оего сына, я ни разу не доверился людям и
не проявлял к ним милосердия". - Глубокий мужской голос снова зазвучал в  ее
сознании.
   Песнь Крови обернулась, глянув на вход в пещеру, спрятанный в тени скалы.
   "Я посчитал твою душу достойной  доверия,  воительница  богини  Хель.  Ты
пришла за своими друзьями, несмотря на мои предупреждения. Ведь твое  боевое
мастерство не сравнится с моим, я мог бы  уничтожить  тебя  одним  движением
руки, если бы хотел".
   - Возможно, - засомневалась Песнь Крови.
   Воцарилось долгое молчание, а затем из самого чрева Норы Двалина  до  нее
докатился раскат смеха, и вскоре к нему присоединился еще один, потом еще...
и через минуту он уже раздавался отовсюду.
   А через секунду  Песнь  Крови  рассмеялась  сама,  затем  развернулась  и
направилась обратно к своим друзьям.

Глава тринадцатая
РАБЫ СМЕРТИ

   Истекая кровью от многочисленных ран, Ялна висела на цепях, прикованная к
Черепу Войны.
   Разозленный тем, что рабыня потеряла  сознание  от  пыток,  Нидхегг  даже
использовал заклинание силы, чтобы немного поддержать ее и заставить  прийти
в себя.
   Ялна застонала, приподнимая опухшие веки.
   - А  теперь  я  добьюсь  от  тебя  правды,  рабыня!  Выкладывай  мне  все
начистоту!
   Ялна надрывно зарыдала, чувствуя, что еще  немного,  и  она  окончательно
сломается. Волна боли  прокатилась  по  ее  измученному  пытками  телу,  она
страдала, но не хотела сдаваться.
   Властитель с первого же раза отверг все ее фальшивые планы,  которые  она
попыталась выдумать, а поскольку девушка так и не сказала  ему  ни  слова  о
Гутрун, он никак не желал воспринять того факта, что у его противника больше
нет никаких секретов.
   Ялна  прекрасно  понимала,  что  у  Нидхегга,  с  его  магическим  даром,
существуют свои способы отличить правду от лжи. Ложью он сочтет и то, о  чем
она умолчала. Например, серебряное  кольцо  Хель,  красовавшееся  теперь  на
левой руке воительницы Тьмы, а Ялна не обмолвилась о нем ни словом. Это тоже
было  ложью,  но  такой  ложью,  которую  Нидхегг,  при  всей  своей  магии,
определить так и не сумел. Но король еще  раньше  понял,  что  существует  и
много других тайн, способных потом обернуться против  него  самого  злом.  К
тому же он никак не мог  определить,  говорит  ли  Ялна  правду,  когда  под
пытками она  продолжала  вновь  и  вновь  твердить  одно  и  то  же,  что  у
воительницы нет никаких планов вообще и полагается она в  своем  путешествии
только на собственную интуицию и воинское мастерство.
   Эта темноволосая рабыня не видела больше способа сопротивляться силе  чар
короля.  Но  она  гордилась  уже  тем,  что  отобрала  у  Нидхегга   столько
драгоценного времени  и  что  до  сих  пор  он  ничего  не  знает  о  дочери
воительницы, и она радовалась одному тому, что его нетерпение росло с каждой
секундой. Девушка отнимала  у  него  драгоценное  время  час  за  часом,  и,
возможно, именно это могло дать Песни Крови шанс  приблизиться  к  цели.  По
крайней мере, если воительница Тьмы все еще жива...
   "Нет! - подумала Ялна в отчаянии. - Я должна верить, что она жива, что  я
помогаю ей, что она уничтожит  Нидхегга  и  я  доживу  до  того  счастливого
момента, когда собственными глазами увижу, как она сделает это!"
   Некоторое время властитель молча смотрел на рабыню,  размышляя  о  чем-то
своем, затем произнес:
   - Я говорил тебе, что твои ноги никогда не смогут двигаться. Но  если  ты
расскажешь мне планы Песни Крови, я вылечу их, и ты  снова  сможешь  ходить,
как прежде. Более того, я залечу все твои раны, и тебе  больше  не  придется
страдать, но ты должна оставить  свое  упрямство,  оно  стоит  тебе  слишком
дорого. Я даже могу считать, что ты уже получила  заслуженное  наказание,  и
отпущу тебя обратно в загон для рабов.
   Ялна почувствовала, как  в  ее  душе  зарождается  предательское  чувство
надежды. Она знала, что он лжет, и мысленно уговаривала себя молчать.
