авных  врага  -  время  и  власть  -  сговорились
разделаться с ним после долгих лет мирного сосуществования.  Наверно,  У
Айпин - их агент.
   Видать, пришло мое время, - думал он. - Петля  вес  туже  стягивается
вокруг моего горла. Если это так,  то  мне  не  суждено  воспользоваться
плодами своего генерального плана, потому что и сам этот РЕН,  возможно,
есть лишь сон умирающего старика.
 
*** 
 
   Японские Альпы пересекали остров  Хонсю  почти  точно  посередине.  В
отличие от Альп в Европе, растительный покров которых сформировался лишь
после ледникового периода, их азиатские побратимы лишь слегка пострадали
от движения ледника. Их узкие живописные ущелья  образованы  всего  лишь
ежегодным таянием  снегов  в  горах  да  обильными  муссонными  дождями.
Японские Альпы -  сущий  рай  для  растений,  особенно  широколиственных
деревьев - таких, как дуб и бук. Роскошная и разнообразная  флора  здесь
разительно отличается от европейских гор с  их  типичными  "альпийскими"
лугами.
   Северные отроги Японских Альп носят название хребта Хида. К югу,  где
горы выходят к побережью Японского  моря,  находится  самый  опасный,  с
точки зрения альпинистов, массив в Азии, состоящий  из  двадцати  пиков,
шесть из которых превышают десять тысяч футов.
   Священная Татеяма  -  одна  из  них.  К  северу  от  нее  поднимается
Сироумаяма, а к югу - пятиглавый массив Хотака,  напоминающий  контурами
вершину Маттергорн на швейцарско-итальянской границе.
   Татеяма тоже включает в себя несколько пиков, на  одном  из  них,  на
пике Ояма, расположилось буддийское святилище, построенное  еще  в  VIII
веке. Рядом с ним - пик Цуруги. Из-за своей восьмиглавой вершины,  резко
уходящей ввысь, он получил свое название Меч. Среди японских альпинистов
бытует выражение  "взойти  на  Меч",  по  смыслу  близкое  к  известному
"перейти  Рубикон":  говорят,  что,  начав  взбираться  на  Цуруги,  уже
невозможно повернуть назад.
   В наши дни до многих точек на этой горе можно добраться на машине или
даже на фуникулере.  Тем  не  менее,  она  до  сих  пор  сохраняет  свою
репутацию  удаленного  и  неприветливого  места.  Конечно,   никому   из
туристов, во множестве поднимающимся по единственной доступной  для  них
тропе, чтобы полюбоваться видом, открывающимся  с  одной  из  нескольких
площадок обозрения, не придет в голову остаться здесь на ночь, не говоря
уж о том, чтобы построить здесь себе дачу.
   Это была одна из причин, по  которым  Ничирен  решил  сделать  Цуруги
своей тайной резиденцией, а другими словами - своим настоящим домом.
   Вот в эту свою каменную хижину на северном склоне Меча  он  и  привез
Марианну. Он выбрал это место для дома  потому,  что  оно  находилось  в
стороне от туристских маршрутов, а также потому,  что  оно  пользовалось
дурной  репутацией  и  отпугивало  посетителей   своими   климатическими
особенностями. Зимы  приносили  с  собой  свирепые  ветры,  снегопады  и
обледенение. В январе здесь сугробы достигали глубины в шесть  или  даже
семь футов. Но зато в ясные дни их жемчужная голубизна просто потрясала.
И когда солнечные лучи пронзали  обледеневшие  шершавые  склоны  Цуруги,
вспыхивали такие радуги, что душа была готова воспарить.
   Сюда Ничирен должен был периодически удаляться, чтобы  зализать  свои
раны и снова обрести цельность.
   А летом здесь и вообще была сказка. Душная жара, накрывающая  Японию,
как одеялом, оставалась  далеко  внизу,  теряясь  в  голубоватой  дымке.
Прямые солнечные лучи на  этом  возвышении  обжигали  сухим  жаром,  как
японская баня фуро, и этот жар был таким же очищающим. Но под  узорчатой
сенью дубов и буков приятный холодок сохранялся даже в середине августа.
