еред странной блестящей конструкцией, чем-то  напоминающей
поставленную на колеса  мыльницу.  Вставив  в  замочную  скважину  ключ,
Пенелопа открыла дверь этого нелепого загадочного сооружения.
   - Забирайся внутрь, - сказала она и обошла мыльницу с другой стороны,
где тоже оказалась дверь.
   Рэмзи с ужасом смотрел на странного  металлического  монстра,  словно
настороженно поджидающего свою очередную жертву.
   - Ты хочешь влезть в его утробу? - спросил он, недоуменно покосившись
на Пенни.
   Но Пенелопе было не до странностей его лексики.
   - Вот именно, - кивнула она. - И будь, пожалуйста, паинькой.
   - Но каким образом?
   - Нажми ручку и полезай внутрь, поторапливайся.
   Она ждала, пока О'Киф наконец решится сесть в  кресло  автомобиля.  И
вдруг он, быстро повернувшись в  сторону,  резким  неуловимым  движением
выхватил из-за пояса пистолет  и  взвел  сухо  щелкнувший  курок.  Пенни
взглянула по направлению дула  пистолета.  Там,  возбужденно  притопывая
ножкой, прильнул к объективу фотоаппарата ее старый знакомый Максвелл.
   - Макс, ты меня утомил, - вздохнула, нахмурившись, она.
   - Ты знакома с этим тщедушным человечком? - Рэмзи все так  же  держал
под прицелом репортера.
   -  Ах,  какая  будет  первая  страница!  -  радостно   хихикал   тот,
восторженно потирая руки. - Пенелопа Гамильтон  удирает  из  клиники  со
своим новым любовником - грозным морским разбойником!
   О'Киф шагнул к журналисту  и,  взяв  его  за  крахмальный  воротничок
рубашки, рывком оторвал от земли. Максвелл испуганно заверещал, болтая в
воздухе тонкими ножками.
   - А теперь послушай, недоношенный детеныш каракатицы! - сказал  Рэмзи
гулким басом, раскатившимся в пустом дворе клиники словно над выбеленной
штормами палубой разбойничьего брига. - Если только  ты  дорожишь  своей
жизнью, то советую тебе подумать об извинениях.
   Журналист, растерянно хлопая глазами, покосился на Пенелопу.
   - Он это серьезно?
   - Увы, Макс, думаю, да, - улыбнулась она, потешаясь в душе  над  этой
забавной ситуацией.
   Рэмзи встряхнул  болтавшегося  в  его  руке,  как  мокрая  занавеска,
Максвелла и ткнул ему в нос почерневшее от пороха дуло пистолета.
   - Я жду, осьминожий сын! Поторопись, если не хочешь,  чтобы  я  вышиб
тебе мозги.
   - О'Киф, не переусердствуй, пожалуйста, - вмешалась  Пенни.  -  Верни
его хотя бы на землю.
   - Ни за что! - Рэмзи с презрением смотрел на дергающегося перед  ним,
словно заводной клоун, репортера. - Он имел наглость оскорбить  тебя.  И
покуда не извинится, не будет ему моего прощения.
   - Простите. Ох! Извините. Ой! Мисс Гамильтон, - залепетал журналист.
   "Что ж, ин запомнит это надолго", - подумала Пенелопа  и,  подойдя  к
нему, вынула пленку из фотоаппарата.  Максвелл  лишь  жалобно  заскулил,
даже не попытавшись сопротивляться.
   - Ну а теперь, мистер Ланселот, - произнесла она, обращаясь к  Рэмзи,
- можете отпустить своего заложника.
   Он разжал пальцы,  и  журналист  с  громким  шлепком  приземлился  на
бетонные плиты двора.
   Макс, оторопевший  от  случившегося,  тихо  постанывая,  еще  потирал
ушибленный зад, когда они услышали приближающиеся к ним торопливые шаги.
   - Скорее, идем! - Пенни схватила О'Кифа за руку.
