стройные  ноги,
обтянутые джинсами, - весьма сексуально.
   Вот что, понимаю - обидел тебя, прости. Знаю, ты пытаешься защититься; но
я теперь изменился, правда. Иди садись сюда.
   - Я только пойду оденусь.
   - Нет-нет, иди сюда! - Он похлопал рукой  по  дивану  рядом  с  собой.  -
Давай, Бридж! Я до тебя пальцем не дотронусь - обещаю.
   Присела нерешительно, заворачиваясь в пиджак, и  чинно  сложила  руки  на
коленях.
   - Ну-ну, - продолжал Даниел, - выпей, расслабься. - И нежно обнял меня за
плечи. - Мне  не  даёт  покоя,  что  я  так  плохо  с  тобой  обошёлся.  Это
непростительно.
   Так приятно, что меня снова кто-то обнимает...
   - Джонс, - нежно прошептал Даниел, - моя маленькая Джонс... И он притянул
меня к себе, так что моя голова оказалась у него на груди. - Ты этого  вовсе
не заслужила.
   Меня обволакивал знакомый запах его тела.
   - Ну же... давай только немного обнимемся... Теперь у тебя всё хорошо...
   Стал гладить мои волосы, шею, спину; потом стаскивать  пиджак  у  меня  с
плеч - и вдруг одним движением расстегнул лифчик.
   - Прекрати! - воскликнула я, пытаясь  завернуться  в  пиджак.  -  Правда,
Даниел. - И чуть не рассмеялась. Тут увидела его лицо: нет, он не смеялся.
   - Почему? - Он грубо натянул пиджак мне на плечи. - Почему нет? Говори!
   - Нет! - отрезала я.  -  Даниел,  мы  просто  идём  ужинать.  Я  не  хочу
целоваться с тобой.
   Он уронил голову на грудь, тяжело дыша, затем выпрямился и  снова  поднял
голову - глаза у него были закрыты.
   Я встала, всё ещё заворачиваясь в  пиджак,  и  отошла  к  толу.  Когда  я
обернулась, он сидел обхватив голову руками; я услышала, как он всхлипывает.
   - Извини, Бридж... Меня понизили на работе, Перпетуя  заняла  моё  место.
Чувствую себя лишним, а теперь ещё ты больше не хочешь меня. Ни одна девушка
теперь не захочет меня. Никому не нужен мужчина моего возраста без карьеры.
   Изумлённая, я уставилась на него.
   - А как, по-твоему,  чувствовала  себя  я  в  прошлом  году?  Когда  была
последним человеком в офисе, а  ты  забавлялся  со  мной  и  заставлял  меня
ощущать себя отставшей от жизни?
   - "Отставшей от жизни", Бридж?
   Изложить ему эту теорию,  насчёт  отставших  от  жизни?  Да  нет,  что-то
подсказало мне - не стоит затрудняться.
   - Думаю, лучше всего тебе уйти прямо сейчас! - заявила я.
   - Ох, ну Бридж...
   - Уходи!
   Хмм, ладно, отстранюсь от всей  этой  истории.  Здорово,  что  уезжаю.  В
Таиланде освобожу голову от всех проблем и сконцентрируюсь на себе самой.

