пряма. И, как  оказалось,  себе  во
вред.
   - Это похоже на тебя.
   - Я жила на  улице,  скрываясь  от  полицейских.  Если  бы  они  меня
арестовали, могла пострадать и Маргарет, Потому что ее опека  надо  мной
была незаконна. - Нахлынувшие  воспоминания  заставили  Пенни  сесть  на
песок. - Я долго не  возвращалась,  не  могла,  мне  мешала  гордость  и
уверенность, что с любыми трудностями я могу  справиться  сама.  -  Взяв
палочку, она принялась чертить что-то на песке.  -  Боже!  Каких  только
закоулков и проходимцев я не перевидала за это время: пьяниц, спавших  в
грязи и отбросах, наркоманов, пожелтевших от героина, детей, ночующих на
улице и ворующих продукты, чтобы не умереть с голоду. Я научилась  ловко
забираться в  чужие  карманы  и  воровать  в  магазинах.  И  даже  порой
заставляла своих друзей работать на меня.
   Тряхнув головой, она смущенно потупилась, и ее длинные  рыжие  волосы
рассыпались по плечам. Ей было стыдно, но надо было освободить  душу  от
груза давивших воспоминаний.
   - Обнаженной я  позировала  фотографу,  -  продолжала  Пенелопа  едва
слышно, пугливо покосившись на Рэмзи. Но он молчал. И трудно было понять
что-либо по выражению его лица. - Я делала это ради денег, чтобы  купить
проклятые наркотики. Позже, одумавшись, я украла фотопленку и уничтожила
ее.
   О'Киф слушал внимательно, стараясь не проронить ни слова. Он понимал,
в каком состоянии она  была  сейчас,  и  не  хотел  пугать  ее  излишней
суровостью. "Она принимала наркотики, потому что была одинока", -  думал
он, радуясь тому самообладанию, с которым  Пенни  рассказывала  о  своем
прошлом. К тому же он сам когда-то баловался опиумом и знал, как  трудно
избавиться от этого соблазна.
   - Рэмзи, что же ты молчишь? - вдруг воскликнула Пенни, нервно  теребя
в руках подобранную палочку.
   Чувствуя, как бьется его сердце, он ласково погладил ее по  голове  и
спросил:
   - Это было в то время, когда ты встретила Энтони?
   - Да, - кивнула она, всхлипнув. - За несколько месяцев до встречи. Он
меня просто спас. Я старалась освободиться от дурной привычки. И хотела,
чтоб никто не знал о моем прошлом.
   - Прошедшие годы не должны омрачать твое настоящее, - сказал О'Киф. -
Если ты мне напомнишь, то я как-нибудь расскажу тебе, что  мне  пришлось
пережить в прошлом. Ведь я был даже рабом. И все-таки выжил.
   - Я не ищу оправданий, а хочу, чтоб ты понял меня. Я тогда была не  в
себе, совсем потеряла голову.  И  теперь  уже  ничего  нельзя  изменить.
Оттого-то так тяжело, когда прошлое вновь всплывает перед тобой.
   - Детям свойственно ошибаться, на ошибках они учатся.
   - Когда  я  в  первый  раз  попробовала  кокаин,  то  перестала  быть
ребенком, - печально улыбнулась Пенни, не сводя глаз с его лица. -  А  в
том пакете, который украла Тесс, были старые негативы  и  фотографии.  -
Эта новость не удивила его. Похоже, он уже догадался об этом. - Но  есть
кое-что и похуже. - Она сделала паузу  и  облизала  пересохшие  губы.  -
Сегодня по почте я получила копию этих фотографий. Не знаю точно, кто их
послал, но отправитель угрожает передать имеющиеся  у  них  материалы  в
газету, если я не верну драгоценные камни.
   - Мне казалось, что ты не очень беспокоишься об общественном  мнении,
- сказал Рэмзи, недовольный тем, что она сразу  же  не  сообщила  ему  о
полученном послании.
