чник. И сам  он
хорошо посвящен в здешние игры, а источник просто  не  мог  иметь  такой
информированности.
   Он изо всех сил пытался  успокоиться,  но  когда  он,  открыв  глаза,
взглянул на доску, то кровь отхлынула от его лица: его акции  упали  еще
на два пункта. Невероятно!  На  два  пункта  за  десять  минут!  Клянусь
Небесным Голубым Драконом, - подумал он, - если так будет  продолжаться,
Пак Ханмин лопнет!
   Он сжал кулаки и, наклонившись, дал указание скупать свои собственные
акции. Если этого не сделать немедленно, падения не остановить.  Но  его
средства были ограниченны, и, заглянув в  свою  записную  книжку,  он  с
содроганием  увидел,  что  купил  последний  пакет,  который  мог   себе
позволить.
   Его взгляд вернулся к доске Ханг Сенга. Его  акции  были  на  том  же
уровне, что и пять минут назад, упав на семь с половиной пунктов с  того
момента, как было официально объявлено о выходе  Маттиаса  и  Кинга.  Но
пока еще держались.
   Цунь почувствовал, что потеет. Плохой знак. Но  он  упрямо  не  желал
воспользоваться своим носовым  платком,  зажатым  в  побелевшем  кулаке.
Клянусь Восемью Бессмертными Пьяницами, - сказал он про  себя,  -  я  не
покажу своим врагам, что боюсь.
   Пак Ханмин все держался.  Если  на  этом  закончатся  мои  потери,  -
подумал он, - я буду счастлив. Я зажгу ароматные палочки и  помолюсь  за
своих предков.
   Но в зале  биржи  все  еще  продолжалось  безумие.  Цунь  Три  Клятвы
наблюдал за ним широко раскрытыми глазами, будто он  заглянул  в  бездну
ада. Он хорошо запомнил сходную картину  1971-1972  года.  Тогда  индекс
Ханг Сенга упал вдвое за год.  Теперь,  кажется,  происходит  нечто  еще
более катастрофическое. Три года назад тоже происходило изъятие денег из
банков, что было вызвано  сообщением  британских  властей,  что  они  не
смогут контролировать колонию после 1997 года. Но все это  были  цветики
по сравнению с тем, что происходило сейчас.
   Европейский костюм Цуня Три Клятвы взмок под мышками. Он  терпеть  не
мог так запаковываться. И очень жалел, что не качающаяся  палуба  сейчас
находится под его ногами. Снова взглянул на доску. Пот  щипал  глаза,  и
пришлось немного сощуриться. Пак Ханмин по-прежнему держался на  том  же
уровне. Кажется, дела не так плохи, как могли бы быть. Он позволил  себе
вздохнуть с облегчением. Возможно, худшее позади.
   Теперь наступила пора тревожного ожидания. Из-за  своей  низкой  цены
его акции находились под угрозой, что их кто-нибудь скупит. Именно таким
образом  он  сам  стал  владельцем  контрольного  пакета  "Сиу   Гонконг
Лимитед". Он скупил тогда  обесцененные  акции,  потому  что  у  Сиу  не
оказалось наличного капитала, чтобы выкупить их по той цене, до  которой
Цуню удалось сбить их стоимость.
   Теперь он боялся, что нечто подобное произойдет с ним самим. Три года
назад ему  показалось,  что  склады  Сиу  лучше  продать,  пока  за  них
предлагали хорошую цену. И он сделал это, что дало ему возможность выйти
через Пака Ханмина в Новые Территории. Некоторое время спустя он  понял,
что принял тогда не правильное решение. Во  всяком  случае,  нелогичное,
поскольку  склады  давали  стабильный  доход,  а   выходить   на   рынок
недвижимости, находящейся в общественном пользовании, в условиях  угрозы
1997 года было по меньшей мере рисковало.
   Сохраняй веру.
   И веру в йуань-хуань.
