поразительный факт; кто-то  из  Куорри  распорядился  убрать
Марианну Мэрок еще до того, как была отдана официальная директива  найти
ее и уничтожить.
   Повозившись еще немного с компьютером, он извлек из  его  памяти  еще
один поразительный факт: все убийства  оппозиционных  лидеров  совершены
одним человеком - Ничиреном.
   Ничирен работал на КГБ. А если быть более точным,  на  отдел  внешней
разведки. То есть на Даниэлу Воркуту. И все "альтернативные"  директивы,
поступавшие из Куорри. были тоже на  руку  Советам.  Опять-таки  той  же
Воркуте.
   Этого было достаточно для Дэвида Оу. Как только он уперся в  каменную
стену: ТОЛЬКО ЛИЧНО, ДИРЕКТОР КУОРРИ, он немедленно  скопировал  все  на
твердый диск, в том числе и последний гриф.
   Воркута проникла в самое сердце  Куорри.  Наносит  удары  и  извне  и
изнутри.  Дэвид  Оу  не   представлял   себе,   насколько   далеко   она
продвинулась, но одно не  вызывало  сомнения:  нельзя  доверять  никому.
Кроме Джейка.
   Он заскочил в "Серую  акулу",  довольно  обшарпанное  заведение,  где
всегда царил полумрак, где напитки были наполовину  разбавлены  водой  и
где девицы абсолютно ничего не помнили. Как всегда, здесь было  накурено
и шумно. Шум исторгался из шестнадцати динамиков, развешенных по  стенам
большого зала. Билли Идол выплевывал слова своей "Белой свадьбы".
   Красные, зеленые и золотые круги метались по стропилам, перебегали на
стены, скользили по плечам танцующих. Матросы... Матросов было много:  в
порту стоял американский  авианосец.  Сегодня  в  Ванчае  загребут  кучу
денег, и на три четверти это будут доходы от незаконной торговли.
   Он подошел к украшенному неоновыми безделушками бару и заказал  виски
с содовой. На вкус напиток оказался вода водой, но Дэвид  промолчал.  Не
время заводиться по пустякам. Люди танцевали на слегка  приподнятой  над
полом восьмиугольной платформе, окруженной маленькими столиками. В одном
углу, неподалеку от туалетов, железная лестница вела на второй этаж.
   Дэвид Оу окинул глазами комнату, но никого  из  знакомых  не  увидел.
Краем глаза он все время наблюдал за  дверью.  Его  не  интересовали  те
люди, что уходили. А вот те, что входили, очень даже были ему любопытны.
   Через  шесть  минут   после   своего   прибытия   он   заметил   трех
подозрительных типов. Они тоже его заметили, судя по их лицам. Очевидно,
эти люди прошли хорошую школу и знали  свое  дело.  Их  глаза  буквально
простреливали зал, меняя угол обзора  каждые  восемь  секунд.  От  таких
ничто не скроется. Через минуту он увидел, что они начали  подтягиваться
к нему.
   Дэвид Оу схватил первую подвернувшуюся девицу, прижал  ее  к  себе  и
двинулся в сторону от сверкавшего, как северное сияние, бара.
   Он, конечно, рисковал, когда влез  в  компьютер  таким  бесцеремонным
образом.  Наткнувшись  на  информацию   специфического   характера,   он
проследил путь Стэллингса. По-видимому, и человек  Воркуты  в  Куорри  в
свое время сделал то же самое. Именно поэтому Стэллингс и был  послан  в
Японию. Не для того, чтобы убрать Ничирена, а чтобы его самого убрали.
   Дэвид Оу прекрасно понимал,  что  и  ему  будет  уготована  такая  же
судьба, если он вовремя не остановится. Но, тем не менее,  он  продолжал
копать. Единожды начав,  он  уже  не  мог  остановиться.  А  если  бы  и
остановился, то не простил бы себе этого никогда.
   Сейчас он понял, что попался.
   Он шел вверх по лестнице, прижав к себе девицу, которая тем  временем
просвещала его относительно цен в  этом  заведении.  Он  предпочитает  с
одной или сразу с тремя? Оральный или анальный секс? Снимает  он  ее  на
полчаса, на час или подольше? Все так романтично... Но он даже не сказал
девице, чтобы она заткнулась.
   Они  зашли  в  одну  из  многочисленных  комнат,  расположенных   над
танцзалом. Едва закрыв за собой дверь, он отшвырнул девицу и, не обращая
внимания на ее: "Эй ты, послушай! Садомазохизм стоит дороже!" - бросился
к окну и одним рывком поднял его. Музыка проникала и сюда,  ударник  так
гремел, что половицы вздрагивали.
