ходимо собрать силы. Всё, что  у  меня
теперь осталось, - это я сама. Проклятый Джед! Нельзя впадать в ненависть...
О боже, как хочется есть!
   16.00.  Только  что  приходил  охранник,  принёс  отвратительный  рис   и
несколько  личных  вещей,  которые  мне  разрешили  оставить  (пара  трусов;
фотография Марка Дарси; ещё одна - Джуд показывает Шеззер, что надо  делать,
чтобы испытать оргазм; смятый кусок бумаги из кармана джинсов). Пыталась его
спросить о британском после, но он только покивал и пробурчал что-то, чего я
не поняла.
   16.30.  Ну  вот,  даже  когда  кажется  -  всё  плохо,  находится   нечто
ободряющее. Помятая бумага - это папино  стихотворение  из  книжного  клуба,
которое мне  дал  Марк  Дарси.  Настоящая  литература.  Почитаю,  подумаю  о
чём-нибудь хорошем.
   Редьярд Киплинг
   "Когда..."
   Когда среди раздоров и сомнений
   У всех исчезла почва из-под ног,
   А ты, под градом обвинений...
   О боже, о боже! В Таиланде ещё не отменили смертную казнь?

***

   21 августа, четверг
   70 фунтов (оч. хор., но воображаемых); порций  алкоголя  -  14  (но  тоже
воображаемых); сигарет - 0; калорий - 12 (рис); кол-во  мыслей  о  том,  что
надо было ехать в Клитхорпс, - 55.
   5.00. Провела ужасную ночь, съёжившись на старом, набитом носками мешке -
кишит вшами и притворяется матрасом. Забавно, как быстро человек привыкает к
грязи и отсутствию комфорта. Хуже всего этот  запах.  Удалось  поспать  пару
часов, и это здорово, не считая момента, когда проснулась и  вспомнила,  что
случилось. Всё ещё никаких признаков британского посла. Уверена - это просто
ошибка и всё будет о'кей. Мне необходимо сохранять присутствие духа.
   10.00. Только что в двери появился охранник с каким-то парнем  -  розовая
рубашка, высокомерное выражение лица.
   - Вы британский посол? - закричала я, чуть не повиснув на нём.
   - Ах нет, я помощник консула. Чарли Палмер-Томпсон. Очень приятно с  вами
познакомиться. - И встряхнул мою руку.
   Это  показалось  бы  мне  по-британски  ободряюще,  если  бы  он  тут  же
машинально не вытер ладонь о брюки.
   Спросил,  что  произошло,  записал  подробности  в  блокнот   в   кожаном
переплёте, приговаривая при этом что-то вроде: "Угу, угу...  Господи,  какой
кошмар!" - как будто ему  пересказывали  перипетии  спортивного  состязания.
Начала потихоньку паниковать -  он  явно:  а)  не  совсем  уяснил  себе  всю
серьёзность ситуации, б) не представлял  собой  (вовсе  я  не  сноб,  ничего
подобного) воплощения истинно британского мозга и в) не  казался  уверенным,
настолько, насколько мне хотелось бы, что тут произошла явная ошибка и  меня
могут отпустить в любую секунду.
   - Но почему так? - задала я вопрос, ещё раз пересказав случившееся.
   Объяснила, что Джед, должно быть, сам вломился в нашу хижину и вообще всё
это спланировал.
   - Понимаете, трудность вот в чём. - Чарли доверительно наклонился ко мне.
- Все, кто сюда попадают, излагают какую-нибудь историю и она, как  правило,
сильно смахивает на вашу. Так что,  если  этот  прохвост  Джед  во  всём  не
признается, боюсь, вы окажетесь в довольно щекотливом положении.
   - Господи, нет! Вот чёрт... Вы не должны так думать. Самое плохое, на что
вам следует настраиваться, - это около десяти лет.
   - Десять лет? Но я ничего не сделала.
   - Угу, угу, это всё тот подонок, понимаю, - с готовностью закивал Чарли.
   - Я же не знала, что там лежит!
   - Конечно, конечно,  -  согласился  он  с  таким  видом,  будто  попал  в
несколько неудобную ситуацию на вечеринке.
   - Вы сделаете всё возможное?
   - Естественно. - Чарли поднялся. - Угу.
   Пообещал мне список адвокатов, чтобы я выбрала, и два  телефонных  звонка
от моего имени с подробным рассказом о происшедшем.
   Как поступить? Рассуждая логически, лучше всего позвонить Марку Дарси; но
это значит признать - снова я попала в заваруху, а ведь он только в  прошлом
году  уладил  историю  с  мамой  и  Хулио.  В  конце  концов  я   решительно
остановилась на Шеззер и Джуд.
   Похоже,  моя  судьба  теперь  в  руках   высокомерного   парня,   который
только-только вылупился из  Оксбриджа.  Боже,  как  здесь  ужасно...  Жарко,
вонюче, мрачно... Такое ощущение, будто всё не на самом деле.
   16.00. Нельзя  падать  духом.  Я  должна  отвлечься  от  мрачных  мыслей.
Почитать стихотворение и попытаться  не  обращать  внимания  на  первые  три
строчки?

