ы "Павиак" привозили на расстрел одетыми в  рубашки  или
другую одежду, сделанные из бумаги.
     Я часто получал сведения от нашей подпольной  организации  через  наших
агентов, работавших в тюрьме  "Павиак",  о  том,  что  немцы  перед  казнями
совершали операции над осужденными: они выпускали  им  кровь  и  впрыскивали
различные химические вещества, что вызывало  физическую  слабость  и  делало
невозможным попытки к побегу или сопротивлению.
     По этим причинам обреченные на казнь приводились на место ее совершения
бледными, слабыми, апатичными, так что они еле могли стоять на ногах, хотя и
вели себя героями и не просили о пощаде.
     Тела расстрелянных загружались  другими  заключенными  на  грузовики  и
отвозились  в  бывшее  гетто,  где  они  обыкновенно  сжигались  на  костре.
Заключенные, которые должны были  увозить  и  сжигать  эти  тела,  являлись,
главным образом, заключенными из "Павиака" и постоянно  назначались  на  эту
работу.
     Польское население  сейчас  же  покрывало  цветами  пятна,  оставленные
кровью на земле, ставило зажженные свечи на то место, где раньше лежали тела
расстрелянных, и вешало на стенах кресты и иконы.  Ночью  члены  подпольного
движения делали  на  стенах  лаком  надписи  такого  характера,  как  "Слава
героям", "Слава погибшим за Родину" и т. д.
     Когда немцы замечали эти надписи, они арестовывали людей в этих  местах
и отводили их в тюрьму  "Павиан".  Иногда  немцы  стреляли  в  толпу  людей,
стоящих на коленях  и  молящихся  на  месте,  где  совершались  казни,  как,
например, на Сенаторской улице, где было убито несколько  человек  и,  кроме
того, несколько человек было ранено.  После  каждой  публичной  казни  немцы
развешивали в городе на стенах домов плакаты со списками  имен  убитых,  под
которыми  были  даны  списки  заложников,  подлежащих  расстрелу  в   случае
неисполнения немецких приказов.
     В  Варшаве  немцы  расстреляли  несколько  тысяч  поляков  путем  таких
публичных казней,  не  считая  жертв,  расстрелянных  в  других  городах.  В
Краковской области они также расстреляли несколько тысяч людей".
     Так  было  претворено   в   жизнь   предъявленное   мною   ранее   Суду
"постановление" Ганса Франка.
     В свете показаний Корбонского становится  совершенно  ясно,  почему  16
декабря 1943 г. Франк решил обсудить вопрос о целесообразности осуществления
массовых казней публично.
     На территории Польши впервые были введены в действие уголовные  законы,
прямо утверждающие особое право "господ" и драконовское право  для  народов,
которые эти фашистские "господа" считали уже покоренными.
     В докладе польского правительства,  представленном  уже  Международному
военному трибуналу под  номером  СССР-93,  дан  краткий  обзор  того  режима
произвола  и  бесправия,  который   был   установлен   под   видом   особого
законодательства в оккупированной Польше.
     Я  позволю  себе  сослаться  на  две  коротких  выдержки   из   доклада
правительства  Польской  Республики,  это  раздел  "Германизация   польского
права".
     "В генерал-губернаторстве  механизм  правосудия  был  особенно  изменен
декретом от 26 октября 1939 г. за подписью Франка.
     Польские суды  были  подчинены  надзору  немецких  судов,  созданных  в
генерал-губернаторстве. Юрисдикция польских  судов  была  ограничена  только
теми делами, которые были вне подсудности немецких судов. Введены были новые
принципы права. Наказание могло быть наложено "по интуиции", обвиняемый  был
лишен права выбора защитника и права апелляции. Немецкое право было введено,
а польское право онемечено...а) 4 декабря 1941 г.  Геринг,  Фрик  и  Ламмерс
подписали... декрет, который фактически ставил  всех  поляков  и  евреев  на
"присоединенных территориях" вне закона. Декрет делает из поляков  и  евреев
особую второстепенную группу  граждан.  По  этому  декрету  поляки  и  евреи
обязаны к безусловному  послушанию  по  отношению  к  рейху,  но,  с  другой
стороны, будучи второстепенными гражданами, они не имеют  права  на  охрану,
которую закон обеспечивает другим...
