правдать подобный поступок? Никакие!..
   - Я устала от твоего упрямства и глупости. Что ты все твердишь зачем?
По-видимому, я зря потратила время, ты не способна понять, в чем радость
и где горе. Короче, перед тобой две возможности.  Только  две!  Либо  ты
поклонишься Хель и, когда  мы  захватим  землю,  сможешь  увидеть  своих
детей, или долгая, мучительная смерть  здесь  и  сейчас.  Твою  сгнившую
плоть никто не положит в могилу.  Мне,  собственно,  дела  нет,  что  ты
выберешь, как, впрочем, и Хель, тебе решать.
   Тёкк глянула в  глаза  пленницы,  прищурилась,  затем  повернулась  и
направилась к подножию холма.

Глава девятая
ЗА ПЕСНЬ КРОВИ И СВОБОДУ!

   Солдаты Ковны притащили Вельгерт и Торфинна со связанными  руками  на
вершину холма, поставили лицом к Песни Крови.
   Вельгерт, заметив распятую подругу, бросилась к ней, объятая  гневом.
Песнь Крови обвисла на ремнях,  глаза  закрылись,  дыхание  прерывалось.
Лицо  с  алыми  шрамами,  полученными  в  битвах,   время   от   времени
подергивалось от боли, крупные капли пота выступили на лбу.
   - Фрейядис, - тихо окликнула ее Вельгерт.
   Солнце садилось. Большую часть дня Песнь Крови провисела, привязанная
к стволу ясеня. Ее страдания были безмерны, она лишилась сознания. Голос
подруги вновь привел ее в чувство. Воительница с трудом открыла глаза.
   Вельгерт склонилась к ней и поцеловала в щеку.
   - Я боялась, что они уже разделались с тобой, - с усилием  произнесла
воительница, комкая слова. - Где твои дети? Им не причинили вреда?
   - Нет, - ответила Вельгерт. - Нас уведут в замок  Тёкк.  Она  обещала
сохранить им жизнь, если мы подчинимся.
   - Подчинитесь? Как?..
   - Она пока не сказала, - подал голос Торфинн.
   Песнь Крови едва заметно кивнула и выдавила улыбку:
   - Все опять кажется совершенно безнадежным, не так ли, Вельгерт?
   - Эх, Фрейядис, - Вельгерт совсем  понизила  голос.  -  Если  уж  нам
удалось сбежать из застенков Нидхегга, а потом и победить  его,  хочешь,
не хочешь, а придешь к выводу, что в этом мире нет ничего невозможного.
   Подруги долго смотрели в глаза друг другу, затем приступ  боли  вновь
скрутил Песнь Крови. Озноб пробежал по ее  телу,  веки  сомкнулись.  Она
застонала.  Через  несколько  мгновений,  сумев  справиться   с   болью,
воительница вновь открыла глаза.
   - Гутрун и Хальд тоже в замке Тёкк, - сообщила она. - И.., мой сын.
   - Твой сын?! Но как?..
   - Тёкк призналась, что выкрала его останки  из  могилы  и  с  помощью
своих колдовских уловок оживила Торбьёрна. Теперь  он  магически  быстро
вырос. Однако по-настоящему живым его считать пока нельзя. Тёкк намерена
оживить его плоть, и тогда он возглавит отряды всадников  Хель.  Помнишь
тех, что напали на крепость?
   Вельгерт кивнула, глаза у нее расширились.
   - Их называют всадниками Смерти. Тёкк  и  Гутрун  жаждет  обратить  в
верную служительницу Хель, сделать из нее мерзкую ведьму. Мои дети нужны
Владычице Мертвых, чтобы увеличить свою мощь, распространить ее по  всей
земле. Она хочет  превратить  наш  мир  в  мертвое  царство,  где  будут
властвовать лед и мрак. Мы должны остановить ее.  Если  же  мне  суждено
погибнуть, ты возьмешься за дело.
