т
нападать, некие города, которые не следует осаждать, и некие  земли,  за
которые не следует вступать в споры.
   Годы спустя Джейк узнал, что Фо Саан цитировал ему "Искусство  войны"
Сунь Цзу. И сейчас, сидя в бассейне токийской бани, он не мог не думать,
что вступил на одну из тех дорог, по которым не следует ходить. Если это
так, то он знал, куда она его приведет: на смертный  бой.  И  тогда  ему
придется биться до последнего.
   Джейк почувствовал колебание обжигающей воды и посмотрел  влево.  Там
был молодой японец с лицом как у  хорька.  Татуировка  густо  покрывала,
подобно какому-то фантастическому одеянию, его  плечи,  грудь,  спину  и
руки.
   - Мне не следовало бы сюда приходить,  -  сказал  Хорек.  -  Особенно
после той кутерьмы в  Доме  Паломника.  Согласись,  что  моя  информация
оказалась  весьма  ценной.  -  Он  опасливо  огляделся  вокруг,  хотя  в
непосредственной близости от них никого не было. - Но тебе следовало  бы
меня предупредить, зачем тебе надо было знать местонахождение  Ничирена.
Той взрывной волной его могло добросить до Хиросимы.
   - Это он воспользовался взрывчаткой.
   Хорек загоготал.
   - Клянусь Буддой, я бы и сам к ней прибегнул, если бы  ты  пришел  по
мою душу.
   - Мне опять нужна твоя помощь, - сказал Джейк. Хорек отвернулся.
   - Нет. Никак не могу.
   - Поверь, это очень важно, иначе я не обратился бы к тебе  так  скоро
после того, как купил у тебя ту информацию. Я знаю про твои трудности.
   -  Сомневаюсь.  Ты  понятия   о   них   не   имеешь.   Откуда   такая
самоуверенность?
   Джейк видел, что японец нервничает, и решил не напирать  на  него,  а
постараться убедить.
   - Видишь ли, - осторожно начал  он,  -  дело  приобретает  личностный
характер.
   - Еще бы не личностный! - воскликнул Хорек. - Что можно было  ожидать
после того, как ты убил лучшего друга Ничирена? Какое-то время  он  вряд
ли будет слишком низко кланяться в твою сторону...
   На это Джейку нечего было возразить.
   - Десять тысяч долларов.
   - Не умаслишь!
   - Сколько? Если тебя волнуют деньги...
   - Нет, не деньги, - прервал его Хорек.  -  Меня  волнует  собственная
шкура. Понял? - Он шмыгнул носом. - Извини, я больше ничего не могу  для
тебя сделать. Скажи спасибо, что  мы  вообще  встретились.  Почел  своим
долгом придти сюда.
   - Самому мне с этим не справиться.
   - Ничего не попишешь!  Надо  раньше  было  думать  и  не  давать  ему
улизнуть у тебя из рук.
   Джейк задумался. Если этот  информатор  смог  накрыть  Ничирена  раз,
сможет и другой.
   - Если хочешь, я могу гарантировать, что ты останешься чистым. Просто
выходишь из дела, и все. А я сегодня же перевожу  на  твой  счет  десять
тысяч долларов США.
   Хорек повернул голову.
   - Ты пришел  сюда,  -  продолжал  Джейк,  чувствуя,  что  движется  в
правильном направлении, - и это главное. И я  не  прошу  тебя  связывать
себя новыми обязательствами.
   - Да? А чего же ты просишь?
   - Назови источник, откуда ты почерпнул  информацию,  которую  ты  мне
продал в прошлый раз.
   - Насчет Ничирена?
   - Да.
   - Ты, наверное, думаешь, что я спятил.
   - Нет. Я думаю, что ты не прочь стать  немного  богаче  через  десять
минут. - Джейк  пожал  плечами.  -  Что  ты  теряешь?  Я  ведь  не  могу
воспользоваться  твоим  источником.  И  тебя  никоим  образом  не   могу
скомпрометировать, зная о нем.
   - Пятнадцать тысяч. Порядок!
   - Нет, десять. Это мой предел.
   - Хорошо. -  Хорек  понимал,  что  ему  никогда  в  жизни  больше  не
представится случая так легко загрести такую кучу денег. - Источник  той
информации является своим человеком в клане Комото.
   - Кто конкретно?
   - Сейчас ты трогаешь за  самую  пуповину,  через  которую  я  получаю
жизненные соки. Это имя цены не имеет.
   Джейк кивнул. Он знал, что такое предел, не хуже своего собеседника.
