ман богине Смерти, Один возненавидел
твою мать. Он поставил Вельгерт условие - она может рассчитывать на  его
помощь только в том случае, если погубит Песнь Крови.
   - Вельгерт никогда бы не согласилась!
   - Одно дело дружба, пусть даже и давняя, верная, другое - дети.  Ради
детей Вельгерт пойдет на все, даже на убийство своей закадычной подруги.
Вот почему я взяла под стражу ее саму, мужа и детей.  Теперь  твоя  мать
может их не бояться. Так пожелала Хель. Вся их  семья  останется  здесь,
пока Тора и Ингвар не вырастут и не станут воинами Тьмы, в чем  когда-то
дала слово Вельгерт. Что касается ее самой и Торфинна... Даю слово,  что
придет день, и я  дам  тебе  возможность  насладиться  местью.  Ты  сама
накажешь предателей. Конечно, когда убедишься, что каждое  мое  слово  -
истинная правда. Но прежде я разрешу моему ётуну позабавиться с ними. Он
ненавидит людей, особенно тех, кто пытался завести  шашни  с  одноглазым
Одином. Кстати, знаешь, как его зовут?
   - Кого, Одина? - невинно спросила девчонка.
   - Нет, - спокойно ответила Тёкк. - Хримтурса.
   - Не знаю.
   - Его зовут Вафтруднир.
   Глаза у Гутрун расширились:
   - Не может быть! Как, и того?..
   - А он, этот ётун, и есть потомок того Вафтруднира, что проиграл свою
голову Одину, сев играть с этим богом лжи в загадки. Один не мог  честно
одолеть мудрейшего из мудрых и решил смошенничать.
   - Ты не смеешь так говорить о Всеотце Одине! - возмутилась Гутрун.  -
Все племя великанов - заклятые враги людей. Один и его сын Тор  защищают
нас от этих исчадий льда. А если бы Один был мошенник и враль, зачем  бы
ему защищать нас от этих ледяных, насквозь промерзших чудовищ.
   Тёкк рассмеялась:
   - Как ты прекрасна в своем возмущении! Какая  непреклонная  верность!
Как же они сумели заморочить тебе голову! Ты, Гутрун, все это время жила
во лжи. Теперь пришло время узнать правду, неприкрытую  правду.  В  моем
доме мы твердо придерживаемся этого правила.
   - Твой дом - средоточие лжи, он битком набит рабами Хель, -  ответила
Гутрун. - Что ты сделала с Хальд? Наверное, вновь заковала в  кандалы  и
оставила умирать от холода? За что ты так жестоко поступила с ней?  Если
ты причинишь ей хотя бы вот такой... - она показала ей ноготь мизинца, -
я...
   - Хватит! - Тёкк решительно встала. - Твоя ненависть убивает меня,  и
я не допущу, чтобы  твое  отношение  к  этой  маленькой  дряни,  к  этой
подручной Фрейи, затмило твой разум. Норда Серый Плащ была  моим  давним
врагом и, вовремя отдав концы, избежала  возмездия.  Это  в  ее  духе  -
трусость и коварство...
   - Норда никогда бы не смалодушничала! Она...
   - Ты в этом уверена? Ты так мало знаешь, а  позволяешь  себе  судить.
Рубишь сплеча, даже не пытаясь толком разобраться,  где  правда,  а  где
ложь. - Тёкк взяла себя в руки, продолжив говорить несколько усталым, но
примирительным голосом:
   - Я уже сказала, что теперь не в моих силах отомстить самой Норде. Но
уж ее верной Хальд я отмерю полную меру. Не беспокойся, я вовсе не жажду
ее крови. Даже готова простить ее, если она согласится, чтобы я стала ее
наставницей. С этим же  я  хотела  обратиться  и  к  тебе.  Я  попытаюсь
провести вас узкой тропкой. Идти будет трудно, мучительно трудно,  но  в
конце перед вами засияет  истина.  Вся,  целиком,  незамутненная  ничьей
волей, ничьей ложью. Чего я хочу от тебя, Гутрун, так  это  стать  твоим
проводником, твоим другом, чтобы ты целиком и полностью доверилась  мне.
