ствование  веры  людей  в
то, что сама Хель может жаловать душе новую жизнь в новом теле. Другие верят
в реинкарнацию в пределах одного семейного рода.
   По преданиям викингов, Хель была дочерью Локи-Насмешника. Ее  мать  звали
Ангрбода (Сотрясаемое Муками Тело), братом  был  гигантский  змей  ‚рмунганд
(Мировой Змей), которому было предначертано убить  Тора.  Другому  же  брату
Хель - Фенриру (Болотному Волку) было написано  на  роду  уничтожить  Одина.
Царства вечных страданий и боли, где после смерти наказывались злодеи,  были
описаны довольно  подробно  и  не  избежали  влияния  христианской  религии,
привнесшей в эти легенды свои взгляды на ад  и  чистилище.  Именно  согласно
христианской религии грешники должны вечно гореть в адском пламени.
   Когда  Один  узнал  о  существовании  могущественных  детей  Локи,  чтобы
отсрочить предсказанную неминуемую гибель  богов,  он  бросил  ‚рмунганда  в
океан, окружавший Землю. Там Змей разросся до таких размеров, что окольцевал
своим телом всю сушу Земли и сумел ухватить себя зубами за хвост. Фенрира  с
огромным трудом боги все же сумели посадить на волшебную привязь и  оставить
на необитаемом острове. В этой жестокой борьбе бог Тюр  лишился  руки.  Саму
Хель Один сослал в подземное царство и превратил ее в богиню Смерти. Легенды
описывают Хель как огромного роста великаншу с телом,  наполовину  состоящим
из трупа, в течение долгого времени пролежавшего  в  земле  и  подвергшегося
гниению, а наполовину - из живой плоти. "Живая плоть"  Хель,  по  преданиям,
была очень красива. Эта двойственность жизни и смерти в образе Хель восходит
к более древним верованиям викингов о единстве двух  противоположных  начал.
Знатоки древних рунических тайн утверждают, что руна "Хагалаза" -  "град"  -
руна перемен, наиболее полно выражает образ Хель,  но  существует  и  другое
мнение, что руна "Бьорк" - "береза" - руна возрождения, заключающая  в  себе
тайны Матери-Земли, плодородия и продолжения рода, тоже в определенной  мере
ассоциируется с богиней Смерти Хель,  в  частности,  Эдред  Торсон  в  книге
"Рунический алфавит: настольная книга для Рунической  магии"  придерживается
этой точки зрения. Вот почему я предпочел украсить  щит  Песни  Крови  руной
"Бьорк", а не "Хагалаза". Двойственность жизни  и  смерти,  ассоциируемая  с
богиней Смерти Хель, также обсуждается в книге "Рунические  тайны"  Сильвера
Равона Вольфа и Найджела Джексона.
   Из книги Бернда Найнрика "Разум  ворона"  я  узнал,  что  у  ворона  лишь
кончики перьев черные, в основание пера - белое. Одаренные  таким  свойством
от природы, вороны во многих языческих  религиях  представлялись  вестниками
смерти. Возможно, отчасти  традиционная  двойственность  Хель  -  наполовину
живая, наполовину мертвая - могла  ассоциироваться  с  двухцветной  окраской
воронова пера.
   Связь  Хель  с  воронами  усиливается  легендой   викингов,   в   которой
рассказывается, как однажды Хель подарила Одину двух своих  воронов,  одного
из которых звали Хугин (Мыслящий), а второго Мунин (Помнящий). До  того  как
возглавить плеяду богов в эпоху викингов (Тюр был правителем богов  в  эпоху
римского расцвета), Один  выполнял  функции  лишь  бога  Штормов  и  Смерти.
Утверждение о самой Хель как о богине Смерти, которую силой заставили  стать
таковой, поддерживается в первой книге о Песни Крови, в которой обыгрывается
древняя легенда о том, как Один несправедливо обошелся с Хель, богиней Жизни
и Смерти, заставив ее стать лишь богиней Смерти.
   В мире воительница Хель не может смириться с собственной  участью  и  все
время пытается сбросить с себя проклятие Одина и снова стать единой. Когда у
нее появляется шанс,  она  не  упускает  возможности  сделать  героине  свое
предложение. Первая история о воительнице  Песне  Крови  также  приподнимает
завесу над происхождением Нидхегга,  ведь  в  традиционных  сказаниях  он  -
отвратительного вида дракон,  высасывающий  кровь  из  мертвецов  в  мрачном
преддверии царства Хель.
   Добро пожаловать в мир первой книги Саги о Песни Крови.
   За Песнь Крови и свободу!