     Смертные приговоры допустимы также в следующих случаях:
     1)  за  устранение  или  публичное  повреждение  плакатов,   вывешенных
немецкими властями;
     2) за акты насилия в отношении представителей немецких вооруженных сил;
     3) за оскорбления чести рейха или нанесение вреда его интересам;
     4) за повреждение имущества, принадлежащего немецким властям;
     5) за повреждение предметов, предназначенных  для  работ  общественного
характера;
     6)  за   вызывающее   отношение   и   неподчинение   постановлениям   и
распоряжениям, изданным немецкими властями, и в  некоторых  других  случаях,
которые могли оправдать не более как тюремное заключение на короткий срок...
     б) Полякам было запрещено, согласно официальному распоряжению нацистов,
поддерживать отношения с  немками,  чтобы  не  опорочить  благородную  кровь
"геррен-фолька" {Т. е. народа-господина.}.  Кто  бы  осмелился  или  пытался
сделать это, неизбежно рисковал жизнью.
     Но не только немецкий  суд  был  призван  выносить  приговоры  в  таких
случаях. Признано было лишним устраивать  процессы  -  простое  распоряжение
полиции считалось достаточным, чтобы лишать людей жизни..."
     Перехожу к тому, что,  мне  кажется,  совершенно  правильно  в  докладе
правительства Чехословакии названо  "Судебный  террор  немецких  фашистов  в
Чехословакии". В этой стране мы  можем  последовательно  проследить,  как  с
течением времени во все более возрастающей прогрессии происходило разрушение
гитлеровцами общепризнанных правовых норм.
     В докладе чехословацкого правительства, также уже  представленном  Суду
моими коллегами под номером СССР-60, весьма подробно показан  этот  процесс,
начиная от так называемых "народных судов"  до  организации  так  называемых
"штандгерихте" {Военно-полевой суд.}, являющих нам знакомую  уже  по  Польше
картину органов прямого нацистского произвола.
     Этот процесс полного распада, вернее развала, правовых  норм  фашистами
показан очень подробно, я привожу только краткие цитаты:
     "Право объявления чрезвычайного положения было  осуществлено  не  позже
чем 28 сентября 1941  г.  Декретом  того  же  дня  (прил.  12),  подписанным
Гейдрихом, чрезвычайное положение было объявлено для района "Оберландраге" в
Праге,  а  через  несколько  дней   для   оставшейся   части   протектората.
"Штандгерихт", которые были немедленно введены, действовали в течение  всего
периода и 110 вынесли 778 смертных приговоров.
     Все были  казнены.  Тысяча  человек  была  передана  гестапо,  то  есть
концлагерям...
     Единственное руководство к учреждению, составу и процессуальной стороне
"штандгерихте" находится в постановлении от 27 сентября 1941 г. ...
     Постановление не указывает на то, кто должен исполнять должность  судьи
в  этих  "штандгерихте",  и  должны  ли  быть  судьи  профессиональными  или
непрофессиональными,  и  должны  ли  быть  приговоры   вынесены   присяжными
заседателями или одним судьей. Постановление только  гласит:  "штандгерихте"
могут быть  введены  имперским  протектором.  Он  компетентен  выбрать  лиц,
которые должны исполнять функции судей...
     Ссылаясь на информацию, которой мы в настоящее время располагаем, судьи
в  этих  "штандгерихте"  были   только   как   редкое   исключение   судьями
профессиональными.
     Самое большое значение имела партийная  благонадежность.  Это  является
причиной, почему  судьи  были,  можно  сказать,  без  исключения  членами  и
администраторами НСДАП или  других  национал-социалистских  организаций,  то
есть людьми, которые, за редкими исключениями, не имели ни малейшего понятия
о праве и не обладали никакой практикой в уголовных процессах...
     "Штандгерихте" никогда не разбирал дел публично.  Так  как  публика  не
допускалась на судебные заседания "штандгерихте", само  существование  этого
трибунала увеличивало неуверенность в безопасности под существующим законом.
