недалеких людей так и не поняла моих  Добрых
намерений. Пришлось уволить насовсем. Хотя у меня лично,  как  и  у  многих,
меня поддержавших, и тогда были, и сейчас сохраняются некоторые  сомнения  в
правильности избранного курса.
   Так... Стало быть, общественность сильно забеспокоилась. И требует,  чтоб
вы опять стали посредничать между нами и теми, кого представляет Жека?
   - Конечно. Ведь проводка, она денег стоит. Транзит  положено  оплачивать.
Жекины хозяева - уж не знаю, с  кем  ты  там  дело  имеешь,  -  везут  товар
внаглую, а менты чуть что - сразу же лезут к нам.
   - Об этом надо было сразу Степе сообщить, - помрачнел Фрол. - Хорошо, что
сказал. Этим контрагентам мы  объясним,  чтоб  они  сами  все  оплачивали  в
случаях  собственного  разгильдяйства  и  некультурности.  А  Мирошина  надо
одернуть, чтоб не борзел без меры.
   - Только не так, чтоб ему гимн России сыграли! - забеспокоился Рома. -  Я
таких заказов не делал! Хватит того, что в прошлом  году  прокурора  Грекова
замочили. Не знаю, чем он вашей фирме не понравился, но нам-то  пришлось  на
три месяца дела сворачивать и отлеживаться, пока не утихло.
   - Не надо нам это шить. Там другие системы работали. Сам же  знаешь,  что
Греков с Курбаши были вась-вась. Ты ведь с год всего  как  на  своих  ногах,
верно? А до этого справно под Курбаши стоял и не жаловался, пока  он  у  вас
крутился. Между прочим, я ему помог у нас в губернии прописаться.  И  Степа,
кстати, когда был выбор, кого держаться, только с моего совета выбрал  между
Черным и Курбаши. А вы тут аналитику разводите: с чего,  мол,  Фрол  верхним
стал? Свои проблемы решайте!
   - Ну, одну проблему я тебе уже изложил. Нам была обещана компенсация.  Да
не  ты  обещал,  Степа.  Степы  нет,  и  его,  возможно,  действительно   не
воскресишь. Я уже излагал,  какой  шухер  был  на  нашем  этаже  и  к  каким
неприятным мерам мне пришлось прибегать, чтоб  поддержать  строгий  уставный
порядок и дисциплину. А что мы имеем в этот месяц  взамен  оплаты  транзита,
который получали от тех, кого представляет Жека? Пятьсот тысяч баксов аванса
- вот все, что к нам пришло.
   - Вообще-то, Жека вам в среднем за месяц платил чуточку  поменьше.  Тысяч
на сто.
   - Степа обещал "уан лемон". Иначе братаны послали бы его на хрен.  И  они
пошлют на хрен тебя, если ты не расплатишься вовремя. Мне ведь, если честно,
как и узкой группе лиц, очень не трудно свернуть все дела.  Деньги  сделаны,
лежат в тепле, далеко от здешних лесоповальных  мест.  Трахайтесь  тут,  как
хотите, а мы пошли. Сами с Мирошиным  договаривайтесь,  целуйте  Иванцова  в
задницу, но нам это уже не надо. Сам увидишь, какой беспредел пойдет,  когда
Жекины хозяева потянут товар через нашу область. Их просто разденут и голыми
в Африку отпустят. Потому что не будет тут Ромы, который сможет сказать: "Не
шалите!"
   - Да это просто мороз по коже! - осклабился Фрол. - Интересно, а  с  чего
это вы такие жуткие угрозы делаете?  Нет  бы  припугнуть  так  слегка:  мол,
смотри, дядя Фрол, будет с тобой, как с Рубликом, или еще покруче! А вы  ишь
как, ежа голой попой пугаете, я сейчас со страху пи-пи в штаны сделаю...