   Впрочем, это одно и тоже, если подумать хорошенько.
   Интересная ситуация складывается в  колонии.  Т.И.  Чун,  хотя  он  и
является крупнейшим единоличным  владельцем  танкеров,  связан  также  с
банками, занимающимися финансированием при покупке  недвижимости.  Фирма
"Сойер и сыновья", в связи  с  выходом  Маттиаса  и  Кинга,  оказывается
крупнейшей в области производства, а "Тихоокеанский союз"  -  бесспорный
лидер в предприятиях общественного пользования.
   У всех троих китов есть резон влезть в Пак  Ханмин.  Это  в  их  духе
заграбастать оставшиеся  акции  по  ставкам  свободного  рынка  и  затем
предложить их по ценам,  втрое  или  вчетверо  превышающим  их  реальную
стоимость, когда цены взлетят.  Или  воздержаться  и  ждать,  когда  Пак
Ханмин оплатит свою долю в Камсангском проекте и начнется поток денежной
наличности.
   Цунь Три Клятвы скрипнул зубами. В глазах рябило от созерцания  этого
кошмара. Он прикрыл глаза, давая им возможность  отдохнуть,  прежде  чем
взглянуть на доску. Он не  знал,  что  для  него  сейчас  хуже:  падение
стоимости его акций или ее внезапный взлет. И то, и  другое  сейчас  для
него плохо. Только небольшие колебания сейчас для него приемлемы.
   К полудню курс акций не сдвинулся серьезно  ни  в  ту,  ни  в  другую
сторону. Он будто достиг верхнего предела  и,  как  больной,  переживший
кризис, вот-вот должен был вступить на путь выздоровления.
   В час пятнадцать пополудни  курс  поднялся  на  полпункта.  Цунь  Три
Клятвы в душе благословил судьбу. Все-таки  он  правильно  распорядился,
начав вовремя скупать акции. Этим он отпугнул остальных. Они  побоялись,
что, если они начнут  скупать,  он  ответит  им  той  же  монетой.  Имея
достаточно своих акций, он не будет пытаться выкупить  те,  которые  они
скупили,  и  они  останутся  с  носом.  Никто   не   захотел   совершать
экономического  самоубийства.  То  есть,  его  блеф  сработал.   Теперь,
кажется, худшее позади.
   В половине второго телефон, соединявший его с залом биржи,  зазвонил.
Цунь Три Клятвы схватил трубку.
   - Кто-то только что купил пятьдесят тысяч акций Пак Ханмина, - сказал
его брокер.
   - Кто? - спросил Цунь, почувствовав, как екнуло его сердце.
   - Не знаю, но пытаюсь узнать.
   - Перезвони мне, когда узнаешь, - буркнул  Цунь  Три  Клятвы,  бросая
трубку.
   Клянусь Духом Белого Тигра, - подумал он,  -  это  мне  не  нравится!
Будем надеяться, это одноразовая акция.
   Он следил за доской, как ястреб, с трудом сдерживая  себя,  чтобы  не
вскочить и не побежать в зал.
   Ставки не изменились. Он чувствовал  удары  своего  сердца,  а  время
словно раскололось на тысячи мгновений.
   Опять зазвонил  телефон,  отдаваясь  в  мозгу.  Вытаращив  глаза,  он
бросился к трубке. Она чуть не выскользнула из  его  руки.  Ладонь  была
мокрая от пота.
   - Да?
   - Еще пятьдесят тысяч куплено. О, Будда!
   - Тот же источник?
   - Да.
   Великие боги, я пропал! До меня добираются. Акулы почувствовали запах
крови. Прошло уже несколько часов,  как  я  ничего  не  покупал.  И  они
сделали парочку  набегов,  чтобы  посмотреть,  не  смогут  ли  они  меня
раскачать. Посмотреть, есть ли у меня капитал, чтобы покрыть убытки?