     Не   допускалось   никакой   апелляции   на    приговоры,    вынесенные
"штандгерихте".
     Протоколы судебного следствия "штандгерихте" содержат  только  перечень
имен судей, обвиняемого и свидетелей, а также описание преступления  и  дату
приговора (раздел 4, п. 2 постановления). Распоряжения, допускающие  и  даже
рекомендующие  столь  неполные  данные,  могут  иметь   только   одну   цель
-воспрепятствовать какому-либо контролю, скрывая все то, что происходило  во
время следствия, таким образом, чтобы уничтожить все следы  того,  что  было
сделано.
     В соответствии с  разделом  4,  1  постановления  "штандгерихте"  могут
вынести  только  смертный   приговор   или   передать   обвиняемого   тайной
государственной полиции.
     Приговоры, вынесенные "штандгерихте", должны быть исполнены  немедленно
(раздел 4, 3 постановления). Многочисленные примеры  указывают  на  то,  что
жестокое нацистское законодательство никогда  не  смягчалось.  В  конце  так
называемого судебного следствия предоставлялось  судьям  решать,  должен  ли
осужденный быть расстрелян или повешен (раздел 4, 3 постановления).
     Не давался даже и самый короткий срок к предсмертным приготовлениям.  О
помиловании вообще не было речи в постановлении. Во всяком случае,  жестокая
поспешность,   с   которой   выполнялся   приговор,    делала    помилование
невозможным...
     Совершенно очевидно,  что  "штандгерихте"  не  носили  того  характера,
который, согласно общему мнению, должен иметь трибунал, а также что судебное
разбирательство в "штандгерихте" нарушало фактически все  принципы,  которые
должны быть соблюдаемы правом всех цивилизованных наций.  "Штандгерихте"  не
могут быть названы трибуналами, а их разбирательство не может  быть  названо
судебным  следствием  и  решением".  Очевидно,  было  бы   более   правильно
сказатьприговором.
     "Казни,   являющиеся   следствием   "приговоров"   "штандгерихте",   не
отличаются  ни  в  какой  степени  от  казней  без  суда.  Они  должны  быть
квалифицированы как убийство.
     Невозможно    найти    в    установлениях,    регулирующих    процедуру
"штандгерихте", малейший  признак  гуманности.  Например,  правило,  которое
требует немедленной казни и фактически  не  дает  осужденному  ни  малейшего
срока к приготовлению к смерти, является формой жестокости, которая,  как  и
весь институт "штандгерихте", имеет целью терроризирование населения".
     Учреждение "штандгерихте"  не  отменяло  и  не  исключало  полицейского
осуждения, как это было установлено Франком в Польше. Мне кажется,  что  все
законы,  приведенные  мной  выше,  свидетельствуют  о  том,  что  из  права,
призванного карать  за  преступления,  гитлеровцы  пытались  создать  право,
творящее преступления.
     Именно для этого и создавали они свои так называемые "законы"...
     Я перехожу к тем террористическим законам и распоряжениям  гитлеровских
преступников, которые были изданы  в  отношении  мирных  граждан  Советского
Союза.
     Дело в том, что, начав преступную войну против СССР, немецко-фашистская
разбойничья клика  сочла  недостаточными  и  эти  специально  созданные  для
оправдания  преступления  "законы"  и  установленные   ими   нормы   "права"
разбойников.
     В документе Л-221 зафиксирована реплика, брошенная Гитлером Герингу  на
совещании 16 июля 1941 г.
     Гитлер говорил: "...Гигантское пространство... должно  быть  как  можно
скорее замирено". Я цитирую из следующей фразы,  где  Гитлер  говорит:  "...
Лучше всего это можно достигнуть путем расстрела каждого, кто бросит хотя бы
косой взгляд..."
     Я привожу эти строки потому,  что  они  являются  лейтмотивом,  который
проходит через все распоряжения и законы Гитлера.
     Я цитирую директиву Кейтеля. Она  была  предъявлена  Суду  американским
обвинением за номером Р-98:
     "...следует иметь в виду, что человеческая жизнь в странах, которых это
касается, абсолютно ничего не стоит и...  устрашающее  воздействие  возможно
лишь путем применения необычайной жестокости".
