лдат.  Для  того
чтобы выполнить свой долг, я не отступлю ни перед какими мерами,  какими  бы
суровыми  они  ни  были,   но   моим   долгом   также   является   признание
ответственности всего населения, поскольку до настоящего времени не  удалось
схватить этих трусливых убийц  и  подвергнуть  их  наказанию,  которого  они
достойны.
     Я считаю себя вынужденным  принять  меры,  и  прежде  всего  в  Париже,
которые, к сожалению, создадут затруднения в обычной жизни населения.
     Французы! От вас самих зависит, усугублю ли я эти  меры  или  же  вновь
откажусь  от  того,  чтобы  их  использовать.  Я  призываю  вас  всех,  вашу
администрацию и вашу полицию содействовать путем проявления вами  предельной
бдительности и вашей личной активной помощи в  аресте  виновных.  Необходимо
предупреждать о преступных действиях и доносить на  их  участников  в  целях
избежания критической ситуации, которая повергла бы всю страну в  несчастье.
Подпись: Штюльпнагель".
     Далее  следуют  многочисленные  уведомления,  в   каждом   из   которых
сообщается о казнях. Под номером  8  на  следующей  странице  Вы  обнаружите
список, содержащий 12 имен, в числе которых  фамилии  трех  наиболее  видных
парижских адвокатов, которые были расстреляны как якобы активные коммунисты:
господин Питар, господин Аж, господин Рольникас.
     В досье 21, предъявленном моим коллегой господином Жертоффером во время
произнесения им обвинительной речи, касающейся экономики, вы обнаружите  ряд
аналогичных уведомлений, которые были опубликованы в официальном  германском
органе Вобиф.
     Из этого уведомления от 16 сентября, в котором говорится о  казни  или,
скорее, умерщвлении господина Питаре и его товарищей, вы установите,  что  у
убийц не было ни смелости, ни законных прав для того,  чтобы  признать,  что
они были парижскими адвокатами. Произошло ли это по ошибке? Я думаю, что это
продуманная ложь, так как в то время требовался осторожный подход к наиболее
видным деятелям: немцы еще надеялись отделить их от французского народа.
     Я подробно опишу вам  два  случая,  которые  наполнили  печалью  сердца
французов. Они имели место в октябре 1941  года,  оба  эти  случая  остались
навсегда в памяти моих соотечественников.
     Они известны под названием "Казнь в Шатобриане и Бордо".
     После нападений на двух германских офицеров, нападений, имевших место в
Нанте 20 октября 1941 г. и  в  Бордо  спустя  несколько  дней,  командование
германской  армии  приняло  решение  использовать  эти   случаи   для   дачи
поучительного урока.
     21 октября 1941 г.  было  опубликовано  в  газете  "Ле  Фар"  следующее
уведомление (страница 22 документа Ф-415):
     "Трусливые  преступники,  оплачиваемые  Англией  и  Москвой,  утром  20
октября 1941 г. убили выстрелом в спину военного коменданта города Нанта. До
настоящего времени убийцы еще не арестованы.
     В качестве возмездия за  это  преступление  я  предварительно  приказал
расстрелять 50 заложников. В связи с тяжестью преступления еще 50 заложников
будут расстреляны в том случае, если преступники не будут  арестованы  к  24
часам 23 октября 1941 г.".
     Штюльпнагель,  который  командовал  германскими  войсками  во  Франции,
приказал министру внутренних дел сообщить имена  заключенных.  Их  следовало
отобрать из числа  наиболее  опасных  коммунистов.  Министр  внутренних  дел
подготовил список, в который были включены имена 60 французов.
     Германский приказ:
     "В связи с убийством 20 октября  1941  г.  военного  коменданта  города
Нанта  подполковника  Хотца   и   в   соответствии   с   моим   объявлением,
опубликованным 22 августа 1941 г., а также в соответствии с приказом  от  19
сентября 1941 г., отданным мной  генеральному  уполномоченному  французского
правительства, французы, имена которых далее следуют и которые  находятся  в
настоящее время под стражей в качестве заложников, должны быть расстреляны".
     На последующих страницах вы обнаружите перечень расстрелянных в тот  же
день лиц. Я  не  буду  его  оглашать,  чтобы  не  перегружать  предъявлением
дополнительных материалов судебное разбирательство.
