через проход от военных  сидели  граждане,  экипированные  в
казачьи мундиры и галифе с лампасами, при крестах на груди и с нагайками  за
голенищами хромовых сапог. Вдобавок к ним здесь же находился некто в  черной
гимнастерке с трехцветным уголком-шевроном и черепом с костями на  рукаве  и
еще один, в камуфляже с нашивкой "Союз ветеранов Афганистана". Неподалеку от
них белели бороды епископа Феодора и настоятеля  Ново-Никольского  монастыря
архимандрита Савелия. В задние ряды сели человек пятнадцать крепких  молодых
ребят в свободного покроя малиновых, темно-зеленых и желтых пиджаках.
   Ровно в 17.00 к столу президиума, располагавшемуся на невысоком  подиуме,
вышли пять человек. Глава уселся в центре, по правую руку - его первый  зам,
по левую - председатель облдумы, по краям - какие-то двое,  которых  Иванцов
припомнить не мог.
   Глава постучал по микрофону (в принципе, наверно, и без него все было  бы
слышно), после чего в зале установилась тишина.
   - Дамы и господа! - объявил Глава. - Товарищи! Позвольте мне открыть наше
совещание,  на  котором  присутствуют  руководящие  работники  администрации
области, крупнейшие предприниматели,  представители  различных  общественных
организаций, духовенства, военнослужащие,  представители  правоохранительных
органов,  деятели  науки,  искусства  и  культуры.   Мы   приглашали   около
шестидесяти человек но, к сожалению, примерно треть приглашенных не проявила
должного интереса к проблеме, которую мы с вами намерены обсуждать, то  есть
к проблеме возрождения  культурно-исторических  традиций  нашей  области.  В
особенности жаль, что не откликнулись на наше приглашение многие  из  господ
предпринимателей. В частности, я  не  вижу  здесь  ни  одного  представителя
банковского капитала. Но, я думаю, что содержание разговора,  который  мы  с
вами  поведем,  станет  им  известным  и  они  в  конечном   итоге   к   нам
присоединятся.
   Не  тратя  лишнего  времени  на  организационные  вопросы,  я   предлагаю
установить следующий порядок работы. Сейчас с докладом на тему  "Возрождение
культурно-исторических  традиций  области"  выступит  профессор   областного
университета Лазарь  Григорьевич  Бреславский,  который  просит  для  своего
выступления тридцать минут, а затем желающиесмогут высказать по теме доклада
свои мнения и конкретные предложения. Нет возражений? Прекрасно. Прошу  вас,
Лазарь Григорьевич.
   Сидевший ближе к трибуне моложавый пятидесятилетний господин в  массивных
очках на мясистом носу, солидно-лысоватый и неплохо для  профессора  одетый,
занял место докладчика.
   - Уважаемые коллеги, - начал он, несмотря на то,  что  явное  большинство
присутствующих в прямом смысле ему коллегами не были. -  Доклад,  с  которым
мне  доверено  вас  познакомить,  явился  плодом  многолетних  исследований,
проводившихся  группой  научных   сотрудников   нескольких   кафедр   нашего
университета в тесном сотрудничестве с учеными Москвы,  Санкт-Петербурга,  а
также некоторых зарубежных научных центров...
   Господин  профессор  начал  очень  издалека.  Он  рассказал  о  том,  что
древнейшие  стоянки  первобытных  людей,  обнаруженные  при  археологических
раскопках  на  территории  области,  относятся  к  неолитической   эпохе   и
существовали примерно 20 000 лет назад. Потом как-то  неожиданно,  пропустив
этап бронзового века, будущая область шагнула вперед и сразу же  вступила  в
век железный. Опять же с  перескоком,  не  проходя  через  рабовладельческую
формацию,  жители  области,  отказавшись  от   экономически   неэффективного
первобытного коммунизма,  занялись  интенсивным  строительством  феодального
общества, очевидно, полагая, что феодализм  и  есть  светлое  будущее  всего
человечества.
   Если  б  Иванцов  не  знал  всей  подоплеки  мероприятия,  то,   наверно,
воспользовался бы профессорской лекцией для  того,  чтоб  слегка  вздремнуть
после напряженного  трудового  дня.  Большая  часть  публики,  которая  этой
подоплеки действительно не знала, стала позевывать и недоуменно бормотать.