   - Только  бы  мы  могли  спасти  наших  детей,  -  глухо  откликнулся
подошедший ближе Торфинн.
   - Будьте осторожны. Помните, что Тёкк способна читать чужие мысли,  -
предупредила Песнь Крови. - Вот что вам следует  знать  -  служительница
Тьмы предложила мне поклониться Хель, стать ее воином.
   - А ты? - спросила Вельгерт.
   - Я отказалась.
   Вельгерт кивнула:
   - Но если другого выхода нет? Если иначе не выжить?..
   - Не знаю, Вельгерт, я просто не знаю!
   Голос воительницы прервался, она исступленно закашлялась, забившись в
судорогах, спазм перехватил горло.
   Между тем солнце легло на неровную, очерченную вершинами  гор,  линию
горизонта. В тот момент  в  лесу,  к  северу  от  сгоревшего  поселения,
раздался жуткий рев. Скоро леденящие звуки усилились, и девять всадников
Смерти гуськом взобрались на вершину холма. Правда,  только  четверо  из
них восседали на лошадях Тьмы, остальные двигались  пешком,  ведя  своих
скакунов в поводу. Все они выстроились перед деревом. Багровые, зловещие
огоньки горели в глубине их пустых глазниц.
   Следом за ними на вершину поднялась Тёкк,  приблизившись  к  распятой
воительнице, она улыбнулась.  С  той  же  непроницаемой  улыбкой  обвела
взглядом Вельгерт и Торфинна.
   -  Пора  отправляться  в  путь,  -  напомнила   она,   махнув   рукой
воинам-скелетам, стоявшим возле своих коней.
   Те подвели их к солдатам Ковны, втащившим на  вершину  холма  Тору  и
Ингвара, детей Вельгерт. Они усадили их в седла коней-призраков,  Ингвар
вскрикнул от страха.
   - Если ты причинишь вред моему сыну... - предупредила Вельгерт.
   - Прогулка верхом придется ему по вкусу, - пообещала Тёкк. - Скоро он
поймет, как это здорово, если, конечно, ты не наделаешь глупостей.
   Вельгерт повернулась к Песни Крови.  Их  взгляды  снова  встретились.
Подруга склонилась и поцеловала воительницу.
   - За Песнь Крови и свободу! - шепнула она.
   Этот клич родился в  те  минуты,  когда  они  обе,  рабыни  Нидхегга,
подняли восстание и сумели вырваться из страшных подвалов Ностранда.
   - Увижу ли я  тебя  вновь?  -  Вельгерт  вытерла  слезу,  после  чего
решительно повернулась и направилась к группе всадников.
   Торфинн, заметив прощальный взгляд  воительницы,  понимающе  закивал.
Что тут скажешь! Он повернулся и последовал за женой.
   Теперь пришел черед Тёкк. Она приблизилась к распятой,  встала  очень
близко.
   - Ты очень страдаешь, - усмехнулась она. - Но зачем? То ли еще будет.
К несчастью, я обещала Ковне  перед  тем,  как  покинуть  тебя,  принять
кое-какие меры, чтобы ты не наделала глупостей на этот раз. Мало ли  что
может случиться.
   Служительница Хель замерла, сконцентрировала  волю,  затем  принялась
вычерчивать в воздухе тайные  руны.  Следом  за  движениями  ее  пальцев
побежала огненная змейка. Тёкк бормотала все быстрее и быстрее.  Наконец
багровый поток света ударил  из  ее  глаз,  и  осветил  тело  несчастной
пленницы.
   Песнь Крови вскрикнула от нестерпимой боли и обвисла на ремнях.
   - Это очень простое колдовство, - объяснила ведьма. - С  его  помощью
можно повысить чувствительность к боли. А сейчас я  еще  больше  увеличу
ее.
   Она вновь принялась вычерчивать руны, забормотала еще непонятней, еще
торопливей.
   По телу воительницы пробежала крупная дрожь, она забилась, ремни  еще
глубже впились в кожу. Лицо исказила гримаса страдания.