   - Кто?
   - Мы все еще проверяем, господин, - ответил брокер ему в ухо.  -  Оба
раза покупали вслепую.
   - Узнайте мне имя! - крикнул Цунь Три Клятвы в трубку.
   На доске Ханг Сенга менялся курс ценных бумаг. Цунь почувствовал, что
сердце на мгновение замерло, пропустив удар, и он прижал руку  к  груди.
Со стороны могло показаться, что он просто поправляет жилет. Пак  Ханмин
подскочил сразу на два пункта!
   Началось! - подумал он уныло. - Кто-то пытается  влезть,  и  я  не  в
силах его остановить.
   Как скаженный зазвонил телефон.
 
*** 
 
   Дэвид Оу сидел перед мерцающим, как изумруд,  терминалом  компьютера,
соединявшим его  с  электронным  монстром  ГПР-3700,  скрытым  в  недрах
штаб-квартиры Куорри в Вашингтоне. Эта  сеть  включала  в  себя  модемы,
способные преобразовывать цифровые сигналы в аналоговую форму и  обратно
для передачи их по телефону, с помощью  которого  можно  передавать  как
текстовой,  так  и  графический  материал.  Пользуясь   этим,   он   мог
вклиниваться в любой из  файлов  Куорри,  как  бы  далеко  они  ни  были
запрятаны, если знал серию кодов доступа,  с  помощью  которых  он,  как
сквозь железные  двери  в  сокровищницу  замка,  мог  попадать  в  самые
потаенные уровни, где хранилась наисекретнейшая информация.
   Он был один в этой маленькой, душной комнатушке. Дверь он сам  закрыл
на замок, когда вошел сюда сорок минут назад, чтобы подать в графический
модем два четких отпечатка пальцев, которые он снял с грязной тарелки  в
квартире Джейка.
   Все это время он пролистывал  засекреченные  файлы  Куорри,  пока  не
получил сигнал "Продолжайте поиск", что означало, что где-то  в  анналах
памяти ЭВМ, находившейся на другом конце света,  действительно  хранятся
отпечатки пальцев интересующих Дэвида людей.
   Полчаса он рыскал  по  файлам,  где  собрана  информация  об  агентах
вражеских разведок, но это ничего не дало. Значит,  среди  них  не  было
людей, оставивших эти отпечатки. Однако приглашение "Продолжайте  поиск"
продолжало гореть на дисплее, буквально доводя Дэвида до белого каления.
Он  просмотрел  досье  всех  засветившихся   оперативников   КГБ,   всех
организованных террористов, начиная от членов "Красных бригад" и  кончая
японскими экстремистами. Затем он перешел к одиночкам, не примкнувшим ни
к каким организациям террористов и работающих по найму. Ничего.
   - Вот черт! - выругался он вслух.
   Терминал ответил ему молчаливым ПРОДОЛЖАЙТЕ ПОИСК.
   Где его можно продолжить?
   Ткнулся в файлы кагэбистов в левом поле. Ничего.
   ПРОДОЛЖАЙТЕ ПОИСК.
   Попробовал файлы отставников, подумав, что кто-нибудь  из  них  может
сводить старые счеты. Ничего.
   ПРОДОЛЖАЙТЕ ПОИСК.
   Ударил по клавише вызова меню, еще раз просмотрел  почти  исчерпанный
список  вариантов.  Вот  этот  еще  можно  попробовать,  -  подумал  он.
Используя другой код доступа, он вызвал список имен, хотя и был  уверен,
что это очередной тупиковый вариант. В уме он уже продумывал  процедуры,
необходимые для вызова данных сверх стандартного меню, когда список имен
исчез, оставив только два из них мерцать на дисплее.
   ИДЕНТИФИЦИРОВАНЫ, - прочел он на верху экрана.
