разиться,  впечатление.
Конечно, нам, воспитанным в эпоху единого Союза, когда мы  готовили  себя  к
защите  единого  социалистического   Отечества,   многое   из   высказанного
профессором кажется, мягко говоря, непривычным. Нам уже не первый год  глаза
открывают на разные  исторические  недоговорки  или  фальсификации,  отчего,
прямо скажу, заниматься  военно-патриотическим  воспитанием  молодежи  стало
очень сложно. К примеру, если раньше призывникам рассказывали, допустим, про
Зою Космодемьянскую как образец мужества и героизма и некоторые  даже  слезу
пускали, то теперь не стесняются, извините, дамы, за  грубость,  спрашивать:
"А сколько раз ее фашисты  трахнули?"  Или,  допустим,  Александр  Матросов.
Только начнешь говорить насчет его патриотизма и верности  воинскому  долгу,
как какой-нибудь пацаненок сразу же спросит: "А правда, что, падая на  дзот,
он закричал: "У, бля, гололед проклятый!" Опять же извиняюсь  перед  дамами,
но такова жизнь.
   С другой стороны, очень многое верно подмечено.  Особенно  насчет  Чечни.
Призываем ребят наших здешних, береговичей, так сказать, и  отдаем  в  общую
кучу. Призыв мы  выполняем  по  нынешним  временам  просто  отлично,  на  85
процентов. А Москва, между прочим, как до нас доводили, уже который год план
по  призыву  наглухо  заваливает.  Одного  из  пяти   призывников   максимум
государству отдает. А у них, между  прочим,  только  в  самом  городе  вдвое
больше населения, чем у нас во всей области.  Получается,  что  наши  ребята
вместо этой столичной шушеры должны под пули идти? Причем за  что  -  толком
неясно. То ли за то, чтоб конституционный порядок восстановить, то ли за то,
чтоб кто-то на этой войне бабки зарабатывал. Может, кстати, именно в Москве.
У нас только призывников с области за прошлый год погибло 45 человек, в этом
году - уже пятеро. Ко мне в кабинет каждый день мамаши ломятся -  что  я  им
говорить должен? Я их просто отдал в  войска,  в  Чечню  непосредственно  не
направлял, даже не знаю загодя, куда его там после учебки могут  послать.  Я
эти вопросы не решаю. Но весь их плач и вой, которые они еще  у  районных  и
городских военкомов не потратили, на меня приходится. Если  б  я  знал,  что
ихние сыновья все здесь, в области, останутся - намного проще было бы.
   - Время, - напомнил Глава, потюкав карандашиком по бутылке боржоми.
   - А я уже  все,  -  сказал  военком  и  пошел  на  место.  Похлопали,  но
существенно жиже, чем профессору.
   - Так. - Глава по своему обычаю поставил значок-закорючку на бумажке. - В
порядке подачи записок слово имеет  директор  химкомбината  товарищ  Зацепин
Олег Сергеевич.
   Зацепин, поблескивая медалью "Серп и Молот", тяжко  ступил  на  подиум  и
взошел на трибуну.
   - Я полностью согласен с предыдущим оратором, что однозначно воспринимать
доклад господина профессора очень трудно. Я, как вы  знаете,  в  свое  время
снабжал минимум пять российских и восемь по-нынешнему  иностранных  областей
азотно-туковыми удобрениями. Кроме того, продавали все  то  же  в  Болгарию,
Венгрию и еще пятнадцать стран. Делали кое-что для обороны. Судя вот по этой
звездочке, врученной мне Леонидом Ильичом, неплохо делали.  Ежегодно  сдавал
по два дома для рабочих, средняя зарплата выходила до  трехсот  рублей,  был
свой спорткомплекс и так далее. Насчет окружающей среды претензии  были,  но
небольшие. Что  получилось?  Колхозы  разогнали,  совхозы  -  тоже.  Запашка
сократилась,  фермеры  в  долгах,  СЭВ  накрылся  медным  тазом.  Тарифы  на
перевозки взлетели, границ прибавилось, пошлин - тоже. Оборонка вляпалась  в
конверсию, мое производство ей не нужно.  Все  -  я  на  нуле.  Точнее  -  в
пролете. Из двадцати тысяч рабочих осталось три. Акционироваться  решили  по
второму варианту. А нас никто покупать не хочет. Потому что Госкомимущество,
которое нашим  вопросом  занимается,  хрен  знает  где;  и  наши  дела  ему,
извиняюсь,  до  бороды.  Ваучеры,  мать  их  так!  Это  что,  реформа?   Это
вредительство, за это стрелять надо. И главный вредитель - - центр. Это  они
все эти реформы затеяли, не спросясь у нас, на местах. Поэтому если б  мы  с
Москвой развелись, вывели бы завод из собственности Госкомимущества, сделали
бы его областной собственностью, сохранили бы колхозы как потребителей нашей
продукции и сами по себе бы его держали на плаву, то я бы  сейчас  здесь  не
плакался. Спасибо за внимание.
