ть вспомнил свой сон и Марианну, умирающую на Цуруги.
Мысль, что он начинает ненавидеть Японию, опечалила его.
   - Куда мы едем? - спросил он Комото, когда они шли через лужайку.
   - Я пришел к выводу, что в жизни надо иногда встряхнуться, -  ответил
Комото, открывая дверцу машины и садясь за руль. -  Запутанные  проблемы
для своего решения  требуют  творческой  атмосферы.  Я  устал  от  этого
мрачного дома и от этих мрачных разговоров. Поэтому... - Он  вырулил  на
дорогу. - Поэтому я предлагаю развлечься.
   Под развлечением Микио Комото имел в виду,  как  скоро  понял  Джейк,
игру в пачинко. Они доехали до Гиндзы и затерялись там среди толп народа
и моря красок. Неоновая реклама обрушивалась  на  них  каскадами,  текла
вдоль улиц, карабкалась в небо.
   Они остановились перед стеклянными дверями зала, где было установлено
множество автоматов для игры в пачинко. Живя в Токио, куда  его  послали
для завершения среднего образования, Джейк часами гонял стальные  шарики
по почти вертикальному полю, слыша, как они ударяются о расставленные  в
определенном порядке металлические штыри.
   Игра эта предельно проста: покупаешь шарики и, оттягивая  специальный
рычаг, щелкаешь по ним - от слова "щелкать" произошло и название игры, -
стремясь выиграть побольше таких же шариков, чтобы потом обменять их  на
приз.
   Джейк никогда ничего не  выигрывал,  но  это  не  мешало  ему  часами
простаивать перед автоматом. Его очаровывали яркие краски,  вспыхивающие
лампочки, шумовые и звуковые эффекты, сопровождающие игру.
   Джейк буквально балдел от всего этого. Однажды он  сбежал  с  уроков,
чтобы поиграть в пачинко, а потом стал проделывать это  довольно  часто,
находя в этой однообразной, бездумной симфонии звуков, красок и движений
разрядку, несколько отличавшуюся от той, которую  он  получал  в  додзе,
занимаясь боевыми искусствами.
   В один из промозглых зимних дней он провел в зале игральных автоматов
несколько часов. Когда он возвращался в школу, под ногами хрустел ледок.
Воздух был пронизан светом,  который  казался  тяжелым  и  тусклым,  как
свинец. В комнате его ждала телеграмма. Как змея в  постели,  -  подумал
он, когда прочитал ее. Из этой телеграммы он узнал, что Мэроки попали  в
автокатастрофу. Умерли не приходя в сознание после лобового столкновения
с машиной, за рулем которой был пьяный водитель.
   Теперь я остался совсем один, - подумал тогда Джейк.  Рука  его  сама
собой нащупала замшевый кошелечек. Только обломок фу остался в  качестве
напоминания, что когда-то у него была семья. Мэроки делали,  что  могли,
чтобы развить  в  нем  чувство  связи  с  прошлым,  рассказывая  ему  то
немногое, что они знали о его матери. О его же отце они, по-видимому, не
знали ничего.
   До конца учебного годы было еще далеко, но Джейк собрал свои  пожитки
и на следующий же день вылетел в Гонконг, полностью  утратив  интерес  к
учебе.
   Но прошло уже три года, в течение которых он только наездами бывал  в
колонии. Он совершенно утратил связь даже  с  теми  немногими  друзьями,
которых когда-то имел там. Он был совсем один. Не имеющие родины  Мэроки
прошли по жизни, нигде не пустив корней: то Шанхай, то Гонконг...
   Вот и Джейк, тоже оказавшись человеком  без  родины,  стал  все  свое
время проводить на опасных гонконгских улицах. Здесь он обзавелся новыми
друзьями, а продемонстрировав умения и навыки,  которые  ему  привил  Фо
Саан, укрепил свой авторитет.
   Этот  авторитет,  разумеется,   помог   в   свое   время   Вундерману
познакомиться с ним.
   - Пачинко сразу же  прижилась  у  нас,  -  рассказывал  тем  временем
Комото,  пробираясь  с  Джейком  по  узкому  проходу  между  игроками  -
мужчинами,  женщинами,  юношами,  -  самозабвенно  щелкавшими  шариками.
Музыка, такая же будоражащая, как и краски, гремела из динамиков.