   Быстро подведя к машине, она втолкнула его внутрь  так,  что  он,  не
рассчитав, ударился головой о крышу.  Захлопнув  дверь,  поместилась  на
соседнем кресле, что-то недовольно бормоча об излишней галантности. Ключ
зажигания,  щелкнув,  повернулся,  двигатель  взревел,  и  металлическое
чудище, фыркнув, сорвалось с места. Глаза Рэмзи округлились от испуга  и
удивления.  Он  видел,  как  качнулась  и  отпрянула  назад   окружившая
автомобиль толпа. Люди, словно подхваченные ветром сухие осенние листья,
мелькнули за голубоватыми окнами, выкрикивая какие-то непонятные вопросы
и слова, и скрылись за пролетевшим мимо углом клиники.
   -  Пристегни  ремень,  -  распорядилась,  не  оборачиваясь  к   нему,
Пенелопа.
   Он выполнил ее указания и подумал, что теперь похож на  впряженную  в
карету лошадь. Но  автомобиль,  пронзительно  заскрежетав  на  повороте,
вдруг резко наклонился вбок, и Рэмзи поблагодарил судьбу за то, что  так
крепко привязан к сиденью.
   О'Киф посмотрел в окно, и у него захватило дыхание. Будто в  каком-то
фантастическом  сне  проносились  мимо  всклокоченные  деревья,   летели
навстречу и расступались перед самым стеклом  высокие  каменные  столбы,
серой стремительной горной  рекой  бросалась  под  колеса  гулкая  сухая
земля.  Мелькнула  перед  глазами  распахнутая  пасть  широкого  черного
туннеля, и через мгновение они уже  вылетели  из  его  темноты  в  сырые
предрассветные сумерки.
   - О Боже! - простонал совершенно одуревший от такой  скорости  Рэмзи.
Теперь он уже не был  уверен,  что  поступил  правильно,  покинув  место
своего пленения  вместе  с  этой  рыжеволосой  ведьмой.  Все  дрожало  и
переворачивалось у него внутри. А ей, похоже, было все равно.  Она  даже
улыбалась, словно искренне радовалась происходящему. И от  этого  О'Кифу
становилось немного не по себе. Он решил было  остановить  этот  излишне
стремительный побег, но потом, опомнившись, встряхнулся, воспрянул духом
и принялся изучать  приборную  панель  автомобиля,  сочтя  за  благо  не
смотреть по сторонам.
   Слева от него легко подрагивала на цифровой шкале тонкая  серебристая
иголка, медленно приближавшаяся к цифре "60". Он  посмотрел  чуть  ниже,
непонятная надпись привлекла его внимание.
   - Что означает "м в ч."? - спросил он Пенни.
   - Миль в час, - ответила она, поворачивая к нему бледное лицо.
   - Ты хочешь сказать, что это наша скорость?! - Он едва не  подпрыгнул
на мягком автомобильном сиденье, - Но на земле невозможно развить такую!
Ты лжешь мне.
   -  Зачем  это  мне  тебе  врать?  -  обиделась  Пенелопа,  не   сводя
пристального взгляда с несущейся  навстречу  дороги.  -  Извини,  но  ты
говоришь глупости.
   Она нажала на педаль, и мир за  окном,  пронзительно  завизжав,  стал
быстро приходить в нормальное состояние. "Не иначе кто-то режет свинью",
- подумал Рэмзи, оглядываясь вокруг. Пока он отыскивал  глазами  хозяина
зарезанного борова, машина повернула на другую улицу,  и  обстоятельства
смертоубийства остались невыясненными.
   Пенелопа тронула рукой тонкую  блестящую  трость,  стоящую  возле  ее
колен, и странная скороходная  мыльница  вновь  поехала  быстрее.  Рэмзи
закрыл глаза, стараясь не видеть проносящихся с фантастической скоростью
мимо окон домов. Наконец  он  почувствовал,  что  экипаж  едет  тише,  и
осторожно открыл один глаз.
