и неприязненно. И она вздрогнула от этого
пронзительного взгляда.
   - В мире каждый печется о себе. Богатые тянутся к богатым,  а  бедные
сами должны позаботиться о своей судьбе.
   - Мне обидно слышать такие слова, -  она  сурово  нахмурилась,  -  ты
ничего не знаешь ни обо мне, ни о моем прошлом, а берешься судить. - Она
замолчала, раздраженно пожав плечами. - Но лезть за этой  девчонкой,  во
всяком случае, было небезопасно. Вы оба могли упасть.
   - Твои заботы чересчур обременительны, женщина. Я бы  желал  быть  от
них подальше.
   Рэмзи вновь быстро зашагал прочь - так, что  она  едва  поспевала  за
ним.
   - Но без моих забот ты мог бы лишиться жизни.
   - Не думаю. Даже лучшие адвокаты не докажут этого.
   - При чем здесь адвокаты?
   - А при том. Ты ведь, как они, помогаешь людям только по обязанности.
И не будь меня рядом, вы бы проехали мимо несчастного ребенка.
   - Не правда! - Пенни возмущенно тряхнула  головой.  -  Я  бы  вызвала
пожарных.
   - Но ребенок, насколько я помню, не горел. - Рэмзи говорил, не  глядя
на нее, и это еще более задевало ее самолюбие.
   - Пожарные получают деньги за спасение людей.
   Рэмзи резко остановился, пристально вглядываясь куда-то вдаль.  Пенни
ждала, что же он скажет дальше. И вдруг он, порывисто обернувшись, хмуро
посмотрел на нее.
   - Ты слишком привыкла смотреть на мир из окна своей шикарной  кареты.
- Его голос стал хриплым от негодования. - Он чересчур  далек  от  тебя,
тщетно пытаясь достучаться до твоей души. Ты не слышишь его голосов.
   - Нет, что  ты.  -  Она  сама  не  понимала,  что  говорит.  Обида  и
возмущение овладели ее сердцем.
   - Нет? Ха! Ты просто слепа и не видишь очевидного. Но как бы  там  ни
было, отныне мы не знакомы с тобой! Прощай.
   Рэмзи  шагнул  в  сторону,  оставив  ее  стоять  посреди  улицы.  Она
оторопело посмотрела ему вслед, не в  силах  осмыслить  случившееся.  Ей
надо было бы радоваться, что он наконец оставляет ее в  покое,  избавляя
от массы забот и неприятностей. Но радости не было  в  ее  душе,  в  ней
воцарились пустота и уныние.

Глава 11

   - Вот ведь какой  вспыльчивый  молодой  человек,  -  проворчал  Хэнк,
поднимая монету, брошенную Рэмзи, и тщательно вытирая ее о  рукав  своей
куртки.
   Энтони кивнул головой, наблюдая за  спорящими  в  отдалении  Рэмзи  и
Пенни.
   - Он явно склонен к преувеличениям, - заметил он, взглянул на Хэнка.
   - Что ж, - отозвался тот, - это не такая уж большая беда. По  крайней
мере он единственный, кто остался самим собой рядом с Пенелопой.
   - Ты знаешь, я чувствую какую-то ответственность за них.
   - Ты и обязан чувствовать ответственность. Ведь ты же ее  адвокат.  А
этому парню, похоже, нелегко с ней. Он ее еще  слишком  плохо  знает.  И
кажется, совсем не осведомлен о ее положении в кинобизнесе.
   - Это ему только на пользу. Здесь знание не сила, а скорее  слабость.
- Тони улыбнулся, с любопытством ожидая, как окончится разговор Пенни  и
Рэмзи. - Смотри-ка! Похоже, он бросил ее посреди улицы. Экий герой!
   "Великолепный ход, - подумал он между  тем,  разглядывая  ошарашенное
лицо Пенелопы, - это заставит ее задуматься".
   - Черт возьми! - вдруг выругался Энтони.