   - Ну, если уж ты не хочешь  стать  здоровой  и  молодой,  как  прежде,  и
освободиться от этой пытки, так, может, ты хочешь, чтобы  я  прекратил  твои
страдания? Быстрая смерть, разве это не лучший выход?
   - А потом ты снова оживишь меня на вечные муки? Чудовище!
   - Ты уже однажды называла меня чудовищем, - недовольно проворчал Нидхегг,
- но ты представления  не  имеешь  о  реальном  значении  этого  слова.  Мне
повинуются такие твари, которых  и  в  самом  деле  можно  было  бы  назвать
чудовищами. Может, ты горишь желанием познакомиться с ними? Провести время в
их веселой компании? Почувствовать на своем голом теле их полные  вожделения
прикосновения? Я больше не стану тратить на  тебя  свое  драгоценное  время,
рабыня. Я просто  использую  другого  раба  для  того,  чтобы  проникнуть  в
сознание Песни Крови и узнать все до единого ее замыслы. Знай  же,  что  она
проиграет свою битву, как и многие, кто становился на моем пути. И  неважно,
узнаю я ее планы или нет, она обречена на смерть.
   Король натянул черную шелковую маску, развернулся  и  решительно  зашагал
прочь из пещеры. Вскоре он вернулся, следом за ним шли два солдата.
   Ялна увидела, что один из них - тот самый, что еще раньше проявлял к  ней
интерес. Она поймала на себе его пристальный и полный горечи  взгляд,  когда
он приблизился к Черепу. Его взгляд скользнул по  ее  окровавленному  нагому
телу. В глазах солдата вспыхнули искорки гнева, все его лицо стало застывшей
маской, черты заострились, когда он посмотрел на короля. Он  едва  сдерживал
себя, приветствуя короля, прижав к закованной в латы груди сжатый кулак.
   - Спустите ее, - приказал Нидхегг бесстрастно.
   Солдаты подтащили платформу к Черепу, взобрались на нее  и  стали  быстро
расстегивать наручники, впившиеся в окровавленные руки  девушки.  Ее  взгляд
невольно встретился со взглядом солдата, тот осторожно,  даже  с  нежностью,
поддерживал ее тело, пока его напарник освобождал ее запястья из оков.
   - Как тебя зовут? - решилась спросить она шепотом. - Меня - Ялна.
   Похоже, солдат собирался ответить, но вдруг отрицательно покачал  головой
и не стал говорить. Он старательно отворачивался от рабыни,  заставляя  себя
не смотреть в ее полные боли и отчаяния глаза. Он сошел с  платформы,  держа
ее на руках.
   - Несите ее, - велел Нидхегг и повел охранников  прочь  из  пещеры  через
черный туннель, солдаты следовали за ним по пятам, держа на руках девушку.
   Король остановился в кромешной темноте коридора  и  стал  концентрировать
силу воли, затем быстро пробормотал слова магического  заклинания.  Прямо  в
стене перед ним возникли  багровые  очертания  грубо  вырубленного  портала.
Камень внутри проема  неожиданно  исчез,  открыв  взорам  изумленных  солдат
провал,  ведущий  в  неизвестность.  Провал  пульсировал  и  горел  багровым
пламенем, навевая ужас.
   - Это обиталище моих рабов Смерти, - сказал Нидхегг  Ялне,  -  это  люди,
доставившие мне неприятности за время своей жизни.  Они  не  станут  сдирать
твою плоть с костей, конечно, если я им этого не прикажу, а я вряд ли сделаю
такое. А теперь они желают только одного... составить тебе компанию.  Считай
это наградой тебе за послушание и повиновение твоему королю.
   Ялна уставилась в  проем  расширенными  от  ужаса  глазами.  Тошнотворное
зловоние разлагающихся тел накатило на нее из этого черного помещения вместе
с потоком ледяного, стылого воздуха.  Девушка  с  трудом  различала  в  этой
темноте неуклюжие фигуры, медленно передвигавшиеся, едва  волоча  ноги.  Они
приближались к порталу все ближе и ближе. Грязный  каменный  пол,  казалось,
был покрыт ползущими мертвыми телами.
   - Скажи мне, рабыня, - произнес колдун, получая  удовольствие  от  ужаса,
застывшего в темных глазах Ялны, - разве  ты  не  ощущала  себя  одинокой  в
пещере наедине со своим хозяином? Мои рабы Смерти тоже  очень  одиноки.  Они
жаждут любви живой женщины. Даже мертвый мужчина хочет женской плоти.