   Однако  после  того,  как  господин  Бреславский,  вспомнив  о  том,  как
происходило  создание  племенного  союза  береговичей,  включившего  в  себя
протославянские и угро-финские элементы, рассказал о  захватническом  походе
Ярослава Мудрого, силой оружия подчинившего  мирных  береговичей  Киеву,  на
некоторых  лицах  появился  заметный  интерес.  Военком  Сорокин   отчетливо
произнес на ухо своему соседу Прокудину:
   - А теперь, гады. Черноморский флот отбирают...
   Лазарь Григорьевич не забыл отметить и то, что с принятием православия на
территории области дело обстояло очень неоднозначно.  Языческие  капища,  по
данным археологов, сохранялись в здешних лесистых местах  аж  до  XIV  века.
Епископ с архимандритом переглянулись, когда  Бреславский  доложил,  что  во
время восстания язычников против насильственного насаждения христианства  из
десяти тысяч человек, проживавших на территории области, было перебито более
половины.  Вряд  ли  служителей  культа  обрадовала  и  та  информация,  что
уцелевшие береговичи хоть и приняли православие,  подчиняясь  силе  киевских
копий, но еще пару веков  втихаря  бегали  в  леса  приносить  жертвы  своим
любимым Даждь-Богу, Перуну и своей покровительнице - Берегине.
   Профессор, однако, перешел к светлой странице  истории  области  -  эпохе
существования  независимого  Береговского  княжества.   Один   из   потомков
Всеволода Большое Гнездо, не то Брячислав, не то  Гремислав  -  это  Иванцов
как-то пропустил мимо ушей - решил, что собирать дань для Киева и  оставлять
себе какие-то ничтожные проценты экономически  невыгодно.  В  результате  он
послал  Киев  куда  подальше  и  зажил  в  суверенном  государстве,  которое
благополучно просуществовало в полной самостоятельности до вторжения Батыя.
   За  период  полной  самостоятельности  княжество   обзавелось   городами,
монастырями, народными промыслами,  так  как  те  средства,  которые  прежде
уходили на содержание Киева, стали оставаться здесь, в Береговии.  Именно  в
этот момент Иванцов вспомнил, как летом прошлого года, с трудом  выпутавшись
из неприятного дела с убежавшим из-под расстрела  уголовником  и  похищенной
иконой,  мечтал  о  том,  как  хорошо  бы  стать  генпрокурором   небольшого
независимого государства в границах вверенной ему сейчас  области.  Он  даже
названия тогда придумывал в шутку: Хренляндия,  Лесороссия...  А  оказалось,
что и придумывать не надо. Уже было готовое название - Береговия.
   Довольно  подробно  -  минут   пять   -   профессор   освещал   непростые
взаимоотношения между ордой и Береговией. Первая, конечно, брала  со  второй
немалую дань, регулярно угоняла часть населения в полон,  на  принудительные
работы, но вместе с тем, о чем в советское  время  предпочитали  умалчивать,
поощряла развитие торговли Береговии  со  странами  Запада.  Кроме  того,  в
защищенную лесами северную часть Береговии ордынские баскаки не наезжали,  и
там, в благолепии и полной гармонии с природой, проживали беглецы из южных и
юго-восточных княжеств. То, что  с  ослаблением  орды  Береговия  постепенно
перешла под власть Новгорода, еще более способствовало этому.  Под  влиянием
новгородцев  береговчане  приобщились  к  вечевой   демократии,   разжились,
расстроились. Именно тогда был  заложен  Старо-Никольский  монастырь  (позже
спаленный отрядами какого-то из самозванцев уже в семнадцатом веке), который
стал  одним  из   крупнейших   религиозных   центров   Руси.   Были   школы,
распространялась грамотность, подтверждением тому служили десять  бытовых  и
коммерческих записок на бересте, подобных тем, что находят в Новгороде.
   В общем, все было бы прекрасно, и, как  утверждал  господин  Бреславский,
возможно, судьба Береговии была бы более счастливой,  если  бы  в  последней
четверти XV века в Береговию не вторглись  войска  Ивана  III,  жестокого  и
вероломного  Московского  князя,   макиавеллиста,   считавшего,   что   цель
оправдывает средства. Именно это  привело  к  тому,  что  в  Береговии  было
искусственно прервано естественное,  аналогичное  Западной  Европе  развитие
рыночных отношений и правовой демократии.
