Абсолютно. Я знаю все от и до.
   - Хорошо, а если будут какие-то вынужденные коррективы по ходу дела?
   - Если будут, то информация придет ко мне быстрее, чем к вам.
   - Трудновато с вами общаться, товарищ бывший полковник. Из жара  в  холод
бросаете, а потом обратно.
   - Все верно, такой у меня характер. Но полковник  я  не  "бывший",  не  в
запасе и не в отставке. Меня, между прочим, никто воинского звания не лишал.
Я без вести пропавший - и только. Согласно справке управления кадров.
   - "С подозрением на перевербовку противником", - процитировал Рындин.
   - Тем не менее даже уголовное  дело  не  возбуждено.  Доказательств  нет.
Против СССР я не работал - это точно... Ладно, это мои личные трудности. Так
как, господин Рындин, вы согласны принять мой рисунок игры?
   "Псих!" - подумал Рындин. Но вслух сказал:
   - Согласен.

УДАР ПОД ДЫХ

   Иванцов эту ночь провел  беспокойно.  Конечно,  его  волновали  не  итоги
встречи Рындина с Сорокиным. Он даже не знал о, том, что таковая намечается.
Волновало его то, во что выльется лично для него опасная задумка.  Он  почти
физически ощущал себя неким зернышком, угодившим между жерновами. Огромными,
страшными, перемалывающими все и вся.
   Прошлогодняя история с  бежавшим  смертником  Клыком  и  "Богородицей"  в
бриллиантовом окладе казалась теперь сущей ерундой.  Там  надо  было  просто
быть похладнокровнее,  не  суетиться  излишне,  пораньше  московских  друзей
проинформировать - и поделиться, не пожадничав. И устроилось бы все в лучшем
виде. Конечно, уладили и так, но повисла эта история как  дамоклов  меч  над
головой Виктора Семеновича. Вцепились в нее Соловьев и Сноукрофт с Резником.
И так просто не отпустят. Секреты машиностроительного пусть берут -  хрен  с
ними. Про них никто не вспомнит. Они государственные, то  есть  по  нынешним
временам - ничьи. А вот у той лаборатории, что на  базе  "Белой  куропатки",
есть хозяин. С длинными и очень тяжелыми руками. Прихлопнет как  муху,  если
что.
   Вот так эти "жернова" и образовались. Не отдашь лабораторию  американским
дружкам Соловьева - плохо будет, отдашь - еще хуже.
   Но самое главное - Иванцов все больше ощущал,  что  теряет  контроль  над
ситуацией. Рындин явно выходил на  первое  место,  Тихонов  прочно,  хотя  и
неофициально, сидел на втором, а Иванцову надо было за "бронзу" хотя бы  еще
побороться с губернатором.
   Да, ловок Андрей Ильич. Эта его идейка  подставить  Сорокина  была  будто
спасательный круг. Во всяком  случае,  казалась  таковой  вчера,  когда  они
беседовали. Сейчас, среди ночи, сомнения обуяли. А если что-то не  свяжется,
если не окажутся иностранцы и Соловьев простаками? Или, скажем,  в  операции
против Сорокина сбой получится? Короче, если кто-то каким-то образом уцелеет
и сможет раскрутить "жернова" - мука будет из них всех. И из Рындина,  и  из
Иванцова, и из всех прочих. Неужели Рындин этого не понимает? Не дурак ведь.
Понимает и так рискует? Значит, подстраховался где-то и в чем-то. А  Иванцов
ни о том, что это за подстраховка, не знает, ни о том, что вообще на  уме  у
Рындина. Ведь вполне может быть, что Иванцов с его "горой  на  плечах"  стал
для Рындина обузой. И в результате этой самой заварушки завтрашней подставит
он не только Тихонова-Степу, но и Иванцова.  И  на  кой  ляд,  он,  Иванцов,
согласился организовывать встречу Тихонова с  американцами  и  Соловьевым  в
"Русском вепре"? Рындина там и близко не будет. Если что - так он вообще  ни
при чем. На рабочем месте был,  безопасность  области  сторожил.  А  Иванцов
вполне может там, в этом "охотничьем домике", под пули угодить...