   - Следующим выступает товарищ... - Глава несколько  замялся.  -  То  есть
владыка Феодор. Приготовиться атаману Кочеткову.
   "Да, - подумалось Иванцову, - все-таки удивительный  человек  наш  Глава.
Как вел партактивы, так и сейчас ведет. Запросто мог бы  сказать,  допустим:
"Слово  предоставляется  товарищу   Романову,   императору   всероссийскому.
Приготовиться патриарху Тихону".
   Владыка, опираясь на посох и поддерживаемый под руку  молодым  монахом  с
гвардейской выправкой, взошел на подиум.
   -  Чада  мои,  сограждане.  Явленный  нам  доклад  господина   профессора
Бреславского произвел на меня, ветерана Великой Отечественной войны, бывшего
начальника разведки отдельного дивизиона гвардейских минометов, заслужившего
на ратном поприще при защите нашего богоспасаемого Отечества четыре  ордена,
впечатление удручающее и тягостное. Всеми порами души не  приемля  изложение
докладчиком истории распространения в нашем крае  православного  вероучения,
я, однако, не хотел  бы  уделять  слишком  большое  внимание  критике  этого
заблуждения,  ставящего  Русскую  Православную  Церковь  на  одну  доску   с
агрессивными  крестоносцами  Запада.  Их  попытки  насадить  огнем  и  мечом
римско-католическое вероисповедание были пресечены именно русскими людьми, в
том числе и нашими земляками береговичами, стоявшими в  рядах  новгородского
ополчения и первыми  принявшими  на  себя  удар  немецкой  "свиньи".  Святый
Благоверный князь Александр Ярославич Невский, уважаемый Лазарь Григорьевич,
дал достойный отпор  псам-рыцарям,  положив  предел  продвижению  на  восток
схизматических римских заблуждений. Они шли к  нам  с  мечом  -  от  меча  и
погибли. Ибо такова была Божья  воля.  Но  никогда,  братья  и  сестры  мои,
православие не приходило в души людей на острие копья  или  меча.  Лишь  при
помощи глубочайшей веры в Господа нашего, в великой жертвенности, завещанной
нам Иисусом, высокой и нелицемерной убежденности  в  святости  проповедуемых
истин  православие  распространялось  среди  язычников,  и  Благодать  Божия
простерлась над нашим краем.
   Но еще раз повторю, чада мои, не в этом состоит  главный  изъян  доклада.
Слушая его, мне вспомнилась евангельская притча об изгнании  бесов  Христом:
"Имя им легион..." Отрыв нашей области от тела матери  -  России  возвеселит
лишь врага рода человеческого... и слуг его на земле.
   - Регламент, владыка! - извиняющимся тоном произнес Глава. - Слово  имеет
атаман Береговского казачьего войска Алексей Кочетков.  Записавшихся  больше
нет, так что, думаю, после этого выступления можно будет подвести итоги.
   Атамана Иванцов хорошо знал, против  него  дважды  возбуждались  дела  по
148-й статье, но оба раза прекращались. Первый раз за  Кочеткова  заступился
сам Глава администрации, во второй раз Иванцову позвонили друзья из Москвы.
   Позванивая крестами и шпорами. Кочетков вышел, гулко откашлялся и забасил
с высоты своих метр девяноста без папахи:
   - С откровенностью скажу, Лазарь Григорьевич, что к  мнениям  профессоров
исторических наук отношусь очень осторожно. Вы, наверно, читали мою статью в
"Губернских вестях" от 12  ноября  прошлого  года  под  названием  "Губители
России и звезда Давида"? Если читали, то должны понять, какое у  меня  может
быть отношение к вашей пропаганде раскола России на уделы.  Хотел  я  задать
вопрос, какие-такие зарубежные центры вам  помогали  в  научной  работе,  но
правды вы все равно не скажете, потому что помогали вам в ней  либо  Моссад,
либо Шин Бет какой-нибудь: Российскую империю - развалили, Союз - развалили,
теперь за Россию взялись...