***

   19 июля, суббота
   129 фунтов (и это в день покупки бикини - почему?  );  путаных  мыслей  о
Даниеле - слишком много; подошедших нижних частей  бикини  -  1;  подошедших
верхних частей бикини - половина; неприличных мыслей о принце Уильяме -  22;
кол-во написанных на журнале "Хелло!" фраз "Принц  Уильям  и  его  красавица
подруга мисс Бриджит Джонс в Аскоте" - 7.
   18.30. Проклятье, проклятье, проклятье! Весь день провела  в  примерочных
на  Оксфорд-стрит,  пытаясь  втиснуть  грудь  в  лифчики  бикини,  скроенные
специально для тех, у кого груди располагаются либо одна над другой в центре
грудной клетки, либо обе под мышками, причём резкое  освещение  делало  меня
похожей на кривляку из "Ривер-кафе". Очевидно,  что  выход  из  положения  -
сплошной купальник, но тогда я вернусь с животиком (и без того уже  рыхлым),
выделяющимся на фоне тела своей белизной.
   Срочная бикини-диетическая программа с целью потери веса
   Неделя первая
   Воскр. 20 июля - 129 фунтов.
   Пон. 21 июля - 128.
   Вт. 22 июля - 127.
   Ср. 23 июля - 126.
   Чете. 24 июля - 125.
   Пятн. 25 июля - 124.
   Субб. 26 июля - 123.
   Ура! Таким образом, через неделю почти добьюсь цели; когда  нужный  объём
будет достигнут, останется только изменить строение и распределение  жира  с
помощью упражнений.
   Бесполезно. Комнату и, возможно, кровать предстоит делить только  с  Шез.
Сконцентрируюсь на своём духовном состоянии. Скоро приедут Джуд и Шез.
   Полночь. Чудесный вечер.  Оч.  приятно  снова  встретиться  с  подругами;
правда, Шез  так  взвинтилась  в  негодовании  на  Даниела,  что  я  еле-еле
отговорила её звонить в полицию, чтобы его арестовали за изнасилование.
   - "Понизили"! Вы только  подумайте?!  -  выступала  Шеззер.  -  Даниел  -
абсолютный архетип мужчины конца тысячелетия. До него начинает доходить, что
женщины - высшая раса. Он осознаёт, что у него нет никакой роли или функции.
И что он делает? Прибегает к насилию!
   - Вообще-то, он всего лишь пытался её поцеловать, - мягко возразила Джуд,
лениво перелистывая брошюру "Какой шатёр выбрать".
   - Пха! В том-то всё и дело. Ей, чёрт возьми, повезло, что он не  ворвался
в её банк в уборе Урбанистического Воина и не пристрелил семнадцать  человек
из автомата.
   Зазвонил телефон - Том. Почему-то он не  поблагодарил  меня  за  то,  что
после всех  проблем,  которые  доставила  мне  эта  противная  штуковина,  я
всё-таки отослала ему обратно мобильный, - а  спросил  номер  телефона  моей
мамы. Кажется, Том довольно дружески относится к  маме,  рассматривая  её  в
китчевом контексте Джуди Гарланд - Иваны Трамп  (странно:  не  далее  как  в
прошлом году, помню, мама читала  мне  лекции:  мол,  гомосексуализм  -  это
"просто лень, дорогая, они  просто  не  хотят  утруждаться,  чтобы  заводить
отношения  с  противоположным  полом";  но  то  в  прошлом  году).  Внезапно
испугалась, уж не собирается ли Том попросить  маму  исполнить  "Нет,  я  не
жалею ни о чём!", в платье с блёстками, в клубе под названием "Памп", и  она
(наивно, но не без некоторых маниакальных амбиций) согласится.