     На 16 странице вы обнаружите список, который включает 48 имен. На  13-й
странице вы обнаружите список лиц, расстрелянных в Нанте, а на 12-й странице
список тех, кто был расстрелян в Шатобриане. И вы  установите  на  основании
этих списков, что  тела  расстрелянных  были  развезены  для  погребения  по
различным местам.
     Опираясь на показания очевидцев, я сообщу вам сейчас,  как  происходило
их погребение после того, как они были умерщвлены. На 3-й странице  того  же
документа вы найдете письменное заявление  господина  Дюмениля  относительно
казни 21 октября 1941 года. Это заявление было составлено на следующий  день
после казни. Второй абзац:
     "В 11 часов 30 минут в тюрьму Лафайет был  вызван  тюремный  священник.
Какой-то офицер передал, что ему поручено сообщить нескольким заключенным  о
том, что они будут расстреляны. После этого аббат  остался  наедине  с  13-ю
находившимися в тюрьме заложниками. Троих других  заложников  исповедовал  в
тюрьме Рошетт профессор колледжа Стенисла аббат Тэон.
     Аббат Фонтэн  сказал  осужденным:  "Господа,  к  сожалению,  вы  должны
понять, что означает мое присутствие здесь". Затем  он  беседовал  со  всеми
заключенными вместе и с каждым из них  порознь  в  продолжение  двух  часов,
которые, как сообщил офицер, им предоставили для приведения в порядок личных
дел и сообщения последней воли семьям.
     Казнь была назначена на 14 часов. Полчаса  предназначалось  на  путь  к
месту, где она должна была происходить. Но прошло два часа, еще  час,  потом
еще один, пока, наконец, приехали за заключенными. Некоторые,  оптимисты  по
натуре, как, например, господин Фурни, уже начали надеяться на новый приказ,
отменяющий первоначальный, но аббат в это ни на минуту не верил.
     Все осужденные держали себя с исключительным мужеством, но  более  всех
других его проявили молодые студенты Гру  и  Гролло,  сказавшие,  что  лучше
принять такую смерть,  чем  погибнуть  при  несчастном  случае,  не  принеся
пользы. В момент отправки заключенных к месту казни тюремному священнику, не
объясняя причины, запретили их сопровождать. Он спустился с ними по тюремной
лестнице к автомашине. Заключенные были скованы по  двое.  На  третьем  были
наручники. Садясь в машину, Гру и Гролло сделали последний прощальный  жест,
засмеявшись и помахав скованными вместе руками.
     Подпись: Дюмениль, советник при кабинете".
     16 человек было расстреляно  в  Нанте,  27  -  в  Шатоб-риане.  Пятерых
расстреляли в другом департаменте. Нам известны последние минуты жизни  тех,
кто был расстрелян в Шатобриане. Аббат  Муайон,  присутствовавший  при  этой
казни, составил 22 октября отчет, в котором описал, как она происходила. Это
3-й абзац на 17-й странице предъявленного вам документа.
     "Население знало из газет и по пришедшим из  Нанта  сведениям,  что  на
одной из улиц Нанта был убит немецкий офицер. Но оно не могло думать о  том,
что будет применена столь жестокая и столь массовая  репрессивная  мера.  За
несколько дней до этого в  лагере  Шуазель  германские  власти  поместили  в
специальный барак группу заключенных, которых они намеревались  использовать
в качестве заложников в случае возникновения особых затруднений. Из их числа
были взяты те, кого должны были расстрелять в этот вечер, 22 октября 1941 г.
     К господину кюре де Вере  пришел  господин  Моро,  начальник  лагеря  в
Шуазеле. Последний в нескольких словах объяснил ему причину своего  прихода.
Он явился  по  поручению  супрефекта  Шатобриана,  чтобы  сообщить,  что  27
человек, взятые из числа политических заключенных лагеря  в  Шуазеле,  будут
казнены во второй половине дня и господина кюре  просят  поэтому  немедленно
прийти в лагерь, чтобы исповедать  осужденных.  Господин  кюре  заявил,  что
готов выполнить эту свою тяжелую миссию,  и  отправился  к  заключенным,  не
задерживаясь ни минуты.