Поверь, верней подруги у тебя не было и не будет. Кроме того...
   - С друзьями не обращаются, как с пленниками,  или  ты  полагаешь,  я
полная дура?
   - Нет, Гутрун. Ты  всего-навсего  жертва  бесконечной,  всеобъемлющей
лжи. Все, к чему я стремлюсь, имеет свою четко очерченную цель.  Даже  в
том   случае,   когда   мои   действия    кажутся    наносящими    вред,
распространяющими зло, в их основе лежит жажда добра и  любви.  Настанет
день, и ты все поймешь.
   - Я уже все поняла, обо всем догадалась, скользкая прислужница  Хель.
Ты ошибаешься, если вдруг решила, что я хотя бы  в  чем-нибудь  поверила
тебе.
   Взгляд Тёкк помертвел, сделался каким-то бессмысленным.
   - У меня немало других забот, Гутрун. Но скоро  я  вернусь,  нам  еще
есть  о  чем  поговорить.  Когда  ты  согласишься  признать  меня  своей
наставницей  и  другом,  тебя  больше  не  будут  держать  на  положении
заключенной. Ты станешь моей почетной гостьей. По крайней мере, так  оно
и сложилось в моем сердце.  Но  обстоятельства  пока  не  позволяют  мне
действовать по велению сердца. Подумай обо всем этом, прикинь, все ли  в
твоей прежней жизни  было  правдой.  Может,  от  тебя  что-то  утаивали,
скрывали. Постарайся вспомнить. Для начала я сообщу тебе кое-что, о  чем
ты, возможно, уже сама догадывалась. Песнь Крови тебе не родная мать.
   Кровь бросилась в лицо Гутрун.  Она  рванулась  к  Тёкк,  попытавшись
вцепиться ей в горло. Острейшая боль  мгновенно  опрокинула  девушку  на
пол. Она завертелась, начала хватать  воздух  ртом.  Когда  же  сознание
вернулось, она обнаружила себя в той же комнате, на той  постели,  вновь
под замком.

***

   - Взгляни-ка сюда, ётун, -  приказала  Тёкк  и  указала  на  кандалы,
свисающие с потолка.
   Комната, куда зашли колдунья  и  инеистый  великан  после  того,  как
отвели Вельгерт, Торфинна и их детей в предназначенную для них  темницу,
завершалась вверху очень высоким сводом. На стенах  горели  факелы,  так
что света хватало, чтобы различить установленные в помещении  ужасающие,
вызывающие  озноб   инструменты   и   приспособления.   Все   они   были
предназначены для одной-единственной цели - причинять боль.
   Вафтруднир резко вздрогнул, но все-таки поднял глаза.
   - Я не позволю тебе  погубить  меня,  Тёкк,  -  медленно  выговаривая
слова, произнес великан.
   - Разве тебя принуждали давать клятву? Я полагала, ты  честный  ётун.
Теперь мне кажется, что бесчестье, запятнавшее по вине твоего  отца  всю
вашу семью и приведшее тебя ко мне в услужение,  коснулось  и  тебя.  Ты
решил возместить ущерб,  нанесенный  твоим  отцом,  а  что  же  я  вижу?
Пленники сбежали. Мало того, они сумели пронюхать о том, о чем им  знать
совсем не следовало.
   Хримтурс выпрямился, напряг мускулы, даже ледяная крошка  полетела  с
его плеч и груди, сжал руки в кулаки.
   -  То,  о  чем  ты  подумал,  правда,  -  усмехнулась  Тёкк.  -  Тебе
действительно ничего не стоит сорвать мою голову с плеч. Но честный ётун
никогда не  позволит  себе  погубить  кого-либо  вопреки  желанию  своей
госпожи. То есть той, кому поклялся в верности. Вафтруднир, ты  считаешь
себя честным? Слышишь? Отвечай!