   - Да, но карьера одно время была для меня  едва  ли  не  единственной
целью в жизни. Правда, я никогда не хотела быть особенно  знаменитой.  А
ремесло артистки давалось мне легко. И я не думала,  что  мое  увлечение
привлечет ко мне такое широкое внимание публики. Когда это случилось,  я
скорее испугалась, чем обрадовалась. Тем более что с тех пор  поклонники
стали преследовать меня повсюду, сочинять  про  меня  небылицы.  И  лишь
деньги помогали  сдерживать  их  назойливое  внимание,  -  Она  печально
вздохнула и умоляюще посмотрела ему в лицо. - Ах,  Рэмзи,  я  так  много
напутала в своей  жизни,  что  теперь  и  не  знаю,  как  во  всем  этом
разобраться.
   - У тебя есть один выход, - тихо проговорил О'Киф, утерев скатившуюся
по ее щеке слезинку, - рассказать  обо  всем  самой  до  того,  как  это
сделают другие.
   Она  испуганно  посмотрела  на  него,  и  он,  сохраняя   совершенное
спокойствие, выдержал этот взгляд.
   - Послушай, что я тебе скажу, - продолжал он. - Когда все  узнают  об
этом из твоих уст, тебе станет значительно легче. От смущения еще  никто
не умирал, не умрешь и ты, А твои враги лишатся своего оружия.
   - Как  это  страшно!  -  пробормотала  Пенни  после  продолжительного
молчания, прижимаясь к его груди. - А ты не оставишь меня?
   - Никогда. - Он решительно тряхнул головой, нежно проведя ладонью  по
ее плечу. - Я сделаю все, чтобы остаться с тобой. Наши сердца давно  уже
бьются в унисон, твоя боль стала и моей болью.
   -  Спасибо,  Рэмзи,  -  прошептала  она,  чувствуя,  как   на   глаза
навертываются слезы.
   - Ты можешь смело открывать передо мной свое сердце. Теперь уже ничто
не разделяет нас. Мы предназначены друг другу судьбой. - Он крепко обнял
ее и ласково погладил по голове. - Ради тебя я прошел  сквозь  столетия.
Чтобы найти тебя, оставил свой мир и друзей. И  теперь  не  мыслю  своей
жизни отдельно от твоей. Я люблю тебя и буду любить вечно.
   - Но мы не можем любить друг друга, - вдруг сказала она.
   - Не спеши произносить слова, - с трудом проговорил  О'Киф,  стараясь
справиться с охватившей его дрожью. - Подожди, пока их  за  тебя  скажет
сердце.
   - Я не спешу. Мне нечего скрывать  от  тебя.  И  я  люблю  тебя  всем
сердцем.
   Он облегченно вздохнул и радостно  улыбнулся.  И  Пенни  поняла,  как
сильно он боялся, что она откажет ему.
   - Я люблю тебя, - повторила она.
   - Еще, - попросил он, осыпая ее поцелуями.
   - Люблю.
   - Еще!
   - Люблю!
   Рэмзи стиснул ее в объятиях и, повалив на землю,  принялся  покрывать
поцелуями. Она шутливо отбивалась, весело смеясь в ответ, и он вторил ей
восторженным басом. Словно беспечные  дети,  катались  они  по  песку  и
хохотали, совершенно довольные собой  и  всем  миром.  Лошадь  удивленно
покосилась  на  них  большим  глазом  и  вопросительно  заржала,   будто
спрашивая, что так развеселило  ее  хозяев,  но  тем  было  не  до  нее.
Переплетясь руками и ногами, они катались по  мягкому  песчаному  пляжу,
что-то радостное и невразумительное выкрикивая в  ответ  на  недоуменные
взгляды растерянного животного.

Глава 33

   - Где вы были? - спросил их Хэнк, когда Пенелопа и Рэмзи  переступили
порог дома.
   - А что такое? - забеспокоилась Пенни. - С Маргарет все в порядке?