   Он выглянул из окна. Рядом по стене шли  вниз  водосточные  трубы.  У
него не было времени подумать, насколько они надежны.  По-кошачьи  ловко
он выбрался из окна и ухватился за трубы, грязные и ржавые. Скользнул по
ним вниз, во дворик.
   Едва коснувшись ногами земли,  бросился  в  темноту,  соображая,  что
делать дальше. Единственный шанс уцелеть - это найти Джейка.  Через  три
квартала, остановившись на секунду,  чтобы  набрать  в  легкие  воздуха,
дефицит которого он уже давно ощущал, он вспомнил о Блисс. Он  с  самого
начала подозревал, что Джейк смылся тогда из Гонконга не без ее помощи.
   Сейчас она была единственной зацепкой, которая у него оставалась.  Он
нашарил в кармане монетку и  побежал.  И  все  поглядывал  по  сторонам,
разыскивая телефон-автомат.
 
*** 
 
   Сэр Джон Блустоун, как только увидел своих людей, пришедших к нему  с
докладом, сразу же понял, что ему удалось обштопать своих конкурентов.
   Интересно, - подумал Блустоун, откидываясь на кожаную спинку  дивана,
- я словно принц, принц коммерции. Вот кто он такой. Но это еще было  не
все. У него была  также  и  тайная  жизнь,  мысли  о  которой  его  тоже
согревали. Работа во имя  идеи.  Родившись  в  семье,  принадлежавшей  к
высшему английскому сословию, он часто бывал  на  Востоке.  В  Индии,  а
затем и в других странах Юго-Восточной  Азии  он  видел,  как  бездумное
хозяйствование белого человека превращало некогда цветущие  филиалы  рая
на земле черт знает во что. Преступное пренебрежение к  жизни  туземцев,
которое  демонстрировали  его  соотечественники,  наполнило  его  сердце
отвращением, а затем и тревогой. Когда  он  начал  выражать  свои  мысли
открыто, с ним связались некие люди,  побеседовали,  расспросили  его  о
дальнейших планах и пригласили сотрудничать. А потом он уехал в  Гонконг
и постепенно поднялся до уровня одного из пяти тай-пэней торгового  дома
"Тихоокеанский союз пяти звезд".
   Интересно, - опять подумал Блустоун,  наблюдая  за  лицами  китайцев,
пришедший с докладом. Кабинет, в котором он находился, отражал  вкусы  и
личность хозяина: этюд в черных и красных тонах.  Потолок  был  покрашен
черной эмалевой краской, стены оклеены обоями  с  черным  орнаментом  на
черном же фоне, по которому были раскиданы маленькие красные хризантемы.
   Кожаный диван, на котором он сидел, был черным, так же, как и кресла.
Пол был покрыт черным ковром с  мелким  красным  орнаментом.  Письменный
стол из черного дерева и рабочее кресло сверкали черным и красным лаком.
Позади стола находились  черные  книжные  полки,  закрывавшие  стену  до
самого потолка. Сбоку был придвинут красный китайский столик, на котором
стояла бесценная ваза эпохи Цин, о которой можно было сказать,  что  она
либо вовсе не имеет цвета, либо обладает всеми цветами сразу.
   Словом,  кабинет  казался  средоточием  силы.  Именно  этого  эффекта
добивался Блустоун. Всякий, кто переступал его порог, попадал под власть
этой силы. Не избежал этого и сам  губернатор,  равно  как  и  несколько
английских  парламентариев,  которые  посетили  тай-пэня,   находясь   в
Гонконге.
   Питер Ынг почти закончил свой доклад. Интересно, - подумал  Блустоун,
- что всякая курица, даже самая шалавистая, ночевать всегда  приходит  в
свой курятник. Этот человек  являлся  одной  из  ячеек  агентурной  сети
Блустоуна уже более пяти лет, с тех пор, как  Блустоун  узнал,  что  Ынг
держит у себя в тайне от Сойера кое-какие  счета  компании,  на  которых
значится свыше 23000 акций, приобретенных им за несколько  лет.  Правда,
проку от него для Блустоуна было мало.  Только  изредка  ему  поручались
кое-какие дела. До последнего времени.
   - Когда Эндрю Сойер сегодня  подвел  итоги,  -  говорил  blur,  -  то
оказалось, что он приобрел  около  тридцати  тысяч  акций  Пак  Ханмина.
Завтра он планирует купить еще сотню и считает, что их стоимость  сильно
занижена.