   С. Дин Андерссон, Техас, США Руническая Эра 2250 (1999 н. э.)


    Дин АНДЕРССОН
    ВОИТЕЛЬНИЦА II
    ЖАЖДА МЕСТИ

    Перевод с английского Ишкова М. Н. OCR and Spellcheck: Andy Kay


Анонс

   Мы снова встречаемся с  непобедимой  воительницей,  которой  не  дают
спокойно жить силы Тьмы, вознамерившиеся на этот раз лишить  ее  любимой
дочери Гутрун. На смену кровавому деспоту Нидхеггу пришла  служительница
Хель ведьма Тёкк.  Ей  нужна  кровь  Гутрун,  чтобы  тайно  воскрешенный
первенец Песни Крови Локит обрел неодолимую  силу  и  возглавил  полчища
Смерти.
   И вновь Песни Крови приходится брать в руки верный меч и сражаться за
жизнь и свободу родных и друзей.

   Посвящается Брайану, Борису и Песни Крови

ПРОЛОГ

   На вершине горы, чьи покрытые  местами  клубящимися  облаками  склоны
острыми зубцами поднимаются к самому поднебесью, среди льдов  и  снегов,
возвышается замок волшебницы Тёкк. И она  сама,  и  ее  колдовская  сила
принадлежат богине Хель.
   Застывшие, словно в полудреме, могучие башни с  дощатыми  кровлями  и
массивные стены крепости сложены из черного с  алыми  прожилками  камня.
Высоко вздымаются они над вершиной горы и на столько же уходят  в  глубь
подвалы ее омертвелого, схваченного  льдом  обиталища.  В  это  мрачное,
заполненное тьмой подземелье как раз и начала  спускаться  хозяйка  этих
мест.
   Вот она ступила на первую ступеньку, - затем  на  вторую...  Неровный
свет факела у нее в руке осветил заиндевелые стены колодца.
   Змееподобные локоны ее густых и темных волос,  поблескивая,  свободно
струятся  по  высокой  с  царственной  осанкой  фигуре.  За  сотню  лет,
проведенных ею в вечном холоде, черты демонически красивого лица  ничуть
не исказились. Она все так же стройна и  прекрасна.  Разве  что  губы  и
ногти подернула сизо-голубая мертвенная бледность, однако на  щеках  еще
видны следы румянца. Не потускнела смоль ресниц, зловоние могилы до  сих
пор не смогло побороть исходящий от  нее  дурманящий  аромат  колдовских
трав. Непобедимой оказалась и сладость ее едва заметного дыхания,  каким
она славилась в ту пору, когда поклонялась и верно служила Великой Хель,
Властительнице Смерти, повелительнице Тьмы и Тлена.
   Тёкк добралась до площадки, перехватившей горло исполинского колодца,
затем приблизилась к следующему проему, откуда ступени,  резко  сужаясь,
вели к самому дну. Но она как бы не замечала их узости. На  лице  у  нее
читалось  едва  различимое  ожидание,  плохо  скрываемое  нетерпение   -
колдунья  все  сильнее   предвкушала   радость   долгожданной   встречи.
Небрежными  движениями  левой  руки  она  сметала  перекрывавшую  проход
паутину.  Копошившиеся  на  ступенях   склизкие   твари,   то   и   дело
переползавшие через ее босые ноги, тоже не очень-то беспокоили колдунью.
   Ее дыхание участилось, заметнее заалели щеки. Она вся была нетерпение
- ее неудержимо тянуло все ниже  и  ниже.  Свет  факела  теперь  веселее
подпрыгивал и дробился на гладкой заиндевелой поверхности камня,  клочья
тумана таяли у нее под ногами.
   Наконец Тёкк добралась до самой  нижней  площадки  и  приблизилась  к
тяжелой, усиленной шляпками сотен вбитых в нее гвоздей деревянной двери.