   - Зачем тебе её телефон? - с подозрением спросила я.
   - Она ведь состоит в книжном клубе?
   - Не знаю, возможно. И что?
   - Джером чувствует, что его стихи готовы, и я ищу литературный клуб,  где
он мог бы выступить. На прошлой неделе он читал стихи в  Стоук  Невингтон  -
это было внушительно.
   - "Внушительно"? - переспросила я, изображая перед  Джуд  и  Шез  приступ
тошноты.
   В конце концов, несмотря на свои  сомнения,  я  дала  Тому  мамин  номер:
подозреваю, что с тех пор, как уехал Веллингтон, ей не  помешало  бы  другое
развлечение.
   - Что там происходит с литературными клубами? - Я положила трубку. -  Это
я чего-то не  понимаю  или  они  неожиданно  появились  ниоткуда?  Можем  мы
записаться в какой-нибудь или для этого обязательно надо быть  Самодовольным
Женатиком?
   - Надо быть Самодовольным Женатиком! - уверенно подтвердила Шез. -  А  то
они боятся, что у них мозги иссохнут - патерналистская потребность... О боже
мой, только посмотри на принца Уильяма!
   - Дай взглянуть! - Джуд перехватила номер "Хелло!", с фотографией  юного,
гибкого подростка королевской крови.
   Сама чуть не схватила журнал. Конечно, меня тянет рассматривать  все  эти
фотографии принца Уильяма, побольше и желательно в разных костюмах;  понимаю
- это глупо, это одержимость. И всё же трудно игнорировать и впечатление  от
прекрасных, великих мыслей, которые вырабатываются  под  воздействием  этого
юного королевского мозга; и чувство, что в зрелом  возрасте  он  поднимется,
как древний рыцарь Круглого  стола,  взмахнёт  в  воздухе  мечом  и  создаст
ослепительный новый порядок, и тогда президент Клинтон и Тони Блэр  окажутся
поблекшими пожилыми джентльменами.
   -  Как  по-вашему,  что  значит  "сли-ишком  молодо-ой"?  -   мечтательно
протянула Джуд.
   - Слишком молодой, чтобы быть твоим законным сыном, - определила Шез, как
часть правительственного постановления: подразумевается, что всё зависит  от
того, сколько тебе лет.
   Тут телефон зазвонил снова - мама.
   - О, привет, дорогая! Знаешь что? Твой друг Том, знаешь, тот, гомо,  -  в
общем, он приведет поэта читать стихи в клуб "Лайфбоут"! Он будет нам читать
романтические стихи, как лорд Байрон! Правда, здорово?
   - Э-э-э... да-а?.. - забормотала я.
   - Вообще-то, ничего особенного! - беззаботно фыркнула мама. - К нам часто
приходят авторы.
   - Правда? Например?
   - О, много авторов, дорогая. Пенни очень близко дружит с Салманом  Рушди.
Ладно, ты ведь придёшь, дорогая?
   - Когда?
   - В следующую пятницу. Мы с Юной приготовим горячие  закуски  и  цыплёнка
кусочками. Меня вдруг пронзил страх.
   - А адмирал и Элейн придут?
   - Фрр! Мужчины не допускаются, глупышка. Элейн  придёт,  а  они  подъедут
позже.
   - Но Том с Джеромом придут.
   - Так ведь они не мужчины, дорогая.
   - А ты уверена, что стихи Джерома не...
   - Не понимаю, Бриджит, что ты хочешь этим сказать. Мы не вчера  родились,
знаешь ли. А в литературе главное - свобода выражения. О, и попозже,  думаю,
приедет Марк. Он сейчас занимается завещанием Малколма  -  ведь  никогда  не
знаешь...