   Хэнк поднял голову и быстро вернулся к машине, в то  время  как  Тони
отчаянно  махал  рукой,  подзывая  Пенни,  но  было  уже  поздно.  Толпа
поклонников, словно рой жужжащих пчел, плотно окружила ее.
   Возбужденные  голоса  и  громкое   шарканье   ног   заставили   Рэмзи
обернуться.  Он  увидел  перекошенные  восторгом  лица  людей,  горожан,
выскакивающих из  дверей  магазинов,  размахивающих  листками  бумаги  и
истерически выкрикивающих имя Пенелопы.  Прохожие  облепили  ее,  словно
муравьи упавшую в муравейник гусеницу,  и  вскоре  ее  нельзя  уже  было
различить в громко гудящей куче человеческих тел.
   О'Киф с удивлением наблюдал за  происходящим.  "А  она,  оказывается,
известна, - подумал он. - Вероятно, любит  всеобщее  внимание.  Впрочем,
кажется,  ей  сейчас  не  слишком  весело".  И,  поморщившись,  он  стал
прокладывать себе дорогу в толпе собравшихся вокруг нее людей,  действуя
плечами и локтями. Он медленно, но неуклонно продвигался вперед,  словно
большой могучий осетр, идущий вверх по течению на нерест. Добравшись  до
Пенни, он подхватил ее под руку и,  почти  оторвав  от  земли,  двинулся
вместе с ней к  автомобилю.  Она  сначала  испугалась  этого  грубого  и
решительного прикосновения, но,  увидев  знакомое  лицо,  успокоилась  и
подчинилась происходящему.
   - Разойдись! - рычал  Рэмзи,  пробиваясь  сквозь  толпу.  -  Разорву!
Зашибу до смерти!
   И люди, испуганные его  грозным  басом,  расступаясь,  пропускали  их
вперед. Шум слегка поутих. И слышалось только  тяжелое  дыхание  О'Кифа,
рывками двигавшегося к автомобилю. Если на его дороге возникал затор, он
размашистыми движениями могучих рук расчищал себе путь и вновь  двигался
дальше.
   Машина,  взвизгнув  тормозами,  остановилась  неподалеку.   И   Рэмзи
втолкнул замешкавшуюся Пенелопу в салон,  захлопнул  за  ней  дверцу,  а
затем, резко повернувшись, пошел прочь.
   - Иди к нам! - закричал выглянувший из автомобиля Энтони.
   - У меня свой путь, англичанин, - ответил О'Киф не оборачиваясь.
   - Не дури! Залезай в машину.
   Толпа напирала. Возгласы удивления и  разочарования  становились  все
громче. Фотовспышки слепили глаза. И Рэмзи, оценив ситуацию,  сдался  на
уговоры Тони. Менее всего он хотел, чтобы весь свет знал о его визите  к
ним из прошлого. Недовольно проворчав, он опустился  на  заднее  сиденье
автомобиля, и дверца захлопнулась за ним.
   - Удивительно, госпожа, - пробормотал он. - Что же в тебе такого, что
приводит в неистовство целые толпы?
   Хэнк весело засмеялся, услышав его  слова.  Но  никто  и  не  подумал
удовлетворить его любопытство.
   - Забавное зрелище, - улыбнулся Энтони.
   - Не вижу ничего забавного,  -  огрызнулась  Пенни.  -  Тебя  бы  так
помучили. Уж ты бы мигом остался без волос.
   Она стряхнула на пол вырванную у нее прядь.
   -  Кто-нибудь  посвятит  меня  в   смысл   происходящего?   -   вновь
поинтересовался Рэмзи.
   - Да она же... - начал Тони.
   - Тони, замолчи, - прервала его Пенелопа.
   - Но почему люди так интересуются ею? - не унимался О'Киф.  -  Одного
темперамента для такой популярности маловато.
   Энтони захохотал, откинувшись  на  спинку  кресла.  А  Пенни,  лукаво
посмотрев на Рэмзи, обратилась к Хэнку:
   - Едем домой. Хватит с нас приключений.
   - Хорошо, - отозвался тот и нажал педаль газа.