   Это надо учесть, - подумал Блустоун. - Хотя Т.И. Чун кое-что для меня
и купил, мне необходимо заполучить пакет в сто тысяч акций, чтобы я  был
в состоянии контролировать кампанию. Однако с наличностью у  меня  туго.
Эта сотня тысяч  обойдется  мне  дороговато,  если  из-за  нее  придется
сцепиться с Сойером, что весьма вероятно.  Это  ведь  последний  крупный
пакет, выставленный на продажу.
   И он решил, что пришло  время  связаться  с  его  новыми  партнерами.
Местные банки, с которыми он имел дело,  последние  дни  не  терялись  и
скупали его долговые расписки. Если  у  них  были  деньги  на  это,  то,
конечно, они  смогут  пойти  еще  на  некоторые  расходы,  чтобы  помочь
"Тихоокеанскому союзу"  получить  контроль  над  Пак  Ханмином  и  почти
законченным Камсангским проектом.
   Он отпустил Ынга и поднял трубку. Открыв адресную книгу, нашел  номер
телефона президента "Гонконг и Азия Банк". Ничего,  что  сейчас  поздно.
Для того, чтобы отбиться от "Сойер и сыновья", ему нужно было заручиться
обещанием финансовой поддержки до открытия Ханг Сенга.
   Блустоун услышал неторопливые, солидные гудки. Затем  знакомый  голос
ответил ему и он начал разговор.
 
*** 
 
   На всем  пути  от  Ванчая  он  поглядывал  в  толстые  стекла  витрин
магазинов, проверяя фланги и тыл, особенно внимательно  приглядываясь  к
темным уголкам и тележкам с коробками  и  прочим  скарбом,  за  которыми
могли укрыться его преследователи. Он  два  раза  возвращался  по  своим
следам, переходя с тротуара на тротуар, избегая широких улиц.
   Затем он на ходу вскочил на подножку автобуса. Автобус шел в сторону,
противоположную той, куда шел Дэвид. Но  это  не  имело  значения.  Если
преследователи собирались показаться, то он хотел предоставить им  такую
возможность. Кстати, он хотел бы получше  присмотреться  к  ним.  По  их
повадкам он сможет составить представление об их компетентности.
   Все было чисто, и он решил позвонить. Сердце его встрепенулось, когда
Блисс подозвала к телефону Джейка. Ему надо было так много ему  сказать,
и так мало было времени, чтобы сделать это. Да и место было неподходящим
для сантиментов. Он назначил рандеву на Виктория-Пик, неподалеку от дома
Блисс, на открытом месте. Место он знает. Все будет в порядке.
   Сошел с автобуса на третьей остановке, подождав, когда  двери  начнут
закрываться. Никто за ним не последовал.  Увидев  автобус,  собирающийся
отправляться в противоположном  направлении,  вскочил  в  него.  Проехал
тринадцать остановок и, хотя это и  несчастливое  число,  но  пора  было
сходить. Два квартала до Куинс-уэй прошел пешком.  Все  артерии  города,
как всегда в конце рабочего дня, забиты людьми. Уже загорелись  неоновые
рекламы, особенно там, откуда отходил паром в Цим Шацуи.
   Дэвид Оу терпеливо поджидал автобус, заворачивающий на  Коттон-драйв.
Все труднее и труднее было определить, по-прежнему ли все чисто. Столько
людей столпилось на небольшом пятачке. Но он, по крайней  мере,  заметил
бы преследователей. Это было нетрудно сделать.
   Подошел автобус, но такой перегруженный, что  пришлось  опять  ждать.
Это дало ему возможность осмотреться,  чтобы  почувствовать  обстановку,
складывавшуюся вокруг него. Прямо за ним был магазин  с  яркой  рекламой
ведущих швейцарских фирм, производящих часы.  Как  обычно,  такого  рода
заведения притягивают к себе народ,  особенно  туристов,  как  тех,  кто
достаточно богат, чтобы покупать  золотые  с  бриллиантами  произведения
искусства, показывающие время, так и тех, кто хочет просто поглазеть.
   Группа молодых китайцев прошла вниз по улице и смешалась с толпой. Он
посмотрел в другом направлении.  На  проезжей  части  несколько  моряков
остановили такси и умчались в направлении пристани и Звездного Парома.
   Веселый  многоголосый  и  многоязыкий  гомон   толпы   заставил   его
почувствовать себя чужаком. Положение, в которое он попал, поставило его
вне  общества.  Появился  красный  двухэтажный  автобус.  На  его   боку
красовалась  реклама  нового  фильма:   коленопреклоненная   женщина   с
запрокинутой головой и затененный торс мужчины, угрожающе  нависший  над
ней. Кроваво-красная надпись. Ниндзя.