   - Лян та мадэ! - выругался Дэвид, а руки его  уже  сами  забегали  по
клавишам, чтобы перепроверить результаты поиска. Через  тридцать  секунд
он убедился, что ошибки нет. Провел рукой по волосам. Они были мокрые от
пота.
   То, что он прочел на дисплее терминала, означало, что те двое  людей,
наведавшиеся на квартиру Джейка  в  поисках  Марианны,  были  из  группы
захвата Куорри. Их послали туда не для того, чтобы выяснить  что-то  или
что-то  передать.  Такие  мелочи  не  по  их   части.   Другая   у   них
специализация.
   Это были убийцы.
   И это могло означать только одно: приказ убрать  Марианну  Мэрок  был
отдан еще до того, как у руководителей Куорри возникло  подозрение,  что
она предала Джейка. Как же это так?
   Дэвид поднял голову и опасливо посмотрел через плечо,  хотя  и  знал,
что он один в закрытой на замок комнате. Впервые за многие  годы  работы
уверенность, что он находится под защитой  своей  организации,  покинула
его. Он почувствовал себя голым. Будто снова стал ребенком.
 
*** 
 
   По сообщениям синоптиков, тайфун свернул на  юго-восток,  увлекая  за
собой восемнадцатифутовые волны, покрытые серой  пеной  его  ярости.  На
северо-запад, к Гонконгу, отголоском тайфуна долетел летний шквал.  Небо
стало сапфировым, а потом и  серо-зеленым,  каким  оно  часто  бывает  в
колонии в это время года. Воздух,  тяжелый  от  водяных  паров,  казался
жидким, так что впечатление было такое, что живешь под  водой.  А  потом
хлынул дождь.
   Но работа на палубе высокой джонки Цуня Три Клятвы  не  прекращалась,
несмотря на то что вода переливала через бортики, а порывы ветра трепали
снасти и заставляли дребезжать ставни.
   Под палубой, в каюте Цуня Три Клятвы, тоже шла работа.  Но  несколько
иного характера. На борту была Неон Чоу, и она сама задавала ей ритм.
   Сейчас она обрабатывала его сокровенный член, низко  склонившись  над
чреслами хозяина джонки. Ее голая спина блестела в  неземном  свете.  Ее
черные волосы каскадом спадали до самых ягодиц. Отдельные пряди щекотали
колени Цуня.
   Пот заливал его, как морская  вода.  Тело  его  блестело,  как  будто
смазанное маслом. Так бывало всегда, когда Неон колдовала  так  над  его
сокровенным членом.
   Он издал громкий стон, чувствуя, как член вырастает сверх  положенных
природой пределов. Растет, значит любит  ее.  И  весь  трепещет,  ожидая
разрядки, которую она скоро вызовет.
   Медленно, нежно, даже  деликатно  Неон  Чоу  использовала  весь  свой
арсенал:  подушечки  пальцев,  ноготки,  губы,  язык,  горячее  дыхание,
разбухшие соски, влажную ложбинку между грудей, - чтобы  держать  его  в
вертикальном положении, поближе к дождю и тучам.
   Цунь  наслаждался  каждым  мгновением,  чувствуя,  как   его   сердце
колотится о ребра, как его жаркое дыхание запирается  где-то  в  глубине
дыхательных путей, время от времени вырываясь в виде глубоких,  нутряных
звуков, когда Неон Чоу добавляла деликатный штрих то тут, то здесь.
   Его глаза были закрыты. Он погружался все ниже в трясину собственного
желания. Невероятная тяжесть растекалась по всему телу из области паха и
нижней  части  живота.  Такая  тяжесть,  что  было  трудно   не   только
шевелиться, но и даже дышать и думать о чем-либо.
   Он чувствовал, как дождь и тучи нисходят на него, и он протянул  руку
и нежно отпихнул ее от своего сокровенного члена. Теперь его глаза  были
открыты, и он упивался ее наготой,  будто  видя  ее  в  первый  раз.  Ее
длинные ноги, ее изумительной формы бедра, такие сильные и такие  нежные
одновременно. Ее тонкую талию, плавно переходившую в грудную клетку, где
трепетали вздыбленные груди. Ее стройную шею, четкую линию подбородка.