***

   1 августа, пятница
   129 фунтов (полный провал бикини-диеты); сигарет - 19 (в  помощь  диете);
калорий - 625 (наверняка ещё не поздно).
   18.30. Грр, грр,  завтра  уезжаю  в  Таиланд,  ничего  не  упаковано;  не
сообразила, что "следующая пятница" в клубе -  это,  чёрт  возьми,  сегодня.
Совершенно не хочу ехать аж в  Графтон  Андервуд.  Сегодня  тёплый,  влажный
вечер, и Джуд с Шеззер идут на чудесную вечеринку в "Ривер кафе". Хотя ясно,
что надо поддержать маму, любовные отношения Тома, искусство и т.д. Уважение
к другим - это уважение к  себе.  И  неважно,  что  завтра  сяду  в  самолёт
уставшей, - ведь лечу в отпуск. Уверена, что приготовления к путешествию  не
займут  много  времени,  -  нужен  минимальный  гардероб  (всего  лишь  пара
купальников и саронг!). И потом,  упаковка  чемоданов  всегда  занимает  всё
оставшееся время, так что лучшее его использовать, сделав оч. коротким.  Да,
вот видите. Итак, я всё успею.
   Полночь. Только что вернулась. Приехала туда оч. поздно  из-за  типичного
для наших шоссе бедствия с дорожными знаками (если сегодня война,  наверняка
лучше запутать немцев, оставив знаки  на  месте).  Меня  встретила  мама,  в
странном бордовом  бархатном  кафтане,  который  демонстрировал  её  попытку
выглядеть "литературно".
   - Ну как Салман?  -  поинтересовалась  я,  когда  она  отчитала  меня  за
опоздание.
   - О, мы решили лучше приготовить  цыплёнка!  -  надменно  ответила  мама,
проводя меня через двери с волнистыми стеклами в гостиную.
   Первое, что мне бросилось в глаза, - крикливый  новый  "фамильный  крест"
над фальшивым каменным камином. На нём красовалась надпись: "Хакуна матата!"
   - Тсс! - шикнула Юна, с восторженным видом приложив к губам палец.
   Претенциозный Джером, с проколотыми сосками,  сильно  выпиравшими  из-под
чёрного, мокрого на вид жилета, стоял на  фоне  коллекции  гранёных  блюд  и
воинственно декламировал.
   -  "Смотрю  на  его  твёрдые,  сильные,  грубые  бедра.   Смотрю,   хочу,
хватаю...".
   А вокруг  него,  в  обеденных  креслах  в  стиле  Регентства,  полукругом
расположились перепуганные дамы, в костюмах-двойках,  из  клуба  "Лайфбоут".
Мама Марка Дарси - Элейн старательно сохраняла на лице выражение сдержанного
удовольствия.
   - "Хочу-у, - завывал Джером, - хватаю его  сильные,  волосатые  бёдра!  Я
должен иметь! Поднимаю и взваливаю...".
   - Ну что ж,  абсолютно  потрясающе!  -  воскликнула  мама,  поднявшись  с
кресла. - Кто-нибудь хочет закусить?
   Поразительно: общество леди из  среднего  класса  умудряется  всё  вокруг
приспособить к себе, превращая сложность и  хаос  мира  в  милый,  спокойный
ручеек, - так уборщица туалета делает там всё розовым.
   - О, обожаю устное и  письменное  слово!  Оно  дарит  мне  такое  чувство
свободы! - восторженно объясняла Юна Элейн.
   Пенни Хазбендз-Босворт и  Мейвис  Эндерби  тем  временем  плясали  вокруг
Претенциозного Джерома, как будто это Т. - С. Элиот.
   -  Но  я  не  закончил,  -  хныкал  Джером.  -  Я  хотел  ещё   прочитать
"Размышления" и "Пустые мужские дыры".
   И тут раздался хохот.

   - "Когда среди раздоров и сомнений
   У всех исчезла почва из-под ног,
   А ты, под градом обвинений,
   Единственный в себя поверить смог...".

   Это явились папа и адмирал Дарси, оба в паралитическом состоянии. О боже,
в последнее время, каждый раз как вижу папу, он совершенно пьян - в странной
отцовско-дочерней обратной зависимости.
   - "Когда сумел ты терпеливо ждать, на злобу злобой низкой не  ответил..."
- громогласно подхватил адмирал Дарси, влезши на кресло и вызвав волнение  в
рядах собравшихся дам.
   -  "Когда  все  лгали,  не  посмел   солгать   и   восхвалять   себя   за
добродетель...", - добавил папа, почти со слезами на  глазах,  и  опёрся  на
адмирала, чтобы не упасть.
   Пьяный  дуэт  процитировал  до  конца  стихотворение  Редьярда   Киплинга
"Когда...", подражая при этом сэру Лоуренсу Оливье и Джону Гилгуду, к ярости
мамы  и  Претенциозного  Джерома,  который  немедленно  принялся  закатывать
истерику, с шипением и свистом.
   - Как обычно, как обычно, всё как обычно... - тихонько повторяла мама.
   А адмирал Дарси, стоя на коленях и ударяя себя кулаком в грудь, между тем
растягивал:

   - "Когда обман и происки плутов
   Невозмутимо ты переносил..."

   - Это регрессивное, колониалистское стихоплётство! - прошипел Джером.

   - "Когда удача выпала тебе
   И ты, решая выигрышем рискнуть...".

   - Нет, эти чёртовы рифмы! - снова простонал Джером.
   - Джером, в моём доме это слово запрещено, - зашептала в ответ мама.