   Примерно  через  два  часа  после  того,  как  он  зашел   в   здание
общественной бани, он вышел из него, чувствуя  себя,  по  крайней  мере,
более уверенно. Он теперь находился на земле, за которую он мог  -  и  в
глубине души считал, что должен - поспорить. Но  даже  если  ему  теперь
надо будет впервые в жизни поступиться принципами,  которые  он  усвоил,
обучаясь у Фо Саана, то будь по сему. Какова бы ни была цена, он  должен
заплатить ее именно сейчас. Такова его судьба, и он  останется  тверд  в
принятом решении. Он - творец своей судьбы.
   На улице все еще лил дождь.  Ненастный  день  кончался,  и  безликие,
скучные сумерки растекались по токийским улицам. Неоновые огни исчертили
полосами мокрый  асфальт,  но  непрестанный  дождь  смыл  все  краски  с
отражений. С болью в сердце Джейк вспомнил,  как  его  дантай  переходил
улицу перед входом в Дом Паломника.
   Он прошел мимо местного отделения  ресторана  Макдональдс,  скользнув
безразличным  взглядом  по  группе  подростков-американцев,  собравшихся
перед знакомым желто-красным фасадом. Невзирая на погоду, они беззаботно
смеялись, неуклюже заигрывая с проходящими девушками.
   Биг Мак  не  прельстил  Джейка.  Он  перекусил  в  типичной  японской
харчевне порцией суси - закуской из сырой рыбы с хреном и  рисом,  запив
ее  китайским  пивом,  а  потом  еще  и  необыкновенно   горячим   чаем,
традиционно отдающим рыбой в таких заведениях. Было уже темно, когда  он
завершил  свою  трапезу.  Выйдя  на  улицу,  Джейк  подумал,  что   пора
приступать к задуманному.
   Найти то, что он искал, оказалось нетрудно.  Подобного  рода  игорные
дома имеются в Токио в изобилии, но найти их может лишь тот,  кто  знает
об их существовании.  Поскольку  Джейка  здесь  не  знали  и,  возможно,
потому, что он был гайдзин - иностранец, ему пришлось выложить  изрядную
сумму за вход.
   Джейк пробрался сквозь пелену сигаретного дыма, смешанного с  терпким
запахом пота. Еще он  ощутил  специфический  запах  страха,  исходивший,
очевидно, от проигравших.
   Вокруг  низенького   столика,   отполированного   локтями   играющих,
сгрудились  в  основном  бизнесмены  средних  лет  в  темных   костюмах,
накрахмаленных рубашках и черных галстуках. Они стояли на коленях  перед
столиком, как молящиеся перед алтарем. В комнате было неимоверно жарко и
душно, но этого, по-видимому, никто не замечал.
   Банкометы были голыми по пояс. Мышцы на их татуированных телах так  и
играли, когда они подгребали деньги к себе или, наоборот, расплачиваясь.
   Джейк, борясь с ощущением, которые психологи называют дежа-вю,  нашел
место за столиком и начал играть. Начал он осторожно, и  примерно  через
час был в небольшом выигрыше.
   Затем, по мнению сидящих с ним рядом японцев, его укусил клоп азарта,
и  он,  пытаясь  увеличить  выигрыш,   начал   ставить   по-крупному   и
неосмотрительно. Через три часа он проигрался в пух, но все еще не желал
оставлять игру. Он поднялся от стола на нетвердых ногах и шепнул  что-то
на ухо официантке. Она поставила свой поднос с горячим  сакэ  и  указала
ему на зашторенную дверь в конце комнаты.
   Контора ростовщика находилась неподалеку, через три квартала. Свет из
окна падал на мокрый асфальт перед входом.
   Хозяин конторы был настоящий человек-гора.  Жировые  складки  спадали
ему на плечи, а глаза  совсем  потерялись  среди  необъятных  щек.  Свои
маленькие, пухлые пальцы он держал сцепленными на раздутом до безобразия
животе.
   - Чем могу быть полезным? - спросил он по-английски.
   - Я хотел бы у вас занять денег, - ответил Джейк на японском.
   Ростовщик, чье имя было Фудзикима, проворчал, бросив на него сердитый
взгляд своих маленьких карих глаз:
   - Какое можете представить обеспечение под залог?
   - У меня большой счет в банке, -  солгал  Джейк,  изображая  на  лице
виноватую улыбку.  -  Но,  принимая  во  внимание  час,  я  не  могу  им
воспользоваться. Как быть?  Сегодня  удача  должна  повернуться  ко  мне
лицом. Я точно знаю.