   Твари подступали к порталу все ближе, и в неярком багровом  свете  проема
она теперь  достаточно  хорошо  могла  разглядеть  их  страшные,  чудовищные
фигуры. Невольный вопль ужаса и отчаяния вырвался из ее горла.
   - Внесите ее, - приказал Нидхегг.
   - Нет! - закричала Ялна, безуспешно пытаясь вырваться из крепких  мужских
рук.
   Солдат, державший рабыню, посмотрел сначала на нее, потом  поднял  взгляд
на кошмарное порождение Смерти, приблизившееся к самому проему.
   - Помоги мне! Пожалуйста! -  закричала  девушка,  невольно  прижимаясь  к
нему.
   Какую-то долю секунды солдат сомневался, уставившись на  ужас,  ожидавший
женщину по ту сторону порога.
   - Солдат! - раздраженно прикрикнул Нидхегг.
   Еще крепче сжав в руках бьющуюся в истерике женщину, он переступил  порог
портала, вошел  в  комнату,  миновал  жуткую  тварь,  стоявшую  у  входа,  и
осторожно посадил Ялну на пол, прислонив ее спиной к стене.
   - Мне и в самом деле жаль,  -  прошептал  он.  -  Но  я  ничего  не  могу
поделать. - Он хотел было подняться, но вдруг поколебался,  быстро  протянул
руку и коснулся ее темных волос. - Меня зовут Тирульф, - добавил  он,  затем
быстро встал на ноги и поспешил из комнаты, задыхаясь от трупного зловония.
   Ялна подняла взгляд на раба Смерти, который  начал  приближаться  к  ней.
Паника и ужас переполнили ее сознание, побеждая остатки мужества, когда  она
на непослушных руках попыталась выползти из проема.
   - Твои новые знакомые куда больше соответствуют понятию чудовище, ты  так
не считаешь? - Властитель рассмеялся, в упор глядя на беспомощную девушку, в
отчаянии ползущую по каменному полу к его ногам.  -  И  не  надейся,  что  я
когда-нибудь вернусь за тобой, во всяком случае, не в ближайшее время.  Если
вообще вернусь.
   Ялна понимала, что она выглядит смешно и нелепо,  пытаясь  достичь  цели,
которой ей никогда не достичь. Она бы и хотела остановиться, собрав  остатки
мужества, но не могла, продолжая ползти к открытому проему.
   Король кивнул рабу Смерти, склонившемуся над ней,  частички  его  гниющей
плоти оторвались от костей, падая на ее тело,  а  полуразложившиеся  мускулы
скрипели, точно несмазанные колеса.
   Ялна в безумном  отчаянии  все  еще  пыталась  ползти  по  направлению  к
порталу, ее пальцы с силой впивались в шероховатые камни пола. Она  даже  не
обращала внимания на покрытых  слизью  мелких  тварей,  попадавшихся  ей  на
дороге и скользивших по ее голому телу.
   Король ожидал, когда она подберется вплотную к порталу,  и  только  перед
самым ее лицом закрыл проем, прошептав слова заклинания.
   Ощутив привычную  тьму,  раб  Смерти  схватил  Ялну  за  запястья  своими
полусгнившими мертвенно-холодными пальцами и потащил  подальше  от  портала.
Она попыталась высвободиться из  его  цепкой  хватки,  но  не  сумела.  Ялна
слышала, как затеялась возня и  драка  между  рабами  Смерти,  сгрудившимися
вокруг, чтобы встретить свою жертву.
   Она дала себе клятву, что не станет кричать. Девушка даже  обещала  себе,
что найдет способ и силы пережить и этот очередной кошмар в полном молчании.
Однако  ее  душило  зловоние  окружающих  трупов.  По  мере  того  как  Ялну
затаскивали все дальше и дальше в глубь комнаты, ей становилось все  тяжелее
дышать от этого тошнотворного смрада. Она понимала, что с каждым вдохом в ее
легкие попадает  все  больше  смрадных  гнилых  капель  с  полуразложившихся
тварей.
   "И все же я помогла Песни Крови, - напомнила она самой  себе,  корчась  и
дергаясь в руках мертвеца и едва сдерживая вопль ужаса, рвавшийся из  груди.
- Песнь Крови отомстит за меня и уничтожит короля Нидхегга, будь он проклят!
За Песнь Крови и свободу!" - Мысленно произнеся легендарный  девиз,  который
срывался с уст умиравших за свободу рабов, она повторяла его снова и  снова,
удерживая собственное сознание и стараясь не закричать от переполнявшего  ее
ужаса.
