопасное  место  и  отоспаться  хоть  немного,  чтобы   прогнать
проклятую усталость, сковывающую тело и туманившую сознание. Но  воительница
также прекрасно понимала,  что,  пока  она  не  уничтожит  Нидхегга,  такого
местечка ей не найти, а если и найдется два-три, то очень  ненадежных  и  на
очень короткий срок.
   Сначала они ехали  сквозь  темноту  ночи  в  полной  тишине,  не  нарушая
молчания леса разговором. Но немного позже, когда  Хальд  наконец  пришла  в
себя после утомительного исцеления, она стала  рассказывать  о  себе.  Песнь
Крови сразу  же  поняла,  что,  несмотря  на  всю  внешнюю  недоступность  и
холодность, ведьме явно требовалось чье-либо внимание и сочувствие. По  сути
своей она была одинока и несчастна, хотя никогда бы в  этом  не  призналась.
Невзирая на свою  молодость,  она  представляла  собой  довольно  интересную
личность.
   - Так что, когда я сообщила моим родителям  свое  решение,  -  продолжала
Хальд с горечью в голосе, - мой отец велел мне убираться из дома  и  никогда
больше не возвращаться. И это все только из-за того, что  я  решила  учиться
искусству волшебства у Норды Серый Плащ, вместо того чтобы  выйти  замуж  за
соседского сынка. Мой отец - бездушный человек, будь он  проклят.  Я  думаю,
что большинство людей такие же, как и он. И лишь немногие из  нас  на  самом
деле имеют душу.
   Воительница зевнула, не в силах справиться с одолевшей ее сонливостью.
   -  Так  ты  покинула  дом  и  отправилась  к  Норде  Серый  Плащ  учиться
колдовству, - подхватила она, чтобы поддержать разговор.
   - Да, и я не жалею об этом. Норда никогда не била меня.  Она  была  очень
добрая. Совсем не такая бездушная, как мой отец!
   - Счастливое совпадение, вы обе имеете души, - довольно холодно  заметила
Песнь Крови, хотя в ее тоне прозвучала издевка.
   Хальд одарила свою собеседницу сердитым взглядом.
   - И как долго ты училась у Норды?
   - Почти три... года,  пока  не  явились  солдаты,  -  произнесла  молодая
женщина с запинкой. - Я купалась в протоке,  когда  услышала  приближающийся
топот лошадей. Когда я выбралась на берег, солдаты уже схватили  Норду.  Они
связали ее, скрутили черными заговоренными цепями и уже выносили из  хижины.
Я ничего не могла поделать.
   - Почему же ты не использовала свое знание  магии,  чтобы  уничтожить  их
всех? - поинтересовалась Песнь Крови.
   - Мне пришлось спрятаться, - быстро говорила Хальд,  старательно  избегая
отвечать на вопрос воительницы, - и из своего укрытия я наблюдала,  как  они
швырнули ее в клетку для рабов и уехали прочь.
   - Я вот думаю, а почему Норда не почувствовала их приближения и  сама  не
остановила их своими чарами?
   Хальд только пожала плечами:
   - Не знаю. Полагаю, Нидхегг каким-то образом лишил ее колдовской  силы  с
помощью своей магии до того, как напали солдаты. Как же еще он мог захватить
такое количество других колдунов, магов и ведьм за последние несколько  лет?
А ведь многие из них были куда как сильнее и одареннее  в  своем  искусстве,
чем сама Норда.
   - А скольких еще он захватил, Хальд? И сколько лет уже  Нидхегг  охотится
за  колдунами  и  ведьмами?  -  Воительница  живо   заинтересовалась   темой
разговора.
   - Я даже удивлена, что  ты  спрашиваешь  об  этом.  Все  знают,  что  это
началось пять лет назад. А вот насчет того, скольких он приказал схватить...
точное число я не знаю, но вряд ли ты где-нибудь в округе встретишь хотя  бы
одного колдуна, мага или ведьму. Если они и остались в живых,  то  только  в
застенках замка Нидхегга, как и моя наставница - Норда.
   - А кто-нибудь знает, зачем они все ему вдруг понадобились?
   - Норда не знала. И я тоже не  знаю,  правда.  -  Молодая  ведьма  пожала
плечами. - Мы и думать не думали, что Нидхеггу  понадобится  схватить  такую
лесную ведьму, как Норда, и заточить ее в подземелья Ностранда.
   Песнь Крови медленно покачала головой  в  полном  замешательстве.  За  те
долгие шесть лет, которые она  провела  в  темных  пределах  владений  Хель,
что-то случилось  здесь,  в  царстве  живых,  и  это  что-то  вызвало  такое
странное, ничем не объяснимое поведение Нидхегга... но что?
   Неожиданно перед глазами потемнело. Песнь Крови качнулась в  седле,  едва
не теряя сознание от невыносимой боли, пронзившей все тело. У нее было такое
ощущение, будто ее запястья скованы цепями, и она висит на них,  и  холодное
железо под тяжестью тела врезается в плоть. А еще она  чувствовала,  что  ее
голая спина прислоняется к чему-то  холодному,  и  не  просто  холодному,  а
стылому и промозглому, точно все ее тело обложили тяжелыми глыбами  льда.  А
ее ноги не действуют, точно их отрубили. Она была парализована  от  пояса  и
ниже.
   Тошнотворная головокружительная волна прошла по телу. Она  почувствовала,
будто раздваивается ее сознание. Вот она, Песнь  Крови,  воительница  богини
Хель, но одновременно  она  еще  и  Ялна...  да,  именно  так  ее  зовут,  -
непокорная рабыня, подвешенная на цепях...
   Она сжалась в седле,  стараясь  отделаться  от  неожиданного  наваждения,
навалившегося на нее. Она ртом ловила воздух, с трудом дыша. А рядом  с  ней
Хальд продолжала беззаботно рассказывать о чем-то  своем,  точно  ничего  не
случилось. Воительница  с  огромным  усилием  из-за  онемевшего  вдруг  тела
повернула голову к ведьме, заметила, как на лице молодой  женщины  появилось
выражение  страха  и  тревоги.  Брови  Хальд  сошлись  на  переносице,   она
выругалась, посылая проклятья неведомым силам. Затем  Песнь  Крови  увидела,
как ведьма замахивается раскрытой ладонью.
   Хальд ударила ее по лицу, одновременно выкрикивая слова заклинания.
   Песнь Крови пошатнулась в седле, но почти сразу же  ее  видение  исчезло,
боль ушла из тела и запястий, она снова  почувствовала  собственные  ноги  в
башмаках.
   Хальд ударила ее еще раз, на сей раз даже сильнее.
   - Хватит! - Воительница властно остановила ведьму. -  Со  мной...  все  в
порядке.
   - Зубы Фрейи! - воскликнула серди