   - В порядке, - откликнулась сама Маргарет из  глубины  комнаты.  -  У
меня была очень заботливая сиделка.
   Шофер улыбнулся и оглядел с ног до головы Пенелопу, отметив про себя,
что  она  выглядит  отдохнувшей  и  посвежевшей,  и  заметив   несколько
соломинок, застрявших в волосах у нее и у О'Кифа.
   - Ты, кажется, где-то потеряла туфли? - сказал он, закончив осмотр.
   Пенни покосилась на свои голые  ноги,  затем  -  на  Рэмзи  и  пожала
плечами,  словно  только  что  заметила  пропажу.  О'Киф  насмешливо   и
самодовольно  улыбнулся,  как  улыбается   самец   бабуина,   получивший
причитающийся ему банан.
   - А как ты перепачкалась! - продолжал между тем  Хэнк.  -  Ты  вся  в
песке.
   - Оставь их в покое, - остановила его  миссис  О'Халерен,  исподтишка
толкая в бок и подходя к Пенелопе. Достав из  ее  волос  соломинки,  она
кивнула в сторону лестницы:
   - Иди, тебе надо отдохнуть.
   - Если я буду целыми днями лентяйничать, то непременно сойду с ума, -
ответила Пенни, целуя ее в щеку и послушно отправляясь наверх.
   Рэмзи хотел последовать за ней, но Маргарет встала у него на пути.
   - Не смей входить в  жилое  помещение  в  таких  грязных  сапогах,  -
сказала она. - Ну-ка быстренько снимай их.
   О'Киф подчинился ее приказанию, и она, поморщившись, передала  сапоги
Хэнку. Но не успела она обернуться, как Рэмзи уже оказался наверху.
   - Можно я оставлю их себе на память? - спросил он,  останавливаясь  у
двери в комнату Пенелопы.
   Пенни, сидящая на краю кровати, улыбнулась и подняла голову.  Но  как
только она увидела то, о чем он просит, улыбка тут же сползла с ее  губ.
На кончике пальца у Рэмзи покачивались ее черные кружевные трусики.
   - Ты хочешь завладеть ими, как военным  трофеем?  -  поинтересовалась
она, слегка покраснев.
   - Нет, - сказал он, пряча трусики в карман и подходя к кровати. - Как
залогом твоей благосклонности. -  С  этими  словами  он  повалил  ее  на
постель и, прижав к одеялу, повелительным тоном потребовал:
   - Повтори то, что ты говорила на берегу.
   - Я тебя люблю, - произнесла она.
   - А за что?
   - За то, что ты - наглый сумасброд.
   - Повтори еще раз.
   - За твои гигантские косолапые ноги.
   - Еще.
   - За твой колоссальный  аппетит,  в  котором  ты  превосходишь  целую
команду НХЛ.
   - За что еще?
   Она подняла глаза к потолку,  стараясь  придумать  еще  одну  причину
привязанности. Как вдруг он быстро проник рукой под ее блузку,  так  что
она  вскрикнула  от  неожиданности,  но,  успокоившись,   удовлетворенно
выгнулась, прижимаясь к нему.
   - За то, что ты сильный, благородный, терпеливый, - заговорила Пенни,
- галантный, добрый, незлопамятный. - С каждым новым определением  голос
ее становился все мягче и мягче, а пальцы все нежнее ласкали его щеку. -
Я люблю тебя потому, что  ты  все  предвидишь  заранее,  и  потому,  что
никогда не оставишь меня.
   - Это правда, - согласился он, поглаживая рукой ее голую ногу.  -  Да
ты вся в песке!
   - Не вся, - возразила она, игриво посмотрев на него. Минутой позже он
смог убедиться в ее правоте.

***

   Рэмзи сидел возле кухонного  стола,  на  котором  в  беспорядке  были
разбросаны дневники Тесс. Он только что оторвался от  чтения  одного  из
них и теперь с интересом следил за действиями Пенелопы, шарившей в шкафу
в поисках пищи.