   - А-а, игрок! - Фудзикима расплылся в улыбке.  -  У  меня  к  игрокам
слабость. - Он выключил улыбку, как лампочку. - У вас чековая  книжка  с
собой?
   - Боюсь, что нет.
   - Х-м-м-м. Вы здесь живете? Есть у вас постоянный адрес? Работа?
   - Я приезжаю сюда четыре-пять раз в году, - ответил Джейк. - Потому у
меня и есть здесь счет в банке.
   - В каком?
   Джейк удовлетворил его любопытство, но ростовщик покачал головой.
   - Нет, слишком велик  риск.  Вы  не  можете  предложить  мне  никаких
гарантий. С моей стороны было бы неразумно...
   - Вот мой паспорт, - перебил его Джейк, залезая в карман  куртки.  Он
положил сей документ на видавший виды стол Фудзикимы, схватил  бумагу  и
карандаш. - Вот здесь я остановился. Уверяю вас, ровно  в  десять  часов
утра я буду у вас с деньгами.
   Человек-гора смотрел скучающим взглядом на паспорт  и  на  написанный
адрес.
   - Послушайте! - Джейк добавил пару унций мольбы в  свой  голос.  -  Я
ведь без паспорта никуда от вас  не  денусь.  И  вы  сами  сказали,  что
питаете слабость к игрокам.
   - Проценты будут высокими.
   - Я понимаю.
   Рука Фудзикимы накрыла паспорт, сгребла его со стола.
   - Завтра ровно в 10 часов. - Он поднял глаза на Джейка. - Сколько вам
надо?
   Через десять минут Джейк вернулся к игорному столу. Соседи  заметили,
что первое время он держался и сделал несколько вполне  разумных  ходов.
Но азарт снова овладел им, и он  в  минуту  спустил  все,  что  занял  у
ростовщика. Ветераны обратили внимание на то,  что  у  него  был  весьма
бледный вид, когда он покидал стол, и они даже  обменялись  мнениями  по
этому поводу. Но банкомет напомнил  им,  зачем  они  сюда  пришли.  Игра
возобновилась, и даже более ожесточенная, чем прежде. Так что  о  Джейке
забыли почти все.
   Он не был, однако, забыт Фудзикимой,  и  когда  часы  показывали  уже
11.50, а Джейк все не появлялся, ростовщик поднял трубку,  набрал  номер
и, услышав  обычное  "моси-моси",  попросил  Микио  Комото.  Комото  был
человеком, на  которого  Фудзикима  работал.  Он  был  также  человеком,
который владел игорным домом, где Джейк проигрался накануне.
   Микио Комото был главою якудзы - преступного  клана.  Ему  надо  было
дорожить своей репутацией,  как  и  ростовщику.  Получив  информацию  от
Фудзикимы,  он  немедленно  послал  двух  своих  людей  в   отель,   где
остановился должник.
   Джейк пробудился от тяжелого сна без всяких сновидений,  почувствовав
приставленное к его виску дуло револьвера 38 калибра.
   - Подымайся, - сказал один из людей по-японски. Голос его был  низкий
и гортанный. - Подымайся сейчас же.
   Дорога, по которой не следует ходить. Он вышел на нее,  и  поворотить
назад было уже нельзя.
 
*** 
 
   Куорри был владельцем различного вида недвижимости - причем, довольно
дорогой - в сельской местности штата Вирджиния.  Эти  дома  служили  для
разных   целей,   начиная   от   проведения   спортивных   сборов    для
совершенствования  в  боевых  искусствах  и  кончая   организацией   так
называемых  "реабилитационных  мероприятий",  в  ходе  которых   агентам
вправляли все что  угодно,  начиная  с  мозгов  и  кончая  элементарными
вывихами верхних и нижних конечностей.
   "Кинозал", куда посылали лечить от упрямства, был похож на  пижонское
ранчо больше, чем на что-либо  еще.  Высокий  деревянный  забор  окружал
примерно шестьдесят акров земли. За ним располагались конюшни,  манеж  с
барьерами  и  прочими  штучками  для   езды   по-английски   и   сложное
переплетение тропинок, петляющих по холмам, для езды по-американски.
   За всеми этими атрибутами для верховой  езды  можно  было  вполне  не
заметить  низкое  бетонное  сооружение  без  окон,  похожее  на  бункер,
пристроившееся на склоне холма, которое и дало этому месту его название.
   Джерард Стэллингс тем не менее считал для себя  принципиально  важным
смотреть на эту бетонную  уродину,  выводя  своего  гнедого  жеребца  из
стойла. "Кинозал" служил ему в качестве постоянного напоминания о темной
стороне его профессии. Он одновременно и пугал его, и успокаивал. Он был
символом могущества Куорри и доказательством того,  что  добро  в  конце
концов  побеждает  зло.  Все  эти  размышления  благотворно  влияли   на
Стэллингса.
