рованное, как будто опасались, что прочитают шпионы:
   "Бридж! Не волнуйся,  мы  тебя  любим.  Мы  тебя  оттуда  вытащим.  Джеда
выследили. Марк Дарси помогает(!)".
   У меня замерло сердце. Лучше новости и быть не может (не считая, конечно,
отмены десятилетнего приговора).
   "Помни о Внутреннем Достоинстве и диетических возможностях, возникающих в
тюрьме. Скоро, в "192".
   Повторяем - не волнуйся. Девушки на высоте.
   С любовью - Джуд и Шез".
   Посидела глядя на письмо, моргая  от  переполнявших  меня  эмоций;  потом
разорвала другой конверт - вдруг  от  Марка?  Текст  -  на  обороте  длинной
открытки с видами озера Уиндермир:
   "Навестили бабушку в Сэйнт Аннз, путешествуем по Озёрам.  Погода  немного
переменчивая,  зато  классные  магазины.  Папа  купил  замшевый  жилет!   Не
позвонишь ли Юне проверить, включила ли таймер?
   Целую - мама".

***

   30 августа, суббота
   112 фунтов (надеюсь); порций алкоголя - 6 (ура!); сигарет - 0; калорий  -
8755 (ура!); кол-во  проверок  сумки  с  целью  убедиться,  что  в  ней  нет
наркотиков, - 24.
   6.00. В самолёте. Лечу домой!  Свободная,  худая,  чистая,  с  блестящими
волосами! В собственной чистой одежде! Ура! У  меня  есть  газеты,  и  "Мари
Клер", и "Хелло!". Всё чудесно!
   6.30. Необъяснимо тяжело  на  душе.  Дезориентирована:  меня  впихнули  в
самолёт, здесь темно, все спят. Должна бы радоваться, но мне  что-то  не  по
себе. Вчера вечером пришли охранники  и  вызвали  меня.  Отвели  в  комнату,
вернули одежду. Явился за мной другой сотрудник посольства, по имени Брайан,
в какой-то нейлоновой рубашке с короткими рукавами и очках  в  металлической
оправе. Сообщил, что в Дубай проводилось "расследование",  оказано  давление
из высших кругов министерства иностранных дел и надо немедленно вывезти меня
из страны, пока не сменился климат.
   В посольстве всё происходило странно. Тот же Брайан - больше я ни  с  кем
не общалась - провёл меня в очень простую, старомодную  ванную,  где  кучкой
лежали мои вещи, и попросил принять душ и переодеться, но как можно быстрее.
   Поразилась, увидев  собственную  худобу;  фена  не  было,  волосы  так  и
остались в беспорядке. Конечно, это неважно, но здорово бы хорошо  выглядеть
по прибытии. Только начала краситься, как Брайан постучал  в  дверь  -  пора
ехать.
   Помню как в тумане: бежим в парном ночном воздухе  к  машине;  мчимся  по
улицам, мимо коз  и  целых  семей  на  одном  велосипеде;  отовсюду  несутся
автомобильные гудки.
   Чистота аэропорта показалась ошеломительной. Меня вели не  через  обычный
проход, а по какому-то специальному посольскому маршруту; ставили  штампы  и
пропускали беспрекословно. Наконец мы добрались до  цели,  -  кругом  пусто,
самолёт  готов  к  отлёту,  нас  ждёт  один-единственный  парень,  в  жёлтой
люминесцентной куртке.
   - Спасибо, - обернулась я к Брайану. - И поблагодарите от меня Чарли.
   - Хорошо, - отозвался он с неопределённой улыбкой. -  Или  уж  тогда  его
папу.
   Отдал мне мой паспорт и пожал руку с таким уважением, к какому  я  раньше
не привыкла, даже до заключения.
   - Вы очень хорошо держались, прекрасно, мисс Джонс.
   10.00. Немного поспала. Очень волнуюсь по поводу возвращения.  У  меня  и
правда произошло духовное прозрение. Теперь всё сложится по-другому.