   - Пятьсот с лишним лет тому назад, - весьма эмоционально произнес  Лазарь
Григорьевич,  -  наша  область  попала  в   зависимость   от   тоталитарного
империализма Москвы. Быть может, многие из здесь присутствующих, воспитанные
в традиционном, промосковском духе, сейчас  начнут  возмущаться  и  обвинять
меня в сепаратизме, в децентрализаторстве и тому подобном. Ничего подобного,
господа. Я не политик, я  историк.  Мое  дело  -  донести  потомкам  историю
родного края в неискаженном, истинном виде. А история России, как целого, на
протяжении многих столетий писалась по шаблонам, заготовленным в  Москве,  а
позднее, когда Петр I перенес столицу на север, - в Петербурге. Но поскольку
правящая династия была прямым продолжением московского царствующего дома, то
завоевание Москвой - в прямом смысле огнем и мечом - огромных территорий  на
востоке Европы объявлялось несомненным благом для завоеванных.  Естественно,
никакие альтернативные суждения не допускались. Не знаю,  может  быть,  лишь
немногие из вас осведомлены, что, например, летописи, создававшиеся в других
городах, весьма противоречат московским. Да и сохранилось их ничтожно  мало.
Причем, как правило, не в подлинниках, а в списках, которые  вовсе  не  были
стопроцентными  копиями  оригинала.  Московские  переписчики,  работая   под
контролем государственных чиновников, тщательно изымали из исходных  текстов
невыгодные для Москвы сведения и  вписывали  то,  что  принижало  или  вовсе
отрицало собственную историческую роль  какой-либо  захваченной  территории.
После этого исходный текст уничтожался, а поддельный становился каноном,  не
подлежащим опровержению. После того, как сменялось три-четыре  поколения,  а
то и раньше, учитывая, что грамотность была не слишком распространена, а при
московском  владычестве  даже  заметно  снизилась,   навязанные   москвичами
измышления  становились  якобы  "документально  подтвержденным  историческим
фактом"...
   Иванцов это хорошо понимал. Он не раз сталкивался с тем, что тщательно  и
добротно подготовленное дело, выстроенное  по  всем  правилам  и  формальным
признакам, да еще при отсутствии у противной стороны живых  свидетелей,  как
правило, выигрывается. Особенно в прежние родные годы, когда  процесс  носил
обвинительный, а не состязательный характер.
   На лицах слушателей, конечно, по-разному, но  отразилось  уже  не  просто
любопытство, а настоящая заинтересованность.
   - Представьте себе, - продолжал оратор, - сколько  пушнины,  леса,  меда,
воска, льна, сала,  шерсти,  соли  было  практически  бесплатно  вывезено  с
территории нашей нынешней  области  еще  в  эпоху  Московского  государства!
Сколько налогов, которые собирались  здесь,  в  бывшей  Береговии,  осело  в
московской казне, ни единым рублем  не  поработав  на  благосостояние  наших
жителей! Наконец, именно Москва, которая  отписала  в  казну  большую  часть
земельных угодий, явилась тормозом в развитии рынка земли.
   Полчаса, установленные регламентом, уже прошли, но  Глава  словно  бы  не
замечал этого. И зал, как это ни странно, полностью стих, жадно  впитывая  в
себя и тут же переваривая каждое слово докладчика.
   А тот уже подкатывал к  временам  более  близким.  Он  рассказал  о  том,
сколько  тягот  и  лишений  вынуждена  была  перенести  губерния  вследствие
политики различных царей, императоров и генсеков, которые  проводили  разные
там  преобразования,  укрепляли  бюрократию,   душили   свободу,   подавляли
крестьянские восстания, устраивали земельные реформы в  интересах  помещиков
или  продразверстку  для  прокормления  Красной  Армии  и  рабочего  класса,
оказывали интернациональную помощь или вели войны. Лазарь Григорьевич привел
мрачную статистику потерь,  которые  понесли  жители  области  в  результате
участия в войнах  за  московские  или  петербургские  интересы,  а  также  в
результате   социально-классовых   столкновений   дооктябрьского    периода,
гражданской войны 1917-1922 годов, голода,  спецпереселений  и  политических
репрессий, связанных с политикой центра. Выяснилось, что только за последние
триста лет, начиная с азовских походов Петра  Великого  и  кончая  войной  в
Чечне, область потеряла около пяти миллионов человек.