   До некоторых пор его единственны развлечением была верховая езда. Эту
страсть он впитал в себя еще пацаненком в Техасе.  Он  ездил  на  лошади
лучше, чем на автомобиле. Но это не значит, что с последним у него  было
туго. Напротив, в этом деле он был  мастером  не  только  в  собственных
глазах, но и по мнению всего коллектива  Куорри,  а  это  что-нибудь  да
значит.
   С  недавних  пор  Вундерман  начал  обучать   Стэллингса   работе   с
компьютером. Поначалу Стэллингс артачился.  Он  принципиально  относился
отрицательно к любому виду  деятельности,  происходящему  не  на  свежем
воздухе. Но Вундерман упорствовал, указывая на то, что Стэллингс мог  бы
вчетверо повысить свою продуктивность  в  выработке  стратегий,  передав
некоторые  трудоемкие  задачи  компьютеру.  После  нескольких  наглядных
примеров, продемонстрированных Вундерманом, Стэллингс сразу же  оказался
на крючке,  и  теперь  частенько  развлекался  с  этой  умной  игрушкой,
разрабатывая новые подходы к внешне неразрешимой задаче.
   Но большую  часть  времени  Стэллингс  поклялся  проводить  в  седле,
находясь на отдыхе, и поэтому Роджеру Доновану  в  случае  необходимости
связаться с ним приходилось ехать в "Кинозал", брать лошадь и уже на ней
отправляться на поиски незаменимого агента.
   В седле Донован чувствовал себя не очень комфортно. В детстве ему  не
приходилось заниматься лошадьми, и в результате когда он стал  взрослым,
у него так и остался неистребимый страх перед  этим  огромным  животным,
которому ничего не стоит сбросить тебя на траву вверх тормашками.
   Тем не менее, он предпочел выполнить этот каприз  Стэллингса,  нежели
разыскивать его  по  холмам  на  джипе.  Донован  понимал,  что  это  бы
катастрофически понизило его и  без  того  невысокий  рейтинг  в  глазах
Стэллингса, по мнению которого ты не можешь считаться мужчиной, если  не
умеешь ездить верхом и причем ездить хорошо.
   В конце концов, он нашел Стэллингса. Агент лежал, развалившись в тени
векового  дуба,  надвинув  на  глаза  ковбойскую  шляпу.  Казалось,   он
беззаботно  дрыхнет,  предоставив  возможность  своей  лошади   свободно
разгуливать рядышком, пощипывая сочную траву.
   Донован решил  воспользоваться  моментом,  когда  на  него  никто  не
смотрит, и спешиться, если этим красивым специальным термином можно было
назвать его неуклюжее сползание со спины лошади. Затем он  взял  ее  под
уздцы, подвел к тому месту, где пасся  жеребец  Стэллингса,  наклонился,
чтобы подобрать и его поводья, а затем не без некоторой  торжественности
повел обоих животных к дереву.
   - Не делай этого, - услышал он  за  свой  спиной  и  остановился  как
вкопанный. - Он не любит, когда его привязывают. - Донован  увидел,  что
Стэллингс приподнял шляпу с  глаз  при  помощи  указательного  пальца  и
смотрит на него неодобрительным взглядом. - Оставь его в покое.
   Донован уронил вожжи  жеребца.  Поскольку  он  не  знал,  что  делать
дальше, то погладил свою собственную скотину по холке. Скотина испуганно
захрапела и попятилась, так дернув головой, что Донован чуть не упал.
   - Твоя лошадь всегда должна знать, где ты находишься, -  назидательно
произнес Стэллингс, поднимаясь на ноги. - Лошади видят мир не  так,  как
люди. Если ты не будешь об этом помнить, в один прекрасный день получишь
копытом в зад. И уж этого ты точно  никогда  не  забудешь,  провалявшись
полгода в больнице с переломом бедренной кости.
   Донован стоял теперь немного в сторонке от лошади. Одна мысль о  том,
что на нее опять придется залезать, наполняла его сердце ужасом.
   - Тебе надо собираться в дорогу, - сказал он, меняя тему.
   - Куда?
   - В Токио.
   - Ага, в Японию. - Стэллингс плюнул в кусты. - Не был там целых шесть
лет. Пора немного пугнуть моих славных япошек. - Он вышел  на  солнце  и
протянул жеребцу кусочек сахара. Тот поднял голову  и  тихонько  заржал.