   Ничирен заварил чай и сидел, потягивая ароматный напиток  из  простой
глиняной чашки.  Лучшее  место  для  чаепития  -  традиционная  японская
энгава: нечто среднее между прихожей  и  верандой.  Летом  она  остается
всегда открытой и, продуваясь даже теплыми ветрами, остужает  внутреннюю
часть дома. Зимой она закрывается от капризов непогоды, увеличивая таким
образом жилое пространство. Она выполняет важные социальные  функции.  В
Японии считается неприличным  отпустить  даже  случайного  посетителя  -
например, почтальона, - не предложив ему чашки чая. но  приглашение  его
внутрь жилища сопряжено с длинной чередой формальностей, обременительных
и для гостя, и для хозяина. Энгава же, являясь своего  рода  нейтральной
территорией, не обязывает к подобному обмену любезностями.
   Все  эти  соображения  по   поводу   значения   этой   важной   части
традиционного японского дома проносились в уме Ничирена, когда он сидел,
любуясь грандиозным видом, открывающимся с его энгавы. Время от  времени
он подцеплял палочками нежную маринованную сливу из большой банки и клал
ее на блюдо с белым вареным рисом. Он наслаждался своим хиномару  бенто,
ранним завтраком, ловко орудуя деревянными палочками.
   Вторая тень скользнула по полированным доскам  пола,  наложившись  на
его собственную. Он не повернулся, а лишь спросил:
   - Вы голодны? Присоединяйтесь ко мне и позавтракайте.
   - Я чувствую дикую усталость, - сказала Марианна Мэрок,  присаживаясь
рядом с ним, аккуратно расправив  на  коленях  кимоно,  которое  Ничирен
нашел для нее в шкафу. Кимоно сидело на ней прекрасно. Оно  было  цветов
здешней  земли:  охра,  темно-коричневый,  ржавый.  Солнце  просвечивало
сквозь этот шедевр ткацкого искусства. На  ногах  ее  были  снежно-белые
таби и темные деревянные гета.
   - В вас нет  неуклюжести,  характерной  для  большинства  европейских
женщин, - сказал он.
   - Это комплимент?
   - Нет, просто наблюдение, - ответил он. - Хотите чаю?
   - Я хочу к Джейку.
   Светлую красоту Марианны  портили  круги  под  глазами,  темные,  как
синяки. Беспокойство и хронический  недосып  убили  также  ее  природную
живость и обаяние.
   Ничирен указал рукой на гору.
   - Вы видите тот пик к северу отсюда? Он  называется  Сироумаяма,  пик
Белой Лошади. Зимой он и вправду немного похож на белую лошадь, но не за
это он получил свое название. В мае снега с  этих  склонов  стаивают,  и
фермеры в низинах видят серую скалу, силуэтом напоминающую лошадь. И для
них это означает, что пора  сеять  рис.  Давным-давно  они  назвали  эти
природные  часы  горой  Рисовой  Лошади.  А   поскольку   слово   "сиро"
ассоциируется с двумя иероглифами, один  из  которых  означает  "рисовое
поле", а другой - "белый", то немудрено, что  какой-то  писец  в  давние
времена сделал ошибку.  И  вот  теперь  мы  называем  эту  гору  именем,
полученным ей в результате этой ошибки.
   Марианна пожала плечами и взяла свою чашку чая.
   - Но ведь всегда можно поменять название, вернув  исконное.  Это  так
просто!
   - Нет в жизни ничего простого,  -  заметил  Ничирен,  ставя  на  стол
чашку. - И уж, конечно, непросто исправлять ошибки.
   Марианна бросила на него мимолетный взгляд, понимая,  что  слова  его
всегда имеют какой-то глубокий подтекст. Она чувствовала в нем  какую-то
странную грусть, от которой и ей становилось не по себе.
   - Когда я смогу увидеться с Джейком?
   - Кругом опасности, - уклончиво ответил Ничирен. За то время, которое
она провела в его компании, Марианна стала  привыкать  к  его  необычной
манере   изъясняться.   Она   скоро   поняла,   что   легче    научиться
интерпретировать его непрямые ответы, чем распрямлять их.
   - Именно эти слова вы сказали мне, когда впервые связались со мной  в
Гонконге.
   - Я сказал вам правду, - ответил он, наливая еще чаю. - Враги  обычно
возникают там, где их меньше всего ожидаешь. В вэй ци, как и в  реальной
жизни, это наиболее трудно усвоить. Вы показали способность  к  здравому
суждению, решившись следовать моим указаниям.
   - Мне просто нечего было терять, - сухо ответила Марианна. - Но Джейк
наверно с ума сходит от беспокойства.
   - Возможно, это не так уж и плохо.
   Марианна резко повернулась к нему.  Она  зыркнула  на  него  глазами,
вложив в  свой  взгляд  весь  гнев,  недоумение  и  страх,  которые  она
переживала с того самого момента, как его звонок вверг ее в этот кошмар.