   О'Киф пожал плечами и, выказывая свое совершенное  безразличие  к  ее
скрытности, с равнодушным видом отвернулся  к  окну.  Он  был  недоволен
собой. Уступив обстоятельствам, он вновь оказался с нею рядом, а  теперь
едет к ней домой. И выходит, снова пользуется ее щедростью. Его гордость
восставала против такого  положения  вещей  и  принуждала  расстаться  с
Пенелопой как можно скорее. Но он все так же не знал, что будет делать в
этом вновь обретенном мире. Ведь вся его жизнь была связана с  морем.  И
теперь, оказавшись на суше да еще  к  тому  же  в  незнакомом  ему  веке
всеобщей механизации, он сомневался,  что  способен  будет  вернуться  к
своим прежним занятиям. Рэмзи посмотрел на Пенелопу и подумал о том, что
очарование этой женщины имеет какую-то странную, таинственную власть над
ним. Ясно осознавая это,  он  все  же  старался  найти  в  себе  скрытые
подспудные   силы   души,   способные   противостоять   этому   роковому
мучительному слиянию. Но она все так  же  манила,  влекла  его  к  себе,
принуждая видеть больше, чем изумительную красоту ее тела. И хотя он  не
мог  дать  точного  определения  своему  чувству,  ему  порой  с   ясной
отчетливостью казалось, что  за  внешней  холодностью  и  строгостью  ее
облика он видит совершенно другую, зримую лишь  ему  женщину  -  женщину
страстную, необузданную в своих желаниях,  истосковавшуюся  по  любви  и
ласке и готовую горячо воздать за них тому, кто вернет ей это утраченное
богатство.
   И вот эту-то женщину и было жалко покидать Рэмзи. "Ах, - горевал  он,
- были бы мы в моем времени, украл бы сейчас я тебя, ни о чем не  жалея.
И плавали бы мы с тобой на "Воле Тритона", доколе  не  узнал  бы  я  все
тайны твоей души. Но увы, мы в твоем времени".
   О'Киф еще несколько минут смотрел в окно, печально покачивая головой,
а затем попросил Хэнка остановиться.
   - Не смей останавливаться, Хэнк, -  тут  же  отозвалась  Пенелопа.  -
Интересно, Рэмзи, куда это ты, позволь спросить, собираешься?
   - Я должен найти себе работу и жилище.
   - Но ты не можешь уйти прямо сейчас, - возразила  она,  понимая,  что
настаивать бесполезно и можно лишь просить его остаться. - Не  уходи,  я
орошу тебя, - добавила она.
   - Почему? - спросил он, в упор глядя на нее. Пенни мучительно  искала
какой-нибудь благовидный предлог, чтобы задержать его.
   - Потому что тебя разыскивает некто Бейли.
   - Не может быть. - Он скептически прищурился. -  Я  не  знаком  ни  с
каким Бейли. Да и вообще разыскивать меня явно  некому,  даже  родных  у
меня нет.
   - А как твое полное имя?
   - Рэмзи Мэлачи Гамейлиел О'Киф, - ответил он, пожав плечами.
   - Вот это да! - воскликнул Хэнк, восторженно присвистнув.
   - Это определенно он, - убежденно произнес Энтони.
   - Кто "он"? - удивился Рэмзи. - Извините, но  я  никак  не  уразумею,
почему, собственно, я должен жить с вами под одной крышей?
   - Не знаю, как насчет крыши, - улыбнулся  Тони,  -  но  что  касается
Бейли, то тебя, несомненно, ищет человек из Лондона, чтобы  передать  от
него послание.
   О'Киф вновь недоуменно пожал плечами. Он отказывался верить  в  такую
нелепость. Все его знакомые и враги остались в далеком  прошлом,  и  это
сообщение совсем не вязалось с его нынешним положением. И Дэйн, и  Тесс,
и его матросы, и корабль - все развеялось туманной  дымкой  истории.  От
них не осталось даже пыли, смутного следа на влажном песке времен.