   - Все в порядке? - спросила улыбнувшаяся Пенни.
   - Благо, что ты держишь в руках не поводья,  -  недовольно  проворчал
О'Киф. - То-то великие разрушения обрушились бы на этот город.
   - Поводья? - удивилась она. - А, это такие ремни, при помощи  которых
правят лошадьми!
   - Вот именно, - нахмурился он, тихо  выругавшись.  -  Но  Бог  покуда
хранит меня от женского увлечения скачками. Скажи, а почто те человечки,
коих мы оставили позади, преследуют тебя?
   - Они журналисты.
   - Что ты этим хочешь сказать?
   - То, что они гоняются за новостями и сенсациями.
   - Значит, ты думаешь, что наше бегство - великая "юность?
   Пенни пожала плечами и с улыбкой  посмотрела  на  него.  Если  он  не
понимает, почему за  ней  охотятся  журналисты,  то,  право,  нет  нужды
объяснять ему это. Тем более что человек, который не побежит при  первой
же возможности в редакцию  рассказывать  о  ее  жизни,  для  нее  просто
находка.
   - Но если они всерьез преследуют тебя, то кто же тебя охраняет?
   Рэмзи   недоуменно   оглянулся,   словно    рассчитывал    обнаружить
спрятавшегося в багажнике телохранителя.
   - Что-что?  -  Она  засмеялась,  представив  себя  окруженной  толпой
услужливых суперменов.
   - Я думаю, что иным леди опасно выходить из дома без эскорта.
   - Я сама себе и эскорт, и охрана, -  ответила  Пенни,  подняв  трубку
телефона.
   - Ты шутишь?  -  Рэмзи  недоверчиво  покосился  на  нее,  разглядывая
длинную узкую коробочку, которую она зачем-то  поднесла  к  уху.  -  Ты,
верно, что-то утаиваешь от меня. И это напрасно, сударыня, потому что  я
все равно узнаю правду.
   - Ты опять думаешь, что я тебе лгу? - Пенни сердито нахмурилась. -  Я
начинаю думать, что ты слишком долго пробыл на  этом  своем  необитаемом
острове. И это явно не пошло на пользу твоему рассудку.
   Рэмзи раздраженно поморщился.  Но  потом  вдруг  хитро  и  насмешливо
улыбнулся. Необитаемый остров? Что ж, это хорошая идея!
   - Дэниэл? -  неожиданно  заговорила  Пенелопа,  обращаясь  к  длинной
коробке возле своего уха. - Это Пенни. Мои вещи привезли? А к полету все
готово? Я в двух кварталах от вас. Можете заводить мотор.
   Рэмзи выхватил у нее из рук телефонную трубку  и  приложил  к  своему
уху. Трубка жалобно пищала, но ничего не  говорила,  сколько  бы  он  ни
нажимал на белые маленькие кнопочки. И О'Киф долго и  хмуро  разглядывал
этот фантастический механизм.
   - Ты что, никогда  не  видел  телефона?  -  удивленно  спросила  она,
пристально всматриваясь ему в лицо. "Бог мой, да он прибыл из черт знает
каких дебрей! Или времен?
   Рэмзи пожал  плечами  и,  вернув  ей  телефонную  трубку,  недовольно
отвернулся к окну, В серых сумерках тихо брезжил подступающий  к  городу
рассвет.  Он  наполнял  своим   легким   прозрачным   сиянием   голубой,
разрисованный причудливыми фигурками  тент,  разноцветную,  хвастающуюся
своим изобилием витрину продуктового магазина, бледно  улыбающиеся  окна
ближних домов, плакаты, вывески,  объявления,  словно  не  хотел  обойти
своей ласковой благосклонностью ни одной самой  невзрачной  и  маленькой
вещи, и те благодарно отзывались на его дружелюбное  прикосновение,  так
что весь город был насыщен какой-то светлой и радостной теплотой.