   Редьярд Киплинг

   Когда-когда среди раздоров и сомнений
   У всех исчезла почва из-под ног,
   А ты, под градом обвинений,
   Единственный в себя поверить смог;
   Когда сумел ты терпеливо ждать,
   На злобу злобой низкой не ответил;
   Когда все лгали, не посмел солгать
   И восхвалять себя за добродетель.
   Когда ты подчинил себе мечту,
   Заставил мысли в русло повернуть,
   Встречал спокойно радость и беду,
   Постигнув их изменчивую суть;
   Когда обман и происки плутов
   Невозмутимо ты переносил,
   А после краха снова был готов
   За дело взяться из последних сил.
   Когда удача выпала тебе
   И ты, решая выигрышем рискнуть,
   Всё проиграл, но не пенял судьбе,
   А тотчас же пустился в новый путь;
   Когда, казалось, страсти нет в душе,
   И сердце заболевшее замрёт,
   И загореться нечему уже,
   Лишь воля твоя крикнула: "Вперёд!"
   Будь то король, будь то простолюдин,
   Ты с уваженьем с ними говорил;
   С тобой считались все, но ни один
   Кумира из тебя не сотворил;
   И если, созидая и творя,
   Ты вечным смыслом наполнял свой век,
   То, без сомненья, вся Земля – твоя
   И ты, мой сын, - достойный Человек!

   Хорошее стихотворение, очень хорошее - почти как  психологическая  книга.
Может быть, поэтому Марк Дарси мне его  и  дал!  Чувствовал,  что  попаду  в
переплёт? Или просто пытался  объяснить  мне  что-то  про  моё  отношение  к
жизни... Вот нахал! Не знаю, как насчёт вечного смысла, которым я  наполняла
свой век, или хотела ли бы я быть сыном. Кроме  того,  сложновато  одинаково
спокойно встречать радость и беду, - не могу вспомнить  ни  одной  настоящей
радости в своей жизни, но всё же. Подчиню "себе мечту",  заставлю  "мысли  в
русло повернуть", возьмусь за дело "из последних сил" и т.д.  -  как  солдат
первой мировой войны, или солдат в джунглях, или кем там был Редьярд Киплинг
- и буду держаться. По крайней мере в меня не стреляют и мне  не  приходится
идти в атаку. А ещё в тюрьме я не трачу денег, так что выхожу из финансового
кризиса. Да, надо смотреть на вещи позитивно.
   Положительные стороны пребывания в тюрьме
   1. Не трачу денег.
   2. Окружность бёдер значительно уменьшилась - потеряла по крайней мере  7
фунтов, ничуть о том не стараясь.
   3. Долго не мыть волосы - хорошо на них действует; раньше  никогда  этого
себе не позволяла - ненавижу сидеть под крышей безвылазно.
   Итак,  вернусь  домой  похудевшей,  с  блестящими  волосами  и  не  столь
разорённой. Но когда я  вернусь  домой,  когда?  Я  стану  старой,  я  стану
мёртвой. Если проведу здесь десять лет -  никогда  не  смогу  родить  детей.
Разве только, когда выйду, приму специальные  лекарства  и  рожу  восьмерых.
Одинокая, разбитая старуха, буду грозить кулаком уличным хулиганам,  которые
бросают какашки в почтовые ящики. А может, удастся родить ребёнка в  тюрьме?
Попробовать как-нибудь забеременеть от помощника британского консула. Но где
в тюрьме я найду фолиевую кислоту? Ребёнок вырастет чахлым...  Хватит,  надо
прекратить! Я отношусь к своему положению как к катастрофе,  а  это  и  есть
катастрофа.
   Снова перечитаю стихи.