Распахнув ее, ведьма вошла в маленькое помещение и тут же притворила  за
собой дверь.
   Посередине  комнаты   возвышался   помост,   сложенный   из   искусно
обработанного черного камня. По боковым стенкам  были  вырезаны  древние
руны. Но самое удивительное заключалось в том,  что  на  помосте  лежало
обнаженное тело молодого высокого мужчины со светлыми волосами.
   Волшебница вставила факел в одно из колец, намертво вбитых  в  стену,
затем  не  спеша  приблизилась  к  возвышению.  В  ее  огромных   широко
посаженных  глазах  цвета  смарагда  вспыхнул  огонек.  Оживший   взгляд
колдуньи, привороженный  видом  мужского  тела,  наполнялся  страстью  и
неутолимым желанием. На лице юноши кое-где  различались  следы  трупного
разложения, однако дыхание смерти еще  не  коснулась  прекрасного  тела.
Скорее красавец спал, тяжело, мучительно, но все же это был сон  живого,
еще не погибшего, пусть даже крепко обнявшегося со смертью человека.
   Вот и пришел момент, о котором Тёкк так долго  мечтала,  столько  лет
лелеяла его в сердце.
   Служительница Хель приблизилась к молодому мужчине, встала возле него
на колени, шепнула:
   - Теперь уже скоро, Локит. - Она провела рукой по его волосам, словно
хотела успокоить спящего, затем все так же  шепотом,  но  уже  чуть-чуть
громче, добавила:
   - Скоро твое тело вновь станет гибким и сильным.  Я  приведу  к  тебе
твою сестру, хлынет первая женская кровь, осуществится задумка  Хель,  и
мы начнем наступление. Скоро, очень скоро...
   Не договорив, она умолкла, и на ее лице вдруг застыла усмешка.
   Все  так  же  завораживающе  неторопливо  ведьма  вскинула   руки   и
расстегнула застежку, освобождаясь от черной накидки  на  плечах.  Ткань
цвета беспросветной ночи беззвучно скользнула на пол. Теперь  Тёкк  была
полностью обнажена. Она сконцентрировалась и произнесла первое заклятье.
Пламя факела лихорадочно дернулось и в следующий миг погасло.  Теперь  в
подземелье воцарилась кромешная тьма.
   Склонившись  над  распростертым  юношей,  служительница  Хель   долго
вглядывалась в черты мужественного лица - темнота ей ничуть не мешала, -
затем накрыла его холодное тело своим, полным жизни, горячим.
   Несколько мгновений во мраке не было слышно ничего, кроме  учащенного
женского дыхания. Наконец  Тёкк,  полностью  погрузившись  в  сладостное
забвение, вновь принялась нашептывать нараспев заклинания. Все громче  и
громче становился ее голос,  скоро  исполненные  волшебной  силой  звуки
начали эхом  отражаться  от  стен  подземелья.  Наконец  они  слились  в
настоящую бурю - только они одни, взывающие к силе Тьмы и возвращающие к
жизни, звучали в подземелье.
   Юноша неожиданно пошевелился, озноб  волнами  побежал  по  прекрасным
рукам и  ногам.  Вдруг  нестерпимый  рев  боли  потряс  холодный  камень
подземелья. Голоса мужчины и женщины слились в гимне пробуждения  плоти,
и трудно было понять, чего больше в этой песне - боли  или  наслаждения.
Тёкк все чаще поминала имя той, кто владеет Смертью.  Распалившись,  она
дарила ему поток любви и страсти, неудержимо хлынувший и затопивший его,
пробуждая желание.
   Через несколько мгновений  боль  ушла  -  только  радость  обладания,
возвращение к жизни, песнь темной любви торжествовали во мраке.