   Ее сложные эмоции,  вероятно,  передались  Ничирену,  потому  что  он
шевельнулся, будто почувствовав какую-то неловкость.
   - Если бы разум в вашей жизни играл бы большую роль, чем чувства,  вы
бы не обиделись на мои слова. - Он сделал небольшую паузу, чтобы дать ей
возможность самой сделать некоторые выводы. - Уж если ваш муж не  знает,
где вы находитесь, то уж враги и подавно.
   Марианна промолчала. Как можно возражать на  столь  логичные  доводы?
Ничирен  откинулся  назад,  прижавшись  затылком  к  одному   из   шести
деревянных стояков, поддерживающих крышу энгавы. Рассеянный  свет  играл
на гладкой коже его лица. Он очень красив, - подумала  Марианны.  Гордое
лицо, с более чистыми линиями, чем какое-либо человеческое лицо, которое
ей доводилось видеть.
   - Я хочу знать, - сказала она, - были ли вы  на  реке  Сумчун  в  тот
день, когда там был Джейк. Он отхлебнул из своей чашки.
   - Это так важно?
   - Может быть, - ответила она. - Это бы объяснило многое.
   - Понятно. - Он поставил свою чашку между ними. - Если бы  я  сказал,
что был, это бы расставило все точки над i. Вы бы получили простой ответ
на все ваши вопросы.
   - Нет в жизни ничего простого, - сказала она, пытаясь поддеть его, но
чувствуя, что это ей не удалось.
   Она хоть и злилась на него за эту неуязвимость, но ей хотелось понять
его, как будто в этом случае она могла бы лучше понять и самого Джейка.
   - У вас еще и хорошая память, - похвалил он, - вдобавок  к  здравости
суждений.
   - Почему вы не хотите мне ничего говорить? - крикнула  она,  внезапно
вспылив.
   - По той же самой причине, по которой взрослые не говорят детям  все,
что им бы хотелось знать.
   - Я ребенок? - вспыхнула она. - Вот, значит, в каком  свете  вы  меня
видите!
   - Если вы и впредь будете делать такие же поспешные  выводы  из  моих
слов, - рассудительно заметил  он,  -  я,  пожалуй,  лучше  вообще  буду
молчать.
   В тишине, последовавшей за этим, пронесшийся по энгаве ветерок  начал
вращать фурии. Его мелодичное позвякивание обрызгало их, как дождиком.
   - Слова есть только слова, - сказал он, немного помолчав. - Им  можно
верить и не верить.
   - Что вы говорите?
   - Только то, что вы можете не поверить моим ответам на ваши вопросы.
   - А вдруг поверю. Почему вы не хотите рискнуть?
   - Не хочу рисковать получить в ваших глазах репутацию лжеца.
   Джейк, - подумала она, - в какую авантюру ты опять встрял?
   Справа от них фурии опять шевельнулся под  внезапным  порывом  ветра,
его  три  тонких  металлических  лепестка,  сойдясь  вместе  под  крышей
колокольчика, исторгли из него каскад мелодичных  звуков,  рассыпавшихся
по энгаве и улетевших дальше, в сад. В начинающейся жаре  этот  неземной
перезвон был звуком, на  котором  можно  сконцентрироваться,  настраивая
свои мысли на возвышенное. Его вездесущее  присутствие,  как  повторение
заклинания, позволяет вырваться из расслабляющей летаргии.
   Наполняя воздух своими серебряными переливами, фурии пел свою  летнюю
песню.
 
*** 
 
   Воздушному кондиционеру, установленному в "Ниссане", явно не  хватало
мощности. Пиджак Джейка  уже  давно  покоился  на  заднем  сидении,  как
изможденный боец. Его рубашка с расстегнутым воротником  была  в  темных
пятнах от пота, особенно под мышками, на животе и спине.
   Около   полудня,   забравшись   довольно   далеко   к    северу    от
урбанистического кошмара Токио, он остановился  в  придорожной  харчевне
перекусить.  Заказал  жареного  угря  -   традиционное   летнее   блюдо,
предположительно вливающее в измученный жарой организм жизненные силы. С
удовольствием вытянув затекшие ноги, ел и оглядывал  окрестности.  Вдоль
магистрали стояли деревянные  домики.  Двери  большинства  были  открыты
настежь. Старики в одном нижнем  белье  сидели  на  энгаве,  обмахиваясь
веером медленными, механическими движениями.