***

   22 августа, пятница
   Калорий - 22; вечного смысла, которым наполнила свой век, - 0.
   20.00. Женская исправительная колония, Бангкок.  Сегодня  утром  за  мной
пришли и перевезли  из  полицейского  изолятора  в  настоящую  тюрьму.  Я  в
отчаянии. Кажется, это означает,  что  на  меня  плюнули,  считают  конченым
человеком.  Камера  представляет  собой  мерзкое  огромное  помещение,  куда
втиснуто не меньше шестидесяти женщин. Ощущаю, что сила  и  индивидуальность
неумолимо сходят с меня слоями -  я  становлюсь  всё  мерзее  и  бессильнее.
Сегодня в первый раз за четыре дня плакала. Как будто растворяюсь;  обо  мне
скоро все забудут, мне долго  томиться  здесь,  жизнь  потеряна...  Попробую
поспать. Здорово бы поспать!
   23.00. А-а-а... только заснула - тут же снова  проснулась  от  того,  что
кто-то сосал мою шею. Целое кольцо лесбиянок, они  добрались  до  меня.  Все
начали меня целовать и щупать. Откупиться от них нечем - лифчик уже  отдала,
трусов на мне тоже нет. Позвать охрану - хуже здесь ничего  не  может  быть.
Пришлось поменять джинсы на отвратительный, старый саронг.  А  ещё,  хотя  я
чувствовала, что меня насилуют, какая-то часть меня,  сама  того  не  желая,
испытывала удовольствие просто от того, что до меня  дотрагиваются.  Га-а-а!
Может, я лесбиянка? Нет, не думаю.