   Конечно, Степа-Эдик и с Соловьевым в дружбе, и с Иванцовым. Вроде  бы  не
должен он ничего заподозрить и не наедет в "Русский вепрь" на пяти джипах  с
автоматчиками. Тем более  что  официальная  цель  -  переговоры  с  богатыми
американцами,  предлагающими  нечто  очень  заманчивое.  Разумеется,  Виктор
Семенович, передавая приглашение Эдуарду Сергеевичу, из скромности  умолчал,
что это те же самые американцы, что в прошлом  году  предлагали  Курбаши,  а
потом Портновскому с Фролом  устаревшую  автоматическую  линию  для  розлива
водки в пластиковые бутылки. Говорить об этом загодя не  стоило.  Уже  здесь
мог возникнуть сбой, так как общаться с такими ханыгами Степа либо вообще не
захотел бы, либо предложил бы им самим приехать к нему  на  дачу,  где  весь
расклад был бы совсем другой.
   Кроме того, чтоб у Степы не создалось ложного впечатления, будто  Иванцов
главное лицо, заинтересованное в этой встрече, первым ему позвонил Соловьев.
Именно он сказал, что привез сюда жутко перспективных янки. Антон Борисович,
похоже, всерьез поверил, что Иванцов на  крючке,  и  даже  воображал,  будто
держит все под контролем. В  общем,  тут  все  обошлось,  и  Тихонов  обещал
приехать как штык к обеду, то есть  к  13.30.  Правда,  обещание  было  дано
где-то в шесть часов вечера с минутами, а  потому  у  Степы  имелось  немало
времени, чтобы навести справки. Никто не гарантировал, что,  получив  нужную
информацию, Эдуард Сергеевич в лучшем случае просто не приедет на встречу, а
в худшем - заподозрит подвох. Но это все так, семечки...
   Естественно, наиболее сложным моментом операции,  который  взял  на  себя
Иванцов, было сообщение о санкции  Чудо-юда  На  посещение  "оптовой  базы".
Тихонов знал, что у Рындина есть прямой выход на  Сергея  Сергеевича  и  уже
были прецеденты, когда разного рода руководящие указания Чудо-юда  приходили
к нему по этому  каналу.  Ни  в  одном  случае  Степа  не  требовал  никаких
подтверждений  непосредственно  от  Чудо-юда,  то  есть  от  Баринова.   Это
настраивало оптимистично, по крайней мере  Рындина.  Во  всяком  случае,  он
усердно убеждал Иванцова, что тут все пройдет гладко. Иванцов  тоже  пытался
себя убедить, но не  шибко  успешно.  Была  загвоздка,  которая  беспокоила.
Во-первых, еще не было  ни  одного  случая,  чтоб  через  Рындина  приходили
какие-то сообщения и распоряжения, касающиеся деятельности лаборатории.  Тем
не менее она чем-то занималась, и, видимо, успешно. Чем именно - ни Иванцов,
ни Рындин (кажется) толком не знали. Во всяком  случае,  знали  меньше,  чем
Сноукрофт и Резник. А вот Степа, на  которого  было  возложено  материальное
обеспечение  этого  заведения,  наверняка  знал  больше.  Потому   что   все
руководящие указания получал непосредственно от  Чудо-юда.  И  вполне  могло
быть так, что Сергей Сергеевич, то есть Чудо-Юдо, его предупредил о том, что
таковые указания он не будет передавать ни через Рындина, ни тем более через
Иванцова.
   Во-вторых, ни Рындину, ни Иванцову не было  известно  в  точности,  какое
впечатление произведут  на  Степу  Сноукрофт  и  Резник.  Даже  если  учесть
активное  посредничество  Соловьева,  которому  Эдуард   Сергеевич   склонен
доверять, шансов на то, что они ему понравятся, немного.
   Все эти обстоятельства заставляли  Виктора  Семеновича  весьма  и  весьма
сомневаться, что рындинский оптимизм насчет "тихого решения" имеет под собой
прочную основу. Лично он, Иванцов, иллюзий не питал  и  считал,  что  скорее
всего Степу придется брать за грудки. И сильно сомневался насчет возможности
провернуть это без стрельбы и кровопролития.
   Конечно, раньше Эдуард Сергеевич появлялся в "Русском вепре"  максимум  с
тремя-четырьмя сопровождающими. У Соловьева - десять. У  Иванцова  -  шесть.
Вроде бы должно хватить, но исходить из того, что Степа и завтра привезет  с
собой только  четверых,  было  рискованно.  Его  "беспечность"  при  прошлых
приездах могла основываться на хорошей работе разведки. Возможности у  Степы
были немалые, и в осторожности Бог ему не  отказал.  Кто  его  знает,  может
быть, в то время, когда Степа  приезжал  сюда,  показывая  Иванцову  четырех
телохранителей, .вокруг "Русского вепря" незаметно сжимали кольцо? А  Рындин
от себя обещал прислать с десяток сотрудников, только вот пришлет ли?