   - Алексей Сергеевич, - строго сдвинул брови Глава, - вам  ваше  поведение
не кажется вызывающим, а? Между  прочим,  Лазарь  Григорьевич  вполне  может
подать на вас в суд за клевету. Вы его публично  обвиняете  черт-те  в  чем!
Извинитесь немедленно!
   Бравый атаман опешил. Он-то думал, что его  пригласили  специально  из-за
того, что он сказал, а выходило совсем не так...
   - Хорошо, - сказал он,  покраснев  вопреки  белогвардейскому  шеврону  на
рукаве. - Извиняюсь.  Но  все  равно,  с  выводами  профессора  не  согласен
категорически.
   - Я не делал выводов, Алексей Сергеевич, - вклинился  Бреславский,  -  вы
просто невнимательно слушали. Более того,  я  несколько  раз  повторил,  что
вовсе не сторонник обособления области от Российской Федерации.
   Атаман сконфуженно сел и зашептался со своими коллегами.
   - Я думаю, что надо подвести итоги нашего совещания. - Глава сурово обвел
взглядом притихшую публику. - Бесспорно, в докладе есть немало мест спорных,
немало  и  таких,  которые  при  первом  прочтении  вызывают  отторжение   и
неприятие. Но пищу для размышления он дает  немалую.  Предложение  поставить
вопрос  перед   центром   о   расширении   властных   полномочий   областной
администрации,  которое  высказал   докладчик,   заслуживает   внимательного
изучения. Я полагаю, что надо создать  специальную  совместную  комиссию  из
представителей исполнительной власти и областной Думы, пригласить в качестве
экспертов компетентных  юристов,  экономистов,  историков  и  культурологов.
Кроме того, я думаю, что представители  прессы  надлежащим  образом  осветят
этот вопрос средствами массовой информации. Всем присутствующим на совещании
была роздана брошюра профессора Бреславского "Наша  область  -  альтернативы
развития". Я успел с ней  ознакомиться  и  должен  заметить,  что  она  дает
хорошую основу для дискуссий о том, каким образом можно развивать  экономику
области.  Думаю,  всем  присутствующим  следует  ее  внимательно  изучить  с
карандашом в руках, как следует подумать над тем, что, с его  точки  зрения,
спорно, а что заслуживает внимания. А потом, я думаю, месяца через  полтора,
когда комиссия как следует проработает все основные моменты и  сведет  их  в
какой-либо рабочий проект документа, можно будет вынести его  на  обсуждение
областной  Думы.  Может  быть,  предварительно  еще  раз  соберем  такое  же
совещание или  даже  в  более  широком  составе.  Есть  какие-либо  вопросы,
замечания, предложения? Народ безмолвствовал.

РЕШЕНИЕ

   Конечно, как и предполагал Иванцов, главное началось уже после того,  как
широкая публика разошлась. Глава предложил задержаться  Рындину,  Теплову  и
Иванцову. Заседали в небольшой комнатке без  окон,  куда  перешли  прямо  из
зала.
   - Ну что,  господа,  -  спросил  Глава,  -  каковы  впечатления?  Реакция
удовлетворила? Будем продолжать вашу задумку или сворачивать?
   - Давайте с самого начала определимся, - жестко (Иванцов этого себе ни за
что не позволил  бы)  произнес  Рындин.  -  Задумка  общая.  Мы  все,  когда
размышляли над тем, что случилось в  декабре,  крепко  призадумались.  И  вы
первый подали нам эту идею. Давайте думать вместе и дальше. Не делайте  вид,
будто все против вашей воли делалось. Некрасиво.
   - Андрей Ильич, не придирайтесь к словам, пожалуйста, - поморщился Глава.
- Я, конечно, знаю, что  вы  все  записали  на  пленочку,  но  шантажом  вам
заниматься не советую. Придумали все это вы с Иванцовым,  а  меня  собрались
сделать  зиц-председателем.  Но  все  это  пока  несущественно.  Главное   -
проанализировать, что мы сегодня сделали.  Мы  ведь  с  вами  предварительно
оговаривали, что основная задача  совещания  -  элементарно  поглядеть,  как
доклад Бреславского будет воспринят и кто чего скажет.
   - Правильно, - кивнул Иванцов, - и вы считаете, что это можно прямо  так,
сразу, оценить? Поглядеть, так сказать, на лица граждан, сидящих в  зале,  и
прикинуть" кто из них тут же  побежит  к  телефону,  чтобы  проинформировать
верха.