***

   24 августа, воскресенье
   Минут, потраченных на слезы, - 0 (ура!)
   После сна чувствую себя  бодрее.  Надо  бы  поискать  Фрао.  Фрао  -  моя
подруга: её перевели сюда одновременно со мной, и я одолжила ей свой лифчик.
У неё нет груди, чтобы туда поместить, но он ей  нравится:  Фрао  всё  время
ходит вокруг и повторяет: "Мадонна..." Не могу избавиться от мысли, что  это
корыстная любовь, но нищие не выбирают и приятно иметь  подругу.  Потом,  не
хочу попасть в  ситуацию,  похожую  на  ту,  когда  освободились  бейрутские
заложники и стало ясно, что никто не любит Терри Уайта.
   Вот видите, при желании  человек  может  привыкнуть  к  чему  угодно.  Не
собираюсь сдаваться и впадать в  хандру.  Уверена  -  они  там  дома  что-то
делают. Шеззер и Джуд организуют  газетные  кампании,  как  в  защиту  Джона
Маккарти; стоят перед палатой общин, а в руках - знамена с моим изображением
и ещё размахивают факелами.
   Что-то же и я могу сделать. Если моё освобождение зависит от поимки Джеда
и выуживания из него признания - пусть они, чёрт возьми, прилагают  побольше
усилий к поимке и выуживанию.
   14.00. Ура, стала вдруг самой  популярной  девушкой  в  камере!  Тихонько
разучивала с Фрао слова песен Мадонны - она помешана на  Мадонне,  -  и  тут
вокруг  нас  стала  собираться  небольшая  толпа.  Кажется,  меня  посчитали
какой-то  богиней,  поскольку  я  знала  слова   всех   песен   "Девственной
коллекции". В результате по требованию народа пришлось мне  исполнять  песню
"Как девственница", забравшись на кучу матрасов, в лифчике и саронге,  будто
держа в руке микрофон. Тут охранник истошно завопил. Оглянулась  -  помощник
британского консула, его только что впустили в камеру.
   - А-а, Чарли! - грациозно улыбнулась я, спрыгнула с матрасов и  поспешила
к  нему,  пытаясь  по  дороге  натянуть  саронг  на  лифчик  и  восстановить
достоинство. - Как я рада, что вы пришли! Нам надо многое обсудить!
   Чарли явно не знал куда деть глаза, но, кажется, склонялся в  направлении
лифчика.  Принёс  мне  пакет  из  Британского  посольства:  вода,   печенье,
сандвичи, средство от насекомых, ручки, бумага и,  что  лучше  всего,  мыло.
Чувства меня переполняли - лучший подарок во всей моей жизни.
   - Спасибо, спасибо, не  знаю,  как  вас  и  благодарить!  -  взволнованно
восклицала я, еле сдерживаясь, чтобы не обхватить Чарли руками и не  прижать
к решётке.
   -  Нет  проблем,  стандартный  набор.  Принёс  бы  вам  раньше,  но   эти
бездельники в офисе постоянно таскают сандвичи.
   - Понятно, - кивнула я. - Теперь,  Чарли,  -  Джед.  Непонимающий  взгляд
Чарлк.
   - Вы помните о Джеде, - произнесла я по-родительски наставительным тоном.
- Парень, который дал мне сумку. Нам очень важно  его  поймать.  Хотела  бы,
чтоб вы  записали  побольше  деталей  про  него.  И  ещё:  пришлите  ко  мне
кого-нибудь из отдела по наркотикам, пусть возглавит поиски.
   - Так, - серьёзно, но с глубокой  неуверенностью  отреагировал  Чарли.  -
Так.
   - Теперь слушайте, - продолжала я, оборачиваясь Пегги Эшкрофт в последние
дни Раджа, когда она собирается стукнуть его  по  голове  зонтиком.  -  Если
тайские власти так хотят показать пример борьбы с наркотиками, что сажают  в
тюрьму без суда и следствия  невиновных  европейцев,  им  придётся  хотя  бы
проявить интерес к поимке наркокурьеров.
   Чарли тяжело уставился на меня.
   - Угу, так, так, - пробормотал он, сдвинув брови и сердечно кивая, -  при
этом взгляд его не осветился ни малейшей искоркой понимания.
   После того как я объяснила свою мысль ещё несколько раз, Чарли неожиданно
уловил суть.
   - Угу, угу, понимаю, что вы хотите сказать. Угу, им  надо  искать  парня,
который вас сюда упрятал; иначе  это  выглядит  так,  будто  они  ничего  не
предпринимают.
   - Верно! - просияла я, в восхищении от результатов своего труда.
   - Так, так, - заключил Чарли, поднимаясь со стула; с лица его  так  и  не
сошло выражение крайней озабоченности. - Пойду  прямо  сейчас,  заставлю  их
почесаться.
   Смотрела, как он уходит,  и  поражалась:  каким  образом  такое  создание
поднялось по служебной лестнице британской дипломатической службы?  И  вдруг
меня осенило.
   - Чарли! - окликнула я его.
   - Угу, - отозвался он, наклонившись проверить, застегнута ли ширинка.
   - Чем занимается ваш отец?
   - Папа? - Лицо его посветлело. - О, работает в  министерстве  иностранных
дел. Старикан что надо.
   - Он политик?
   - Нет, гражданский служащий. Уже много лет правая рука Дугласа Херда.
   Молниеносно  удостоверившись,  что  на  нас  не   смотрит   охранник,   я
наклонилась к нему.
   - Как здесь складывается ваша карьера?
   - Чёрт, немного статично, по правде сказать, - бодро признался  Чарли.  -
Как в этой проклятой чёрной дыре Калькутте, - если, конечно, не понизят и не
отправят на острова. Ох, простите...
   - Разве не здорово, если вам удастся предпринять удачный  дипломатический
ход? - с соблазняющими интонациями в голосе начала я. -  Почему  бы  вам  не
сделать один маленький звонок вашему папе...