   - Что же ты молчишь, воительница? Могла бы вскрикнуть,  ведь  терпеть
невозможно. Я обещала, что Ковна услышит твой крик прежде, чем я уеду.
   Ведьма добавила еще магии.
   Песнь Крови слабо вскрикнула.
   Вельгерт и Торфинн, взгромоздившиеся на коней  и  уже  привязанные  к
седлам, вздрогнули.
   Привязанная к дереву воительница кричала все громче и громче.
   - Теперь, надеюсь, Ковна будет доволен, - отметила Тёкк.
   Она повернулась и двинулась к подножию  холма.  Прежде  чем  колдунья
успела спуститься, крики на вершине стихли, по-видимому, пленница  вновь
потеряла сознание.

***

   - Ялна! Нет! - яростно прошипел Тирульф и схватил молодую женщину  за
руку, сильно сжимая, будто тисками. - Лежи тихо и не высовывайся!
   - Отпусти меня, будь ты проклят! Слышишь  эти  крики?  Это  же  Песнь
Крови!..
   - Говори тише, - жаркое дыхание воина, казалось, обжигало ее  ухо.  -
Если нас схватят, чем ты сможешь помочь ей?
   Крики внезапно прекратились, присмирела и Ялна.
   - Когда стемнеет, я попытаюсь добраться до  воительницы,  -  страстно
прошептала девушка.
   - Ты уже столько раз твердила об этом.
   - Даже не пытайся отговаривать меня!
   Тирульф покачал головой:
   - И не собираюсь, ведь с тобой говорить без толку. Думал, у  тебя  на
плечах голова, а, оказывается, пустой котел. Я тоже прикидываю,  как  бы
половчее взобраться на холм. Такие дела исполняют без спешки.  Послушай,
никто не узнает,  что  случилось  в  лесу,  свидетели  мертвы.  Ковна  с
остальными явно решил, что и меня убили. Если я как ни в чем  не  бывало
поднимусь на холм, охрана вряд ли что-то заподозрит, ведь я один из них,
и  никто  пока  не  объявлял  меня  предателем.  Считаю,   мне   удастся
подобраться к Песни Крови, не вызвав подозрений.
   Ялна некоторое время обдумывала предложение Тирульфа, затем  с  жаром
подхватила:
   - Ты прикинься, что потерял сознание и не ведаешь ничего из того, что
случилось днем. Помнишь только, что убил  меня  и  все.  Когда  очнулся,
отправился на поиски своих... - В следующее  мгновение  она,  помрачнев,
замолчала, затем сорвала травинку, принялась покусывать ее и  неожиданно
спросила:
   - Зачем ты прицепился ко мне? Ступай своей дорогой, а я пойду  своей.
Или это все хитрая уловка, чтобы взять меня в плен и сдать Ковне?
   Она схватилась за рукоять меча.
   - Дура! - вздохнул Тирульф. - Куда я  пойду,  нет  у  меня  обратного
хода. Рано или поздно найдут Кетила, а в нем моя стрела. Какой мне смысл
предавать тебя,  если...  Ладно,  это  неважно.  Ковна  мне  никогда  не
нравился, если бы я знал, что ты жива, сразу покинул бы его  сборище.  -
Он лег на спину, закинув руки за  голову,  глянул  в  ясное,  подернутое
сумерками небо и проговорил, признаваясь:
   - Отправился бы по белу свету искать тебя.
   - Зачем? Какой в этом смысл?
   Тирульф горько рассмеялся:
   - Тебе все смысл да смысл, а сама глупа как пень. Разве в том, что  я
пытался помочь тебе в подземелье Ностранда, можно найти  смысл?  Знаешь,
сколько девушек распяли на Черепе Войны, я ведь только глазел на них.  А
вот увидал тебя и решился. Как я объясню тебе, зачем пошел на этот риск?