     Когда господин кюре явился туда, чтобы приступить  к  исполнению  своих
обязанностей, господин супрефект  находился  среди  заключенных.  Он  пришел
сообщить  им  о  том,  какая  ужасная  участь  их  ожидает,   и   предложить
незамедлительно написать прощальные письма семьям. В  этот  момент  господин
кюре появился у входа в барак".
     На странице 19-й вы обнаружите описание отправки к месту казни.
     "Неожиданно раздался шум автомобилей. Дверь, которая была мною закрыта,
чтобы я мог остаться наедине с заключенными, неожиданно отворилась. Появился
германский  офицер.  Это  был  военный  тюремный  священник.  Он   произнес:
"Господин кюре, ваша миссия окончена, вы должны немедленно удалиться".
     Последние строки 4-го абзаца:
     "Всем  французам  было  строжайшим  образом   запрещено   подходить   к
каменоломне - месту, где  происходила  казнь.  Мне  известно  лишь  то,  что
заключенных для совершения казни разбили на три группы по 9 человек, что все
заключенные отказались завязать глаза, что  юный  Мокэ  был  расстрелян  уже
после того, как упал, потеряв сознание, а также то, что последний  пламенный
возглас, который срывался с уст каждого, был: "Да здравствует Франция!"
     На странице 21 того же документа - показание жандарма Русселя:
     "22 октября 1941 г. около 15 ч. 30 м. я находился на улице 11 ноября  в
Шатобриане и увидел четыре или пять германских грузовиков (точное число я не
могу  указать),  двигавшихся  из  лагеря  Шуазель.  Впереди  ехала  легковая
автомашина,  в   которой   находился   германский   офицер.   Многочисленные
гражданские  лица  в  наручниках   находились   в   грузовиках,   они   пели
патриотические песни (Марсельезу, Прощальную и т. д.). В одном из грузовиков
ехали германские вооруженные солдаты.
     Позже я узнал,  что  везли  заложников,  только  что  взятых  в  лагерь
Шуазель, и их везли к каменоломне па Саблиер, находившуюся на пути в  Суден,
чтобы расстрелять в качестве заложников  за  убийство  в  Нанте  германского
полковника Хотца.
     Примерно двумя часами позже те же грузовики возвратились  из  указанной
каменоломни и въехали во двор замка в  Шатобриане,  где  тела  расстрелянных
были перенесены в подземелье, и там они находились до тех пор, пока не  были
изготовлены гробы.
     Во время возвращения из каменоломни грузовики были покрыты брезентом, с
них не раздавалось никаких звуков, но из-под брезента струилась кровь, и  на
дороге от каменоломни до замка остался заметный узкий след крови.
     На следующий день 23 октября тела расстрелянных были положены в  гробы,
которые увезли и погребли в 9-ти братских могилах,  то  есть  по  3  тела  в
каждой. При этом не присутствовало ни одного француза, так как все  входы  в
замок охранялись часовыми. Немцы позаботились о  том,  чтобы  избрать  места
погребения в таких местах, с  которыми  полностью  отсутствовало  постоянное
транспортное сообщение и, вполне вероятно, это было сделано для того,  чтобы
значительное число их жителей не посещало могилы мучеников.
     Я не присутствовал  ни  при  отправке  заложников  из  лагеря,  ни  при
расстреле их в каменоломне  ла  Саблиер,  так  как  подходы  к  этим  местам
охранялись германскими Солдатами, вооруженными ручными пулеметами".
     Почти в то же  самое  время,  когда  расстреляли  48  заложников,  были
расстреляны заложники в  Бордо.  Документ  Ф-400  включает  ряд  документов,
поступивших из префектуры Жиронды. Мы представляем его под  номером  РФ-286.
Один из этих документов имеет номер Ф-400(в). Он датирован 22  октября  1941
года.
     "...Б ходе происходившего вчера вечером в военной 206 комендатуре Бордо
совещания германские власти потребовали, чтобы я  немедленно  арестовал  100
человек,  известных  своими  симпатиями  к   коммунистической   партии   или
сторонников де Голля, которые будут рассматриваться в качестве заложников, а
также чтобы я произвел весьма значительное число обысков.