   - Прекрасно, - наконец сказала она, доставая одну за другой несколько
разноцветных коробок и раскладывая их на стойке.
   Заинтересованный О'Киф оставил свое занятие и, читая на ходу  надписи
на коробках, подошел к ней.
   - Каша пригодится на завтрак, - продолжала рассуждать Пенни.
   - Но вряд ли насытит, - возразил Рэмзи,  думая  о  том,  что  занятие
любовью всегда возбуждает зверский аппетит.
   - Что ж, - улыбнулась она, - тогда, быть может, вот это как раз  тебе
подойдет. - И поставила перед ним  коробку  пшеничных  хлопьев  "Капитан
Кранч".
   Он запустил в нее руку и высыпал в  рот  горсть  маленьких  хрустящих
кружочков.
   -  Черт  возьми!  -  выругался  О'Киф,  с  трудом  пережевывая  сухую
засахаренную пшеницу.
   Пенелопа насмешливо усмехнулась и, высыпав хлопья в миску, залила  их
молоком, показывая, как с ними надо обращаться. Затем положила  на  стол
ложку и пододвинула незадачливому капитану готовую пшеничную кашу.
   - Ешь.
   -  Есть!  -  отсалютовал  он  ей  деревянной  ложкой  и  принялся   с
наслаждением поедать то, что она ему приготовила.
   Пенни размешала в своей тарелке "Очарование"  (так  по  крайней  мере
было написано на коробке) и присоединилась к процессу поглощения пищи. В
продолжение  нескольких  последующих  минут  слышны  были  лишь   хруст,
чавканье да изредка довольное похрюкивание увлеченного трапезой  моряка.
Каждый из сотрапезников положил перед собой на стол по тому записок Тесс
и иногда, отрываясь от поедания каши, читал  другому  понравившиеся  ему
места.
   - Слушай, - говорила Пенелопа и, не дожидаясь официального  согласия,
зачитывала с того места, на  котором  остановилась:  "...я  умею  рожать
только мальчиков, этаких черноволосых  хулиганов,  которые  не  приносят
ничего, кроме хлопот и огорчений". - Пенни поднимала голову и,  хмурясь,
с удивлением восклицала:
   - Разве это похоже на нее? Словно и не Тесс пишет.
   -  Ничего  особенного,  -  отзывался  Рэмзи,  ловко  расправляясь   с
остатками  пшеничных  хлопьев.  -  Просто  она   достаточно   пожила   в
восемнадцатом веке и привыкла к его нравам.
   - Пожалуй,  -  согласилась  Пенелопа.  -  Но  ты,  я  надеюсь,  скоро
отвыкнешь от них.
   - Всенепременно.
   Она улыбалась и продолжала читать дневник. Тесс рассказывала о  своей
семье и между прочим замечала, что готова позавидовать  своей  подружке,
если та встретит отправившегося в ее время Рэмзи О'Кифа. Пенни смущалась
и скромно пропускала при чтении вслух это замечание.
   Так они развлекались до тех пор, пока Рэмзи,  разделавшись  со  своей
порцией каши, не отложил в  сторону  дневник  их  общей  знакомой  и  не
спросил:
   - Как ты думаешь, что сделала Тесс с бриллиантами?
   - Не знаю, - ответила Пенелопа. - Но вряд  ли  она  продала  их  ради
денег. Да и к Фэлону они явно не вернулись. Иначе бы он  не  преследовал
меня.
   - Но у него нет доказательств, что камни у тебя.
   - А как же тот бриллиант, что ты оценил в магазине? Драгоценные камни
так же не похожи друг на друга, как и отпечатки пальцев. У каждого  свои
трещинки,  вкрапления.  Поэтому  даже  если   его   распилить,   опытный
специалист  сразу  определит,  какому  камню   принадлежит   каждый   из
фрагментов. Тем более что цветные бриллианты крайне  редки.  А  розовые,
например, чем темнее, тем ценнее. Впрочем,  мы  даже  не  знаем,  откуда
появились эти камни. И не ясно с чего начать.