Глава первая
ПЕРВОЕ УБИЙСТВО

   В единственной тесной комнатенке убогой  хижины  спали  три  женщины.
Ближе всех к  очагу  расположилась  пожилая  женщина,  ее  посеребренные
годами волосы малиново поблескивали в отсветах пламени очага. Хотя  ночь
и выдалась теплой, Норда не сняла толстого серого платья, при этом еще и
куталась в одеяло, стараясь подоткнуть его  под  себя.  С  возрастом,  к
сожалению,  люди  сильнее  зябнут,  и  ей,  старухе,  уже  трудно   было
согреться.  Лежала  она  в  полудреме,  беззаботный   и   глубокий   сон
давным-давно оставил ее. Губы ее беззвучно шевелились, время от  времени
она хмурилась, черты лица искажались, словно она боролась  с  кошмарами,
досаждавшими ей.
   Поодаль возле стены, по левую сторону от  двери  под  желтым  одеялом
лежала Хальд, спавшая обнаженной. Ее фигура  была  под  стать  эльфам  и
волосы такие же -  длинные  и  золотистые.  Сон  ей  выдался  тревожный,
беспокойный - по лицу пробегали тени, брови подергивались, капельки пота
выступили на коже.
   С противоположной стороны примостилась Гутрун в тонкой  белой  ночной
сорочке.  Молодая,  совсем  еще  девчонка,  она  только-только  начинала
приобретать  женственность.  Энергичное,  с  резкими  чертами  ее   лицо
окаймляли длинные волосы цвета воронова крыла.
   Норда и Хальд служили богине Фрейе, ее божественной силой они творили
свое волшебство. Гутрун тоже вскоре должна была примкнуть к  когорте  ее
служительниц.
   Девушке также не доставляли удовольствия  посетившие  ее  этой  ночью
сны. Одно беспокойство, ни радости,  ни  отдохновения.  Она  то  и  дело
крутила головой, тяжело,  с  надрывом  дыша,  все  пыталась  проснуться.
Наконец быстро и широко раскрыла глаза. Тяжело вздохнула, вся напряглась
в попытке  вспомнить  мучивший  ее  только  что  кошмар.  Затем  до  нее
донеслось нечто, что смело всякое упоминание об улетучившемся сне.
   Снаружи. Что-то вроде приглушенного бормотания...
   Гутрун мгновенно добралась до  меча,  оружие  она  всегда  укладывала
рядом с  собой,  чтобы  сразу  дотянуться  рукой.  Осторожно,  без  шума
обнажила лезвие. Сердце у нее страстно забилось. Затем она молниеносно и
так же беззвучно скользнула в сторону Хальд и схватила молодую  колдунью
за голое плечо.
   - Хальд! - горячо прошептала она. - Просыпайся!..
   Служительница Фрейи  что-то  простонала  в  ответ,  но  справиться  с
оковами сна не смогла, как если  бы  ее  опоили  снотворным  зельем  или
крепко-накрепко заколдовали.
   Внезапно  дверь,  выбитая  ударом   ноги,   распахнулась.   Несколько
вооруженных мужчин ворвались в хижину, лезвия их мечей тускло  сверкнули
в призрачном, вмиг набравшем силу пламени очага.
   Издав боевой клич, Гутрун  ринулась  вперед.  Холодная  сталь  клинка
распорола воздух, затем взметнулась вверх и обрушилась на ближайшего  из
ворвавшихся в хижину воинов. Лезвие замерло, войдя наполовину ему в шею.
На лице нападавшего вспыхнуло нескрываемое удивление, затем, после того,
как Гутрун вырвала меч из раны,  сменившееся  болью  и  ужасом.  Тут  же
обильно хлынула кровь, густо оросив лицо девчонки. Это был первый убитый