   Новые планы на жизнь в свете обретённого духовного прозрения
   1. Нe начинать снова курить или  пить,  -  одиннадцать  дней  не  пила  и
выкурила всего  две  сигареты  (не  хочется  вспоминать,  что  мне  пришлось
совершить, чтобы их  достать).  Хотя  сейчас  неплохо  бы  выпить  маленькую
бутылочку вина - отпраздновать ведь надо.
   2. Полагаться не на мужчин, а только на себя. (Если только Марк Дарси  не
захочет снова встречаться со мной. О боже, надеюсь: понимает,  что  всё  ещё
люблю его, - именно он выручил меня; он там, в аэропорту).
   3. Не беспокоиться из-за глупостей, напр, веса, беспорядка  на  голове  и
кого Джуд пригласила на свадьбу.
   4. Не отказываться от советов из психологических книг, стихов и т.д.,  но
свести их к ключевым тезисам, напр, оптимизм, спокойствие,  прощение  (хотя,
наверно, не Проклятого Джеда, как он отныне именуется).
   5. Быть осторожнее с мужчинами, поскольку  они  откровенно  (если  пример
Проклятого Джеда, не говоря уже о Даниеле, хоть о чём-то говорит) опасны.
   6. Не кушать дерьмо от людей, напр. от Ричарда Финча, а  уверенно  искать
опору внутри себя.
   7. Быть духовнее и придерживаться духовных принципов.
   Отлично, теперь могу полистать "Хелло!" и газеты.
   11.00. Ммм, фантастические развороты пополневшей Дианы и волосатого Доди.
Хотя... хмм, именно когда я худая, она склоняет к полноте. Прекрасно,  рада,
что она счастлива, но как-то не уверена, что он тот, кто ей нужен.  Надеюсь,
она с ним встречается не просто потому,  что  он  не  Запудриватель  Мозгов.
Хотя, если и так, я её понимаю.
   11.15. Обо мне в газетах вроде ничего нет, - правда,  Чарли  сказал,  что
всё шито-крыто  и  окутано  правительственной  тайной,  чтобы  не  испортить
отношений с тайцами, импорта арахисового соуса и т.д.
   11.30. Коричневый - чёрный цвет  сезона!  Только  что  просмотрела  "Мари
Клер".
   11.35. Вообще-то, коричневый должен быть серым цветом сезона; ведь  серый
- чёрный прошлого сезона, вот.
   11.40. Хотя это оч. крупное несчастье, поскольку кол-во коричневых  вещей
в шкафу - 0; правда, деньги, не исключено, появятся  примерно  так  же,  как
неожиданное освобождение.
   11.45. Ммм, после такого долгого воздержания вино великолепно, -  истинно
ударяет в голову.
   12.30. Ик... жадно проглотила газеты,  теперь  подташнивает.  Уже  забыла
чувство подавленности и стыда, похожее на похмелье, которое наступает потом,
-  как  будто  разумный  мир  превращается  в  одну  и  ту   же   бесконечно
повторяющуюся сказку, где люди сначала описаны хорошими, а потом оказываются
злыми и подлыми.
   В тот момент мне особенно понравилась история про развратного  священника
- Запудривателя Мозгов. Всегда так приятно, когда другие поступают  скверно.
Однако  мне  кажется,  что  основавшие  Общество  защиты  жертв   развратных
священников (а то "женщинам, которые вступили  в  сексуальные  отношения  со
священником, часто не к кому обратиться") ведут себя довольно лицемерно. Как
насчёт всех других - им тоже не к кому обратиться. Обязательно должны быть и
общества защиты женщин, ставших жертвами развратных министров - тори; членов
британских  национальных  спортивных  команд,  которые   спали   с   членами
королевской семьи; представителей Римской католической церкви, которые спали
со знаменитостями или с членами королевской  семьи;  знаменитостей,  которые
спали  с  представителями  народа,  признавшимися  во  всём  членам  Римской
католической церкви, они же в свою очередь продали эту историю в  воскресные
газеты.