   - Потому что заводить с тобой войнушку - это лишние расходы, кроме  того,
неизвестно, блефуешь ты насчет того, что  над  тобой  некий  совсем  большой
пахан возник, или нет... Деньги с тебя не выбьешь, а то, что есть, потратим.
Зачем? Тихо выйдем из игры. Планета большая, атмосферы на нас хватит.
   - Спасибо, -  сказал  Фрол,  имитируя  растроганность.  -  Помнишь  такую
песенку: "Ну, а случится, что он влюблен, а я на его пути - уйду  с  дороги,
таков закон: третий должен уйти"?
   - Вообще-то, есть еще и такое продолжение: "...Возьму  с  дороги  большой
кирпич и попрошу уйти!" - Рома  процитировал  неизвестного  соавтора  текста
песни. - Но это не про наш случай, честно говорю. Действительно, мы  все  на
калькуляторе прикидывали. Если тот "лемон" от тебя не придет, нам  не  будет
смысла тут торчать. Мы ведь хотели фабричку одну  приватизировать  и  делать
там собственный товарец. Для красоты - всякие гам  аспиринчики-анальгинчики,
а по делу - кое-что повкуснее. Но нужен "лемон" -  и  не  позже,  чем  через
месяц. Делаем фабричку, тянем свой канал  мимо  Жеки  прямо  в  Штаты.  Даже
хороших покупателей присмотрели. А может, Фрол, ты хочешь в долю?
   - Это так просто не пишется. С новым товаром на  Дикий  Запад?  Могут  не
понять тут - это раз. Если это что-то путевое и ты кому-то дорожку перейдешь
- тебе немножко кунэм делать будут. Или сигаргам. Зависит от национальности.
Переводить не буду - и так поймешь, что к чему.  Ну,  допустим,  что  ты  со
всеми договорился, поделился и тебе дозволили рискнуть. Допустим  даже,  что
покупатели у тебя одну партию твоей  новинки  как-то  протащат  в  приличные
страны. Думаешь, они эту фигню не смогут сами синтезировать?  Смогут.  И  те
барыши, которые тебе снятся, так во сне и останутся. Так  что  в  долю  я  с
тобой не пойду.
   - Да ты погоди отказываться. Там из  тех  мужиков  только  один  коренной
ихний, а второй бывший наш. Этот,  который  ихний,  ни  слова  по-русски  не
рубит. Фактически...
   - Стой, - перебил Фрол. - Этих твоих штатников,  часом,  не  Сноукрофт  и
Резник зовут?
   - Ну... - с легким испугом произнес Рома. Он уже стал перебирать в памяти
всех, кто имел отношение к переговорам с американцами, и прикидывать, кто же
из его друзей может стучать Фролу, когда услышал:
   - Тогда это вообще дохлый номер. В самом прямом смысле.  Нету  больше  ни
того, ни другого. И были ли они вообще - неизвестно.
   - Не понял...
   - Сейчас поймешь. В тех самых машинах, которых кто-то пожег рядом с  моей
"Куропаткой", были такие люди. В  прошлом  году  они  уже  тут  толклись,  в
области. Даже у нашего Главы на приеме  побывали,  у  прокурора  Иванцова  в
"Русском вепре" проживали, хотели Курбаши какую-то линию для  розлива  водки
продать, около машиностроительного терлись - короче,  искали,  кого  бы  где
кинуть. Иконкой даже одной интересовались. А потом слиняли. То ли их  Рындин
под прицел взял, то  ли  просто  все  обломилось.  Они  на  Курбаши  здорово
надеялись, он тоже вроде тебя немного увлекающийся был. А дней десять  назад
приехали с новым другом, московским, по фамилии  Соловьев.  И  стали  вокруг
Степы вертеться. Скорее  всего  Степа  их  повез  в  "Куропатку",  а  кто-то
подсидел.  В  общем,  сгорели  они  в  "ниссане"  господина   Соловьева.   И
капитально: с паспортами, с визами, с баксами и "мастеркардами". Эксперты до
сих  пор  разбираются,  где  чья   головешка.   Но,   как   положено,   наши
правоохранители  доложили  наверх,  что   погибли   два   штатовца.   А   из
генконсульства США отвечают: "Извините, товарищи, но таких граждан у нас  не
числится". Паспортов с теми номерами и сериями, которые  они  указывали  при
регистрации в гостиницах, госдеп вообще никогда  не  выдавал.  Как  они  там
въезжали-выезжали, фиг  поймешь.  Бумаги-то  все  -  тю-тю!  Были  они  хоть
когда-то американцами или оформили себе эти паспорта на Малой  Арнаутской  в
городе Одессе - неизвестно. Один мистер Резник - точно из  Одессы.  Выезжал,
конечно,  в  Израиль,  а  насчет  США  -  темный  лес.  Ну,  может,  чекисты
разберутся.