ею враг.
   Все это -  взмах,  удар,  смерть,  продолжалось  какое-то  неуловимое
мгновение. Ошеломленные люди отпрянули, а Гутрун  вновь  приняла  боевую
стойку -  так  ее  всегда  учила  мать.  Она  отразила  удар  следующего
напавшего, сделала ложный выпад и, когда тот поддался и приоткрыл  левый
бок, ловко выпустила ему кишки. Однако врагов оказалось  слишком  много.
Те, кто был потрусливее и похитрее, успели  пробраться  к  ней  с  тыла.
Выкрикивая проклятья, подбадривая себя грозными возгласами,  они  скопом
навалились на девчонку, когда ее оружие еще терзало чужую плоть.  Кто-то
сумел заломить ее руку с мечом за  спину  и,  крепко  вцепившись,  очень
больно сжал. Гутрун, стиснув  зубы,  продолжала  удерживать  оружие.  Ей
начали  выкручивать  руку,  отчего  боль  стала  нестерпимой.   Девчонка
вскрикнула, и меч выпал. Острие вражеского клинка уперлось ей  в  горло,
ухмылявшийся бородач с большим шрамом на щеке  надавил  сильнее,  железо
вошло глубже.  Неужели  эта  отвратительная  рожа  будет  тем  последним
воспоминанием, с которым она покинет мир людей?
   -  Нет!  -  выкрикнул  другой  воин  с  бородой  золотистого   цвета,
отталкивая того, со шрамом.
   - Она убила Торира и Йона! - воскликнул первый.
   - Спрячь  меч,  Рагнар.  Торира  и  Йона  погубили  опрометчивость  и
самоуверенность.
   - Но она же еще девчонка!..
   - Что ж из того! Она же дочь Песни Крови. По мне, убей  ты  и  ее,  и
дело с концом, но вспомни приказ Тёкк. Помнишь, что она велела взять  ее
целой и невредимой. Она же предупредила, что нам придется иметь  дело  с
дочерью необыкновенной  воительницы.  Мамаша  научила  ее  обращаться  с
оружием. Девчонка владеет  мечом,  и  нагоняющие  сон  чары  на  нее  не
действуют.
   Услышав имя Тёкк, Гутрун невольно вздрогнула.
   - Так что я не советую тебе нарушить приказ хозяйки, - веско  добавил
светлобородый.
   Девушка заметила, как другие мужчины связывают руки  Хальд  и  Норде,
заводя их за спину и скручивая там сыромятными ремнями. Колдуньи даже не
проснулись, видимо, сильны были чары, наложенные на них Тёкк, Мгновением
позже Гутрун почувствовала, как кожаные путы стиснули и ее запястья.
   Тот, со шрамом, хотевший пронзить ей горло, отошел в  сторону  и  уже
оттуда с явно недобрым выражением на лице посматривал на нее.  Такие  же
взгляды бросал он и на светлобородого командира. Меч Рагнар до  сих  пор
сжимал в руке, и Гутрун невольно отметила, как сильна  была  его  злоба,
пальцы даже побелели от напряжения. Наконец  ему  удалось  справиться  с
собой, отогнать жажду мести. Он наконец засунул клинок в ножны.
   - Они были мои друзьями, Тирульф, - уже спокойней выговорил Рагнар.
   Тирульф кивнул и похлопал его по плечу.
   - Не беспокойся! То, что Тёкк задумала в отношении  этой  девчонки  и
тех двоих, вряд ли доставит им удовольствие. Так-то, Рагнар.
   - Клянусь Одином, в этом ты прав.
   Рагнар, припомнив кое-что из практики Тёкк, явно повеселел. Затем уже
с издевкой подмигнул Гутрун.
   Девчонка сплюнула.
   - Всеотец Один не имеет ничего общего с Тёкк, -  огрызнулась  Гутрун,