   - Конечно, нет, - сказал Глава, - но  внешняя  реакция  тоже  кое  о  чем
говорит.
   - Давайте так, - предложил Рындин. - Обменяемся впечатлениями о том, кому
что увиделось. Могу сам начать, могу сначала вас послушать.
   - Хорошо, - сказал Глава, - можете начинать.
   - Первое. Мне лично удалось, как я считаю, углядеть среди  Присутствующих
четыре основные группы. По  сути  дела,  все  они  были  представлены  среди
выступавших в прениях. Начну перечислять в порядке возрастания их полезности
для нашей работы. Наиболее неприятная - та, что была представлена  владыкой.
Это люди, которые ни при каких обстоятельствах нас не поддержат. Более того,
наш  бывший  начальник  разведки  дивизиона  гвардейских  минометов  активно
работал на Пятое ГУ. Уж это мне точно известно. Помните,  Виктор  Семенович,
как вам пришлось одного бродячего пророка переквалифицировать со статьи 70-й
на 144-ю? Когда ходил тут такой, конец Советской власти предсказывал,  а  вы
ему кражу барана пришили?
   - Помню, - кивнул Иванцов, - был такой факт.
   - Так вот,  там  товарищ  владыко  Феодор,  в  миру  Вячеслав  Витальевич
Терентьев,  сыграл   не   последнюю   роль.   Это   его   разработка   была.
Профессиональная, четкая, многоцелевая. И довольно чистая, надо сказать, без
огрехов и натяжек. С настроениями публики ознакомились, некоторых на заметку
взяли, проверили. Странничек этот,  как  ни  странно,  был  натуральный,  но
сыграл не хуже подсадного. Конечно, я во все  нюансы  не  вникал,  у  нас  в
управлении по самой разработке материалов почти не осталось, но похоже,  что
он и сейчас на контакте Москвы состоит. С ним надо  осторожнее.  Архимандрит
Савелий  -  по  паспорту  Васильев  Анатолий  Петрович  -  его,  безусловно,
поддерживает. И  информирует,  кстати,  тоже.  Правда,  главным  образом  по
церковной части.
   - Кто еще в этой команде? - прямо спросил Глава.
   - Персонально?  Пока  трудно  сказать  с  полной  ясностью.  Могу  только
прикинуть  -  таких  было   примерно   десять   процентов.   Вторая,   самая
многочисленная группа - колеблющиеся. К ней относится около сорока процентов
публики. Прежде всего - военные. Вообще-то, они по назначению своему  должны
отстаивать централизацию, единую неделимую и так далее. Но  с  удовольствием
присягнут и Береговии, если получат гарантии в отношении квартир, дач, машин
и всего прочего.
   - Но самое главное, - добавил  Иванцов,  -  если  им  дадут  гарантию  от
"горячих точек". Большинство из них уже вволю этой романтики накушались...
   - Вот именно! - проворчал Глава. - И вовсе  не  захотят  ничего  похожего
здесь. А потому при необходимости свернут нам шею.
   - Могут свернуть, конечно, - спокойно сказал Рындин, - если будут слишком
рано  и  слишком  много  знать.  Но  если  они  как-нибудь  случайно  начнут
чувствовать, что больше обретут, чем потеряют, от успеха нашей работы, то не
свернут. Наоборот, даже очень помогут.
   - Трудновато будет их заинтересовать-то, - заметил Глава, - многим ведь в
Москве хочется прописаться, а не в  нашей  глухомани.  Что  мы  можем  дать,
например, генералу Прокудину? Дачу, участок соток на пятьдесят? А ему, между
прочим, всего пятьдесят. Он еще на пенсию не собирается. Небось рассчитывает
к своей генерал-майорской звезде еще пару прикупить.  И  ворочать  настоящей
армией, может, даже округом. Согласится ли он, допустим,  вечно  в  комдивах
ходить.?
   - Давайте пока эту тему не трогать, - предложил Иванцов. - Что  мы  будем
гадать на кофейной гуще? Андрей Ильич еще не все охарактеризовал.
   - Верно, - кивнул  Рындин,  -  пока  у  нас  чистая  теория.  Перехожу  к
характеристике третьей группы. Это наши скрытые сторонники. То есть  они  не
сомневаются, что необходимо развивать работу в том направлении,  которое  мы
наметили, но высказываются осторожно. Зацепин - типичный  представитель.  Он
уже знает, что  будет  делать,  если  ему  дозволят  хозяйничать,  не  платя
федеральных налогов. Но страшно. Опасается, что мы его проверяем. Таких, как
он, - процентов двадцать.