     Эти  мероприятия  осуществляются,  начиная  с  сегодняшнего  утра;   до
настоящего времени мне  не  было  сообщено  никаких  представляющих  интерес
сведений об их результатах.
     Кроме того, сегодня в 11 часов утра германские власти поставили меня  в
известность о репрессивных мерах, которые они решили предпринять в отношении
местного населения".
     Вот письмо,  написанное  генералом  фон  Фабером  дю  Фор,  начальником
районной администрации Бордо, префекту департамента Жиронды:

     "Бордо, 23 октября 1941 г.

                                     Господину префекту департамента Жиронды

     В наказание за трусливое убийство военного  советника  Реймерса  высшее
военное командование во Франции отдало приказ  о  расстреле  50  заложников.
Казнь состоится завтра утром. В том случае, если убийцы не будут  арестованы
в наикратчайший срок, будут приняты дополнительно, как и во время событий  в
Нанте, самые суровые меры.
     Имею честь сообщить вам об этом решении.
     Начальник местной военной администрации района Бордо

                                                          фон Фабер дю Фор".

     И все упомянутые в письме лица были казнены.
     В предместье Парижа имеется пользующееся  известностью  место,  ставшее
для французов после освобождения местом  паломничества.  Это  место  -  форт
Роменвилль. В период оккупации немцы превратили этот форт в место заключения
заложников, откуда они  брали  свои  жертвы  в  тех  случаях,  когда  хотели
осуществить  репрессивные  меры  в   связи   с   каким-либо   патриотическим
выступлением. Это оттуда были увезены профессора Жак  Соломон,  Декурт-манш,
Жорж  Политцер,  доктор  Боэр  и  шестеро  других  французов,  которые  были
арестованы в марте 1942 года, подвергнуты пыткам в гестапо, а затем  казнены
без суда в мае 1942 года.
     19 августа из этого форта было взято 27 заложников, среди них  господин
ле Галль, муниципальный советник в Париже. Все они были перевезены из  форта
Роменвилль на Мон-Валерьен и казнены...
     В сентябре 1942 года было совершено покушение на  германских  солдат  в
кинотеатре "Рекс" в Париже. 20 сентября по указанию генерала Штюльпнагеля  в
газетах было опубликовано сообщение, в  котором  говорилось  о  том,  что  в
наказание за  это  покушение  он  приказал  расстрелять  116  заложников.  В
сообщении также указывалось о том, что будут приняты суровые меры  по  угону
населения. Выдержка из газеты находится в документе Ф-402(в), РФ-287.
     В  этом  сообщении  говорится:  "В  результате  покушений,  совершенных
коммунистическими агентами и террористами, оплачиваемыми Англией, было убито
и ранено несколько германских  солдат  и  французских  граждан.  В  качестве
репрессивной меры за эти покушения я приказал расстрелять  116  коммунистов,
чье участие в террористических актах в качестве исполнителей или  сообщников
было установлено в результате признания.
     Помимо  этого  был  принят  ряд  других  репрессивных   мер   в   целях
предупреждения   инцидентов   в   связи   с   подготовляемыми   коммунистами
выступлениями днем 20 сентября 1942 г.
     Я приказываю следующее:
     1. С субботы 19 сентября 1942  г.  с  15  часов  и  до  воскресенья  20
сентября 1942 г. до 24 часов все  театры,  кинематографы,  кабаре  и  другие
увеселительные  заведения,  предназначенные   для   французского   населения
департаментов Сены, Сены и  Уазы,  Сены  и  Марны,  закрыть.  Все  публичные
выступления, в том числе и спортивные, воспрещаются.
     2. В воскресенье 20 сентября  1942  г.  с  15  до  24  часов  гражданам
негерманского происхождения департаментов Сены, Сены и Уазы, Сены  и  Марны,
исключая лиц, которые представляют  официальные  органы,  а  также  исключая
врачей, запрещается появляться на улицах и в публичных местах".
     В действительности 46 заложников из числа упомянутых 116 отобрали  лишь
днем 20 сентября. Немцы  приказали  передать  заключенным  форта  Роменвилль
газеты от 20 сентября, в которых сообщалось о  решении  верховного  военного
командования.