   - Ты-то откуда все это знаешь? - спросил расстроенный Рома.
   - Секрет фирмы, - ухмыльнулся Фрол. - Но данные  точные.  Поэтому  скорее
всего эти господа, которым ты перевел бы наш со Степой "лемон", пообещали бы
тебе кое-что в Штатах приобрести, например, виллу в Калифорнии или  Флориде,
помахали бы тебе ручкой, а ты - своему миллиону баксов. Я лично такую парашу
оплачивать не намерен.
   - Фрол, - признался Рома - а я ведь уже пятьсот тысяч им спровадил...
   - Эх, Рома, Рома, - вздохнул Фрол, - как говорилось  в  романе  "Война  и
мир", "...сидел бы ты дома, тачал свои веретена"! Подозреваю, что ты  еще  и
долгов наделал, верно?
   - Есть такой казус... - Рома аж зубами скрипел от злости.
   - Ничего, - ободрил Фрол, - это полезно. Патриотизму учит, любви к  нашей
великой Родине. А то вам, голубям сизокрылым, все  куда-то  за  бугор  надо,
хотя еще и не оперились как следует. Летите, голуби, летите! Вот там-то  вам
шеи и посворачивают. Там таких пухленьких в момент разденут.
   - Ладно, не добивай, а? - попросил Рома.
   - Сколько у тебя  народу,  только  без  балды?  Сам  понимаешь,  меня  не
сосунки, не бухгалтеры и секретутки интересуют, а только нормальные бойцы.
   - Человек двадцать наберется. Все остальные - шпана.
   - Переедешь к нам в область, пойдешь ко  мне  под  крышу  -  считай,  что
никому не должен. И все претензии - ко мне. Пареньков  я  твоих  пристрою  к
делу.
   - К какому?
   - В Лутохино у меня небольшая точка открывается. Но очень важная.  Будешь
ее блюсти. Внутри мои будут стеречь, снаружи - твои.  Платить  буду  немного
больше, чем ты. Но - чтоб все чисто. Чтоб никаких самостийных дел, только по
моему велению. Идет?
   - А куда денешься? - вздохнул Рома.

ГОСТЬЯ-5

   Белая   малютка-"ока",   когда-то   принадлежавшая   Соне,    а    теперь
унаследованная Любой, испортилась совсем не  вовремя.  Всего  за  пятнадцать
минут до этого Любе  позвонил  Олег,  услышал  ее  ответ  и  нежно  произнес
условную фразу:
   - Это я. Хочу видеть твои глазки, малышка.
   Это означало, что Любе, независимо от  того,  стирала  ли  она,  гладила,
завтракала-обедала-ужинала или мылась в ванной, надо было срочно все бросать
и немедленно выезжать к нему в офис для получения какой-то очередной  работы
по профилю. И она должна была явиться туда в течение часа (плюс пять  минут,
не больше). Причем сказать: "Я себя плохо  чувствую",  или  "у  меня  голова
болит", или что-нибудь еще, даже если так оно и было, смысла не имело.  Олег
лишь  сам,  на  месте,  визуально  определял  физическое   состояние   своей
сотрудницы. Если чихала, кашляла, сопливилась - отпускал домой и недели  две
не  беспокоил.  Температуру  мерил  здесь  же.  Поскольку  когда-то  окончил
медучилище и имел диплом фельдшера.