   Неожиданно  тварь  отпустила  ее  запястья.  Ялна  всем  своим  существом
чувствовала, как рабы Смерти сгрудились вокруг нее в пещере.  Теперь  дышать
стало почти невозможно. А потом  она  услышала  скрип  полусгнивших  мертвых
мускулов. Девушка знала, что они склонились над ней,  она  чувствовала,  как
костистые пальцы прикоснулись  к  ее  окровавленной  коже,  к  рукам,  лицу,
грудям,  поглаживая  в  извращенной,  мертвецкой  ласке.   Когти   царапали,
непристойно лапали  ее  голое  тело,  беспомощное,  разложенное  на  грязном
каменном полу в кромешной тьме.
   Ялна задыхалась,  корчилась,  мысленно  ругалась,  посылая  проклятия  на
головы мертвецов,  по  щекам  ее  текли  непрошеные  слезы,  и  все  же  она
сдерживала  крик  ужаса.  И  когда  наконец  один  из  рабов   Смерти   стал
удовлетворять свое похотливое желание на глазах всех остальных,  проникая  в
ее плоть, она уже больше не могла сдерживать кипевший в ее душе ужас.
   - Во имя Песни Крови и Свободы! - закричала  она  во  весь  голос,  теряя
последние остатки разума,  а  потом  уже  просто  кричала,  и  крику  этому,
казалось, не будет конца.
   Нидхегг хищно улыбался под своей черной маской, когда отчаянный крик Ялны
достиг его слуха. Мучения рабыни  доставляли  ему  ни  с  чем  не  сравнимое
удовольствие. Теперь ему следовало заняться более насущными делами.
   Направившись к коридору,  ведущему  к  внешней  комнате,  он  вступил  на
лестницу, даже не оглянувшись. Властитель оставил солдат, помогавших  тащить
рабыню, на посту у входа в черный туннель.
   Когда король миновал портал, находившийся в конце лестницы,  и  исчез  из
поля зрения, Тирульф выругался, затем опустился  на  каменную  скамейку.  Он
тяжело и надрывно вздохнул несколько раз, пытаясь успокоиться, и наконец дал
волю прорвавшемуся наружу гневу.
   - Что стряслось, Тирульф? - спросил  его  напарник  хриплым  шепотом,  со
страхом глядя вслед удалившемуся королю, боясь, что Нидхегг может показаться
на лестнице в любой момент.
   Тирульф снял свой боевой шлем и  прислонился  спиной  к  каменной  кладке
стены.
   - Тебе не пришлось входить в эту проклятую комнату, - сказал он,  обнимая
себя руками за плечи, точно  пытался  согреться  на  лютом  морозе.  -  Этот
трупный смрад, этот холод...
   - Постарайся держать себя в руках, воин! Ты что, хочешь, чтобы наш король
сделал из тебя такую же мертвую тварь? Раба Смерти? Займи свой пост!
   - Боги!  -  неожиданно  выкрикнул  Тирульф,  обрушивая  сжатый  кулак  на
каменную  поверхность  скамьи.  -  Ни  одна  женщина  не  заслуживает  таких
страданий! И ни один мужчина не достоин такой  участи,  как  те  мертвецы  в
черной комнате!
   - Тогда почему бы тебе просто не подойти к нашему королю и  не  попросить
освободить эту женщину? И почему заодно не  попросить  его  позволить  рабам
Смерти навеки успокоиться и стать смиренными мертвецами, как все  остальные?
Я уверен, он с удовольствием выполнит все твои желания,  если,  конечно,  ты
объяснишь ему свои чувства.
   Тирульф сердито посмотрел на напарника и отрицательно покачал головой.
   - Она была так прекрасна. Сказала, что ее зовут Ялна...
   - Вернись на свой пост, Тирульф, или мы оба поплатимся за это.
   Тирульф кивнул:
   - Да. Но я вот думаю, неужели этот запах  мертвечины  никогда  больше  не
оставит меня? А кости больше никогда не согреются?
   Он вытер глаза, провел пальцами по светлым волосам,  снова  надел  боевой
шлем и поднялся на ноги. Он  вернулся  на  свой  пост  у  входа  в  туннель,
стараясь выбросить из надоедливой  памяти  все,  что  ему  довелось  сегодня
увидеть в проклятой комнате, пытаясь забыть прекрасную рабыню по имени  Ялна
и сомневаясь, что сможет когда-нибудь сделать это.
   Властитель решительным шагом вошел в тронную залу, не обращая внимания на
толпившихся в огромном  сводчатом  помещении  придворных.  Черные  мраморные
стены,  испещренные   многочисленными   рунами   заклинаний   власти,   ярко
переливались в тусклых отсветах факелов, вмонтированных в стены. Нидхегг шел
прямо к своему трону, вырезанному из черного мрамора.