   - Говорят, что эту игру придумал один промышленник, которому угрожало
разорение  в  послевоенные  годы.  На  его  складах  скопилось  огромное
количество шарикоподшипников, которых ему было некуда девать, в связи  с
прекращением военных заказов. - Комото засмеялся. - Честно говоря, я  не
знаю, правда это или выдумка. Но главное, эта игра оказалась именно тем,
что людям  было  необходимо  после  войны.  Какофония  звуков  и  красок
помогала их забыть о неприглядной реальности. Как  говорится,  дешево  и
сердито. И позволяла убить время, которого у людей оказалось в избытке в
связи с безработицей.
   Они остановились недалеко от  пожилой  женщины,  увлеченно  щелкавшей
своим рычагом. Нижняя часть ее  лица  была  закрыта  марлевой  повязкой,
означавшей, что она гриппует и боится заразить окружающих.
   - В старые времена, - сказал Комото, - все кланы якудзы, в том  числе
и мой, отчаянно боролись за кварталы, где были игральные автоматы.
   Он стал рядом с пожилой женщиной, достал шарик  и  начал  играть.  Но
играл он очень своеобразно. Сначала он облапил  машину  и  встряхнул  ее
хорошенько, как бы стараясь определить  ее  вес.  Затем  он  внимательно
посмотрел на  металлические  штыри,  установленные  на  игральном  поле.
Подергал за рычаг и, установив шарик,  резко  им  щелкнул.  Шарик  попал
точно в первый из  штырей,  отскочил  от  него  точно  на  другой.  Огни
вспыхнули,  колокольчики  тренькнули:  Комото  сразу  выиграл  несколько
шариков.
   Достал другой шарик,  сыграл  им  точно  в  такой  же  манере.  Джейк
наблюдал за ним, затаив дыхание. В конце концов не выдержал и спросил:
   - Как это у тебя так здорово получается?
   Комото, очевидно, польстило восхищение, прозвучавшее в голосе Джейка.
   - Мальчиком я часто бывал с отцом в залах пачинко. Мой отец был,  как
я теперь, оябуном. И настройщики игральных  автоматов  (мы  их  называли
"штыряльщиками") поделились со мной своими профессиональными  секретами.
В такой игре, как пачинко, многое зависит от сбалансированности  машины.
Поэтому каждый вечер настройщики  разбирают  машины,  выпрямляют  штыри,
начиняют машины новыми шариками, корректируют равновесие. Стоит нарушить
баланс, и это тут же скажется на том, как поведет себя шарик,  введенный
в игру, когда он прыгает из одной территории в другую.
   Джейк слушал его  и  думал  о  той  спорной  территории,  за  которую
боролись кланы Комото  и  Кизана.  О  Тосима-ку.  Что  делало  ее  такой
привлекательной? Из раздумий его вывел новый шквал  огней  и  перезвонов
внутри машины, когда Комото забирал выигрыш.
   - Я вот о чем хочу спросить тебя, - обратился к нему Джейк. - Не было
ли каких-нибудь из ряда вон выходящих событий, совпавших  по  времени  с
моим рейдом на Дом Паломника?  Что-нибудь  такое,  что  нарушило  баланс
внутри Тосима-ку?
   Комото на мгновение задумался.
   - Пожалуй, ничего, кроме смерти Сизуки.
   - Кем он был?
   - Полицейским высокого  ранга.  Начальником  недавно  сформированного
подразделения по борьбе с организованной преступностью. Важная шишка.  И
губа у него была не дура, насколько я наслышан.  Собирался  жениться  на
дочери начальника полиции Танабы.
   - И как же он погиб?
   - Ничего особенно интересного, хотя крови было и много. Ему  отрезало
голову поездом метро в час пик. Упал с платформы прямо под колеса.
   - А что случилось с возглавляемым им подразделением?
   - До сих пор находится в подвешенном состоянии, - ответил  Комото.  -
Его место должен был занять Хигира-сан, его заместитель. Но он погиб  во
время твоего налета на Дом Паломника.
   Джейк вспыхнул, вспомнив запавшие щеки со следами оспы и  лихорадочно
блестящие глаза.
   - Так это был легавый? - воскликнул он недоверчиво.  -  Он  вел  себя
так, будто был другом Ничирена.
   - Невероятно, - с убежденностью в голосе ответил Комото.
   - Но это факт! Из него следует, что смерть Сизуки не была  случайной.
- Джейк смотрел, как пожилая женщина с марлевой повязкой на лице  гоняет
шарик от штыря к штырю, с  территории  на  территорию.  Что-то  это  ему
напоминало. -  Это  спорный  вопрос,  -  говорил  между  тем  Комото.  -
Невозможно доказать, что  это  было  убийство.  Особенно,  когда  прошло
столько времени.
   - Ты  видел  фотографии  с  места  происшествия?  В  газетах  или  по
телевидению?