   Но, впрочем, если  по  разумению  Олега  недомогание  был  серьезным,  он
отправлял Любу домой и, должно быть,  поручал  исполнение  очередной  работы
кому-то другому.
   Итак, он позвонил,  а  машина  сломалась.  Убедившись,  что  завести  эту
капризульку не  удастся,  Люба  отправилась  городским  транспортом.  Успела
вовремя. Она появилась в известном ей особнячке, что  прятался  в  одном  из
тихих переулков между Садовым и Бульварным  кольцами,  ровно  за  минуту  до
истечения контрольного срока.
   - Присаживайся, - сказал Олег. - Что-то долго добиралась!
   - Я пешком, машина сломалась.
   - Здоровье в порядке?
   - Наверно. Не придумаю, на что пожаловаться.
   - Тогда порадую  тебя.  В  теплый  край  полетишь.  Позагораешь,  в  море
искупаешься - благодать! Ну и между делом поработаешь маленько.
   - В Сочах еще холодно, только в бассейнах купаются.
   - Ты думаешь, я тебя в Сочи посылаю? Не угадала. Вот  ваш  загранпаспорт,
гражданка Украины Логачева  Полина  Андреевна.  Как  видите,  на  нем  стоит
транзитная французская виза...
   - "И пошли они до городу Парижу..." -  криво  усмехнулась  Люба,  цитируя
популярный мультик.
   - Вот билетик. Вылетаешь завтра. Сперва по своему советскому  паспорту  в
Киев. Слышала  анекдот?  Спрашивают  Москву:  "Имеете  ли  родственников  за
границей?" Она отвечает: "Да, имею. У  меня  там  мать  проживает".  -  "Как
зовут?" - спрашивают. "Киев, - отвечает Москва, - мать городов русских". Вот
ты для начала к этой самой матери и поедешь. Вещей  бери  немного,  одевайся
по-спортивному, прикид челночный. В Борисполе тебя встретят.  Потом  отвезут
на уютную квартирку, переоденут, приведут в нужный вид и отправят  в  Париж.
От киевлян получишь все остальные инструкции и валюту.
   - Карбованцы? - усмехнулась Люба.
   - Нет, - с серьезным лицом произнес Олег, - столько  купонов  самолет  не
поднимет. Баксы дадут. Немного, около пяти сотен, с  разрешением  на  вывоз.
Вот так. Вопросы есть?
   - Когда надо будет вернуться?
   - Пока не знаю. Это будет зависеть от результатов работы. Еще вопросы?
   - Больше ничего... А!.. Машину мне отремонтируйте. Можно в счет  будущего
гонорара.
   - Ключики с собой? Или прислать кого-то вечером?
   - Возьми. Чао, дорогой. Пойду собираться.
   - Счастливо. За машину не переживай. Когда вернешься, она тебя встретит.
   Люба покинула особняк. Задание ее немного порадовало и немного озадачило.
Конечно, приятно из слякотной и  еще  очень  холодной  Москвы  переместиться
куда-то, где уже светит теплое солнце и синеет ласковое море. Насчет купания
и отдыха Люба не  обольщалась.  Так  ей  и  позволили  греть  пузо  за  счет
заказчика. Немного смущало незнание языков. Но если это  не  смущает  Олега,
значит, язык там не понадобится. И ничего удивительного, очень  может  быть,
что за границей придется общаться только с русскими. Их ведь сейчас до  фига
и больше по всему свету.  Одни  усердно  работают  на  свой  карман,  другие
наблюдают, чтоб этот карман не лопнул от переполнения, третьи помогают  этот
карман облегчить, четвертые содействуют всем предыдущим в избавлении от всех
скорбей земной жизни... Иногда и друг другу тоже. Но Любе это  было  глубоко
по фигу.  Ей  уже  надоело  сидеть  на  месте.  Неизвестность  всегда  лучше
постылости.