   Да, Рындин и Соловьев со своим начальником охраны хорошо  продумали,  как
именно  провернуть  "силовой"  вариант.  Подобрали  подходящую  гостиную   с
четырьмя дверьми, через которые в момент  кульминации  событий  должны  были
ворваться люди с пистолетами и, пользуясь внезапностью, разоружить  Степиных
секьюрити. Продумали несколько  схем  действий  при  различном  расположении
охранников, прикинули, как действовать "своим" участникам переговоров,  если
начнется стрельба. Но Виктор Семенович был человек опытный, а  потому  знал,
насколько трудно учесть все и вся...
   В общем, он не выспался и, когда звонил заму на работу, объявляя о  своем
плохом самочувствии, не сильно кривил душой. После этого поехал  в  "Русский
вепрь".  Там   уже   находились   Соловьев   и   американцы,   а   охранники
непосредственно  на  месте  грядущих  событий  усердно   отрабатывали   свои
действия.
   Поглядев на это  со  стороны,  Иванцов  еще  больше  утвердился  в  своих
опасениях. Хоть он и был невелик спец в такого рода делах,  но  догадывался,
что совершенством тут и не пахнет. Степиных бойцов Иванцов однажды видел  на
тренировке и мог уверенно сказать, что каждый из них  в  рукопашной  схватке
управится минимум с двумя соловьевцами или тремя "вепревцами". А  рындинских
мальчиков покамест не было. Звонить  в  УФСБ  и  интересоваться,  отчего  да
почему, было рискованно. Время же неумолимо приближалось к часу дня.
   Неожиданно Иванцов поймал себя на мысли,  что  сейчас  ему  больше  всего
хочется, чтоб Тихонов  вовсе  не  приехал.  Не  потому,  что  догадался  или
заподозрил что-то, а в силу какой-нибудь посторонней  уважительной  причины.
Это было как-то по-детски наивно, но  успокаивало.  Примерно  так  нерадивый
школьник, отправляясь утром на занятия с  несделанными  уроками,  мечтает  о
том, чтоб именно сегодня школа сгорела  ясным  пламенем  или  чтоб  занудная
математичка попала под трамвай.
   Тем не  менее  ровно  в  13.30  голубой  "мицубиси-паджеро"  появился  на
расчищенной от снега площадочке перед воротами "охотничьего домика". Прошлым
летом на этой самой площадочке боевики Курбаши в упор расстреляли  и  сожгли
целую  автоколонну,  которую  сюда  пригнал  уверенный  в   своей   мощи   и
неуязвимости Вова Черный. Сейчас  большинство  исполнителей  того  расстрела
гнездились под крылом Фрола и "Белой куропатки". Вот кого хотелось бы видеть
здесь Иванцову, а не  этих  толстомордых  и  зажравшихся  увальней,  которых
содержала при "Вепре" его  супруга.  В  прошлом  году  такие  же  разгильдяи
упустили Клыка. Конечно, выглядят они внушительно, но слишком уж  ожирели  и
поворотливость потеряли. Соловьевские получше, чувствуется, что  в  стольном
граде воспитывались.  Постройнее,  порезче  в  движениях,  но  у  них  тоже,
по-видимому, больше привычки на понт брать, чем силу применять. Эх,  если  б
можно было хоть пару парней у Фрола занять! Но Фрол, увы, не должен ни сном,
ни духом к этой операции касаться.
   Ворота гостеприимно открылись, и "мицубиси" вкатился во двор. Нет, никого
лишнего с собой Степа не  привез.  Шофер  и  трое  телохранителей.  То,  что
предусматривалось.
   Шофер остался в кабине, развернул довольно  давний  номер  "Пентхауза"  и
принялся любоваться всякими там  титьками-попками.  Со  Степой  к  парадному
крыльцу пошли трое. Иванцов  и  Соловьев  вышли  встречать  гостя  с  самыми
приветливыми  и  добрыми  улыбками,  на  которые  только  было  способно  их
актерское дарование.
   - Эдуард Сергеевич, душевно рад! - поприветствовал Иванцов. - Точны,  как
граф Монте-Кристо...
   - В гости к прокурору надо приходить вовремя.  И  торопиться  к  нему  на
свидание не требуется, и опаздывать не стоит, - осклабился Степа,  произнося
сию глубокомысленную фразу.  -  Здравствуй,  дорогой  Тоша.  Ты,  я  смотрю,
зачастил к нам. Надоела небось Москва-то?
   - И не  говори,  Эдик!  Паскудный  город  -  дымища,  вонища,  слякоть...