   Наконец он достиг того состояния, которое Фо  Саан  называл  ба-маак,
"ищи пульс". Сэнсей учил его концентрироваться  на  пустоте.  Это  нечто
прямо  противоположное  фокусированию  внимания,  при  котором  ты   его
концентрируешь на каком-либо определенном  предмете.  А  ба-маак  -  это
когда ты позволяешь вниманию рассредоточиться таким образом, что оно  не
фиксирует внешний мир в виде отдельных образов, цветов и звуков.
   Пожилая женщина гоняла шарик от штыря к штырю. Штыри были выкрашены в
черный цвет и торчали - как что? Это ему что-то напоминало. Но что?
   - Еще бы! Смерть Сизуки меня очень порадовала.  У  меня  был  к  нему
личный счетец, который я сам собирался предъявить  ему,  не  погибни  он
таким дурацким образом.
   Так, а теперь дать увеличение центрального объекта. Ищи пульс. Свет и
тьма, смешиваясь, обретают определенные очертания. Да это же...
   - Странное дело, однако, - продолжал между тем Комото. -  Голову  его
так и не нашли!
   ...верхняя часть головы, черные волосы торчат  Щетиной,  лоб,  кончик
уха. В коробке, стоящей в центре стола. В офисе Кизана в Доме Паломника!
   - О, Будда! Вот так штука! - прошептал потрясенный Джейк.
   Из его широко раскрытых глаз все еще  смотрела  пустота:  последствия
ба-маак.
   - Джейк-сан, что с тобой?
   - Сизуки был убит. Я в этом абсолютно уверен. Я видел  его  голову  в
шляпной коробке. Кизан, Хигира  и  Ничирен  рассматривали  ее,  когда  я
ворвался в комнату. Лишь мгновение я видел эту картину, а потом  сам  ад
разверзся, и уже некогда было ни смотреть, ни думать.
   - И как же ты все-таки вспомнил?
   - Ба-маак! - ответил Джейк. И черные штыри, которыми ощетинилось поле
в игральном автомате, как щетина на голове бедного Сизуки!
 
*** 
 
   - Я просмотрел бумаги, которые вы мне передали, - сказал У Айпин.
   Чжан Хуа кивнул.
   - И к какому вы пришли заключению?
   - Я в восторге. Впервые  у  нас  появился  реальный  шанс  уничтожить
Чжилиня.
   Над  ними  возвышалась  двухэтажная  сторожевая  башня  с  караульным
помещением внизу и наблюдательным пунктом внизу.  По  мнению  У  Айпина,
отличный пример военной архитектуры эпохи Мин.
   Он пошуршал копиями документов, которые Чжан Хуа передал ему во время
их предыдущей встречи в чайной Хун Мяо. Здесь, на гребне Великой  Стены,
им можно было не беспокоиться, что их кто-то подслушает.
   - Я бросил свою  любовницу,  -  сообщил  Чжан  Хуа  и  поморщился  от
саркастического смеха своего нового босса.
   - Значит, вы спасли душу, товарищ замминистра! - Он тряхнул  головой.
- Нет, товарищ лаошу (мышь)! Ибо так я буду отныне вас называть.  А  вы,
однако, забавный... Ведь грех-то был! Глаза Будды, или  кому  бы  вы  ни
молились, зафиксировали нарушение морального кодекса.  Покаяние  вас  не
спасет. - Он оскалился в такой жуткой ухмылке, что Чжан Хуа  покоробило.
-  Во  всяком  случае,  от  меня.  Лаошу!  Лаошу!  -  подразнил  он  как
задира-мальчишка на школьном дворе.
   Воздух отяжелел от влажности и  действовал  размаривающе.  Небо  было
чистым, но какого-то  неопределенного  цвета.  Душное  марево  вытравило
голубизну, придав облакам и небу  один  и  тот  же  перламутрово-белесый
оттенок.
   У  Айпин,  возвышавшийся  над  низкорослым  замминистра,  как  башня,
двинулся дальше. Это Чжан Хуа потеет, а  не  он!  Презрение,  которое  У
Айпин чувствовал по отношению к  этому  жалкому  человечку,  делало  его
власть над ним еще более  приятной.  Мышеловка  захлопнулась,  лаошу!  -
злорадно подумал он. - Теперь я буду потихоньку лишать тебя жизни.
   Они шли по верху  Великой  Стены,  о  которой  многие  невежественные
иностранцы думают, что она была возведена чисто в оборонительных  целях.