   Пешком она добралась до Садового кольца и вышла к  остановке  троллейбуса
"Б", где поеживалось на сыром  ветру  человек  пять  ожидающих.  Было  около
восьми вечера, основная масса москвичей уже приехала  с  работы,  посмотрела
"Сегодня" по НТВ в 19.00 и уже готовилась  поглядеть  "Вести"  по  РТР.  Или
какой-нибудь сериал по ОРТ.
   С неба сыпалось что-то мокрое,  противное.  Не  то  дождь,  не  то  снег.
Пришлось поглубже спрятать голову под капюшон кожаной куртки  и  встать  под
крышу павильончика остановки. Как ни странно, до сих пор не разбитого  и  не
покореженного шпаной. Все прочие  потенциальные  пассажиры  тоже  столпились
тут.
   Две  толстые  бабы  лет  сорока  с  гаком,  немного  поддатые,  о  чем-то
интенсивно  перешептывались,  изредка  хихикая.  То  ли  злоключения   общей
знакомой обсуждали, то ли  какую-то  маленькую  авантюру  на  рынке,  то  ли
достоинства чьего-то хахаля.
   Бородатый кругленький мужичок в очках,  пользуясь  близостью  к  довольно
яркому уличному фонарю, источавшему  желтый  свет  натриевой  лампы,  что-то
читал. Должно быть, смешное, потому что улыбался. Некий сутуловатый парнишка
в кожано-металлическом одеянии  с  сережкой  в  ухе  и  собранными  в  хвост
длинными волосами прислонился  спиной  к  металлическому  поручню  и  лениво
разглядывал свои тяжеленные, украшенные заклепками ботинки. И, еще был мужик
в темно-зеленом плаще, с солидным коричневым "дипломатом"  в  руке,  который
мрачно покуривал поблизости от мусорной урны.  Он  явно  куда-то  опаздывал,
потому что нервно посматривал на часы и буквально поминутно бросал взгляд  в
ту сторону, откуда должен был появиться троллейбус.
   Троллейбус появился минут через десять. Заполнен он  был  не  до  отказа.
Люба уселась на заднее сиденье по  правому  борту.  Мужик  в  зеленом  плаще
садиться не стал. Он взялся одной рукой за поручень и  поглядывал  в  заднее
стекло. И о часах не забывал.
   Судя по одежке, этот господин не пребывал в нужде. Ботиночки  на  нем  по
Любиной прикидке могли стоить сотню  баксов.  И  темные  брюки  с  манжетами
смотрелись на хорошую сумму, и плащ был не "сэконд-хэнд", и шапка  норковая.
Такой мог  вполне  из  "мерседеса-300"  вылезти,  а  вот  поди  ж  ты  -  на
троллейбусе катит. Вместе с люмпен - и просто пролетариями.
   Поначалу особого интереса к этому мужику у Любы  не  было.  Так,  немного
привлек внимание своим нервным поведением. Возможно, он при деньгах, которые
ему нужно кому-то передать. Допустим, посланцу крутых людей, каковым здорово
задолжал и кои могут морду набить уже за одно опоздание на встречу. Впрочем,
те, кого бандиты приглашают на такую встречу,  давно  на  машинах  ездят.  И
наверняка не таскаются по троллейбусам с пачками баксов в кейсе.
   Бывает, что на одежку у человека уже хватает, а на машину -  еще  нет.  И
сам он - какая-нибудь шестерня при крупных тузах, которые дали  ему  кейс  и
сказали: "Давай, братан, шлепай туда-то, спроси того-то, отдай ему эту  тару
и забудь обо всем". И сейчас он боится, что придет не вовремя,  не  застанет
того, кого надо, создаст лишние сложности своим старшим товарищам, а те  ему
за это обеспечат такие неприятности, что жить не захочется.