***

   25 августа, понедельник
   100 фунтов (внимание: худоба); кол-во... да чёрт с ним, мозг разжижается.
Наверняка полезно для похудения.
   Полдень. Плохой, мрачный день. Должно быть, я обезумела, решив, что  могу
как-то повлиять. Москиты и вши закусали до смерти.  Тошнит  и  лихорадит  от
постоянного поноса, что составляет большую  трудность  в  свете  ситуации  с
горшком. Хотя в определённом смысле это очень даже хорошо  -  лёгкая  голова
позволяет  всё  воспринимать  как  нереальное,  а  это  гораздо  лучше,  чем
реальность. Заснуть бы... Очень жарко. Может, у меня малярия?
   14.00. Проклятый Джед. Ну как человек может  быть  таким...  Нет,  нельзя
таить обиды, самой тебе хуже, надо отстраняться. Не желаю  ему  плохого,  не
желаю ему хорошего - отстранилась.
   14.01. Проклятая свинская собака,  подлая  сволочь,  грязный  ублюдок  из
самого ада! Надеюсь, он угодит лицом в дикобраза.
   18.00. Сработало! Сработало! Час назад пришёл охранник и вытолкал меня из
камеры. Как здорово  выбраться  из  этой  вони!  Меня  привели  в  маленькую
комнатку со столом "под дерево", металлическим шкафчиком и номером японского
порнографического журнала для геев, - охранник  поспешно  его  убрал,  когда
вошёл маленький, изящный таец средних лет и представился именем Дудвани.
   Оказалось, он из отдела  по  борьбе  с  наркотиками  и  довольно  крепкий
орешек, - где старый добрый Чарли. Стала вспоминать детали:  номера  рейсов,
которыми прилетел и, возможно, отбыл Джед; сумка; описание его самого.
   - Вы ведь наверняка можете выследить его по всему этому, - заключила я. -
На сумке наверняка есть его отпечатки пальцев.
   - Мы знаем, где он, - отмахнулся Дудвани. - И у него нет отпечатков.
   Ого, нет отпечатков! Всё равно что нет сосков, например.
   - Так почему же вы его не схватили?
   - Он в Дубай, - без всякого выражения произнёс Дудвани.
   Это меня порядком разозлило.
   - Вот как, он в Дубай? И вы всё про него знаете! И что я этого не делала,
а он подстроил всё так, будто я это сделала. А я не делала!  Но  вы  вечером
идёте домой, к вкусной тушёной курице, и жене, и семье, а я  застряла  здесь
до конца детородного периода за нечто, чего не делала,  просто  потому,  что
вам лень пальцем пошевелить и поймать того, кто признался бы в том,  чего  я
не делала!
   В оцепенении он уставился на меня.
   - Почему вы не заставите его признаться? - не отставала я.
   - Он в Дубай.
   - Ну так найдите ещё кого-то, кто признался бы.
   - Мисс Джонс, мы здесь, в Таиланде...
   - Наверняка кто-то видел, как он взламывал нашу хижину, или сделал это за
него. Кто-то должен был  зашить  наркотики  под  подкладку.  Шов  сделан  на
швейной машинке. Идите и расследуйте, это же ваша работа!
   - Мы делаем  всё,  что  возможно,  -  холодно  заметил  Дудвани.  -  Наше
правительство очень серьёзно относится к каждому случаю нарушения  закона  о
наркотиках.
   - А моё правительство очень серьёзно относится к защите своих граждан,  -
парировала я, на секунду представив, как в комнату  врывается  Тони  Блэр  и
шарахает тайского служащего дубинкой по голове.
   Таец прочистил горло и начал снова:
   - Мы здесь, в Таиланде...
   - А я - журналист, - перебила его. - На  одной  из  лучших  телевизионных
новостных программ Великобритании.
   Добавляя это, пыталась отогнать образ Ричарда Финча, твердящего:  "Думаю,
Хариетт Хармен; думаю, чёрное нижнее бельё; думаю..." Продолжала:
   - Планируется кампания протеста в мою защиту.
   Снова  мысленный  образ  Ричарда  Финча:  "Эй,  Бриджит-Косое-Бикини   не
вернулась из отпуска? Обжимается с  кем-нибудь  на  пляже,  забыла  сесть  в
самолёт?"
   - У меня связи в высших кругах правительства, и я думаю, учитывая текущий
климат, - помедлила, остановив на нём выразительный взгляд (текущий климат -
это всегда что-то, верно?), - моё дело получит соответственное  освещение  в
наших средствах массовой информации.  Представьте:  меня  засадят,  в  таких
откровенно кошмарных условиях, за преступление, которого  я  очевидно  и  по
вашему собственному признанию не  совершала;  здешняя  полиция  не  способна
самостоятельно исполнить собственные законы и квалифицированно  расследовать
дело. - С превеликим достоинством завернувшись в  саронг,  я  снова  села  и
наградила Дудвани холодным взглядом.
   Чиновник  засопел,  уткнувшись  в  свои  бумаги;  затем  поднял  глаза  и
приготовил ручку.
   - Мисс Джонс, не могли бы мы вернуться к тому моменту, когда  вы  поняли,
что кто-то обокрал вашу хижину?
   Ха!