- Он сел, в сердцах мотнул головой, потом добавил:
   - Наверное, почувствовал, что ты чем-то  отличаешься  от  тех  других
рабынь.
   - Я никогда не задумывалась об этом.
   - А ты когда-нибудь  о  чем-нибудь  задумываешься?  Чуть  что,  сразу
хватаешься за меч и начинаешь рубить направо и налево. Я  все  эти  семь
лет только и делал, что вспоминал о тебе.
   Ялна нахмурилась:
   - И что же ты вспоминал?
   - Все! - Он махнул рукой. - Ладно,  если  я  помогу  тебе  освободить
Песнь Крови, ты поверишь мне?
   Ялна задумалась, глянула в сторону:
   - Если ты поможешь освободить Песнь Крови, я, может, и поверю, что ты
человек неплохой.
   - Хвала богам! Но для  того,  чтобы  все  прошло  удачно,  ты  должна
слушаться меня. Скоро наступит ночь, пора заняться подготовкой.
   - Но если ты собираешься предать меня...
   - Ты сразишь меня своей собственной  рукой.  Это  понятно.  Послушай,
Ялна, у тебя нет выбора, тем более что в душе ты уже  немного  доверяешь
мне. Клянусь молотом Тора, ты должна поверить до конца,  или  нам  обоим
несдобровать.

***

   Неподалеку от того места, где прятались Ялна и Тирульф, сверкнула еще
одна пара глаз.  Кто-то,  умело  притаившийся  в  подступавшей  темноте,
внимательно разглядывал подступы к холму, на  вершине  которого  терзали
Песнь Крови.
   Как только по окрестностям разнесся ужасающий, пропитанный мукой крик
воительницы, чья-то могучая рука судорожно рванула  кинжал  из  ножен  и
вонзила его в дерево. Лезвие наполовину вошло в плотную  древесину.  Как
только крики стихли, та же рука вырвала клинок и осторожно спрятала.
   Незнакомец пробежал на другое место и продолжил наблюдение. Отсюда он
разглядел одетых в черное всадников Смерти, они  спустились  с  холма  и
скрылись в лесу. Затем какой-то воин поднялся на вершину  и  остановился
возле пленницы.
   "Ковна", - догадался незнакомец.
   Его руки непроизвольно сжались в кулаки. У Ковны был кровавый  должок
перед  ним.  Сколько  лет  неизвестный  пытался   отыскать   возможность
отомстить, возможно, сейчас наступил самый удобный момент?
   О чем Ковна говорил с Песнью Крови, слышно не было,  однако  разговор
или очередная порция издевательств продолжались недолго.
   Скоро генерал отошел от  дерева,  спустился  по  склону  к  огромному
черному жеребцу,  стоявшему  неподалеку,  и  принялся  что-то  искать  в
подсумках, притороченных к седлу Ковне, высокому и  огромному,  пришлось
даже наклоняться, чтобы найти то, что нужно.
   Наконец отыскав, он вытащил из подсумка кинжал  с  богато  украшенной
рукоятью, когда-то купленный у состоятельного купца. Помнится, его тогда
привлекла  искусная  гравировка  на  лезвии,   а   также   замечательная
полировка, правда, клинок был плохо уравновешен. Вот и сейчас он отметил
этот недостаток и, надменно усмехнувшись, сунул кинжал в пустые ножны на
поясе. Затем отстегнул небольшой круглый  щит,  закинул  его  за  спину,
вытащил из ножен короткий, с широким лезвием меч и уселся на выступающий
корень. По-видимому, решил дождаться  темноты.  Неожиданно  обернулся  и
глянул на дерево, к стволу которого была  привязана  Песнь  Крови  -  ее
истошные вопли еще звучали в памяти. Это  была  лучшая  музыка,  что  он
слышал за свою жизнь.