   Вообще-то все проблемы мужика Любе были до лампочки.  У  нее  своих  было
полно. Но все же она изредка поглядывала в его сторону, пока  троллейбус  не
подкатил к метро "Маяковская".
   Мужик подошел к задней двери и показался Любе в  профиль.  До  этого  она
только его затылок видела. И сразу же, при первом взгляде на правую половину
лица этого господина, Любе стало не по себе. Не то  чтоб  она  этого  мужика
испугалась - она уж давным-давно отучилась чего-либо всерьёз бояться - и  не
то  чтоб  сразу  узнала  его  -  память  еще  только-только  раскручивалась,
разбираясь в своих поблекших и выцветших  картинках.  Но  появилось  еще  не
очень ясное, подсознательное ощущение тревоги. Любе тоже надо было  выходить
у метро. Наверно, не стоило, вылезать, раз  интуиция  подсказывала  проехать
дальше по кольцу и выйти,  скажем,  у  Цветного  бульвара.  Там  тоже  метро
близко. Чаще всего в своей беспокойной жизни Люба от подсказок  интуиции  не
отказывалась. Но тут почему-то не послушалась. Вылезла следом и пошла за ним
мимо бывшей Военно-политической академии и Театра  Сатиры  к  колоннам  Зала
имени Чайковского. Там между колоннами раскинули свои столики продавцы  книг
и газет, прочие мелкие торгаши, толокся кой-какой народ. Мужик торопился, не
стесняясь, отодвигал  с  дороги  тех,  кто  попадался  поперек  курса.  Люба
прикинула: рост - под метр девяносто, вес - за сотню. И силушкой не  обижен.
Но при этом волнуется и торопится. Куда-то опоздать боится.
   Странно, но, несмотря на все более нарастающее тревожное  ощущение,  Любе
очень не хотелось, чтоб этому мужику потребовалось  не  метро,  а  подземный
переход через Тверскую. Поэтому, когда тот собрался покупать жетон  и  стало
ясно, что он спустится вниз по эскалатору. Любе  подумалось,  что  у  них  и
поезда могут оказаться в одну сторону.  А  память  все  перебирала  "архив".
Много там было картинок, и страшных, и противных, и опасных  для  жизни.  Но
этот тип пока не вспоминался. Стоило его и в фас глянуть.
   Любе не надо было стоять в очереди за жетоном. У нее был единый.  Поэтому
она прошла на эскалатор раньше.  Но  мужик  в  зеленом  плаще  тоже  недолго
простоял - по нахалке пролез к окошку, оттерев каких-то  людишек  похилее  и
поехал вниз всего двадцатью ступеньками выше Любы.
   Конечно, затылком Люба смотреть не  умела,  а  оборачиваться  не  хотела.
Пришлось  Любе  использовать  стародавний  прием,  который  женщины   всегда
применяют более естественно, чем мужчины, -  вынуть  из  сумочки  зеркальце.
Сделав вид, будто подкрашивает губы, она осторожненько поглядела наверх.
   Рассмотреть какие-либо мелкие детали на лице этого  куда-то  торопящегося
мужика с такого расстояния было невозможно.
   Но, увидев его в фас. Люба окончательно убедилась:  да,  она  этого  типа
когда-то видела. Но когда именно, при каких обстоятельствах -  вспомнить  не
могла, а от констатации этого факта тревога усилилась. Что-то нехорошее было
связано с этим мужиком. Чем-то он был для нее опасен.
   Если она и видела его когда-то, то один раз, не больше.  К  сожалению,  в
архивах Любиной памяти было немало лиц тех, кого она видела лишь один раз и,
к несчастью, хорошо запоминала, несмотря на то, что не знала  их  имен.  Как
правило, это были те, кто виделся с Любой первый и последний раз в жизни.
   Кроме пролета с  Петюньчиком  Глады