   Люди,  ждавшие  этот  автобус,  ринулись  к  нему  прежде,   чем   он
остановился. Дэвид Оу почувствовал, что его  несет  вперед  человеческая
река. Какой-то китаец над самым его ухом пронзительно ругал  австралийца
за неповоротливость.
   Темная воронка открывшейся двери автобуса  начала  всасывать  в  себя
толпу. Дэвид тоже влез, чувствуя, что рассматривать каждого, кто напирал
с боков и сзади, у него просто не было возможности.
   Он сошел с автобуса в месте пересечения Коттон-драйв  и  Гарден-роуд.
Подождал, пока загорится зеленый свет, пошел через улицу по  направлению
к билетному киоску. Купил трамвайный билет за четыре гонконгских доллара
и юркнул в тень, окружавшую это маленькое строение.
   Поднимался  туман.  Половина  Пик-роуд  уже  скрылась  из  виду.   Он
посмотрел на часы. Время шло к полуночи, когда трамваи перестают ходить.
Вокруг ни одной живой души. Что и говорить, не  самое  лучшее  время  он
выбрал, чтобы ехать в гору.
   Он прижался затылком к влажной стене.  Подумал,  что  скажет  Джейку,
когда увидит его. Он  знал,  что  должен  не  только  поделиться  с  ним
информацией, которую собрал,  но  и  нормализовать  их  взаимоотношения,
понимая, что их предыдущая встреча получилась несколько  напряженной,  а
за последний месяц в их с Джейком жизни многое произошло.
   Даже в этот момент он чувствовал, что его злость на Джейка не  совсем
прошла. Что же все-таки случилось с ним на реке Сумчун? Что он скрыл  от
начальства в своих отчетах?  Может  быть,  это  вовсе  не  касалось  дел
Куорри, Но почему Джейк ничего не сказал и ему? Неужели дружба так  мало
для него значит? Он что, не доверяет ему? Обида  снова  начала  тлеть  в
нем, как фитиль. Она, конечно, не  могла  помешать  ему  выполнить  свой
дружеский долг по отношению к Джейку Но она роняла Джейка в его  глазах.
Он бы хотел, чтобы дружба так же  много  значила  для  Джейка,  как  она
значит для него. Святая святых.
   Так много надо сделать этой ночью, и место,  куда  он  едет,  в  этом
смысле символично. Пик Виктории. Высшая точка колонии.
   Где-то внизу запели рельсы. Приближался трамвай.  Задрожали  провода.
Скоро и под ногами ощутилось  подрагивание.  Повернув  голову  к  тускло
освещенному вагону, движущемуся  на  него  из  тумана,  Дэвид  физически
ощутил, как соскучился он по Джейку.
   Он сел в передней  части  вагона.  Издалека  донесся  меланхолический
гудок баржи и вдруг снова  стал  слышным  шорох  шин  проезжающего  мимо
транспорта. Двери начали закрываться.
   Дэвид Оу огляделся вокруг.  В  противоположном  конце  трамвая  сидел
молодой китаец в черном плаще и шляпе. В  руках  он  держал  зачехленный
зонтик, возможно, подражая английским джентльменам. В сторону Дэвида  он
не смотрел.
   Дэвид отвел  от  него  взгляд.  Двери  со  вздохом  закрылись,  вагон
дернулся и пополз вверх на Виктория-Пик.
   Шесть остановок. Никто не входил  и  не  выходил.  Они  уже  проехали
половину   пути   и   въехали   в   облако.   Ночь   приобрела   мягкие,
фосфоресцирующие  тона.  И  не  мрак,  и  не  свет,  а  нечто   среднее.
Впечатление было такое, что они  путешествуют  в  какой-то  неизведанной
сфере, где-то между небом и  землей.  Дэвид  передернул  плечами,  чтобы
отодрать от спины прилипшую к ней пропитанную потом рубашку. Он думал  о
Джейке.
   На седьмой остановке в трамвай вошел китаец. Двери  закрылись  и  они
тронулись дальше.
   Вошедший человек огляделся. Сначала посмотрел на китайца с  зонтиком,
потом перевел взгляд на переднюю часть вагона.
   А потом они оба двинулись на Дэвида Оу.
 
*** 
 
   Когда они вышли из дома, луна едва просвечивала сквозь туман.