   Король  сел  на  холодную  поверхность  хорошо   отполированного   трона.
Невидящим взглядом  он  обвел  склонившихся  в  низком  поклоне  придворных.
Сознание Нидхегга скользило в пространстве далеко за пределами высоких  стен
Ностранда, туда, откуда должна была явиться Песнь Крови.  При  помощи  своих
чар колдун пытался почувствовать ауру Тьмы, витавшую над ней, но тщетно.  Он
недовольно нахмурился.
   Ни один из демонов Плоти или воскрешенных им хищников не явился к нему  с
воительницей богини Хель. Нидхегг только  надеялся,  что  никто  из  них  не
решился убить ее без его ведома. Хотя именно это и могло произойти.  Другого
объяснения он  не  находил.  Если  бы  она  осталась  жива,  то  где  бы  ни
находилась, он обязательно ощутил бы ее присутствие за пределами Ностранда.
   Властитель знал, что она вплотную  приблизилась  к  горам.  Нора  Двалина
пересекала горы, проходя  через  их  недра.  Только  если  она  вступила  во
владения карликов, то их магия могла защитить ее от  его  проникновения.  Но
Песнь Крови вряд ли бы решилась спуститься в Нору и  пройти  через  владения
карликов, если только...
   Да, конечно, решил он вдруг, могло случиться, что карлики  приняли  ее  в
качестве союзницы и разрешили пройти через свои владения и  даже,  вероятно,
попытались ей помочь каким-либо образом. Теперь ему  следовало  остерегаться
такого противостояния, хотя он был уверен, что если дело дойдет до открытого
столкновения, то магия карликов не сравнится с его колдовскими чарами.
   В мертвенной тишине залы проскрежетал голос властителя, отдавшего приказ.
Один из трех гонцов, стоявших у трона, склонился в низком поклоне и помчался
прочь разыскивать командующего армией короля, чтобы призвать его  в  тронную
залу.
   Ожидая, когда перед ним предстанет генерал Ковна,  Нидхегг  откинулся  на
спинку трона и велел себе расслабиться. Хотя  он  и  получил  ни  с  чем  не
сравнимое удовольствие, пытая молодую рабыню, но все же то время, что она  у
него отняла, и ее нежелание говорить о дальнейших  планах  воительницы  Хель
зародили в его душе гнев и тревогу. Он сидел и  размышлял  об  ее  отчаянных
криках и о том, как ее,  еще  живую,  сейчас  насилует  несметное  множество
полуразложившихся тел, заживо погребая под грудами гнилых  костей.  Он  тихо
посмеивался самому себе, и те, кто стоял поближе к трону, слышали этот звук,
но ни один из них не решился отреагировать на него и вызвать  неудовольствие
властителя.
   Один из придворных осторожно приблизился к трону  и  поклонился.  Он  уже
открыл было рот, чтобы заговорить с королем,  но  взмах  руки,  затянутой  в
черную перчатку, оборвал так и не начавшуюся речь. Придворный решил, что для
него будет  лучше  ретироваться,  пока  Нидхегг  не  проявил  своего  явного
неудовольствия, и он стал медленно пятиться прочь от трона, все еще униженно
кланяясь, даже ниже, чем раньше, не жалея спины.
   И вот наконец генерал Ковна вошел в залу, решительно приблизился к  трону
и отвесил короткий поклон. Генерал прослужил у Нидхегга вот  уже  почти  три
десятилетия. Когда-то он был простым солдатом и  постепенно  продвигался  по
службе, потом и  кровью  зарабатывая  очередное  повышение.  Он  безжалостно
уничтожал каждого, кто становился у него на пути.  Для  самого  Нидхегга  не
было большим секретом, что Ковна теперь жаждал трона.
   Перед королем стоял высокий, плотно сложенный воин, в его темных  волосах
проступала седина, отмеченное шрамами лицо загрубело от ветров  и  непогоды,
как дубленая кожа. Он стоял, ожидая приказа, его горящие голубые  глаза  без
тени подобострастия и даже вызывающе смотрели на Нидхегга.
   "Когда я разделаюсь с Песнью Крови,  я  должен  избавить  себя  от  этого
человека, - подумал Нидхегг. - Он становится слишком самоуверенным".
   - Генерал Ковна, - распорядился Нидхегг,  -  ты  должен  отправить  своих
лучших людей по всем дорогам, ведущим  на  север.  Им  необходимо  разыскать
женщину с мечом, одетую во все черное. Рукоять