   Что если мне продать свою историю в воскресные  газеты,  вот  и  появятся
деньги? Нет, это не правильно, - вот видите, высокая духовность уже заражена
газетным менталитетом.
   Хотя, может быть,  напишу  книгу.  Вернусь  в  Англию  героем,  как  Джон
Маккарти, и напишу книгу под названием "Чужая страна, покрытая тучами"  (или
ещё каким-нибудь метеорологическим явлением). Меня встречают как героя Марк,
Джуд, Шеззер, Том, и родители, и толпы  нетерпеливых  фотографов,  а  Ричард
Финч на коленях умоляет об эксклюзивном интервью... Нечего так напиваться, а
то и вовсе свихнёшься. Или меня встретят  полицейские,  люди  из  посольства
либо ещё кто-то такой, отвезут на секретную базу и устроят брифинг. А теперь
- немного поспать.
   21.00. (английское время). Когда садились в Хитроу, я пыталась справиться
с постперелётным похмельем, очищала одежду от крошек хлеба и  пятен  розовой
зубной пасты (мошенница стюардесса  называла  её  десертом)  и  репетировала
речь, готовясь выступить перед ожидающей толпой прессы: "Это  был  кошмар  -
кошмар наяву, гром среди ясного неба. Я не  испытываю  ненависти  (горечи?);
если благодаря происшедшему со мной люди предупреждены, - когда твоя подруга
спит с незнакомым мужчиной, это опасно, - моё заключение не бессмысленно (не
прошло зря?)".
   Не думаю, конечно, что и  в  самом  деле  меня  ждёт  толпа  прессы:  без
инцидентов прошла  таможенный  досмотр,  в  волнении  огляделась  в  поисках
знакомых лиц -  и  тут  на  меня  нахлынула  как  раз  толпа  прессы:  масса
фотографов и журналистов со вспышками.
   Все мысли моментально выскочили из головы, и я никак не могла  придумать,
что сказать или сделать, кроме попугайского "без комментариев", - как  будто
я министр правительства, которого застали с проституткой. Шла вперёд, толкая
тележку, и чувствовала -  вот-вот  подкосятся  колени.  Потом  кто-то  вдруг
выхватил у меня тележку и обнял со словами:
   - Всё в порядке, Бридж, мы с тобой! Мы тебя вытащили, всё в порядке!
   Это были Джуд и Шеззер.

***

   31 августа, воскресенье
   114 фунтов (йес-с-с, йес-с-с, триумфальная кульминация  18-летней  диеты,
хотя, наверно, неоправданно высокой ценой); порций алкоголя - 4;  калорий  -
8995(конечно же, я это заслужила); прогрессивных изменений с дырой в  стене,
совершённых Строителем Гари, - 0.
   2.00. Моя квартира. Как здорово быть дома! Как здорово снова увидеть Джуд
и Шеззер! В аэропорту полицейский провёл нас через толпу  в  помещение,  где
ждали люди из отдела  по  борьбе  с  наркотиками  и  сотрудник  министерства
иностранных дел; тут же набросились на меня с кучей вопросов.
   - Послушайте, неужели, чёрт возьми, это не может подождать?! - взорвалась
негодующая Шез, не прошло и минуты.  -  Вы  что,  не  видите,  в  каком  она
состоянии?
   Они, кажется, считали, что  мне  необходимо  потерпеть.  В  конце  концов
Шеззер так запугала их  рычаниями  ("Вы  люди  или  монстры?!")  и  угрозами
нажаловаться  в  Международный  комитет  по  амнистиям,  что  они   выделили
полицейского, чтобы он отвёз нас в Лондон.
   - Только в следующий раз, леди, будьте  внимательнее  в  отношении  своих
знакомств, - напутствовал нас некто из министерства иностранных дел.