   Теперь, вспоминая прошлое, он испытывал легкую ностальгическую  боль,
словно детская тихая печаль теснила его сердце.  Он  гадал  о  том,  что
случилось с Дэйном, с Тесс, с его друзьями. Как прожили они жизнь?  Были
ли счастливы? Родились ли у них дети? Вспоминая день разлуки с ними,  он
с беспокойством думал о том, вернулись ли они  в  колонию,  избежали  ли
опасностей, подстерегавших их?
   Пенни и Энтони молча смотрели в задумчивое  лицо  Рэмзи,  не  решаясь
прервать ход его воспоминаний. Но более бесцеремонный Хэнк,  оглянувшись
через плечо, вдруг засмеялся и произнес, протянув О'Кифу монету:
   - Что загрустил, кэп? Не об этой ли штуковине сожалеешь?
   Рэмзи взял двумя пальцами желтоватый кружок и задумчиво подкинул  его
на ладони. Его взгляд  встретился  со  взглядом  Пенни,  и  та  смущенно
опустила глаза.
   - Можно посмотреть? - спросил Энтони, протягивая руку за монетой.
   - Конечно, - ответил О'Киф, пожимая плечами. Энтони поднес желтоватый
кусочек металла к свету и погладил его гладкую блестящую поверхность.
   - Ого, - удивленно произнес он, - похоже, настоящая.
   - Еще бы! - засмеялся Рэмзи. - Не что  иное,  как  испанский  золотой
собственной персоной.
   - Старинное золото, - восторженно прошептал  Тони,  показывая  монету
Пенелопе. - А у тебя есть еще?
   - У тебя денежные затруднения,  англичанин?  -  иронически  улыбнулся
О'Киф, насмешливо поглядев на него. Но Энтони не заметил насмешки.
   - Неужто есть? - переспросил он, с радостным возбуждением разглядывая
испанскую золотую монету.
   - Конечно.
   - И они тоже золотые? Как твои цепи?
   Он кивнул на опоясанную цепями грудь Рэмзи и повернулся  к  Пенелопе,
обращаясь к ней и одновременно торопливо набирая номер телефона:
   - Мне нужно ненадолго отлучиться. Вы  поезжайте  домой,  а  я  поймаю
такси. Кстати, Рэм, - он вновь повернулся  к  О'Кифу,  -  ты  не  хочешь
продать свои сокровища?
   Тот не сразу понял его. Странно  было  продавать  деньги.  Но  потом,
вспомнив, что он  находится  в  другом  времени,  и  оценив  возможность
получить местные денежные средства, охотно согласился  на  эту  забавную
торговую сделку.
   - Пол? Это Уэйнрайт, - заговорил Энтони  по  телефону.  -  Ты  будешь
свободен в ближайший час? Хорошо. Тогда я к тебе заеду. Да. Важное дело.
До скорого.
   Он повесил трубку, все  так  же  с  интересом  разглядывая  старинную
монету. Пенни недовольно нахмурилась, вглядываясь в лицо Тони.  Она  еще
никогда не видела его таким возбужденным.
   - Что ты задумал?
   - Да так, одно дело, - усмехнулся он. -  Забавно,  но  я  думаю,  что
мистер О'Киф едва ли не самый богатый среди нас человек.
   - Правда? - удивилась она, покосившись на Рэмзи, которого,  казалось,
это заявление ничуть не обеспокоило.
   - А ты, Уэйнрайт, я думаю, не очень-то умен, -  насмешливо  отозвался
он. - Какое же это богатство?
   - Остановись, Хэнк, - попросил Тони, ничего не отвечая на его  слова.
- Я возьму такси.
   - Подожди, - остановила его Пенни. - Ведь мы всего в  двух  кварталах
от дома.
   - Дело не терпит отлагательств, - заметил он и обратился к Рэмзи:
   - Так вот, мистер О'Киф, золото стоит более чем  четыреста  пятьдесят
долларов за унцию. А эта монета, - он подкинул ее на ладони, - весит  не
менее четырех унций.