   Глаза ее были затуманены, веки тяжелы от переполнявшего  ее  желания.
Этот взгляд воспламенил его, и он резким движением привлек  ее  к  себе,
встряхнув, как куклу. Его рот нашел ее самое сокровенное место.
   Она вскрикнула, зарываясь пальцами в его спутанные  волосы,  прижимая
его голову к бедрам и начиная тихонько раскачиваться,  отыскивая  нужный
ритм.
   Сначала она покачивалась медленно, будто смакуя  жаркие  касания  его
языка и губ. Она истекала  истомой,  ее  тело  начинало  все  сильнее  и
сильнее  дрожать,  по  мере  того,   как   он   проникал   все   глубже.
Непроизвольные стоны срывались с ее губ. Вот она замерла, чувствуя,  как
наслаждение   разливается   по   всему   ее   телу,   заставляя    мышцы
самопроизвольно сокращаться  пульсирующими  волнами.  Почувствовав,  как
приливная  волна  страсти  подымает  ее,  она  заработала  бедрами,  как
сумасшедшая. Волосы  ее  развевались,  будто  буря  проносилась  над  их
головами.
   Тучи и дождь коснулись ее, и  она  громко  охнула.  Это  был  сигнал,
которого Цунь так ждал. Он оторвался от нее, подмял ее под себя и  вошел
в нее своим сокровенным членом.
   Неон Чоу опять вскрикнула, на сей раз от восторга, когда он дошел  до
самой ее глубины  одним  сильным  толчком.  В  его  крайне  возбужденном
состоянии этого горячего соприкосновения было достаточно, чтобы  поднять
его на несколько последних ступенек.
   Чувствуя, как его обволакивают тучи и  дождь,  он  весь  содрогнулся,
прижимая ее к себе, ощущая своей грудью ее шероховатые, разбухшие соски.
   Они никогда не целовались до того, как начать заниматься  любовью,  -
только после. Для Цуня Три Клятвы поцелуи были самыми  нежными  ласками,
которые подымали его еще выше и продлевали плотские радости  любовников,
уже вышедших из туч и дождя.
   Неон Чоу удовлетворенно вздохнула. Их языки касались друг  друга  так
же нежно, как ее пальцы - его щеки.
   -  Давай  повернемся  головами  в  другую  сторону,  -  сказал  Цунь,
разворачиваясь в постели, как медведь в тесной берлоге. - Нельзя  лежать
лицом на запад, а то еще разбудим Земного Дракона и он пошлет нам  обоим
несчастье.
   Наконец они угомонились и тихо лежали, прислушиваясь как дождь стучит
по обшивке и палубе джонки. Сила дождя ослабевала, а их дыхание и  пульс
постепенно возвращались к норме.
   Она села в постели, взбила подушки  и  подпихнула  их  им  обоим  под
спины. Зажгла сигарету и сунула ему в зубы, потом зажгла  другую  -  для
себя.
   - Ну как, ты сохранишь контроль над Пак Ханмином?
   В старые времена такой  прямой  вопрос  мог  рассердить  его.  Но  не
сейчас. Пожалуй, его к этому  приучила  Блисс.  Неон  Чоу,  как  и  она,
принадлежала к новой генерации меняющегося Китая. С одной стороны,  Цунь
Три Клятвы не знал, что делать, когда ему задавали такие прямые вопросы.
С другой - он с ними смирился.