   - Ох, ради бога! - огрызнулась Шез. А Джуд в ту же секунду закивала:
   -  Да,  конечно,  офицер,  -  и  произнесла   искусную,   чисто   женскую
благодарственную речь.
   Вошли в мою квартиру:  холодильник  полон  еды,  пиццы  ждут  отправки  в
духовку,  кругом  коробки  шоколада,  канапе  с  копчёным  лососем,   пакеты
"Минстрел" и бутылки шардонне.  На  закрытой  полиэтиленом  дыре  -  большой
плакат: "Добро пожаловать домой, Бриджит!" И ещё факс от Тома -  переехал  к
одному парню, таможеннику из Сан-Франциско:
   "Дорогая, наркотики - порошок дьявола. Скажи "нет"!  Полагаю,  ты  теперь
будешь худее, чем когда-либо  в  жизни.  Немедленно  бросай  всех  мужчин  и
становись геем. Приезжай сюда и живи с нами в калифорнийской гомосексуальной
тройке-сандвиче. Я разбил сердце Джерому! Ха-ха-ха-ха-ха! Позвони мне. Люблю
тебя. Добро пожаловать домой!"
   Кроме того, Джуд и Шез убрали с пола в спальне весь бардак, который я там
устроила перед отъездом, застелили кровать чистым бельём, на  столике  рядом
свежие цветы и мои  любимые  сигареты  "Силк  кат".  Обожаю  своих  чудесных
подруг! И чудного, эгоистичного Тома!
   Девочки приготовили мне ванну и принесли бокал шампанского, а я  показала
им укусы вшей. Потом надела пижаму, мы уселись  на  кровать,  с  сигаретами,
шампанским и коробкой конфет, и принялись обсуждать всё случившееся.
   Должно быть, я тогда заснула: уже темно,  Джуд  и  Шез  нет,  однако  они
оставили у меня на подушке записку с  просьбой  позвонить,  когда  проснусь.
Поехали обе к Шеззер - квартира Джуд  ремонтируется,  чтобы  им  с  Подлецом
Ричардом после свадьбы жить вместе. Надеюсь, у неё  строитель  получше,  чем
мой. С дыркой в стене никаких изменений.
   10.00. Га-а-а! Где я? Где я?
   10.01. Странно лежать в кровати, на простынях: приятно, но  уже  отвыкла.
Вот, вспомнила - обо мне ведь напишут газеты. Пойду куплю,  вырежу  всё  про
себя, вклею в альбом и стану показывать внукам  (если  когда-нибудь  будут).
Ура!
   10.30. В это невозможно поверить - как  сон  или  дурная  первоапрельская
шутка. Невозможно поверить... Диана умерла - это на неё совсем не похоже.
   11.10. Сейчас включу телек - скажут:  произошла  ошибка,  она  вернулась.
Потом мы увидим, как она выходит из "Харбор клаб", окружённая  журналистами:
спрашивают её, на что это было похоже.
   11.30. Не могу поверить! Так страшно, когда власти  абсолютно  не  знают,
что делать.
   Полдень. По крайней мере Тони Блэр держит себя в руках.  Кажется,  сказал
то, о чём все думают, а не повторял как попугай: "Печаль и шок..."
   13.15. Видимо, весь мир сошёл с  ума.  Больше  никогда  ничего  не  будет
нормально.
   13.21. Почему Джуд и Шез не позвонили?
   13.22. А, наверно, думают, что я сплю. Позвоню сама.
   13.45. Я с Джуд и Шеззер дружно согласились: она была нашим  национальным
сокровищем, нам теперь очень стыдно, что все без исключения так скупились на
выражение любви к ней, и ей не нравилось жить в Англии. Как  будто  огромный
всесильный перст появился с небес:  "Если  вы  все  собираетесь  пререкаться
из-за неё - так никому она не достанется!"