   Закончив трапезу, пошел в кустики помочиться, прежде чем  отправиться
дальше. Стоя за высоким кустом самшита, в  тени  которого  было  все  же
попрохладней, слышал позвякивание вращающегося фурина. Говорят, что  его
мелодии охлаждают  дух  человека,  измученного  жарой.  Неизвестно,  как
насчет духа, но температуру внутри "Ниссана" она не снизила. Хотя  Джейк
и поставил его в тенечке, но, когда  он  открыл  дверцу,  его  встретила
душная жара. Завел мотор и двинулся дальше на север.
   Впереди, на горизонте,  высились  Японские  Альпы.  Возделанные  поля
мелькали  справа  и  слева  зеленью  различных  оттенков.  Внезапно   он
почувствовал, что стало прохладнее, и одновременно  краски  за  обочиной
дороги стали гуще: солнце зашло за стайку облаков.
   Джейк понимал, что жутко рискует. Если информация, которую он добыл в
доме Комото, была неверной,  он  теряет  драгоценное  время,  разыскивая
Марианну в этих местах. Но чем больше он раздумывал,  тем  логичнее  ему
казалось, что именно здесь  должен  теперь  скрываться  Ничирен.  Хорошо
укрепленный дом в горах легче защитить, чем квартиру  в  густонаселенном
Токио. После  нападения  на  Дом  Паломника  логично  предположить,  что
Ничирен  удвоил   бдительность,   вполне   справедливо   ожидая   нового
проникновения в свой лагерь.
   Джейк надеялся, что действует правильно. Но  он  также  понимал,  что
отчаяние - не лучший советчик, и оно вынуждает его  делать  такие  шаги,
пойти на которые в нормальной ситуации он мог бы только после  серьезных
раздумий. Что и говорить, место это опасно для  такого  рода  спонтанных
действий. Так что опасность весьма реальная.
   Теперь горы возвышались уже справа и слева от дороги.  Несколько  раз
он должен был выезжать на полосу встречного движения и, нажимая изо всех
сил на клаксон, обходить  неповоротливые  и  медлительные  туристические
автобусы, все чаще и чаще попадающиеся на пути  по  мере  приближения  к
горному хребту Хида.
   Скоро  будет  дождь,  -  подумал  он,   выключая   надоевший   шумный
кондиционер. Он был уже на высоте нескольких  тысяч  футов  над  уровнем
моря, и прямо-таки физически ощущалось снижение  и  жары,  и  влажности.
Несмотря на угрозу дождя, он опустил  окно.  Встречный  ветерок  приятно
щекотал лицо, и он сразу же почувствовал себя посвежевшим.
   Упали первые капли. Поцу-поцу, - подумал Джейк. Говорят, что ощущения
играют в жизни японцев большую роль, чем другие органы чувств. Поэтому и
их язык описывает скорее ощущения,  получаемые  человеком  от  того  или
иного явления, нежели их вкус или запах.  Вот  и  поцу-поцу  из  той  же
оперы. Слово это буквально значит "капли,  падающие  на  тебя  время  от
времени".  Джейк  знал,  что,  если  дождь  усилится,  ему  надо   будет
остановиться. Это не та дорога, по которой можно ехать в  сырую  погоду:
слишком часто ее обочина идет по самому краю пропасти.
   Он недовольно пробурчал, глядя на клубящиеся впереди тучи, в  которых
поблескивали молнии. Стало значительно  темнее.  Через  минуту  громовые
раскаты раскололи низкое небо.
   - А, черт! - выругался он, врезаясь в стену падающей воды.
   Мир стал серо-зеленым, и очертания его нечетко  виделись  сквозь  эту
завесу. Он включил дворники сразу на максимальную скорость.
   Вот так льет! - подумал он. - Надо искать укрытие.
   И  через  несколько  миль  из  дождевой  мути  вынырнула   деревушка.
Очевидно, не одному ему пришла в голову эта идея, потому что улица  была
сплошь заставлена се
   Ребристыми туристическими автобусами и автомашинами.
   Джейк  втиснулся  между  "Тойотой"  и  щегольским  "Мерседесом".   Он
выключил двигатель и чуть-чуть опустил стекло для вентиляции салона.
   Лето, - подумал он, смотря сквозь эту  щелочку  на  затянутое  тучами
небо. -  Как  я  любил  это  время  года,  будучи  пацаном.  Теперь  все
по-другому. Что поделаешь? Это не лучший сезон для взрослых людей.