   - Может быть, Ноуэл нам поможет?
   - Нет, - нахмурилась она. - Я не доверяю ему.
   - А мне казалось, что ты знаешь этого человека.
   - Я знала его несколько лет назад.
   - И теперь тебя что-то смущает?
   - Меня беспокоит та легкость, с какой нападавшие, несмотря на охрану,
выставленную Вокером, добрались до Маргарет.
   - Ноуэл не виноват в этом. Все  случилось  в  тот  момент,  когда  ты
уехала из дома, никого не предупредив.  Охранники  разыскивали  тебя,  и
поместье никто не охранял. Так что  у  нас  нет  основания  не  доверять
Вокеру.
   - И  все  же  он  слишком  много  знает.  Ведь  по  моей  просьбе  он
расследовал некогда обстоятельства моего прошлого, пытаясь узнать  имена
моих родителей. А совсем недавно и ты просил его о том же.
   - Я беспокоился о тебе, потому что  видел,  как  мучают  тебя  ночные
кошмары. И старался найти причину твоих переживаний.
   - Я боюсь, что это невозможно. Даже гипноз не помог мне.  Впрочем,  у
меня есть одна вещь, связывающая меня с прошлым. - С этими  словами  она
открыла медальон, висевший у нее на груди, и показала Рэмзи на инициалы,
едва различимые в нижнем углу рамки. "П.Г." - было написано там. -  Свое
имя я взяла отсюда.
   - Ты  не  совсем  верно  прочла,  -  возразил  О'Киф,  вглядевшись  в
полустершуюся надпись. - Вторая буква была либо Р., либо Б.
   - Правда? - удивилась Пенелопа.
   - Да. Смотри.
   Он обмакнул указательный палец в  чернила  и  приложил  его  к  рамке
медальона, а затем, прижав к бумаге,  оставил  на  ней  след  загадочных
инициалов.  Пенни  склонилась  над  листом  и   внимательно   разглядела
отпечатавшиеся на нем буквы. Когда она вновь  подняла  голову,  лицо  ее
выражало разочарование.
   -  Боже  мой!  -  пробормотала  она.  -  Значит,  даже  имя  у   меня
ненастоящее.
   Рэмзи взял ее двумя пальцами за подбородок и внимательно посмотрел  в
глаза.
   - Я люблю и буду любить Пенелопу Гамильтон, - решительно произнес он.
- И готов вызвать на дуэль любого, кто  усомнится  в  подлинности  этого
имени.
   - Спасибо, - смущенно произнесла Пенни. - Я верю тебе.
   Она благодарно пожала ему руку и, словно  не  желая  продолжать  этот
тягостный для нее разговор, взяла со  стола  дневник  Тесс  и  принялась
вновь читать его с того места, на котором остановилась. Но  О'Киф  знал,
что она сейчас чувствует себя почти  так  же,  как  он,  когда  внезапно
оказался в чужом для него времени, без друзей,  без  знакомых,  один  на
один с неизвестностью. С самого детства она  ощущает  себя  покинутой  и
одинокой. Днем суета и заботы заслоняют от нее это  чувство,  но  ночные
кошмары вновь и вновь заставляют страдать от  одиночества.  Рэмзи  видел
это в каждом ее движении,  каждом  взгляде,  но  знал,  что  его  любовь
помогает ей справляться с тягостным ощущением, и потому верил  в  скорое
избавление от этой беды.
   - Посмотри, - сказала Пенелопа, протягивая ему дневник и указывая  на
разорванный переплет. - Тут что-то не так.
   О'Киф оглядел толстую тетрадь со всех сторон. Исследовав одну  из  ее
страниц, он заметил, что она была как будто  мягче  и  толще  остальных.