   Рэмзи всмотрелся в объявления меблированных комнат. "Возмутительно, -
подумал он. - Цены сродни барышу от перевозки перца. Жулики! Нет  у  них
ни стыда, ни совести".
   Он  увидел  стоящее  неподалеку   небольшое   рекламное   сооружение,
изображавшее хмурого разбойника на фоне черного пиратского брига, и едва
не задохнулся от смеха, так нелеп и странен показался  ему  наряд  этого
ряженого карнавального пирата. "Экое перо! -  смеялся  он.  -  Да  любой
моряк сгорел бы со стыда, обнаружив у себя на шляпе  такое.  Благо  хоть
шотландцев выписали с любовью. Видимо, этот Макдональд что-то разумеет в
своем деле. Тем более что, как я вижу, содержит четыре таверны". Вдоволь
насмеявшись, он обернулся к Пенни:
   - Куда мы едем? Я бы тоже  желал  знать,  раз  уж  ты  приняла  столь
горячее участие в моей судьбе.
   - Никуда. Мы уже приехали. - Пенелопа резко повернула руль вправо,  и
автомобиль остановился на месте парковки.
   Мотор  заглох"  и  Рэмзи  стало  немного  не  по  себе  от   внезапно
наступившей тишины.
   - Ну что ж, до свидания, мистер О'Киф, - сказала Пенни, обернувшись к
нему. - Очень приятно было с вами познакомиться. А  бегство  из  клиники
можно считать настоящим романтическим приключением.
   "Да, он и правда отвлек меня на некоторое время от тягостных мыслей о
Тесс", - подумала она и, улыбнувшись, протянула ему на прощание руку. Он
низко склонился и поднес ее к губам. Легкий ласковый поцелуй  тронул  ее
душу.
   - О, пожалуйста, не надо. - Она смущенно отняла у него свою ладонь и,
открыв дверь, вышла из машины. - Вот, держи! - Пенни кинула ему ключи. -
Можешь использовать ее по своему  усмотрению,  за  аренду  заплачено  до
завтра.
   Пока Рэмзи,  отчаянно  чертыхаясь,  возился  с  замком  автомобильной
двери, она уже подошла к низкому серому зданию. И он, наконец  выйдя  из
машины, увидел ее разговаривающей с каким-то незнакомым ему  мужчиной  в
красной кепке. Тот сказал ей пару слов и скрылся за  углом.  Любуясь  ее
стройной фигурой, Рэмзи подумал, что она недаром  носит  мужские  штаны,
ведь передвигается она тоже не по-женски  быстро.  И,  бросив  ключи  на
сиденье автомобиля, пошел следом за ней.
   Не доходя  нескольких  шагов  до  низкого  серого  дома,  он  заметил
странное сооружение из стекла и металла,  напоминающее  поставленное  на
ножки широкое застекленное окно.  За  его  прикрытой  створкой  виднелся
покрытый  мелким  типографским  шрифтом  листок  бумаги.   "Газета",   -
догадался  О'Киф.  Он  взглянул  на  дату   выпуска   этого   неожиданно
обнаруженного им издания и едва устоял на ногах от удивления.  "16  июня
1989 года" - значилось на нем.
   "Двадцатый век! Если только это правда! - подумал он.  -  Сколько  же
лет минуло с года моего рождения? Как я чудовищно стар!"

Глава 8

   Небольшая серебристая  дверь  фюзеляжа  широко  распахнулась,  открыв
темное полукруглое отверстие, напоминающее судорожно округлившийся  рот,
словно маленький реактивный самолет сладко и радостно зевнул, расправляя
затекшие после ночного отдыха крылья. Пенни подошла  чуть  ближе  к  его
стройному, поблескивающему  в  утреннем  свете  корпусу.  "Лир"  -  было
написано на нем.
   - Дэйн! - позвала она, стараясь перекричать низкое гудение работающих
двигателей. - Пора в путь!