Депутаты, кандидаты, президенты всякие - плюнуть некуда. Толкутся, грызутся,
стреляют иногда... А у вас тут душой  отдыхаешь.  Покой,  тишина,  воздух...
Весна вот уже чуется помаленьку.
   Поручкавшись, прошли в дом, гости разделись. Ольга Михайловна  на  правах
доброй  хозяюшки  подцепила  под  ручку  Эдуарда   Сергеевича,   защебетала,
заглядывая в глаза, повлекла в гостиную.
   Здесь в мягких кожаных креслах чинно посиживали Сноукрофт и Резник.
   - Позволь, Эдик, представить тебе наших потенциальных компаньонов. Мистер
Генри Сноукрофт и мистер Лайон Резник... - объявил Соловьев.
   Степа церемонно пожал руки названным господам, но особого удовольствия на
его лице не отразилось. Впрочем, резко выраженной антипатии тоже. В сценарии
операции этот момент рассматривался как первая критическая точка.  Например,
Тихонов мог не  подать  американцам  руки  или  сказать  в  адрес  Соловьева
что-нибудь типа: "И это твои тузы? Да это ханыги порожние, гони их  в  шею!"
После этого, естественно, "мирный" вариант уже отпадал и начиналась  силовая
работа.
   У Иванцова отлегло от сердца. Чуть-чуть,  немножечко.  Обед,  на  который
отводилось  примерно  сорок  пять  минут,  был,   что   называется,   мирной
передышкой. Надо было не  затрагивать  никаких  серьезных  тем,  пошучивать,
похихикивать, поддерживать у Степы  убеждение,  что  он  находится  в  кругу
искренних друзей, для которых главное даже не бизнес-встреча с американцами,
а возможность пообщаться со старым  приятелем.  Одновременно  надо  было  по
возможности расположить его к американским братьям по классу. Для этой  цели
было несколько домашних заготовок, которые  надлежало  применить  исходя  из
обстановки за столом. Здесь немалые надежды  возлагались  на  Леву  Резника,
поскольку он, несмотря на свое штатовское подданство,  сумел  сберечь  запас
одесского  юмора,  а  кроме  того  мог  в  доходчивой  форме  перевести  для
Сноукрофта те анекдоты, которые сам же  и  рассказывал.  Некоторые  из  этих
анекдотов имели, правда, двадцатилетнюю  бороду,  но  артистизм,  с  которым
подавал их мистер Лайон, в немалой степени компенсировал недостаток новизны.
   Степа-Эдик - Иванцов это хорошо знал  -  вообще-то  недолюбливал  евреев,
хотя и не был каким-то патологическим антисемитом. Но похохотать под рюмочку
над еврейскими анекдотами никогда не отказывался. Тем  более  что  в  данном
случае их рассказывал самый стопроцентный потомок Моисея.
   - Левик, - оторжавшись после очередного анекдота, заметил Степа, -  ты  ж
настоящий артист. Жванецкий номер два!
   - Жаль, - сокрушенно произнес одессит, -  а  я  думал,  вы  скажете,  что
Жванецкий - это второй Резник.
   Эдуард Сергеевич поощрительно улыбнулся, и было похоже, что к Леве у него
нет претензий ни по поводу прошлогодней попытки продать лежалый товар, ни по
поводу его "пятой графы".
   В общем, обед прошел без происшествий, как и предполагалось.
   После  этого  мужчины  перешли  в  гостиную.  Ольга  Михайловна   взялась
командовать девицами  из  обслуги  "Русского  вепря",  убиравшими  со  стола
посуду.
   Вокруг небольшого столика расселись Иванцов, Тихонов, Резник, Сноукрофт и
Соловьев. Три охранника Степы заняли места у стены позади своего хозяина,  у
противоположной стены разместились трое соловьевских.
   - Славно покушали, - похвалил Тихонов. - В картишки перекинемся?
   - Может быть, немного о делах поговорим? - предложил Соловьев.
   - Пищеварению не  помешает,  -  согласился  Степа.  -  Какие  у  вас  там
интересные предложения имеются?
   - Предложения очень  интересные,  "зелеными  лимонами"  пахнут,  -  бодро
ответил Антон Борисович. - Но для начала хотелось бы спросить, Эдик, не  мог
бы ты для  наших  иностранных  друзей  небольшую  такую,  но  познавательную
экскурсию провести?
   - Гида  нашли!  -  хмыкнул  Тихонов.  -  Ново-Никольский  Монастырь  могу
показать, я там однажды на судебно-психиатрической экспертизе лежал. Теперь,
конечно, там этой дурки уже нет, но все здания сохранились.