Это не так. Ее важной функцией  было  служить  в  качестве  транспортной
артерии в гористой  местности  для  быстрой  доставки  кратчайшим  путем
провианта, людей и прочего. Поэтому  гребень  стены  делался  достаточно
широким,  чтобы  по  нему  можно  было  ездить  в  запряженных  лошадьми
повозках. Так что в том, что У Айпин назначил это рандеву именно  здесь,
был определенный символический смысл: с  помощью  бумаг,  полученных  от
Чжан  Хуа,  он  надеялся  напрямую  выйти   на   своего   врага,   минуя
хитросплетения высокой  политики.  В  выборе  места  встречи  проявилось
своеобразное чувство юмора У Айпина.
   - С помощью этих документов,  -  говорил  он  на  ходу,  -  мы  легко
разделаемся с Чжилинем. Как видите, я не ошибся в своей оценке вас. - Он
засмеялся вполне добродушным смехом. - Роль патриота вам подходит,  хотя
вы и противитесь ей изо всех сил. Ну да ладно!.. Многое в плане  Чжилиня
мне теперь  совершенно  ясно.  Этот  его  "Митра",  сэр  Джон  Блустоун,
является главным  проводником  его  политики  в  Гонконге,  и  сам  план
закручен вокруг Камсангского проекта. Это меня беспокоит, но я  к  этому
пункту  еще  вернусь.  Сейчас  о  главном...  Из   последних   донесений
становится очевидным, что выход из игры компании "Маттиас и Кинг" вызвал
изменения в плане Чжилиня. Теперь  пятьдесят  процентов  западных  акций
Камсангского проекта выбрасываются на рынок. Маттиас и Кинг освободились
от своей половины - и в самый  неблагоприятный  момент  для  нас:  когда
строительство вошло в  заключительную  стадию.  В  образовавшуюся  брешь
Чжилинь, очевидно, намерен бросить  "Тихоокеанский  союз  звезд",  фирму
своего агента. Это обоюдоострый ход.  Он  дает  дополнительный  капитал,
необходимый для пуска  проекта,  и  одновременно  предоставляет  Чжилиню
больший контроль над ним.
   Они уже добрались до Бадалина, пройдя недавно реставрированную  арку,
не утратившую своей красоты. Теперь они двигались  к  месту,  известному
под названием Калган (от  монгольского  слова,  означающего  "перевал").
Поднявшись по крутым каменным ступенькам, они оказались на  самом  верху
стены, на уровне  смотровых  башен.  К  северу  можно  было  рассмотреть
недавно построенное водохранилище.
   - Мы рассматриваем ситуацию с точки зрения Ши  Чжилиня.  -  сказал  У
Айпин. - Самое главное - это  научиться  мыслить,  как  твой  противник.
Проникнуть  в  его  мозг,   изучить   все   его   извилины,   установить
закономерности. Почерк, лаошу, он есть  у  всякого.  И  мне  кажется,  я
начинаю разбирать почерк Чжилиня.
   Он издал короткий нутряной звук и остановился, прислонившись плечом к
пыльной бойнице, чтобы укрыться от палящего  солнца.  Его  глаза  лениво
скользнули по линии, где янтарная земля смыкалась с серо-голубым  небом.
Там высились серые единообразные коробки современного Китая.
   - Я вижу опасность, которой он не замечает.  Этот  Блустоун,  хоть  и
агент Чжилиня, а все-таки гвай-ло. И поэтому ненадежен. Я его подозреваю
в том, что он подыгрывает Чжилиню ради одной цели: влезть в  Камсангский
проект.
   - Но мы не можем ему позволить узнать секреты Камсанга! -  возмутился
Чжан Хуа.
   - Вот это мне нравится! - одобрительно заметил у Айпин. - Вы все-таки
в душе патриот. Ну что ж! Я  разделяю  вашу  озабоченность.  Камсангский
проект насущно  необходим  для  нашего  выживания.  Было  крайне  трудно
сохранить его секреты от гвай-ло. Нам нужны их деньги, но совать им  нос
в государственные тайны мы им позволить не можем. Конечно, они  получают
барыши от Камсанга. Конечно, Камсанг выгоден и Гонконгу. Но главное,  он
даст  нам  в  руки  скальпель,  которым  мы  отсечем  советскую  угрозу,
разросшуюся вдоль границы, как злокачественная опухоль.
   У  Айпин  подождал,  пока  небольшая  группа  иностранных   туристов,
щелкающих своими  камерами  направо  и  налево,  как  полчище  сверчков,
пройдет мимо. В туманной дымке перед ним расстилалось  нагорье,  которое
вело к двум пикам-близнецам - Тигру и Дракону.  Между  ними  можно  было
разглядеть красную арку, за которой была гробница, где спят вечным  сном
представители династии Мин.