   Рэмзи  понял,  что  долларами  Энтони  называет  современные  деньги.
Видимо, они заменили бывшие в ходу в его время фунты стерлингов.  А  что
касается размена испанских золотых, то, как  подумал  О'Киф,  если  Тони
всерьез хочет заняться  подобными  мелочами,  Бог  ему  в  помощь.  Ведь
денежные средства и правда необходимы.
   Уэйнрайт вышел из машины, но, прежде чем отойти б сторону, наклонился
и тихо шепнул на ухо О'Кифу:
   - Я доверяю тебе Пенелопу, надеюсь, ты присмотришь за ней.
   Тот скептически покачал головой, посмотрев на Пенни, Скандал  еще  не
был улажен, и последствия предвидеть было трудно.
   - Джентльменское соглашение. Идет? - убеждая, шептал  Тони,  стараясь
затронуть в нем струнку мужского самолюбия.
   - Хорошо, - согласился Рэмзи и хлопнул его по подставленной ладони.
   - Я знал, что мы договоримся,  -  улыбнулся  Энтони  и  повернулся  к
Пенелопе. - Он будет тебя охранять.
   - Я не нуждаюсь в охране, - вскинулась она.
   Но О'Киф словно и не заметил ее недовольства.  И  Тони,  вновь  хитро
улыбнувшись, захлопнул дверцу машины и вышел на обочину,  чтобы  поймать
такси.
   Автомобиль тронулся с места. Рэмзи откинулся на спинку кресла, вполне
удовлетворенный таким поворотом  событий.  Его  обязанность  охранять  и
беречь Пенни в корне меняла  ситуацию  и  давала  ему  вполне  легальную
возможность остаться там, где ему хотелось, то есть рядом с Пенелопой. И
он втайне радовался этой удаче.
   Пенни подняла на  него  взгляд.  И  Рэмзи  обезоруживающе  улыбнулся,
совершенно позабыв о тревогах, которые мучили его весь день. Его  взгляд
смело скользил по ее ногам, плечам, лицу, и когда коснулся глаз,  она  с
вызовом скрестила руки на груди, дерзко взглянув на него.
   "Что за женщина! - подумал он. - До сего дня никогда еще  женщины  не
бросали мне вызов. Какая  дерзость  светится  в  этих  зеленых  кошачьих
глазах!"
   Он усмехнулся, весьма довольный собой. Ему нравилась эта игра. Он  не
мог не ответить на брошенный ему вызов. Но смелость  и  дерзость  всегда
были симпатичны ему. И в прошлом столетии, и в этом.
   Пенни  отвела  взгляд,  словно  отвлеченная  созерцанием   внутренней
отделки салона. Она вовсе  не  хотела  ссориться  с  Рэмзи,  и  ей  была
непонятна насмешливая ирония его улыбки. Спорить с ним ей было незачем.
   Он наклонился к ней, и  она  слегка  отпрянула  назад.  Но  он  вдруг
улыбнулся своей широкой завораживающей улыбкой - одной  из  тех  улыбок,
которые приковывают взгляд  и  останавливают  сердце,  а  затем  вытянул
вперед свои длинные мускулистые  ноги  так,  что  одна  из  его  ботфорт
коснулась ее лодыжки. Она вздрогнула  и  беспомощно  посмотрела  на  его
крепкие, обтянутые бриджами  бедра,  могучую  широкую  грудь,  загорелое
обветренное лицо.
   - Изучаешь? - усмехнулся О'Киф.
   - Нет. Думаю, что ты делал в сотнях миль от берега.
   - Ничего особенного. Просто тонул. Надеюсь, врач подтвердил тебе это.
   - Мистер О'Киф...
   - Рэмзи!
   - Мистер О'Киф, - сжав зубы, повторила она. -  Вы  слишком  много  на
себя берете.
   - Не более чем должно, миледи.
   - Не валяй дурака. Лучше расскажи мне, как тебя занесло в такую даль.
   - Это серьезный интерес или праздное любопытство?