   - "...Всё проиграл, но не пенял судьбе,
   А тотчас же пустился в новый путь;
   Когда, казалось, страсти нет в душе,
   И сердце заболевшее замрёт..."

   - С этими словами папа обмяк и растянулся на  пушистом  ковре,  изображая
покойника.
   - Зачем тогда вы меня пригласили? - Джером присоединил к шипению свист.
   - "...И загореться нечему уже..." - заревел адмирал.
   - "...Лишь воля твоя  крикнула...  -  прорычал  папа  с  ковра,  а  затем
поднялся на колени и воздел руки к небу, - "Вперёд!".
   В женском стане послышались одобрительные возгласы и аплодисменты. Джером
выскочил, хлопнув дверью; Том бросился за ним. В отчаянии я  отвернулась  от
двери - и вдруг встретилась глазами с Марком Дарси.
   - Ну  что  ж,  это  было  интересно!  -  прокомментировала  Элейн  Дарси,
приблизившись ко мне.
   Я опустила голову, пытаясь обрести самообладание.
   - Поэзия объединяет старых и молодых.
   - Пьяных и трезвых, - добавила я. Тут адмирал Дарси чуть не упал на  нас,
сжимая в кулаке листок со стихами.
   - Дорогая, дорогая, моя дорогая! - И он повис на Элейн. - О, а  вот  и...
как же её... - Прищурился на меня. - Чудесно! Марк тоже  тут,  мой  мальчик!
Заехал за нами, трезвый как судья. Всё сам, всё сам. Ну не знаю!
   Оба  обернулись  к  Марку,  -  он  сидел  за  Юниным  крошечным   круглым
праздничным столиком, украшенным дельфином  из  голубого  стекла,  и  что-то
писал.
   - Составляет моё завещание на празднике!  Ну  не  знаю!  Работа,  работа,
работа! - рычал адмирал. - Подцепил эту штучку... как  там  её,  дорогая,  -
Рашель, кажется? Бетти?
   - Ребекка, - ехидно подсказала Элейн.
   - И вот теперь её нигде  не  видно.  Спрашиваю,  куда  делась,  -  что-то
мямлит. Не выношу мямликов! Никогда не выносил.
   - Ну, не думаю, что она в самом деле... - пробормотала Элейн.
   - Почему нет, почему нет, прекрасная девушка! Не знаю! То туда, то  сюда,
то ещё куда-то! Надеюсь, вы, молодые  леди,  не  флиртуете  вечно  со  всеми
вокруг, как, видимо, эти молодые джентльмены?
   - Нет, - печально ответила я, -  если  мы  любим  кого-то,  очень  трудно
вычеркнуть их из своей жизни, когда они нас бросают.
   Сзади раздался звон разбитого стекла;  поворачиваюсь  -  это  Марк  Дарси
опрокинул голубого дельфина, а тот в свою очередь  увлёк  за  собой  вазу  с
хризантемами и рамку с фотографией. Создав свалку из битого стекла, цветов и
обрывков бумаги, подлый дельфин волшебным образом остался невредим.
   Возникла суматоха. Мама с Элейн  и  адмиралом  Дарси  бросились  к  месту
катастрофы. Адмирал носился кругом и орал, папа пытался установить  дельфина
на полу, приговаривая: "Выкинь ты эту дрянь!", а Марк сгребал свои бумаги  и
предлагал за всё заплатить.
   - Ты готов идти домой, папа? - пробормотал Марк; на лице  его  отражалась
глубокая растерянность.
   - Нет, нет, а ты как хочешь. Я тут в чудесной компании, и  Бренда  здесь.
Принеси мне ещё портвейна, а, сынок?
   Наступила неловкая пауза, во время которой мы с Марком смотрели  друг  на
друга.
   - Привет, Бриджит! - резко бросил Марк. - Давай, пап, нам  в  самом  деле
пора.
   - Да, поехали, Малколм, - подключилась Элейн, нежно взяв мужа за руку.  -
Или ты описаешь ковёр.
   - Ох, описаю, описаю... ну не знаю.
   Когда они втроём прощались, Марк с Элейн заодно выталкивали  адмирала  за
дверь. Наблюдала за этим с чувством внутренней пустоты и грустью; неожиданно
вернулся Марк и направился ко мне.
   - Ручку забыл, - проговорил он, забирая  свой  "Монблан"  с  праздничного
столика. - Когда ты летишь в Таиланд?
   - Завтра утром. - На долю секунды мне показалось, что это его расстроило.
- Откуда ты знаешь, что я еду в Таиланд?
   - В Графтон Андервуд только об этом и говорят. Ты уже собрала вещи?
   - А как ты думаешь?
   - Ни единой. - Он улыбнулся краешком губ.
   - Ма-арк! - послышался вопль его отца. -  Пошли,  мальчик,  кажется,  это
тебе больше всех хотелось уезжать!
   - Иду, - отозвался Марк, оглянувшись через плечо. - Это тебе. -  Протянул
мне смятый листок бумаги, бросил на меня... э-э-э... пронизывающий взгляд  и
вышел.
   Выждав момент,  когда  никто  не  видел,  трясущимися  руками  развернула
листок: переписанное  стихотворение,  которое  исполнили  папа  с  адмиралом
Дарси. Зачем он мне его отдал?