   14.00. Вот ведь именно так, чёрт возьми, должно было получиться - как раз
в тот день, когда я ждала о себе в газетах. Про меня - ничего, ничего.
   18.00. Не могу поверить, что она умерла. То и  дело  смотрю  на  газетный
заголовок, чтобы заставить себя поверить в это. Ведь  принцесса  Диана  была
святой  покровительницей  женщин-Одиночек:  вначале,   как   в   стандартной
волшебной сказке, делала всё  так,  как,  по  нашим  представлениям,  должны
поступать мы, то есть вышла замуж за прекрасного принца. Но  у  неё  хватило
честности признаться, что в жизни совсем не так. Кроме того, у нас возникало
ощущение, что раз уж с такой красивой и великолепной женщиной глупый мужчина
обращается как с дерьмом и она чувствует себя нелюбимой и одинокой, то  и  с
нами это случается вовсе не потому, что мы никуда не годны. И потом, она всё
время заново открывала себя и справлялась  со  своими  проблемами.  Ей  было
тяжело, но она всегда так старалась, как любая современная женщина.
   18.10. Хмм, интересно - что люди говорили бы обо мне, если бы я умерла?
   18.11. Ничего.
   18.12.  В  особенности  интересно,  что  они  обо  мне  говорят,  -  если
заключение в тайской тюрьме что-нибудь значит.
   18.20. Только что осознала  жуткую  вещь.  Смотрела  телевизор,  выключив
звук;  на  экране  возникла  газетная  передовица  с  вроде  бы   подлинными
фотографиями последствий катастрофы. Поняла, что ужасная часть  меня  именно
стремилась разглядывать эти фотографии. Ясно, что я  не  куплю  эту  газету,
даже если будет возможность, но... Уфф, уфф! Как это меня  характеризует?  О
боже, я чудовище.
   18.30. Сижу и смотрю в одну точку. Раньше просто не  понимала,  насколько
принцесса Диана была частью нашего сознания. Всё равно что Джуд  или  Шеззер
вот здесь, полны жизни, всякое хихиканье,  шуточки,  безделушки  -  и  вдруг
происходит нечто серьёзное, ужасное и твой друг умирает.
   18.45. Только что видела по телевизору женщину,  которая  пошла  в  центр
садоводства, купила дерево и посадила его в честь принцессы Дианы. Может,  я
тоже могла бы вырастить что-нибудь в горшке на окне,  напр.,  эмм,  базилик?
Купить его в "Калленз"?
   19.00. Хмм, кажется, базилик как-то не подходит.
   19.05. Все идут к Букингемскому дворцу с цветами,  как  будто  это  давно
устоявшаяся традиция. Всегда ли  люди  так  делали?  Это  нечто  совершаемое
недалекими людьми с целью попасть на телеэкран (вроде ночёвок в  палатках  у
магазинов) или правда хорошо? Хмм, чувствую, однако, что хочу пойти.
   19.10. Всё же пойти туда с цветами - это немного глупо... Но дело  всё  в
том,  что  мне  она  действительно  нравилась.  Как  будто  в  самом  сердце
правительства был кто-то очень похожий на меня. Всякие критиканы  ругали  ее
отн. фугасов и т.д., но, на мой взгляд, она, чёрт возьми, мудро использовала
эту безумную публичность. Лучше чем  вообще  ничего  не  делать,  кроме  как
выступать у себя на кухне.
   19.15. Какой смысл жить в столице, если  не  участвовать  в  коллективном
выражении чувств? Пусть это не  особо  по-английски,  но,  может  быть,  всё
изменилось с изменением  климата,  Европы,  Тони  Блэром  и  теперь  принято
выражать свои чувства? Может, она изменила английскую консервативность.
   19.25. О'кей, решительно иду в Кенсингтонский Дворец. Правда, у меня  нет
цветов. Куплю на бензоколонке.