   - Главной проблемой Блустоуна и, я подозреваю, Ши  Чжилиня,  являются
долги. Согласно этим документам, "Тихоокеанский союз пяти звезд"  сильно
пострадал во время паники, охватившей колонию в 1982 году. Митра  трижды
напоминает Ши Чжилиню о краткосрочных долгах его  компании.  Сейчас  тот
намеревается воспользоваться случаем, чтобы отделаться  от  неликвидного
капитала, купить акции Пак Ханмина и перехватить контроль над Камсангом.
И он указывает Ши Чжилиню, что такой  шаг  может  сделать  его  компанию
уязвимой.  Но  тот  проигнорировал  это  предупреждение  и  дал  команду
действовать.
   - По моему, все идет нормально, - сказал Чжан Хуа. - Я считаю, нам не
надо предпринимать никаких шагов. Блустоун сунется в Камсангский  проект
и расквасит себе нос. В этом я с вами согласен.
   У Айпин бросил на замминистра уничтожающий взгляд,  которым  он  имел
обыкновение осаживать своих не слишком умных помощников.
   - Это еще раз доказывает, что вы не видите дальше собственного  носа.
Мне вовсе не нужно уничтожать "Пять звезд", мне надо уничтожить Чжилиня.
"Пять звезд" - это ключ к его плану. Через эту компанию он  намеревается
влезть в Камсангский проект. Мой проект. Я знаю, он является противником
нашего  негласного  использования  Камсанга.  Через   ту   компанию   он
намеревается подобраться к проекту и саботировать  мое  участие  в  нем.
Поэтому я хочу, чтобы "Тихоокеанский союз пяти  звезд"  был  оставлен  в
покое. Я хочу,  чтобы  Чжилинь  оказался  настолько  связанным  с  этими
гвай-ло, что у него не осталось бы никаких шансов освободиться.
   Он помолчал немного, потом громко рассмеялся.
   - Да, я, кажется, нашел правильное решение. Мы поймаем Ши Чжилиня,  а
в качестве капкана используем его собственную компанию!
   - Не понял, - признался Чжан Хуа.
   - Где вам  понять!  -  сказал  У  Айпин  таким  ядовитым  тоном,  что
замминистра поежился. - Но если вы думаете, что я  настолько  глуп,  что
начну сейчас разжевывать все для вас, то  вы  ошибаетесь.  Я  хочу  быть
совершенно уверен, что Чжилинь будет застигнут врасплох. Рисковать  мне,
как вы сами понимаете, не хочется.
   Он многого не договаривал.  Он  не  сказал  Чжан  Хуа,  что  уже  дал
указания другим членам  своей  группы  узнать,  какие  банки  и  ведущие
компании Гонконга держат закладные "Пяти звезд". Таковых оказалось очень
много.   Таким   образом,   хотя   внешне   компания   казалась   вполне
благополучной, но на самом деле она погрязла в долгах, как в шелках.
   Теперь надо только через подставную компанию перекупить эти закладные
одну за другой. Конечно, он знал, что для этого  нужны  миллионы.  Ни  у
кого из членов его ЦУН таких денег не было. Придется  позаимствовать  их
из  министерских  фондов  и  из  фонда  правительственного   учреждения,
возглавляемого им самим. Конечно, риск велик, но игра стоит свеч.  Когда
он сделает свой главный ход,  он  одновременно  разоблачит  Чжилиня  как
предателя и овладеет компанией  "Тихоокеанский  союз  пяти  звезд".  Все
одним махом.
   Спускаясь с Великой Стены вместе с Чжан Хуа, которого он  перекрестил
в Лаошу, У Айпин гордо рассмеялся.
   - Радуйся этим денькам, Ши Чжилинь!  -  провозгласил  он,  запрокинув
голову к небесам. - Они твои последние!
 
*** 
 
   Микио Комото снова  встретился  с  Джейком  в  йатай,  круглосуточной
закусочной недалеко от храма Каннон, богини милосердия, расположенном  в
Асакузе, старом квартале Токио. У этой богини была масса  поклонников  и
среди туристов, и среди местных. В течение всего дня парк напротив храма
был заполнен народом.
   Вечерело. Люди торопились домой, к семьям. Детей, целый день игравших
на свежем воздухе, разбирали  родители.  Только  старики  не  торопились
расходиться, кто судача о разных разностях,  кто  наблюдая  за  медленно
развертывающимися партиями в го.
   Смесь  влаги,  повисшей  в  воздухе,  с  выхлопными  газами,  которую
англичане