***

   После того как служительница Хель в окружении всадников Смерти вместе
с пленниками окончательно скрылась в лесу, Ковна вновь глянул в  сторону
дерева.  На  вершине  воительница,   недвижимая,   мешком   обвисла   на
стягивающих ее путах. Генерал внимательно вгляделся. Похоже, та, кого он
так ненавидел, действительно потеряла сознание.  В  любом  случае,  Тёкк
доверять опасно, она вполне могла обмануть и не дать ему в  полной  мере
насладиться местью.
   Наконец он вновь поднялся на вершину холма, приблизился к  несчастной
пленнице. На ходу отметил,  что  груди  у  этой  сучки  еще  хоть  куда.
Прислушался к дыханию, видимо, и в самом деле ничего не  соображает.  Он
проверил натяжение ремней, не поленившись и осмотрев каждый узел.
   На мгновение отвлекся и глянул в ту сторону, куда  скрылась  Тёкк  со
своими неживыми подручными. Никогда более ему не хотелось встречаться  с
этой ведьмой, однако выбора не было. Как только Песнь Крови сдохнет,  он
и его люди обязались отправиться в замок служительницы  Хель.  От  одной
мысли, что ему придется провести в этом  жутком  месте  какое-то  время,
озноб пробежал по телу. Генерал нахмурился, но напомнил себе, что  союзу
с Тёкк, как бы неприятен он ни был, отсутствовала альтернатива. Только с
ней он мог победить. А там, кто знает, может, и удастся сесть на трон.
   Но сначала  следует  разделаться  с  этой  тварью.  Досталось  ей  по
заслугам, пусть как следует помучается.
   - Очнись, будь ты проклята! - прорычал он, ударяя ее по щеке.
   Никакого ответа. Еще раз, уже посильнее, он попытался привести  ее  в
чувство.
   Песнь Крови открыла глаза,  однако  боль  до  такой  степени  затмила
рассудок, что ничего не  удалось  разглядеть.  Она  с  трудом  пришла  в
сознание, осмысленно посмотрев на Ковну.
   - Сколько ты еще будешь подыхать? - спросил генерал.
   Песнь Крови не ответила. Он вновь ударил ее.
   - Три дня?  Четыре?  А  я  ведь  могу  сократить  срок,  и  ты  скоро
отмучаешься.
   Никакого ответа.
   Ковна рассмеялся.
   - Зачем ждать рассвета? - спросил он.  -  Ладно,  сначала  я  поем  и
отдохну, потом уже разберусь с тобой. Сейчас здесь зажгут факелы.  Чтобы
было светло, и, конечно, тебе тоже достанется огонька.
   Он потрогал ее груди, ухмыльнулся:
   - М-да, ты знаешь, я ведь тоже могу быть милосердным  и  помочь  тебе
быстро умереть.
   Со всей силы ударив привязанную женщину, он, вполне  удовлетворенный,
направился к подножию холма.
   Песнь Крови собрала все силы и попыталась пошевелить руками и ногами.
Может,  за  день  какой-нибудь  узел  ослаб  или  ремень  под  ее  весом
вытянулся? Она хваталась  за  самую  крохотную  надежду,  вдруг  удастся
освободиться, пока Ковна не вернулся.
   Ничего  не  вышло,  ремни   натянуты   крепко,   узлы   прочны.   Она
почувствовала отчаяние, чего ни в коем случае нельзя было допускать.
   Нельзя сдаваться - иначе смерть!

Глава десятая
ВАФТРУДНИР

   Хальд встрепенулась. Беспросветная темнота  по-прежнему  обволакивала
ее. Девушка словно была укутана в вязкую, почти осязаемую мглу.  Но  тут
же она почувствовала, насколько замерзла,  попыталась  согреться,  начав
двигать руками и ногами. Теплее не стало,  однако  в  сердце  проснулись
бодрость и надежда. В памяти совсем не к месту  поплыли  светлые  образы
прежней жизни.
   - Норда! - Это имя припомнилось первым. Она еще раз прошептала его:
   - Норда...
   Слезы полились из глаз, однако в следующее мгновение гнев охватил ее,
вернув мужество.