Странный шелест, который она издавала при  прикосновении,  заставил  его
насторожиться. Он потянул за  край  листа,  и  тот  легко  поддался  его
усилию. Уголки бумаги разошлись, и  на  стол  выпало  сложенное  пополам
послание. Рэмзи развернул  его,  внимательно  осмотрев  перед  этим,  и,
показав Пенни, сказал:
   - Письмо написано в восемнадцатом столетии. Видишь, какая  орфография
и  написание  букв?  По  виду  бумага  напоминает   какой-то   документ,
заверенный у нотариуса. Возможно, завещание.
   - И что ты думаешь об этом?
   - Кажется, это можно  использовать  как  доказательство  права  семьи
Блэквеллов на их родовой дом и живопись, находящуюся в этом доме.
   - Ты хочешь сказать, что Фэлон незаконно занял их поместье?
   - Да. Эта бумага служит тому подтверждением. Теперь ему трудно  будет
доказать, что он является законным наследником.
   - С ума сойти! - Пенелопа пожала плечами.  -  Смотри,  здесь  подпись
Тесс и Дэйна и еще чья-то... Я не разберу...
   - Их барристера, - подсказал О'Киф.
   - Ты был с ним знаком?
   - Да, - усмехнулся он. - Не раз захаживал с ним в  ближайшие  кабачки
пропустить по кружке пива.
   -  Надо  же!  -  воскликнула  Пенни,  разобрав  наконец  подпись  под
документом. - Значит, ты  пил  с  самим  Томасом  Джефферсоном,  третьим
президентом Соединенных Штатов.
   - Ну да, - кивнул Рэмзи, отбрасывая  в  сторону  найденную  бумагу  и
усаживая Пенелопу на колени. - Но в то время он не был  ни  президентом,
ни образцом добродетели.
   - Так же как и ты.
   - Конечно, - невозмутимо согласился он, и она,  расстегнув  пуговицы,
скользнула рукой ему под брюки. - Это прелюдия к любви?
   - Конечно, - кивнула в свою очередь она. И  он  вздрогнул,  когда  ее
ладонь коснулась его возбужденной плоти.
   - Ах Пенелопа! - выдохнул О'Киф, тяжело дыша.
   - Я еще никогда не занималась любовью на кухне.
   - Но сюда могут в любую минуту войти.
   - Тогда отнеси меня туда, где запирается дверь.
   Он взял ее на руки и отнес в комнату с телевизором. Поставив па ноги,
Рэмзи  быстро  снял  с  Пенни  халат  и   кружевную   комбинацию.   Тихо
засмеявшись, Пенелопа развязала веревочку, удерживающую  его  брюки,  и,
когда тс упали на ковер, толкнула Рэмзи на диван. Затем,  присев  рядом,
провела рукой между его ног.  Он  сладостно  застонал  и  вдруг,  быстро
приподнявшись, стиснул ее в объятиях.
   - Ты  лишаешь  меня  сил,  -  прошептал  О'Киф,  подбираясь  рукой  к
средоточию ее чувств, чтобы доставить ей такое же наслаждение.
   - Я думаю, это невозможно, - ответила она, наслаждаясь движением  его
пальцев.
   И тут,  резко  приподняв  ее,  Рэмзи  слился  с  ней  воедино.  Пенни
вскрикнула и, обхватив его шею руками, крепко прижалась к  нему.  Улыбка
чувственного удовольствия застыла на ее  губах.  В  то  время  как  тело
быстро двигалось в стремительном ритме жаркой любовной страсти. О'Киф не
отрываясь смотрел в ее горящие  изумрудным  огнем,  полные  неги  глаза.
Теперь он как никогда понимал тех неистовых  в  своих  желаниях  мужчин,
что, сражаясь  на  дуэли,  погибают  из-за  любви  к  одной-единственной
женщине.
   Вдруг мышцы Пенелопы напряглись, бедра сжались  вокруг  его  тела,  и
Рэмзи,  позабыв  о  себе,  сосредоточил  все   свое   внимание   на   ее
удовольствии. С силой притянув к себе, он крепко обхватил Пенни  руками.
Она застонала, извиваясь и дрожа, и ритм ее дыхания