   После того, как Джейк повесил трубку.  Блисс  не  задала  ни  единого
вопроса, что не преминула бы сделать европейская женщина. Тем  не  менее
она сразу же уловила, что Джейк загрустил, и  тоже  настроилась  на  эту
волну. Она сунула руки в карманы куртки.
   - Может быть,  лучше  пойти  сразу  же  на  трамвайную  остановку?  -
предложила она, выходя на тротуар.
   Джейк кивнул.
   - Лучше всего сразу поспеть повсюду.
   - Беда только, что это редко кому  удается.  Начало  моросить.  Ясной
тихой ночи как не бывало. Джейк увлек Блисс в тени,  густо  лежащие  под
деревьями,   переплетенными   цветущей    глицинией.    Отсюда    хорошо
просматривался уходящий в туман тротуар.
   - Я хочу послушать, - сказал он, - и посмотреть.
   Ночь вступала в свои права. Туман укутал улицу и приглушил освещенные
окна, перекрасив тени в  серый  цвет.  Все  поблескивало  и  мерцало  от
накопившейся влаги. Джейк ничего подозрительного не услышал и никого  не
увидел. Только цикады продолжали свой галдеж. Звук этот лился с  высоких
склонов горы, нарушая безмолвие ночи.
   Джейк был абсолютно уверен  в  своих  профессиональных  качествах.  И
учитель у него был из  лучших:  Генри  Вундерман.  Именно  он  высмотрел
Джейка более двадцати лет назад. Они познакомились в шикарном  обеденном
зале отеля "Полуостров".
   Лицо Вундермана блестело от пота, когда он  ерзал  стулом  по  ковру,
пристраивая свой объемистый корпус поближе к столу. Он заказал бурбон  и
скорчил физиономию, пригубив из своего стакана.
   - Насколько я понял, вы сидите без работы?
   - Вы правильно поняли.
   Минут десять Вундерман с преувеличенным  вниманием  изучал  меню,  но
закончил тем, что заказал самые примитивные из блюд.
   - Я не очень хорошо ориентируюсь в этой части света, -  объяснил  он,
передавая меню Джейку и уперев локти  в  стол,  пока  тот  сделает  свой
заказ. - Каковы ваши профессиональные интересы?
   Джейк гадал про себя,  кем  мог  быть  этот  толстый  американец.  Но
спросить об этом значило бы показать свою невоспитанность.
   - Боевые искусства, китайский язык и вэй ци.
   - Вэй ци? Что это такое?
   - Игра. Могу показать, как в нее играть. Это займет семь минут.  Могу
также научить выигрывать. Это займет семь лет.
   Вундерман засмеялся.
   - Вы совершенно правы,  -  сказал  он.  -  Сложные  умения  и  навыки
вырабатываются очень долго, я знаю.
   Они сразу же  друг  другу  понравились.  Вундерман  увидел  в  Джейке
смышленого парня, у которого и ему есть что  перенять.  А  что  касается
самого  Джейка,  то   его   заинтриговала   таинственность,   окружавшая
Вундермана.  Этот  человек  представлял  мир,  который  юристы  называют
латинским выражением, дословно переводящемся как  мир  "под  розой",  то
есть тайный. Но, в отличие от тайных обществ, поделенных на  триады,  он
был не противозаконным, а скорее надзаконным. В этом  мире  не  жили  по
законам Гонконга или какого-либо другого города, реально существовавшего
на земле. Джейк, чувствуя себя отщепенцем в  реальном  мире,  немедленно
почувствовал интерес к этому анонимному сообществу.
   - Насколько я понял, у вас есть связи в триадах.
   Джейк кивнул.
   - Вы не работаете на одну из них? Принесли блюда,  и  они  подождали,
пока официант в белом смокинге расставит тарелки и удалится.
   - Я гвай-ло, - ответил Джейк. - Чужеземный черт.
   - Только наполовину, - поправил его Вундерман, внимательно изучая его
лицо своими умными, карими  глазами.  -  Я  уверен,  что  ты  наполовину
китаец, малыш. - Он на мгновение  отвел  глаза,  помешивая  свой  бурбон
указательным пальцем. - Скажи мне, почему ты не стащишь свою посудину  с
этих скал?
   - Здесь мой дом.
   - И ты думаешь, что в нем есть для тебя кое-что неразгаданное?
   Джейк выдержал его испытующий взгляд.
   - Не знаю.
   - А это случайно не связано с навязчивой идеей выяснить, что стало  с
твоим отцом, а?
   Тут Джейк понял, что перед ним в высшей степени необычный человек.
   - Скажи мне, - обратился к нему Генри Вундерман после короткой паузы,
- если бы ты был не... чужеземным чертом, а стопроцентным