   Она еще энергичнее подвигала ногами,  кажется,  боль  в  теле  совсем
прошла. Девушка не спеша поднялась,  потерла  запястья.  Суставы,  долго
стиснутые кандалами, еще побаливали. Как же  долго  находилась  она  без
сознания?
   Молоденькая колдунья сосредоточилась,  напрягая  волю,  и  произнесла
заклинание. В глубине ее больших, чуть раскосых  зеленых  глаз  зажглись
золотистые огоньки. Теперь  она  легко  видела  в  темноте.  Можно  было
детально  изучить  темницу.  Здесь  не  ощущалось  и  следа  присутствия
человека, на потолке висело полным-полно  паутины.  В  грязных,  забитых
пылью углах посверкивало великое множество  маленьких  злобных  крысиных
глазок.
   Оглядев  застенок,   пронзая   магическим   взором   темноту,   Хальд
почувствовала себя намного уверенней. Даже от сердца  отлегло,  ведь  ее
колдовское умение вновь вернулось к ней. До этого молодую  служительницу
Фрейи беспрестанно мучило сомнение, может быть,  в  замке  Тёкк  никакие
иные чары, кроме магии Тьмы, не действуют?  Ведь  каким-то  образом  ее,
колдующую именем самой богини Жизни, сумели погрузить в беспробудный сон
и беспомощную, потерявшую рассудок бросить в это каменный мешок. Но, как
видно, мощь подручной Хель  все-таки  не  беспредельна.  Беда  поджидала
Хальд с другой стороны, стоило только призвать на помощь колдовство, как
отчаянно заныла голова. Понятно, что  без  пищи  и  воды  девушка  очень
ослабела.
   Что там Норда говорила о  Гутрун?  Молодая  ведьма  отчаянно  потерла
виски, произнеся несколько заклятий, чтобы ослабить боль, вернуть мыслям
ясность. Гутрун здесь в замке, заключена в  темнице,  расположенной  как
раз над ее подземельем. Наставница призывала спасти подругу.
   Служительница Фрейи  приблизилась  к  толстенной,  окованной  железом
деревянной двери. Грязный каменный  пол  пронизывал  нестерпимый  холод,
ступать по нему  голыми  ногами  становилось  сплошным  мучением.  Хальд
сосредоточила взгляд на замке, произнесла заклинание. Золотистые огоньки
вспыхнули в ее очах, полыхнувший оттуда свет лучиком уперся  в  железный
запор. Внутри замка что-то щелкнуло, дужка откинулась, освободив путь.
   Она вышла в короткий коридор, с тупиком в одной стороне, а с  другой,
в конце короткого прохода открывался  колодец,  где  виднелась  винтовая
лестница. По правую руку каменные ступени вели вниз, по левую  -  вверх,
Хальд  свернула  налево,  поднимаясь  по  мрачной  лестнице.  Колдовской
золотистый свет в ее глазах облегчал путь, ступени  были  хорошо  видны,
как, впрочем,  и  стены.  Сама  шахта,  а  также  все  пространство  под
верхними, нависавшими над  головой  ступенями  густо  заросло  паутиной.
Пауки безбоязненно сновали по тонким, чуть провисшим нитям, а  по  ногам
то и дело шмыгали крысы. При каждом их прикосновении Хальд  вздрагивала,
однако пути назад не было.  Особенно  омерзительными  казались  какие-то
скользкие твари, во множестве заполнившие каменные ступени.
   Она поднималась все выше и выше, однако ни окна, ни каких-либо дверей
не встретила. Порадовало молодую колдунью только  то,  что  воздух  стал
свежее,  словно  колодец,  по  которому  она  взбиралась,  проветривался
снаружи. От одного  этого  сил  у  Хальд  прибавилось.  Крысы  и  другие
омерзительные твари здесь, на высоте, исчезли. Но настораживало то,  что
она, уже преодолев много ступеней, тепла не чувствовала.
   "Мне не выжить среди льда  и  снега.