   С полным безразличием он смотрел, как открывается дверь "Мерседеса" и
из нее сначала показался элегантный зонтик в синюю и зеленую полоску,  а
за ним и блондинка в белой блузке без рукавов и темно-синей легкой юбке.
Следом за ней из машины вылезла девочка лет шести, ее сильно уменьшенная
копия. Вместе они направились через обшарпанную улицу по  направлению  к
чайной с запотевшими окнами.
   Снова громыхнуло, двигаясь по небу слева  направо,  как  письмена  на
божественных скрижалях. Через две машины за "Мерседесом" четверо  мужчин
вылезли из явно взятой напрокат "Субару". По-видимому, у них был один на
всех дешевенький черный зонтик. Мужчины были крупными, очевидно,  решили
поразмяться, придумав хитрый способ,  как  это  сделать  по  очереди.  С
зонтиком в руке каждый вылезал из машины, делал пару приседаний,  крутил
торсом, задирал ноги и так далее, а потом передавал  зонтик  другому,  а
сам возвращался на свое место. Наверное, это альпинисты или...
   Джейк внезапно весь  напрягся.  Он  быстро  протер  рукой  запотевшее
ветровое стекло и завел двигатель. Тотчас же заработали дворники, очищая
стекло снаружи. Теперь Джейк был полностью уверен, и сердце его забилось
чаще. Он узнал одного из мужчин, закрывающего  теперь  за  собой  дверцу
голубой  "Субару":  КГБ,  Первое  главное  управление,   Отдел   внешней
разведки.
   Остальные трое уже сидели там. Дождь постепенно утихал, и, как только
дверь захлопнулась, водитель начал сдавать назад,  выбираясь  из  узкого
промежутка между машинами.
 
*** 
 
   Уже несколько часов они слышали низкие раскаты грома, доносящиеся  из
свинцовых туч, расползающихся по ущелью и долинам ниже их убежища. Гроза
распространялась по Японским Альпам, как приливная волна,  затопляя  все
на своем пути, превращая горные пики в  острова  над  колышущимся  морем
облачности.
   Ничирен остался внутри дома, чтобы подумать над хитрыми комбинациями,
сложившимися на трех досках для вэй  ци.  Игра  на  всех  трех  достигла
средней  стадии,  и  положение  было  настолько  сложным,  что  Марианна
оставила всякую надежду увидеть в  конфигурации  шашек  возможности  для
атаки и обороны. Кроме того, ей  не  хотелось  смотреть  на  эти  доски,
напоминающие ей о Джейке.
   Она возвратилась на энгаву, хотя здесь уже было прохладно, особенно в
длинных тенях, отбрасываемых деревянными столбами.
   Багровое солнце, казалось, наткнулось на одну из  вершин  Цуруги,  да
так и замерло,  наколотое  на  нее,  поливая  ее  склоны  своей  кровью.
Марианна стояла, прислонившись спиной к одному из  столбов,  и  смотрела
вниз  на  темные  грозовые  тучи,  окутывающие   долину.   Они   заметно
приблизились, наползая на уступы скал. Скоро, - подумала  она,  -  дождь
доберется и до нашего "орлиного гнезда".
 
*** 
 
   "Ниссан" слегка занесло на повороте и он начал  скользить  в  опасной
близости от края обочины, за которым была пустота, а вернее, шесть тысяч
футов каменной стены, почти отвесно падающей вниз, где смутно  виднелась
долина.
   Осторожными движениями руля Джейк  начал  выводить  машину  назад  на
дорогу. Он почти не дышал и не шевелился, не желая добавлять  дисбаланса
машине и способствовать центробежной силе, уже начинающей  свою  опасную
работу.
   Вернувшись на асфальт, он опять придавил педаль газа до самого  пола,
посылая "Ниссан" вперед. В такую  погоду,  он  знал,  возможны  грязевые
оползни, падение камней. Или обочина начнет осыпаться.
   Он потратил время на маневрирование и потерял из виду "Субару",  тоже
торопящуюся поскорее проскочить опасные места. Гроза преследовала их  по
пятам, настигнув опять, когда они начали  подыматься  по  серпантину  на
гору Цуруги. Дождь хлестал по ветровому стеклу так, что даже  работающие
на всю катушку дворники но справлялись. Но надо  торопиться.  Скоро  эту
дорогу объемлет мрак ранних сумерек.
   Но, во всяком случае, он знал, что им  от  него  не  улизнуть.  Здесь
только одна дорога.  Он  не  может  их  потерять.  Колеса  скрипн