   Тёкк не боялась его, зная, как обращаться с отпрысками  того  первого
великана, столь  долго  кичившегося  своей  честью.  Впрочем,  и  сейчас
кичатся, так что эта безмозглая глыба льда скорее  выберет  смерть,  чем
позор.
   - Да, я - честный ётун.
   - Тогда ты согласен, что я - твоя госпожа до того самого  часа,  пока
действует наш уговор?
   - Да.
   - Тогда ты должен вспомнить, что одним из условий уговора  было  твое
обязательство  повиноваться  мне  беспрекословно,  не  задавая   никаких
вопросов. При этом не имело значения, нравится тебе это или нет?
   - Так и было.
   - Повтори, отребье ётунов!
   - Так и было, госпожа. - Голос  Вафтруднира  теперь  более  напоминал
змеиное шипение, в котором отчетливо слышались нотки гнева.
   - Хорошо. Тогда сам займи место,  где  будешь  наказан.  Возможно,  в
следующий раз я оставлю  тебя  под  присмотром  этих  двух  человеческих
самок. Они-то уж не позволят тебе сбежать.
   Вафтруднир неожиданно горячо и страстно начал протестовать,  заявляя,
что его вины в том, что эти две сбежали, не было. Добавил, что он  успел
схватить одну из них и вернуть ее на прежнее  место  еще  до  того,  как
госпожа вернулась. Вдруг  он  замолчал  буквально  на  полуслове,  затем
неуклюже приблизился к свисавшим с потолка кандалам.
   - Закрепи их на своих запястьях, - потребовала Тёкк.
   Два замка щелкнули.
   - Ты полагаешь,  что,  если  потребуется,  сможешь  порвать  цепи?  -
спросила Тёкк и сама же ответила:
   - Ошибаешься. Эти висюльки были сделаны по особому рецепту,  как  раз
для тебя. На них наложены очень сильные заклятья. Чем яростнее ты будешь
пытаться вырваться на свободу,  тем  быстрее  будешь  слабеть.  Попробуй
подергаться и очень скоро сдохнешь.
   Тёкк отошла  стене  и  повернула  рычаг,  цепи,  заскрипев,  медленно
поползли вверх. Скоро ётун оказался подвешенным в воздухе. Служительница
Хель приблизилась и  сорвала  с  него  темные  штаны,  его  единственную
одежду.
   - Я очень хорошо подумала, как тебя наказать,  предатель,  -  заявила
она и похлопала своей костлявой рукой  по  голубоватой,  покрытой  инеем
коже великана. - Я могла убить тебя множеством способов.  Если  желаешь,
могу их перечислить, правда, на это  уйдет  много  времени,  но  я  буду
краткой. Не хочешь? Прекрасно. Итак, на чем  мы  остановились?  Ага,  на
том, что я могла бы убить  тебя.  Но  затем  я  могу  с  помощью  своего
колдовства оживить тебя, и  ты  как  новенький  вернешься  к  исполнению
возложенных на тебя обязанностей.
   - Я  желаю  послушать,  -  неожиданно  хрипло  выговорил  подвешенный
великан.
   - Отлично, слушай.
   Тёкк принялась перечислять разнообразные виды  пыток,  при  этом  она
демонстрировала предназначенные для того или иного  мучения  устройства.
Сначала обошла те, что стояли на полу, потом  принялась  рассказывать  о
тех, что висели на стенах. Наконец она выбрала длинный кнут,  сплетенный
из трех железных жил, каждая из которых была  снабжена  острыми  шипами.
Далее действовала в тишине.  Взяла  кнут,  обошла  Вафтруднира  сзади  и
хлестнула его по обнаженной спине.
   Вафтруднир вздрогнул, мускулы его напряглись, собрались  в  узлы,  по
телу пробежала дрожь, видимо, боль была страшная, однако  несчастный  не
издал ни звука.