   - Напоминаю, что по состоянию на конец 1995 года  все  население  области
составляет 4,  8  миллиона  человек,  -  подняв  вверх  указательный  палец,
произнес Бреславский. - А ведь все  те,  кто  погиб  безвременно,  могли  бы
продолжиться в детях, внуках, правнуках! Можно  только  догадываться,  какой
чудовищный урон был нанесен нашему генофонду. Сколько  талантливых  людей  -
поэтов, математиков, художников, музыкантов - так и не было рождено!  И  все
это - из-за  колонизаторской  политики,  которую  Москва  вела  в  отношении
подчиненных ей провинций.
   Иванцов отметил, что  при  этих  словах  генерал  Прокудин  насупился,  а
полковник Сорокин стал ему что-то объяснять на ухо.
   -  Но  ущерб,  нанесенный  нашему   промышленному   и   интеллектуальному
потенциалу, - продолжал разошедшийся профессор,  -  не  исчерпывается  этими
прямыми потерями. Центр  -  тут  я  имею  в  виду  опять-таки  и  Москву,  и
Санкт-Петербург - как гигантский магнит притягивал к себе  лучших,  наиболее
инициативных,  предприимчивых,  одаренных  и  талантливых  людей.  Причем  в
огромном,  явно  превышающем  собственные  потребности  количестве.  Там,  в
центре, формировалась некая  гипертрофированная  интеллектуальная  элита,  а
провинция вынуждена была довольствоваться либо посредственностями, которые в
эту элиту не могли пробиться,  либо  некими  отбросами,  которые  эта  элита
отторгла. Потому-то такова сейчас разница  в  общем  уровне  культуры.  И  у
многих  молодых  людей,  которых  я  знаю,  общаясь  со  своими  студентами,
образуется комплекс провинциала. Юноши  и  девушки  ощущают  себя  ущербными
индивидуумами лишь по той простой причине, что  не  сподобились  родиться  в
Москве. Разве это не печально?
   Совсем недавно, осенью прошлого года, по приглашению моих коллег я  ездил
в  США.  Мне  довелось  побывать  в   Нью-Йорке,   Вашингтоне,   Далласе   и
Лос-Анджелесе. Все это крупные города,  но  Вашингтон,  столица,  резиденция
правительства, среди них самый маленький. Большая часть населения Вашингтона
- чиновники или те, кто их обслуживает.  Там  нет  ни  крупных  заводов,  ни
финансовых центров, ни торговых корпораций. А  вот  в  трех  других  городах
сосредоточена львиная доля всей американской мощи. Хотя  они  расположены  в
очень удаленных друг от друга регионах. И я очень удивился бы, если б узнал,
что у какого-то Нью-Йоркца или далласца появился комплекс провинциала  перед
жителем Вашингтона. У нас же даже петербуржец, попадая в Москву,  ощущает  -
хотя и не всегда показывает - этот самый комплекс. Разве это нормально?
   - Ясное дело - нет! - донесся голос из  того  заднего  ряда,  где  сидели
молодые люди в разноцветных пиджаках. - Зажралась Москва!
   Профессор скромненько улыбнулся. Реакция ему понравилась.
   - Еще одно замечание в связи с моими американскими  наблюдениями.  Каждый
штат имеет свою конституцию, свои законы, федеральное правительство и лишь в
минимальной степени вмешивается  во  внутреннюю  жизнь  тамошних  "субъектов
федерации". А у нас что? Москве предоставлены огромные льготы по сравнению с
другими. Национальные  республики,  образованные,  кстати,  на  территориях,
изъятых из состава существовавших при царе российских губерний, заключают  с
Москвой договора о разграничении  полномочий.  У  них  выборные  президенты,
которых федеральная власть не может сместить. Ну, Чечня - это вообще  вопрос
особый... Но парадокс ведь, господа! У нас населения  втрое  больше,  чем  в
Осетии, территория  раз  в  двадцать  больше,  чем  у  Ингушетии,  а  нашего
уважаемого Главу могут  в  любой  момент,  ради  конъюнктурных  соображений,
например, по ходу предвыборной кампании, снять со своего поста, поскольку он
назначается Президентом. То  есть  налицо  деление  субъектов  федерации  по
сортам: этот - первого сорта, тот - второго,  а  другой  -  вообще  третьего
второй свежести. Справедливо ли это, совместимо ли с подлинной демократией?