   - Нет, успокойся. Этого от тебя не потребуется. Нашим  гостям  интереснее
будет оптовую базу "Белой куропатки" посетить. И посмотреть там кое-что.
   -  С  какой  это  стати?  Передового  опыта  хранения  товаров   там   не
наблюдается, склады тоже не больно современной постройки. И потом  я-то  при
чем? Обращайтесь прямо к заведующему базой или к начальнику охраны господину
Фролову. Если найдут возможным - пропустят, а если  не  найдут  -  извините.
Нынче частная собственность неприкосновенна.
   - Господ американцев интересует не опыт хранения товаров,  а  медицинская
лаборатория, которая помещается в одном из складских помещений.
   - Лаборатория?  Нет  там  никакой  лаборатории,  господин  Соловьев.  Вас
неверно информировали. Перепутали, наверно, что-нибудь.
   - Мы этот вопрос, Эдуард  Сергеевич,  предварительно  провентилировали  в
Москве, - сказал Иванцов, - у небезызвестного тебе Сергея Сергеевича.
   - Хм... - У Степы на лице появилось строгое выражение. - И что ж  вы  там
такого навентилировали?
   - Мистер Сноукрофт по поручению компании "Джемини-Брендан", -  вступил  в
разговор Лева, - интересуется технологией  получения  некоторых  препаратов,
которые производятся в лаборатории, расположенной на оптовой базе АО  "Белая
куропатка", а вы, как нам известно, имеете к  этому  самое  непосредственное
отношение.
   - Откуда вам это известно? - спросил Степа.
   - Ты же  понимаешь,  что  без  санкции  Баринова  они  никаких  данных  о
лаборатории нигде не получили бы,  -  чуть  заволновавшись,  ответил  Виктор
Семенович.
   - В нашем государстве, - ухмыльнулся Тихонов, - теперь можно все  купить.
И бананы, и кокосы, и прокуроров, и сведения. Но то,  что  делается  там,  в
"Куропатке", купить нельзя. Не продается! И лапшу, Витя, вешай на уши своему
"Жванецкому", они у него очень хорошо для этого топырятся.
   У Иванцова участился пульс. Вот оно, начинается! Ясно: Степу провести  не
удалось, убаюкать тоже. Остается только пугать.  Только  он  -  пуганый,  не
так-то просто это  сделать.  Можно  было,  конечно,  уже  сейчас  произнести
условное слово.
   Им почему-то выбрали блатное: "Шмон!" Звучит коротко, громко и звонко. Но
было страшновато.  Охранники  Степы  подобрались,  напряглись  и  нежно  так
занялись своими галстуками. Они устроились так удобно, что могли, без  риска
зацепить своего шефа, пристрелить и любого из сидевших за  столом,  и  своих
коллег с противоположной стороны комнаты. Да и  все  двери  могли  взять  на
прицел. Впрочем, на двери Иванцову было  плевать.  Его  личная  лысина  тоже
могла оказаться на мушке. А  в  том,  что  после  команды:  "Шмон!"  первыми
выстрелят охранники Степы, Иванцов не сомневался. И потому не стал лезть  на
рожон.
   - Эдик, - напустив на лицо обиженное выражение, произнес Иванцов, - похож
я, по-твоему, на идиота, а? Или на самоубийцу, скажем? На какого  хрена  мне
искать лишних приключений и ссориться с Чудо-юдой?  Я  ведь  себе  не  враг,
верно?
   - Тебе Чудо-юдо сам позвонил, что разрешает, или через них передал?  -  с
явной подковыркой спросил Степа. - В Москву ведь ты не ездил, как я знаю?
   - Мне Рындин передал, что такая санкция  есть.  Можешь  позвонить  ему  и
проверить. Если он, конечно, не уехал куда-нибудь. Или вообще прямо Чудо-юде
позвони да проверь. В конце концов, канал для экстренных  контактов  у  тебя
есть...
   Если б  Степа,  вытащив  из  кармана  какой-нибудь  спутниковый  телефон,
деловито взялся бы нажимать кнопки, приговаривая: "А что? Вот сейчас позвоню
- и проверю..." , то команда "Шмон"  должна  была  прозвучать  неизбежно.  И
стрелять надо было бы даже не в самого Степу, а в телефон, потому  что  даже
несколько предсмертных слов, которые Тихонов сумел  бы  прохрипеть  в  эфир,
что-нибудь типа:  "Сергеич,  Иванцов  продал!",  долетев  через  космические
бездны до ушей Баринова, могли разом обессмыслить всю операцию.
   Но произошло небольшое чудо.
   Такие чудеса происходят тогда, когда человек, впервые взяв в руки