   - Я никогда не сую свой нос в чужие дела из простого любопытства.
   - Что ж, в таком случае я польщен твоим вниманием.
   -  Не  преувеличивай.  Это  всего  лишь  естественное  желание  знать
предшествующие события.
   - Да? А я-то помышлял, что люди, а не события интересуют тебя  больше
всего.
   "А ты сам-то интересуешься мной?" -  хотелось  ей  спросить  его.  Но
вздорность этого неожиданно возникшего вопроса смутила Пенни.  "Что  это
со мной?" - удивилась она. С чего  это  вдруг  ей  захотелось  посвятить
постороннего в подробности своей жизни? Этого только не хватало!  Вздор!
И все же она чувствовала, что что-то в  ее  душе  откликается  на  немой
призыв этого человека. Он словно видит ее насквозь, читая тайные мысли и
желания. И Пенни ощущает себя маленькой  робкой  девочкой  под  взглядом
строгого и мудрого наставника, и ей хочется поведать ему все свои  грехи
и волнения, чтобы позабыть свою  независимость,  успокоиться  в  светлой
тишине благого прощения.

Глава 12

   Фэлон Ротмер со злостью бросил трубку на рычаг телефона.
   - Я убью ее! - рявкнул он, хлопнув ладонью па столу.
   Он хотел выругаться, но подумал, что это недостойно  цивилизованного,
культурного человека. И  потому,  лишь  свирепо  нахмурившись,  еще  раз
угрюмо повторил про себя: "На этот раз я ее непременно убью".
   Фэлон нажал небольшую черную  кнопку  на  своем  письменном  столе  и
отчетливо произнес:
   - Пусть войдет.
   Затем, встав  со  стула,  нервно  забарабанил  пальцами  по  широкому
пластмассовому пресс-папье. Его взгляд упал на лежащую перед ним газету.
И вновь острый приступ боли захлестнул  ему  душу.  Узкая  темная  дверь
распахнулась, и  в  комнату  вошла  высокая,  изящно  одетая  блондинка.
Медленно покачивая бедрами, она неторопливо проплыла к столу, словно  не
обремененная семейством утка по тихой глади вечернего озера.
   Фэлон указал ей на стул, стоящий возле  его  стола.  И  она  небрежно
расположилась на этом изысканно отделанном антикварном предмете.  "Стиль
Хипплуайт", - вспомнил Ротмер.  Разгладив  юбку  на  коленях,  блондинка
ленивым движением подняла голову.
   - Ты хотел меня видеть, папа?
   Он кивнул и бросил ей на колени сложенную пополам газету.
   - Это, если не ошибаюсь, твоя подружка?
   Вопрос  был  риторическим.   Фэлон   и   сам   прекрасно   знал   все
обстоятельства жизни своей дочери. И  потому  Слоун,  подняв  газету,  с
удивлением посмотрела на него. Пробежав глазами мелко  набранный  текст,
она, презрительно поджав губки, прочла заголовок:
   - "Исчезновение гимнастки. Убийство или несчастный случай?"
   Слоун пробежала глазами первые строчки статьи. "Нападение акулы?  Что
ж, весьма кстати". Поморщившись и состроив печальную гримаску, она  тихо
произнесла:
   - Но, папа, ведь ты и сам все знаешь.
   - Знаю. И все же не могу понять,  что  заставило  тебя  положить  мои
камни в кошелек. Объясни мне это. Я хочу знать, что же случилось.
   Тон, которым это было сказано, заставил Слоун  поежиться.  Отец  явно
был не в духе.
   - Но я не виновата, что эти болваны не смогли поймать ее.
   Зло прищурившись, она с  неприязнью  посмотрела  на  худого  длинного
человека,  все  это  время  молчаливо  стоявшего   за   спиной   Фэлона.
"Мерзавец", - выругалась она про себя.
   - Твоя ошибка непростительна, -  сказал  отец,  потирая  лоб.  -  Она
обошлась нам слишком дорого. И мы не можем так просто позабыть об