     Я  представляю,  далее,  Суду  фотостат  документа,  который  уже   был
предъявлен под номером ПС-459:
     "Всякого  рода  сопротивление  будет  сломлено  не  путем  юридического
наказания виновных, а тем, что оккупационные власти будут внушать тот страх,
который единственно способен, - как говорилось в этой директиве, - отнять  у
населения всякую охоту к сопротивлению".
     Позволю себе  для  подтверждения  этого  процитировать  две  строки  из
директивы командующего 6-й  армией  генерал-фельдмаршала  Рейхенау,  которая
была уже предъявлена Суду под номером СССР-12. Там говорится:
     "Страх перед германскими мероприятиями должен быть  сильнее  угрозы  со
стороны бродячих большевистских остатков".
     Далее я хотел бы огласить Суду один документ, который носит печать  той
же квазиюридической аргументации, которая отмечает "законы" и  постановления
Ганса  Франка.  Говорю  о  циркулярном  распоряжении   главного   управления
имперской безопасности за номером 567/42-176, датированном 5 ноября 1942  г.
Я позволю лишь напомнить Суду, что в этом документе говорилось  о  том,  что
даже принципы для оценки действий "не немцев" должны были  быть  иными,  что
всякий поступок чужестранца "должен рассматриваться  с  точки  зрения  общей
превенции".
     Таким образом, на тех территориях оккупированных стран, куда следом  за
войсками  агрессора  приходили  эсэсовцы,  мирное   население   подвергалось
произволу со стороны этих специально вышколенных и  свирепых  представителей
полицейских частей германского фашизма.
     Разрешите сослаться  на  одну  строку  документа  под  номером  ПС-447,
которую Суд найдет на странице 197  книги  документов,  пятый  абзац,  после
заголовка "Район операции". В документе под  номером  ПС-447  говорилось  об
особых полномочиях рейхсфюрера СС и указывалось, что "в  рамках  этих  задач
рейхсфюрер СС действует самостоятельно и на свою ответственность".
     Хорошо  известно,  что  представлял  собой  рейхсфюрер  СС.  Из  многих
высказываний Гиммлера я ограничусь здесь лишь  одной  цитатой,  характерной,
однако, как руководящее  указание  подчиненным  Гиммлеру  чиновникам  СС,  к
которым он обращался.
     4 октября 1943 г. на совещании  группенфюреров  СС  в  Познани  Гиммлер
говорил (этот документ был предъявлен Трибуналу американским обвинением  под
номером ПС-1919 и оглашен 19 декабря 1945 г.):
     "...Живут ли другие народы в благоденствии или они издыхают от  голода,
интересует меня лишь в той мере, в  какой  они  нужны  как  рабы  для  нашей
культуры. В ином смысле это меня не интересует. Погибнут ли от изнурения при
создании противотанкового рва 10 тысяч русских баб или нет - интересует меня
лишь в том отношении, готовы ли для Германии противотанковые рвы..."
     Суду был предъявлен  документ,  которым  установлено,  что  легализация
массовых  убийств  и  истребления  мирного   населения   Советского   Союза,
производимых  непосредственно  армией   с   целью   терроризирования,   были
установлены Гитлером и его кликой еще 13 мая 1941 г. - более чем за месяц до
начала войны. Я говорю в данном случае об  уже  широко  оглашенном  на  Суде
известном распоряжении Кейтеля "О применении военной  подсудности  в  районе
"Барбаросса" и об особых мероприятиях войск".
     Этот документ был предъявлен Трибуналу под номером С-50.  Полагаю,  что
он хорошо памятен Суду. Я лишь напоминаю, что  в  этом  документе  в  прямой
форме отрицалась необходимость  установления  вины.  Подозрение  становилось
достаточным   основанием   для   применения   смертной   казни.   Официально
устанавливалась преступная система круговой  поруки  и  массовых  репрессий.
Кроме того, указывалось,  что  "заподозренные"  во  всех  случаях  подлежали
уничтожению; об этом прямо говорит пункт 5 раздела первого "Распоряжения".