   Поднявшись по ступенькам трапа, она  зашла  внутрь  самолета.  Дэниэл
поспешил  убрать  трап  и   захлопнуть   герметичную   дверь.   Блаженно
потянувшись, Пенелопа опустилась в мягкое высокое кресло и  откинула  со
лба волосы. Мысли ее  невольно  вернулись  к  только  что  пережитым  ею
событиям, и она взглянула сквозь толстое стекло иллюминатора на  залитый
солнцем невысокий серый ангар. "Где теперь  Рэмзи?"  -  подумала  она  и
покачала головой, решив, что напрасно отдала ему ключи от  машины,  ведь
он, похоже, не слишком-то хорошо умеет обращаться с ней.
   Все так же низко и монотонно гудели двигатели самолета, и его  корпус
слегка дрожал от их могучей сдерживаемой силы.
   - Пристегнитесь, мы  взлетаем,  -  послышался  в  репродукторе  голос
пилота.
   Пенни машинально исполнила его  распоряжение,  по-прежнему  рассеянно
глядя в маленькое круглое окно. Самолет вырулил на  взлетную  полосу,  и
тут она увидела Рэмзи.  Упершись  вытянутыми  руками  в  широкое  окошко
газетного  автомата,  он,  казалось,  о   чем-то   печально   задумался,
сгорбившись над серым печатным листом.
   Когда гул двигателей достиг его слуха, он медленно повернул голову  и
с изумлением посмотрел в  сторону  скользящего  мимо  него  серебристого
фюзеляжа. Поднявшийся ветер  растрепал  его  волосы,  вздыбил  на  спине
трепещущую от резких порывов  теплого  воздуха  куртку,  наполнил  своим
дыханием вздувшиеся рукава. Но Рэмзи,  казалось,  не  замечал  этого.  В
немом удивлении смотрел он на двигающийся по  взлетной  полосе  самолет,
словно никогда в жизни не видел ничего подобного.
   Сердце Пенелопы екнуло, какое-то беспокойство  стеснило  ее  дыхание.
Она сама не понимала, что творится у нее в  душе.  Но  чувствовала,  что
нужно  что-то  сделать,  нужно  изменить  что-то  в  этом   невыносимом,
бессмысленно тревожном положении.
   "Он одинок, а я его бросила, - нервно пульсировала мысль в  ее  вдруг
воспалившемся мозгу. - Но он же не ребенок, - возражала она сама себе, -
он взрослый человек и сам может справиться со своими проблемами.  С  ним
ничего страшного не случится. Правда, он до странности наивен, а порой и
беспомощен, как маленький мальчик, попавший в  чужую  страну.  Но  может
быть, это только кажется из-за необычности его характера?"
   Пенни  вспомнила  его  недоумение  по   поводу   сотового   телефона,
опасливость по отношению к машине, его необычный выговор. Неужели  он  и
вправду провел всю жизнь на необитаемом острове, и блага цивилизации  не
коснулись его?
   Пенелопа вдруг  резко  выпрямилась  в  кресле  и  щелкнула  тумблером
переговорного устройства.
   - Стой, Дэниэл!
   - Но мы уже на взлетной полосе.
   - Я говорю: стой! Останови сейчас же!
   Она вскочила с места и бросилась к бортовому люку, торопливо  нажимая
кнопки  управления  трапом.  И  прежде  чем  колеса  самолета  перестали
вращаться, небольшая полукруглая дверь распахнулась, и в салон  ворвался
свежий ветер ясного багамского утра. Трап не успел еще коснуться  земли,
а она уже, высунувшись наружу, громко звала  оторопевшего  от  удивления
Рэмзи:
   - Мистер О'Киф, идите сюда!
   - Это вы, мисс Гамильтон? - изумленно спросил он,  прикрываясь  рукой
от бьющего в глаза солнца. Трудно  было  что-нибудь  разобрать  в  ярком
солнечном свете, слепящем  ему  глаза.  Он  видел  лишь  тонкую  женскую
фигурку на фоне легкого серебристого сияния.