   Тёкк обошла его и принялась полосовать грудь и живот.
   Ётун только вздрагивал и раскачивался на цепях. Он по-прежнему хранил
молчание, несмотря на то, что невыносимая боль  раз  за  разом  пронзала
тело. Он все так же беспомощно раскачивался на цепях, на теле проступили
рубцы, из которых уже начала сочиться голубоватая жижа.
   Тёкк ни с того ни с сего расхохоталась, отбросила в сторону  хлыст  и
приблизилась к великану.
   -  Как  тебе  порка,  ётун-клятвопреступник?  Ты  даже  ни  разу   не
вскрикнул.
   Ведьма задумчиво глянула на Вафтруднира,  сунув  длинный  как  кинжал
ноготь в одну из ран, раскрывшихся на груди великана.
   - Такое терпение свидетельствует о том, что это  испытание  доставило
тебе неимоверную радость. Не так ли, ледяной слизняк?
   Вафтруднир с ненавистью глянул на нее, но ничего не ответил.
   - Хорошо,  -  служительница  Хель  снова  засмеялась.  -  Если  порка
пришлась тебе не по душе, может,  это  понравится?  -  Медленно,  словно
подразнивая  его,  она  принялась  разоблачаться,  пока   полностью   не
обнажилась. - Случалось, Вафтруднир, - произнесла она и  придвинулась  к
нему поближе, - до меня доносились твои тайные желания.  Я  чувствовала,
как похоть овладевает тобой, как  тебе  все  труднее  ей  противостоять.
Давно у тебя не было самки, какой-нибудь  великанши  или  кого  другого?
Глядишь, я смилостивлюсь и вместо пыток вознагражу тебя счастьем.
   Хримтурс продолжал молчать.
   Тёкк сосредоточилась, произнесла  магические  слова.  И  вдруг  стала
изменяться, формы человеческого тела начали увеличиваться, цвет ее  кожи
приобрел голубоватый оттенок. Спустя несколько минут перед  Вафтрудниром
предстала соблазнительная молоденькая великанша. Она прижалась  к  ётуну
грудями и животом, стала целовать его, израненного,  молчащего,  пытаясь
пробудить в нем желание, с каждым  мгновением  заводясь  все  сильнее  и
сильнее.
   В камере, где до сих пор раздавались исключительно вопли  несчастных,
теперь  послышались  иные  звуки.  Вздохи,  всхлипы,  вскрики  заполнили
каменный мешок. Вафтруднир не смог долго противиться природной страсти и
вдруг вскрикнул в момент избавления  от  семени.  С  ним  в  один  голос
завопила и великанша.
   Наконец наступила тишина. Тёкк не спеша отодвинулась от ётуна. Теперь
затрепетала инеистая плоть, и очень  скоро  служительница  Хель  вернула
себе прежний облик. Волосы ее были  растрепаны,  она  отошла  в  дальний
угол, оттуда загадочно глянув на  наказанного,  улыбнулась  чему-то.  Ее
человеческая  теперь  кожа  блестела  от  пота,  от  голубоватой   жижы,
размазанной по телу.
   Она вновь облачилась в одежду,  приблизилась  и  пошлепала  ётуна  по
бедру.
   - Теперь ты  удовлетворен?  Но  ты  еще  не  заплатил  за  полученное
удовольствие. Однако на сегодня достаточно.
   Она подняла с пола кнут, задумчиво оглядела его  и  повесила  на  шею
великану.
   - Мне кажется, я знаю, чего ты опасаешься более всего. Боль, конечно,
и дальше будет досаждать тебе, но куда невыносимей всяческие унижения  и
оскорбление чести. Это  тебя  взволнует  куда  больше,  чем  примитивные
телесные страдания. Так что тебе придется раз за разом вспоминать о том,
что случилось с тобой сегодня. Ты будешь сгорать от  стыда  каждый  раз,
как только начнешь  вспоминать  о  -  своем  предательстве.  Ты  станешь
называть себя бесчестным ётуном, будешь благодарить меня за  то,  что  я
подвесила тебя в этой камере.