   Зал дружно прогудел нечто вроде коллективного: "Не-ет!"
   Иванцов поглядел на Главу. Тот сохранял лицо непроницаемое, только  глаза
медленно перемещались по рядам. Видимо, он  тоже  сильно  сомневался  насчет
своевременности этого сборища. Возможно даже, что и  инициатива  шла  не  от
него лично, а из  каких-то  иных  кругов.  По  разумению  прокурора,  Глава,
разглядывая сидевших перед ним,  прикидывал,  не  может  ли  кто-то  из  них
подложить ему свинью.
   Конечно, теперь времена иные.  Никто  сразу  не  прицепится,  не  пришьет
политику, у каждого ученого может быть свое мнение.  Тут  просто  совещание,
так сказать, для информации,  не  заседание  облдумы,  никаких  обязательных
постановлений и прочих нормативных актов здесь принимать не  станут.  Просто
ознакомились люди  с  одной  из  научных  версий,  даже  гипотез,  расширили
кругозор и пошли по домам. Так что  ни  Главе,  ни  профессору  не  придется
ожидать, что приедут утречком или ночью ребята Рындина, а через три  дня  их
шлепнут по приговору "тройки" ОСО.
   Но любители подкладывать тлеющие головешки под начальственные зады еще не
перевелись. Тем более  ежели  кто-то  из  них  делает  такую  работу  не  по
добровольному желанию, а по служебной обязанности. Тот же Рындин в  принципе
обязан доложить наверх о самом факте этой заседаловки. И  доложит,  конечно.
Правда, в каком ключе доложит - это другой вопрос. Может доложить  так,  что
все это просто сунут в дело и тут же забудут - рутинная информация. А  можно
повернуть дело так, что начнется серьезная  и  обстоятельная  разработка.  А
потом может произойти все что угодно. Суда, конечно, устраивать не будут, но
с должностей кое-кто может спрыгнуть, а при особо серьезных сомнениях - даже
и на пенсию.
   Тем временем профессор Бреславский уже подводил свою речугу к финалу:
   - Я еще раз  повторяю,  господа,  что  не  являюсь  ни  сепаратистом,  ни
экстремистом. Я - прагматик. Разумеется, говорить,  допустим,  о  разрыве  с
центром, выходе из состава Российской Федерации, особенно теперь,  когда  до
президентских выборов осталось  меньше  пяти  месяцев,  -  недальновидная  и
опасная позиция. Однако в ситуации,  когда  центр,  возможно,  будет  сильно
заинтересован в поддержке со стороны регионов, у руководства  нашей  области
появится возможность обусловить эту поддержку согласием центра на  некоторое
расширение полномочий областных властей. Разумеется, это только  мое  личное
мнение. Благодарю областное руководство за предоставленную  мне  возможность
высказаться и прошу прощения за то, что несколько  превысил  выделенный  мне
лимит времени.
   Зал захлопал, аплодисменты выглядели весьма искренними.
   - Есть ли какие-то вопросы к докладчику? - спросил  Глава,  когда  хлопки
утихли. Вопросов не было. То ли слушатели попались очень понятливые,  то  ли
осторожничали. Может, боялись показаться профанами.
   - Тогда переходим к прениям, - объявил Глава.  -  Кто  желает  выступить?
Напоминаю, на выступление - пять минут.
   Иванцов, как и Рындин, само собой, выступать не собирался.  Теплов  тоже.
"Интересно, - подумал Виктор Семенович, - подготовил Глава  выступающих  или
все на самотек пустит?" Сейчас,  при  демократии,  от  желающих  повыступать
отбоя нет. Могут такого намолоть, что за сто лет не разгребешь...
   Но  подготовленный  выступающий  все-таки  нашелся.  Оказался  облвоенком
Сорокин.
   - Доклад товарища Бреславского Лазаря Григорьевича, - произнес полковник,
- произвел на меня двойственное, если  можно  так  вы