     Таким образом, заключенные форта Роменвилль узнали  из  газет,  что  во
второй половине этого же дня часть из  них  будет  отобрана  и  расстреляна.
Каждый из них находился весь день в ожидании  того,  что  вечером  он  будет
вызван, и те, кто были вызваны, знали заранее, какая участь их ожидает;  все
они умерли, будучи неповинными в тех преступлениях,  за  совершение  которых
они были казнены, так как ответственные за покушение в кинематографе  "Рекс"
были задержаны спустя несколько дней.
     В Бордо было казнено 70  других  из  общего  числа  116  заложников,  о
которых сообщил генерал  Штюльпнагель.  В  качестве  репрессии  за  убийство
германского чиновника "Трудового фронта" Риттера в Париже было расстреляно в
конце сентября 1943 года еще 50 заложников.  В  воспроизведенной  в  том  же
документе газетной статье вы обнаружите уведомление, сделанное  французскому
населению об этой казни, документ Ф-402(с):
     "Репрессии за совершение террористических актов. За последнее время  во
Франции возросло число покушений и актов диверсий. В связи с этим по приказу
германских властей 2 октября 1943 г. было расстреляно  50  террористов,  так
как было неопровержимо установлено их участие в террористических действиях и
актах диверсий".
     Все эти факты в отношении заложников, находившихся в форту  Роменвилль,
были сообщены нам одним  из  сотен  французов,  заключенных  в  этом  форте,
которому удалось  спастись,  господином  Рабатэ,  механиком,  проживающим  в
Париже на улице Томб-Исуар, 69; он был допрошен в качестве свидетеля  и  дал
следующие показания, документ Ф-402(а), РФ-287:
     "Нас было 70 человек, среди которых находились профессора Жак  Соломон,
Декуртманш, Жорж Политцер, доктор Боэр, господа Энгро, Дюдаш, Кадра, Далидэ,
Голю и Пикан.  Все  они,  а  также  примерно  такое  же  число  женщин  были
расстреляны в мае 1942 года.
     Некоторые из них были переведены немцами из парижской тюрьмы  Сантэ,  а
большинство - из парижской тюрьмы Шерш-Миди в  немецкий  квартал,  в  дом  в
районе улицы  де  Соссэ,  где  нас  поочередно  допрашивал  офицер  гестапо.
Некоторых из нас,  в  частности  Политцера  и  Соломона,  пытали  вплоть  до
переломов рук и ног. Офицер сделал мне  следующее  предупреждение  во  время
допроса. Я повторяю  его  слова:  "Рабатэ,  вам  придется  заговорить.  Зять
профессора Ланжевена Жак Соломон пришел сюда с  вызывающим  видом,  а  вышел
ползком".
     После пятимесячного пребывания в тюрьме Шерш-Миди, во время которого мы
узнали о казни в качестве заложников десяти заключенных, чьи имена уже  были
мною указаны, нас перевели 24 августа 1942 г. в форт Роменвилль.
     Следует отметить, что, начиная с момента  ареста,  нам  было  запрещено
вести переписку и получать письма, а также давать знать нашим семьям, где мы
находимся. На  дверях  наших  камер  была  надпись:  "Все  запрещается".  Мы
получали лишь тюремную пищу, состоявшую из 3/4 литра  овощного  супа  и  200
граммов черного хлеба в день. Сухари, которые  Красный  Крест  и  квакерская
организация  посылали  в  тюрьмы  для  политических  заключенных,   нам   не
передавали в связи с имевшимся запрещением.
     В  форте  Роменвилль  мы  были  отнесены   к   категории   заключенных,
"подвергнутых изоляции". Это слово соответствует сокращению "НН", о  котором
мы узнали в Германии".
     На севере Франции, в районах, которые в административном отношении были
присоединены к Бельгии и  находились  под  властью  генерала  Фалькенхорста,
осуществлялась та же политика истребления. Вы обнаружите в документе  РФ-133
репродукции многочисленных афиш, в которых сообщается об арестах,  казнях  и
депортации. В ряде объявлений имеется, помимо того, призыв к доносу,  и  они
сходны с теми, которые я уже  огласил,  говоря  о  Франции.  Тем  не  менее,
вероятно следует обратить внимание на объявления, ко