Долго после того, как лакомство исчезло, он все тыкался мордой в  ладонь
Стэллингса. - И что там стряслось?
   - Там сейчас находится жена Мэрока, Марианна.
   Стэллингс стоял неподвижно, как статуя. Жеребец продолжал  обнюхивать
его ладонь, требуя еще сахара, но хозяин не обращал на него внимания.
   - Ты лучше объясни мне все толком.  Речь  ведь  идет  о  члене  семьи
нашего сотрудника.
   - Все это очень неприятно, я понимаю,  -  начал  Донован  подчеркнуто
бодрым голосом. - Старик настроен очень  решительно.  Тот  звонок  в  ее
квартиру был сделан из Дома Паломника.
   - От Ничирена?
   Донован пожал плечами.
   - Мэрок сам сказал Дэвиду Оу, что у ее жены  нет  знакомых  в  Токио.
Можешь делать из этого собственные выводы.
   - Все это может быть случайным стечением обстоятельств.
   Но Донован видел, что словам Стэллингса не хватает убежденности.
   - Ситуация слишком  опасна,  чтобы  рисковать.  Помнишь,  что  Старик
говорил про айсберг? Он твердо уверен, что никакой случайности тут  нет.
Все железно. И компьютеры  это  подтверждают.  С  Марианной  Мэрок  надо
кончать.
   - Если на нас надвигается опасность, нечего медлить. - Одним  прыжком
Стэллингс вскочил в седло. Натянув поводья, он заставил жеребца  задрать
голову. Раздувая ноздри, великолепное животное слегка  попятилось.  Даже
ничего не понимающий в лошадях Донован не мог не залюбоваться им.
   -  В  нашем  Транспортном  агентстве  для  тебя   все   приготовлено:
инструкции, паспорт, виза, валюта, документы прикрытия.
   - Кто я на этот раз?
   - Эту ковбойскую шляпу придется оставить здесь, - ответил Донован.  -
Она будет явно неуместна.
 
*** 
 
   Всем нравилась Москва Даниэле Александровне  Воркуте,  только  не  ее
статусом  сухопутного  города.  Она  родилась  в   шумной   Одессе,   на
северо-западном  побережье  Черного  моря.  Ее  отец  командовал   целой
рыбацкой флотилией, состоявшей из 20  судов,  четыре  из  которых,  тоже
считаясь   рыболовецкими,   использовались   Комитетом   государственной
безопасности в целях "охраны внешних  интересов  страны",  выражаясь  их
языком, а попросту говоря - шпионажа. В  сферу  их  "интересов"  входили
Болгария, Румыния и Турция.
   Ее отца, Александра Макаровича Воркуту, КГБ привлек к  сотрудничеству
сначала только для того, чтобы обучать  комитетчиков  тонкостям  рыбного
промысла. Это чтобы они могли хоть внешне  сходить  за  профессиональных
рыбаков. После этого они только время  от  времени  консультировались  у
него по разным вопросам. Он не был, строго говоря, сотрудником  КГБ,  но
они относились к  нему  как  к  своему.  Он  у  них  пользовался  полным
доверием. Оно и понятно. Имея такую дочку...
   Поэтому нет ничего удивительного, что она  любила  приезжать  на  эту
дачу.  Все-таки,  на  море,  хотя  и  не  в   Одессе.   Эта   дача   под
небесно-голубой  крышей  находилась  неподалеку  от  Ялты,  на  Крымском
полуострове, гигантским  перекошенным  четырехугольником  врезающемся  в
лазурные  воды  Черного  моря.  Ялта  расположена  примерно  на   равном
расстоянии от Бухареста,  Стамбула  и  Ростова,  и  бывая  там,  Даниэла
Александровна ощущала себя как бы в центре своей паутины. А может  быть,
ее влекли сюда  детские  воспоминания.  По  сравнению  с  Москвой,  этот
городок был такой маленький и такой провинциальный. Каждый раз, приезжая
сюда, она наслаждалась покоем и целительным морским воздухом.
   Но в это утро, выходя из черного  лимузина,  который  доставил  ее  с
военного аэродрома в Симферополе, она чертыхнулась в адрес  переменчивой
крымской погоды.
   Шел дождь,  частый  как  гребешок.  Свинцовое  небо  придавило  дома,
кажущиеся смазанными и обесцвеченными сквозь серую дождевую муть. Все  в
доме казалось холодным и влажным на ощупь:  атмосфера  затхлой  сырости,
словно здесь сто лет не жили люди.
   Она распахнула все окна несмотря на  дождь  и  попросила  принести