   Наконец он признал ее и  неторопливо  двинулся  навстречу,  осторожно
разглядывая большое серебристое сооружение,  из  которого  доносился  ее
голос.
   - Рэмзи, скорее! - звала она. - Поторопись. Мы тебя ждем.
   "Это моя самая большая глупость",  -  подумала  она,  глядя,  как  он
приближается к самолету. Но не бросать же его здесь одного. Он и  правда
был похож на маленького заблудившегося мальчика.  И  право,  было  жалко
смотреть на его несчастное, потерянное выражение лица.
   Рэмзи подошел ближе; он  придирчиво  осмотрел  фюзеляж,  постучал  по
корпусу и крыльям, как доктор выстукивает грудь больного, и, скептически
покачав головой, не спеша поднялся по ступенькам трапа.
   - Побыстрее, пожалуйста, - торопила Пенни.
   Но  он,  с  той  же  неторопливой   обстоятельностью   в   движениях,
остановился  в  дверях  и  внимательно  осмотрел   резиновую   прокладку
герметичного люка. И Пенелопа не выдержала.  Сердито  нахмурившись,  она
резко схватила его за руку и втащила в салон. Помощник  пилота  тут  же,
повинуясь ее хмурому взгляду, захлопнул дверь. А она,  подведя  Рэмзи  к
высокому  креслу,  указала  ему   его   место   и,   щелкнув   тумблером
переговорного устройства, все еще недовольным голосом произнесла:
   - Все в порядке, Дэниэл. Можем взлетать.
   - Хорошо. Я понял.
   - Спасибо.
   - Не за что. Это наша работа.
   Двигатели заревели громче, и самолет  двинулся  по  взлетной  полосе.
Пенни с  интересом  наблюдала  за  Рэмзи.  Он  с  каким-то  восторженным
любопытством оглядывался по сторонам.  Одной  рукой  ласково  поглаживая
велюровую поверхность кресла,  другой  осторожно  подергивал  маленький,
привинченный к полу столик, словно испытывая его на прочность. Причем на
лице его застыло такое забавное  выражение  восторга  и  удивления,  что
Пенелопа едва не засмеялась. Ну просто маленький очаровательный мальчик,
впервые увидевший самолет.
   - Садись в кресло, - пригласила она его, мягко  тронув  за  плечо.  И
когда он сел,  словно  заботливая  мама,  внимательно  осмотрев  кресло,
застегнула ремень безопасности.
   "Превыше всего им, верно, нравятся ремешки", - подумал  Рэмзи,  глядя
на  нее,  но  усилившийся  рев  двигателей  привлек   его   внимание   к
иллюминатору.
   Мир за окном, воя и подпрыгивая, все быстрее убегал назад,  скрываясь
за огромным металлическим крылом гигантской серебряной  птицы,  в  брюхе
которой сидел  О'Киф.  Казалось,  еще  немного,  и  земля,  не  выдержав
напряжения  этого  стремительного   панического   бегства,   дрогнет   и
разлетится вдребезги на множество маленьких корявых осколков. И тогда  и
он, и сидящие рядом с ним люди провалятся в  кипящую  под  ней  огненную
преисподнюю. Рэмзи стало не по себе.
   - Что это за странная железная утка?  -  спросил  он,  чтобы  немного
отвлечься.
   - Это реактивный самолет, - ответила Пенни. - Мы зовем его "Лир".
   Рэмзи кивнул с самым невозмутимым видом. Хотя,  честно  говоря,  мало
что понял из этих загадочных пояснений.
   - Он так же ездит по земле, как твоя скороходная мыльница? - задал он
следующий вопрос. Пенни с недоумением посмотрела на него.
   - Нет, - сказала она, пожав плечами. - Он летает.
   - Что? - О'Киф едва не поперхнулся от удивления, у  него  перехватило
дыхание и защекотало в носу. - Уж не врешь ли  ты?  Летают  птицы,  шары
летают, но железу летать нельзя.
   Он взглянул в и