***

   27 августа, среда
   112 фунтов; сигарет - 2 (но какой ужасной  ценой);  фантазии,  в  которых
Марк Дарси (Колин Фёрт,  принц  Уильям)  врываются  и  заявляют:  "От  имени
Господа и Англии я требую освободить мою будущую жену!" - постоянные.
   Тревожные два дня - и никаких результатов. Ни слова,  ни  визита,  только
постоянные требования исполнить песню Мадонны. Перечитывание "Когда..." лишь
средство сохранить самообладание. И вот сегодня утром явился Чарли - в новом
настрое! Крайне озабочен, уверен, профессионален; принёс ещё один  пакет,  с
творожными сандвичами, - учитывая недавний полёт  фантазии  насчёт  тюремной
беременности, есть их, к своему удивлению, не стала.
   - Угу, дело сдвинулось с мёртвой точки, - сообщил Чарли  с  важным  видом
правительственного агента,  обременённого  секретами  взрывоопасных  МИ5.  -
Вообще-то, чёрт, неплохо. Мы связались с министерством иностранных дел.
   Пытаясь отогнать мысли о какашках в почтовых ящиках, спросила:
   - Вы говорили со своим отцом?
   - Угу, угу, о вас знают.
   - Что, газеты писали? - разволновалась я.
   - Нет-нет, всё шито-крыто, гласность нам ни к чему. Так,  здесь  для  вас
кое-какие письма. Ваши подруги передали папе, -  старик  говорит,  чертовски
хорошенькие.
   Дрожащими  руками  вскрыла  большой   коричневый   конверт   министерства
иностранных дел. Первое письмо - от Джуд и Шез: осторожно написанное,  почти
закоди