   Он вздохнул про себя. Надо смотреть  фактам  в  лицо.  Только  глупцы
пытаются обуздать приливную волну. Пожалуй, его приятие  нового  способа
женщин общаться с мужчинами проистекало из того, что он  сам  дал  Блисс
мужское воспитание, обучая ее всему, что должен  знать  всякий  человек,
живущий в современном мире. Он бездумно выполнял волю человека,  который
поручил ему воспитывать Блисс. И  при  этом,  как  это  часто  бывает  в
педагогическом процессе, сам повергся воздействию  со  стороны  ученицы.
Его поразило до глубины души, как быстро она впитывала  в  себя  знания,
как здраво она рассуждала, как порой затыкала за пояс самого учителя.
   Он вспомнил последнее сообщение,  которое  он  получил  по  телефону,
покидая Ханг Сенг.  Голос  в  трубке  сообщил  ему  название  подставной
корпорации, которая скупала обесценившиеся акции Пак Ханмина.
   - Хоть я и  богат,  -  сказал  он  Неон  Чоу,  -  но  власть  моя  не
беспредельна.
   - Да, но ведь и власть "Тихоокеанского союза" - тоже.
   Это известие было для него полной неожиданностью. Он был уверен,  что
долги фирмы "Тихоокеанский союз пяти  звезд"  не  позволят  ей  выкроить
столько свободных денег, чтобы скупить  акции  Пак  Ханмина.  И  тем  не
менее, это произошло. Та подставная корпорация имела постоянные связи  с
"Тихоокеанским союзом"... Откуда у  них  взялись  такие  деньги?  И  что
источник имел в виду, приказывая ему идти на тот безумный шаг?
   Неон Чоу смотрела на него, будто лаская взглядом.
   - У тебя, наверно, есть какой-то план, - сказала она.  -  Ты  у  меня
такой хитрый.
   - Я совокупительно хочу удержать за собой Пак Ханмин, -  сказал  Цунь
Три Клятвы, даже не пытаясь унять дрожь в голосе. - Всем звездам и  этой
мартышке Солнцу известно, что в моих руках эти акции творили бы  чудеса.
Но гвай-ло, что управляют "Тихоокеанским союзом пяти звезд", скупили  их
слишком много. Да сгноит сифилис всех гвай-ло!
   Неон Чоу затушила сигарету. При этих его словах голова ее склонилась,
и она положила руку ему на грудь.
   - Значит, так оно и будет.
 
*** 
 
   Роджер Донован позвонил,  предложив  изменить  место  встречи.  Из-за
жары,  разлившейся  горячей  волной  по   всему   восточному   побережью
Соединенных Штатов, Вашингтон  превратился  в  парилку.  Улицы,  забитые
толпами туристов, просто плавились. Выхлопные газы, смешавшись с влагой,
пропитавшей атмосферу, висели в воздухе хлопьями  сажи.  Город  приобрел
вид живописного полотна, написанного в технике пуантилизма.
   Это было одной из причин, по которой Донован предпочел встретиться  в
Грейстоке. Чистый воздух  и  большой,  прохладный  дом  никогда  еще  не
казались столь желанными. Донован вообще любил этот дом. За  исключением
того небольшого промежутка времени, когда он жил в Париже, а  точнее,  в
шестнадцатом муниципалитете французской столицы в  доме,  построенном  в
начале века, он привык  ощущать  вокруг  себя  лосанджелесский  простор.
Поэтому вполне естественно, что он предпочитал Грейсток.
   Кроме того, в этом доме на третьем этаже висел Сера. Не тот  Сера,  в
которого он влюбился в Париже. Но все-таки Сера, и эта  картина,  как  и
все остальные картины этого художника, потрясала  воображение  Донована,
вызывая в нем чувство восхищения, смешанного с  завистью.  Его  восхищал
способ, которым великий художник нас одурачивает. Он  ставит  две  точки
разного цвета, а глаз видит третью. Она и там, и, вроде бы, не  там.  По
мнению Донована, Сера был фокусником самого высокого класса.
   Когда  Генри  Вундерман  подъезжал  к  дому  по  дорожке,  вымощенной
толченым