   - Это мой отец опозорил наш род, а не я.
   - Ты ошибаешься, Вафтруднир, и я  постараюсь  убедить  тебя  в  этом.
Потом я, возможно, прощу тебя, и ты  останешься  в  моем  замке.  Будешь
исполнять прежние обязанности до той поры, пока не окончится срок нашего
уговора. А может, оставлю тебя  здесь,  как  и  полагается  поступать  с
трусами, подобными тебе.  Буду  время  от  времени  заглядывать  сюда  и
доставлять тебе.., небольшое удовольствие.
   - Продолжай играть в  свои  дурацкие  игры,  -  откликнулся  инеистый
великан. - Я просто изнываю от скуки, слушая твои пустые угрозы.
   Тёкк рассмеялась:
   - У меня есть гость, о чьем присутствии ты и не  догадывался.  Да-да,
негодяй, вот насколько я сильнее тебя в колдовстве.  Так  вот,  -  после
короткой паузы продолжила она, - этот кто-то очень  подходит  для  того,
чтобы выбить дурь из твоей глупой башки. Он вмиг докажет,  насколько  ты
низок и бесчестен. О-о, если бы ты знал, как он  умеет  наказывать!  Так
что очень скоро ты узнаешь всю правду  о  себе,  и,  поверь,  это  будет
безрадостная правда. Ты - всего-навсего жалкий трусишка,  и  говорить  о
тебе, как о честном ётуне, смешно. Позволь мне представить его.
   Тёкк  затянула  напев  заклинания,  при  этом  она,  как  и   требует
колдовство,  начала  рисовать  руками  в  воздухе  волшебные  руны.   Их
очертания обозначались огненными линиями и тут же гасли. Наконец в одном
из углов пыточной образовалась сфера багрового огня, в следующий  момент
лопнувшая,  посыпались  искры,  и  на  ее  месте  возник  невысокий,  на
удивление мускулистый, бородатый мужчина  с  гривой  торчащих  в  разные
стороны  ярко-рыжих  волос.   На   его   загорелом   теле   были   видны
многочисленные шрамы, по-видимому, полученные в битвах.
   Подвешенный  на  цепях  Вафтруднир  напрягся,  затем  бросил   полный
ненависти взгляд на незнакомца.
   - Ты угадал, ётун.  Это  -  берсерк,  знаменитый  своей  ловкостью  и
хитростью, один из самых непримиримых врагов  вашего  рода.  Этот  воин,
посвятивший себя небесному предводителю берсерков, который сам, как  ты,
наверное, помнишь, был не прочь  сгубить  пару-другую  великанов  еще  в
начале времен.
   Вафтруднир постарался взять себя в руки.
   - Твоя очередная хитрость! Как  это  может  быть,  чтобы  приверженец
Одина прятался в замке служительницы Хель?
   - Уверяю тебя, что этот богатырь и душой и телом  принадлежит  Одину.
Возможно, он сам объяснит тебе, в чем здесь причина,  а  может,  и  нет.
Теперь ты в его власти, трусливый предатель-ётун. Я удаляюсь, не нянчись
с ним, - уходя, приказала она ухмылявшемуся берсерку. - Я  жду,  что  ты
заставишь его признать свою вину, пусть он начнет молить о прощении.  Не
забывай, что более всего эти  ледяные  увальни  испытывают  страх  перед
огнем.
   Она величаво проследовала к выходу.  На  пороге,  чуть  задержавшись,
улыбнулась, видимо, что-то тайное порадовало ее, и вышла из комнаты.