***

   2 августа, суббота
   128 фунтов (уф, провал предотпускной диеты); порций алкоголя - 5; сигарет
- 42; калорий - 4457 (в полном отчаянии); упакованных  вещей  -  0;  идей  о
местонахождении   паспорта   -   6;   идей   о   местонахождении   паспорта,
подтверждённых каким-либо разумным результатом, - 0.
   5.00. Зачем, ну зачем я еду отдыхать?! Весь отпуск проведу, мечтая, чтобы
Шерон обернулась Марком Дарси, а она - чтобы я Саймоном. Сейчас  пять  утра.
Вся моя спальня завалена только что выстиранными вещами, шариковыми  ручками
и полиэтиленовыми пакетами. Не знаю, сколько брать лифчиков, не  могу  найти
маленькое чёрное платье с зигзагами, без которого не могу  ехать,  и  вторую
розовую шлёпку. Всё ещё не получила дорожные чеки, вряд ли действительна моя
кредитная карточка. До выхода из дома осталось всего полтора часа, а вещи не
лезут в чемодан. Может,  выкурить  сигарету  и  несколько  минут  посмотреть
брошюру, чтобы успокоиться?
   Ммм, а здорово лежать на пляже и загорать до черноты. Солнце,  море  и...
Охх, лампочка на автоответчике мигает - как это я не заметила?
   5.10. Нажала кнопку "Прослушивание записи":
   "Э-э, Бриджит, это Марк. Я просто подумал - ты ведь  знаешь,  в  Таиланде
сейчас сезон дождей. Тебе стоит взять с собой зонтик".

11. Тайское приключение

   3 августа, воскресенье
   Невесома (в небе); порций алкоголя - 8 (но в полёте, поэтому не считается
благодаря высоте); сигарет - 0 (я в отчаянии - салон для некурящих); калорий
- 1 миллион (исключительно в тех блюдах, которые, не будь поданы в самолёте,
и не мечтала бы положить в рот); пуканий соседа  по  сиденью  -  38  (пока);
вариантов аромата - 0.
   16.00. Английское время; в самолете в небе. Приходится делать вид, что  я
очень занята и занудлива, потому пишу, а жуткий тип на соседнем  сиденье,  в
светло-коричневом  синтетическом   костюме,   упорно   старается   со   мной
разговаривать  в  промежутках  между  беззвучным,   убийственным   пуканьем.
Пыталась притвориться, что заснула, прикрыв заодно нос, но  через  несколько
минут жуткий тип похлопал меня по плечу и поинтересовался:
   - У вас есть хобби?
   - Да, люблю вздремнуть, - ответила я.
   Но даже это на него не подействовало и за какие-то секунды я была