     Предъявляю документ СССР-3. Это Сообщение Чрезвычайной  Государственной
Комиссии, озаглавленное "Директивы и приказы гитлеровского  правительства  и
германского военного командования об истреблении советских  военнопленных  и
мирных граждан".
     Документ, касающийся  осуществления  массовых  казней,  так  называемых
"экзекуций", в лагерях, где содержалось мирное население и военнопленные. Он
свидетельствует об организации немецко-фашистскими преступниками с первых же
дней войны с Советским Союзом так называемых "зондеркоманд" - особых команд.
Документ касается организации  "зондеркоманд"  в  лагерях,  где  содержались
военнопленные и мирное население. Термин "зондеркоманды" наполнился зловещим
смыслом для населения временно оккупированных областей  Советского  Союза  с
первых же дней войны.  Это  был  один  из  самых  грубых  и  самых  жестоких
механизмов, созданных немецкими фашистами для умерщвления людей.
     "Из обнаруженных документов видно,  -  говорится  в  Сообщении,  -  что
гитлеровские палачи еще до  своего  нападения  на  СССР  составляли  списки,
розыскные книги и собирали  необходимые  сведения  о  руководящих  советских
работниках, которые, по их кровавым планам, подлежали уничтожению. Так  были
подготовлены "Особая розыскная книга СССР",  "Германская  розыскная  книга",
"Списки по выявлению местопребывания" и  другие  подобного  рода  "розыскные
книги  и  спискии",  которые  гитлеровским  убийцам  должны  были  облегчить
истребление передовой части населения СССР".
     В  документе,  именуемом  "Приложение  2  к  оперативному  приказу   N8
начальника полиции безопасности и СД", датированном "Берлин,  17  июля  1941
г." и подписанном Гейдрихом, исполнявшим в то время обязанности  заместителя
Гиммлера, указывается, однако, на недостаточность списков и розыскных книг и
на необходимость не стеснять инициативу исполнителей убийств.
     В документе говорится:
     "Для  осуществления  ваших  задач  нет   возможности   предоставить   в
распоряжение  команд  пособия.  "Германская  розыскная  книга",  "Списки  по
выявлению местопребывания", "Особая розыскная книга СССР" окажутся полезными
лишь в небольшом количестве случаев. "Особая розыскная книга  СССР"  поэтому
недостаточна, так как в нее занесена  лишь  незначительная  часть  советских
русских, которых следует считать опасными...
     Для  выполнения  своих   преступных   планов   немецкие   оккупанты   в
стационарных и пересыльных лагерях для военнопленных, устроенных в то  время
на германской территории, в так называемом польском "генерал-губернаторстве"
и на оккупированной советской территории,  создали  "зондеркоманды"  (особые
команды)".
     В  приложении  1  к  оперативному  приказу  N  14  начальника   полиции
безопасности и СД, датированном 29  октября  1941  г.,  указывается  порядок
формирования "зондеркоманд":
     "Формирование зондеркоманд полиции безопасности и  СД  производится  по
договоренности между начальником  полиции  безопасности  и  СД  и  верховным
командованием вооруженных сил от 7/Х 1941 года.
     Командиры работают на основе особых полномочий и,  согласно  данным  им
общим директивам, в рамках лагерного распорядка самостоятельно.  Само  собой
разумеется, что команды поддерживают тесный контакт с комендантами лагерей и
офицерами контрразведки".
     Широкий  размах  был  придан  имперским  руководством  насаждению  этих
опаснейших  полицейских  организаций.  "Зондеркоманды"  организовывались  от
города Красногвардейска (это пригородное место под  Ленинградом)  до  города
Николаева на Черном море.
     Приказ начальника полиции безопасности и СД от 29 октября  1941  г.  об
организации   "зондеркоманд"   был   разослан    оперативным    группам    в
Красногвардейск, Смоленск, Киев, Николаев и "информационно" в Ригу, Могилев,
Кривой Рог.
     Нужно также отметить, что гитлеровцы во  время  своего  наступлении  на
Москву создали в Смоленске специальную "зондеркоманду" -  "Москва",  задачей
которой должны были явиться