   Ётун по-прежнему был уверен, что так называемый берсерк не более  чем
один  из  коварных  приемов  Тёкк.  Что-то  вроде  колдовской   иллюзии,
созданной ее магической силой. Внешне человек как две капли воды походил
на того воина, чья слава была связана с безумством в бою, однако вся его
подлинность зависела  от  силы  заклятия.  Но  ётуну  было  безразлично,
иллюзия перед ним или настоящий берсерк, великан полностью  находился  в
его власти.
   Между  тем  Тёкк,  медленно  ступавшая  по  коридору,   казалось   бы
отрешенная и равнодушная, напряженно прислушивалась к тому, что творится
в голове приговоренного  к  пыткам  великана.  То-то  порадовалась  она,
обнаружив, что, оставшись один на один с ее созданием-берсерком, никаких
других мыслей, кроме безумного страха и обессиливающего ужаса, предатель
не испытывал. Он совсем потерял  голову,  когда  сотворенный  колдовской
силой иллюзорный берсерк принялся размахивать перед лицом ледяной  глыбы
факелом. Коротышка начал подпаливать волосы великана, затем кожу. Каждое
содрогание  жертвы  вызывало  у  хозяйки  замка  приступы   неудержимого
веселья. Про себя Тёкк еще отметила,  что  инеистые  существа  настолько
тупы и неразвиты, что даже не могут понять, как облегчить свою участь.
   "Ничего, - решила Тёкк, - со временем он,  может  быть,  поймет,  что
куда полезнее молить о пощаде и  ползать  на  коленях,  нежели  дерзить.
Впрочем, сомнительно, ётуны издревле славятся  упрямством.  Если  же  до
него наконец дойдет, что хорошо и что плохо, можно будет  его  простить.
Пусть служит до окончания уговора. Если же после сегодняшнего  наказания
он затаит злобу, я всегда  смогу  узнать  об  этом,  покопавшись  в  его
мыслях, и расправиться с ним прежде, чем  он  попытается  причинить  мне
вред. - В следующее мгновение ее мысли вдруг изменились. - Однако  каков
бы ни был результат, это всего лишь завлекательное начало. Ётуна следует
сломать как можно быстрее.  Надо  очень  постараться,  ведь,  по  правде
говоря, лучшего стража для замка найти невозможно.  Он  и  эту  девчонку
успел бы словить. Ах, как не  вовремя  я  появилась!  Теперь  приходится
принимать меры, по сути своей скорее идущие мне более во  вред,  чем  на
пользу. Не могу же я подолгу сидеть в замке, когда все так  закрутилось!
Тем более что, исходя из плана Хель, меня ждут другие, куда более важные
и интересные забавы, чем возня  с  жалкой  ледышкой.  К  сожалению,  уже
ничего нельзя исправить. В любом случае  его  надо  либо  сломать,  либо
извести. Риск, конечно, есть, но как в нашем деле без риска.  Замок  без
присмотра  -  это  все-таки  меньшая  угроза,  чем   иметь   во   врагах
озлобившегося ётуна".
   Теперь она направилась в подземелье, в котором томилась Хальд.

***

   - Как же ты вновь смогла  избавиться  от  оков,  Гутрун?  -  спросила
Хальд, жадно припав к кожаному  сосуду  с  водой,  которую  принесла  ей
подруга.
   - Сначала поешь и напейся, - ответила та и сунула кусочек сыра  прямо
в рот Хальд. -  Я  пока  попытаюсь  разобраться,  как  можно  снять  эти
кандалы. Интересно, ведьма Хель что-нибудь поменяла в заклятиях, что она
наложила на запоры?
   Хальд с благодарностью  глянула  на  подружку  и  принялась  за  сыр.
Никогда пища не казалась ей такой вкусной. Но, признаться, никогда ранее
ей не приходилось так долго оставаться без еды.
   Неожиданно облик Гутрун затуманился, начал расплываться,  искажаться.
Перед  ошеломленной  Хальд  предстала  хозяйка  замка.   Она   от   души
веселилась.
   - Я догадалась, что из моих рук ты еду не примешь, - объяснила  Тёкк.
- А я бы