   - Десять плюс сорок плюс двадцать  -  семьдесят,  -  подсчитал  Глава,  -
значит,   как   я   понял,   у   нас   сегодня   было   тридцать   процентов
единомышленников?
   - В общем, да. Но есть  одно  существенное  обстоятельство.  Мы  ведь  не
говорили, что и как. То есть о том,  какую  программу  прикидываем.  Поэтому
многие из тех, кому идеи господина Бреславского  понравились,  вполне  могут
захотеть осуществить их самостоятельно.  Те  самые,  в  задних  рядах.  Они,
конечно, просто представляли хозяев. Банкиров, которые не явились. И вот тут
боюсь, что при правильном понимании ситуации мы наживем не  столько  друзей,
сколько соперников.
   - Полковник Рындин доклад закончил, - иронически произнес Глава. - А  вы,
Виктор Семенович, что скажете?
   - Думаю, что в целом он, наверно,  прав.  Неплохо  разложил  общественное
мнение на группы и даже в процентных соотношениях, вероятнее  всего,  сильно
не ошибся. Но мне кажется, что нам надо знать главное:  кто  готов  идти  за
нами и кто готов встать нам поперек дороги. Например,  этот  самый  казачина
Алексей Кочетков - хоть и громыхал насчет своего несогласия  с  Бреславским,
но если поймет, что в случае чего вместо  полсотни  чудаков  с  лампасами  и
шпорами  собрать,  допустим,  сотен  пять,  получить  в  вечное  пользование
гектаров с тысячу и закрутить серьезные дела, например, по охране  священных
рубежей Береговии, со взиманием пошлин и прочего,  то  это  дело  ему  может
понравиться. А вот  насчет  банковского  капитала,  тут  надо  действительно
подумать. У них и впрямь  могут  разные  нездоровые  желания  прорисоваться.
Среди них есть наши, хорошие парни. Но есть и сущая дрянь.
   - С банкирами  надо  индивидуально  поработать,  -  сказал  Рындин,  -  у
большинства рыльце в пуху, это можно использовать. Конечно, если прокуратура
не начнет палки в колеса ставить.
   - Андрей Ильич, - обиделся Иванцов, - разве в  последние  полгода  у  нас
были какие-то непонимания?
   - Надо думать, что и в последующие полгода не будет.
   - А потом? - заинтересованно спросил Глава.
   - Потом все может произойти. Рубежную дату мы  знаем  -  16  июня.  Самое
неприятное, кстати, это то, что ни на одну из возможных лошадок  ставить  не
стоит.
   - Это мы уже обговаривали, - сказал Иванцов примирительно.
   - Обговаривать-то обговаривали, только у меня появились  сомнения  насчет
того, что наш губернатор занимает прежнюю позицию.
   - "Сомневаюсь - значит, существую", -  перефразировал  Глава  кого-то  из
великих. - Вы сомневаетесь, и я сомневаюсь. Только  дураки,  не  сомневаясь,
идут  напролом  и  расшибают   лбы.   Вы   мне   тут,   товарищ   полковник,
проанализировали состояние граждан, присутствовавших на совещании. Могу даже
согласиться, что дали примерно верную картину. Хотя насчет численности  тех,
кто не определился, я считаю  ваш  процент  явно  заниженным.  Смело  можете
присоединить к тем сорока процентам сомневающихся те двадцать, что  записали
в "скрытые единомышленники". Ветер подует - и станут "явными  противниками".
А позиция моя, если на то пошло, не менялась. Мой принцип - минимальный риск
при  максимальной  выгоде.  Сегодняшняя  акция  ничего  особо  страшного  не
принесла, но и ничего приятного в ней я не ощущаю.
   - Правильно, - кивнул Иванцов. - Потому что  вы,  между  прочим,  опытный
оргработник, собрание подготовили, извините,  на  пионерском  уровне.  Казак
явно выступал сам по себе, вы его одернули даже, хотя, на мой взгляд,  этого
делать не стоило...
   - А вы, Виктор Семенович, хотели б, чтоб меня антисемитом назвали?
   - Но ведь Кочетков этот, слава Богу, к погромам не  призывал.  А  статеек
вроде той, что он оттиснул, сейчас и не читает никто. Ну,  переписал  что-то
из Васильева и Баркашова пятилетней давности. Вспомнил,  что  Л