   19.40. На  бензоколонке  всё  распродано.  Остались  только  апельсиновые
шоколадки, горчица и т.п. Хорошо, но не подходит.
   19.45. Хотя могу поспорить - ей бы понравились.
   19.50. Выбрала номер "Вог", коробку шоколадных конфет, пакетик "Инстэнтс"
и пачку сигарет "Силк кат". Не идеально, но цветы купят все, а я  знаю,  что
она любила "Вог".
   21.30.  Оч.  рада,  что  пошла.  Немного   смущалась,   когда   проходила
Кенсингтон, - вот люди догадаются, куда я иду, причём  одна;  но,  с  другой
стороны, если подумать, - принцесса Диана часто была одна.
   В парке оч. темно и  тихо,  все  молча  двигались  в  одном  направлении.
Никакого неестественного актёрства, как в новостях. Подножие стены, покрытое
во тьме цветами и свечами; люди  снова  зажигали  потухшие  свечи  и  читали
записки.
   Надеюсь, теперь, после всех тех случаев, когда  Диана  беспокоилась,  что
недостаточно хороша, она знает, как все к ней относятся. Всё  это  подлинный
знак для женщин - вечно волнуются, что  не  так  выглядят,  либо  никуда  не
годны, или слишком многого от себя требуют. Мне было чуть-чуть неловко из-за
"Вог", шоколада и "Инстэнтс";  спрятала  всё  это  под  цветами  и  почитала
записки, - вот уж поистине  необязательно  обладать  даром  красноречия  для
искреннего самовыражения. В самой лучшей неровным почерком немолодой женщины
цитировались, думаю, слова из Библии: "Когда я была в  беде,  ты  заботилась
обо мне; когда я была в опасности, ты пыталась  предотвратить  её;  когда  я
была больна, ты навещала меня; когда люди отворачивались от меня,  ты  брала
меня за руку. Что бы ты ни делала для самых бедных и самых маленьких  людей,
- мне казалось, что ты делаешь это для меня".

12. Странные времена

   1 сентября, понедельник
   114 фунтов (надо следить, чтобы сразу же снова не набрать вес); калорий -
6452.
   - Я поняла - что-то не  так,  когда  подошла  к  выходу  на  аэродром,  -
рассказывала Шез, когда они с Джуд приехали  ко  мне  вчера  вечером.  -  Но
работники аэропорта не говорили мне, что случилось, и настояли, чтобы я села
в самолёт; потом не выпускали;  в  следующий  момент  самолёт  уже  катился,
готовясь подняться в воздух.
   - Так когда ты узнала? - спросила я, дохлёбывая шардонне.
   Джуд  немедленно  протянула  бутылку,  чтобы  налить  мне  ещё.  Чудесно,
чудесно...
   - Только когда приземлились. Кошмарный полёт... Я всё надеялась,  что  ты
просто опоздала, но вели себя со мной так странно, подозрительно. Потом, как
только я сошла с самолёта...
   - Её арестовали! - весело сообщила Джуд. - Пьяную в карусель.
   - Ох, нет! - вздохнула я. - И ты надеялась, что появится Джед.
   - Ублюдок, - отозвалась Шез, покраснев. Мне подумалось почему-то, что  не
стоит больше упоминать о Джеде.
   - Кто-то из его дружков стоял прямо за тобой  в  очереди  в  Бангкоке,  -
вступила Джуд. - Он, очевидно, ждал звонка в Хитроу и потом сразу  улетел  в
Дубай.
   Выяснилось, что Шез позвонила Джуд из полиции и  они  быстро  сообщили  в
министерство иностранных дел.
   - Да, но ничего не произошло, - продолжала Джуд. - Стали  объяснять,  что
тебя выпустят через десять лет.
   - Помню, - содрогнулась я.
   - В среду вечером мы позвонили Марку. Он немедленно задействовал все свои
связи в Комитете по амнистиям и в Интерполе. Мы пытались связаться  с  твоей
мамой, но автоответчик всё