глядя прямо в глаза врагу, - или с теми подонками, что служат Хель.
   На  простоватом  лице  Рагнара   вырисовалось   некоторое   сомнение,
по-видимому, слова пленницы заставили его задуматься.
   - Когда будешь издыхать, не мечтай о Валгалле, - добавила девчонка. -
Таким, как ты, там нет места. - Она  холодно  и  зловеще  усмехнулась  и
продолжила:
   - Готовься попасть в объятия ужаса в ледяных  владениях  самой  Хель.
Богиня Смерти никогда не позволит твоей душе отлететь к Одину,  особенно
теперь, когда ты продался Тёкк.
   Рагнар издал что-то, напоминающее рев.
   - Свяжи ей покрепче руки, - обратился он к воину, стоявшему за спиной
Гутрун. - Ни генерал Ковна, ни сама Тёкк не требовали, чтобы ее везли  в
замок со всеми удобствами.
   Он подошел к начальнику и что-то  прошептал  ему.  Гутрун  так  и  не
сумела разобрать смысл сказанного.
   Тирульф проследовал за Рагнаром туда,  где  лежала  связанная  Норда,
присел на корточки и стал щупать пальцами горло старухи.
   - Норда! - крикнула Гутрун, пытаясь пробудить ее от сна. - Норда!
   Девчонка отчаянно забилась, пытаясь освободиться от пут.
   Неожиданно Тирульф встал, пнул неподвижное тело сапогом и  разразился
проклятьями.
   - Сдохла, вот старая ведьма, - объявил он, затем  обвел  непонимающим
взглядом стоявших рядом мужчин. - Но почему? Мы ведь даже не прикасались
к ней, разве что руки связали.
   Он еще раз совсем уже непотребно выругался.
   - Может, все дело в сонном заклятии? - с тем же недоумением обратился
он к Рагнару. - Возможно, она так отчаянно сопротивлялась, что сердце не
выдержало? Лет-то ей уже немало, по виду совсем развалина.
   - Тёкк разгневается, - очень тихо ответил Рагнар.
   В глазах у обоих блеснул страх.
   Тирульф выругался в третий раз, затем распорядился:
   - Возьмите девчонку и эту... - он указал на Хальд, - и посадите их на
коней. Покойницу оставьте в хижине. Подожгите ее.
   - Нет! - выкрикнула Гутрун, пытаясь освободить руки. Когда ее  тащили
мимо трупа, она поклялась:
   - Я отомщу за тебя, Норда!
   - Подождите! - приказал Тирульф.
   Мужчины, державшие девочку, остановились.
   - Скажи, чему эти ведьмы успели научить тебя? - спросил начальник.
   Гутрун промолчала.
   - Мы видели, как ты умеешь работать мечом,  -  продолжил  Тирульф.  -
Может, ты столь же ловка в колдовстве? Не надейся,  я  не  дам  тебе  ни
единого шанса.
   Он вытащил  кинжал  и  ударил  Гутрун  тяжелой  рукоятью  по  голове.
Девчонка потеряла сознание и обвисла на руках у тащивших ее воинов.
   Вскоре Гутрун и Хальд взгромоздили на коней. Кто-то из воинов  поджег
хижину. Луна в ту ночь светила ярко, в полный диск, и  Тирульф  уверенно
повел отряд по лесной дороге. Мчались галопом,  никто  не  оборачивался,
только изредка на деревьях ярко  вспыхивали  всполохи.  Хижина  догорела
быстро, так же скоро превратилось в  уголья  тело  избранной  волшебницы
Фрейи Норды Серый Плащ.
   Нападавшие уже были очень далеко и не могли  видеть,  как  обугленный
труп издал стон, зашевелился и - о, чудо! - попытался встать.

Глава вторая
ДОЛИНА ЭРИКА

   На  само