к, чтобы вешать одежду. Здесь  кровать  -  плоская,
жесткая, с твердой подстилкой не толще моей ладони, один и  одна  восьмая  в
длину, одна треть в ширину. Под кроватью наглухо закрытый ларь, запирающийся
на замок, и чтобы отпереть его мог только я. Здесь полка размером  треть  на
четверть, на пол-единицы над полом, чтобы, сидя возле нее, можно было  есть.
И еще... вот такую штуку, если она закрывается наглухо и вполне  надежна.  -
Брил с досадой ткнул пальцем в сторону  приспособления,  похожего  на  серую
каменную глыбу. - Вся эта постройка  должна  стоять  обособленно  от  других
зданий, на возвышенном месте, чтобы над нею не поднимались никакие  деревья,
холмы и скалы, и ничто не заслоняло  бы  подходов  к  ней  со  всех  четырех
сторон; построить надо прочно и крепко, насколько это возможно  за  короткий
срок; и нужен свет, который я смогу  сам  включать  и  выключать,  и  дверь,
которую только я один смогу отпереть.
   - Прекрасно, - беспечно сказал Тэнайн. - Какая температура?
   - Как здесь сейчас.
   - Еще что? Музыка? Картины? У нас есть, например, очень неплохие...
   Брил только фыркнул презрительно и весьма красноречиво.
   - Если сумеете, проведите туда воду. А все остальное... это ведь  жилище,
а не дворец развлечений.
   - Надеюсь, тебе будет удобно в этой... в этом жилище, - сказал  Тэнайн  с
едва уловимой насмешкой.
   - Именно к такому я привык, - надменно ответил Брил.
   - Что ж, идем.
   - Куда?
   Великан поманил его  и  прошел  под  аркой.  Брил,  жмурясь  от  розового
вечернего света, вышел за ним.
   На пологом склоне, на полпути  между  домом  Тэнайна  и  горной  вершиной
позади него, простирался луг, поросший красной  травой;  Брил  заметил  его,
когда шел сюда от водопада. Сейчас на лугу толпился народ  -  люди  сновали,
точно мошкара  вокруг  огня,  яркие  легкие  одежды  сверкали,  переливались
несчетным множеством цветов и оттенков. А посередине торчало что-то  похожее
на гроб.
   Брил не поверил собственным глазам, просто  отказывался  верить,  но  чем
ближе они подходили, тем ясней становилось: перед ним  та  самая  постройка,
которую он только что нарисовал!
   Он все замедлял и замедлял шаг, изумление его  росло  с  каждой  минутой.
Вокруг небольшой постройки хлопотало много народу и даже  дети  -  скрепляли
края стены и кровли при помощи какой-то жужжащей машинки, затягивали  сеткой
узкие щели - оконца. Крохотная девчурка -  должно  быть,  она  только-только
научилась ходить - бесстрашно подошла к Брилу, шепеляво попросила на Древнем
языке дать ей руку и приложила его ладонь к какой-то пластинке, которую  она
принесла с собой.
   - Теперь тебе сделают ключи, - объяснил Тэнайн,  когда  малышка  затопала
прочь, к двери, где ждал ее один из строителей.
   Человек этот взял у девочки пластинку и вошел внутрь, видно было, как  он
опустился   на   колени   возле   кровати.   Тэнайна   с   Брилом    обогнал
мальчик-подросток, он почти бегом нес лист того же  материала,  из  которого
сложены были стены и крыша. Лист был светло-коричневый, чуть шероховатый,  с
виду очень легкий, и, однако, чувствовалось, что  он  необыкновенно  прочен.
Когда они подошли вплотную, мальчик как раз  приладил  его  между  входом  и
концом  кровати.  Тщательно  выровнял,  приставив  ребром  к   стене,   чуть
пристукнул по другому ребру ладонью - и вот  он,  стол,  который  требовался
Брилу: ровный, надежный да притом безо всяких ножек и подпорок!
   - Кажется, тебе, хотя бы на первый  взгляд,  кое-что  здесь  пришлось  по
вкусу, - услышал Брил.
   Это  была  Нина.  Она  по  воздуху  подвела  груженный  снедью  поднос  к
новоявленному столу, весело помахала рукой и пошла прочь.
   - Я сейчас приду! - крикнул ей вдогонку Тэн и  прибавил  три  односложных
певучих слова на языке Ксанаду - должно быть, что-то ласковое,  решил  Брил,
во всяком случае, так это прозвучало.
   И тотчас Тэн снова с улыбкой обернулся к нему:
   - Ну, Брил, как тебе это нравится?
   - Но кто же всем распоряжался? - только и нашелся спросить Брил.
   - Ты, - сказал Тэн, но этот ответ ничего не объяснял.
   В отворенную дверь  Брил  видел,  что  люди  уже  идут  прочь,  смеясь  и
переговариваясь на своем ласковом, певучем языке. Вот какой-то  юнец  сорвал
среди розовой травы ярко-алые цветы, подал девушке, она  улыбнулась  ему,  и
отчего-то Брила взяла досада.  Он  резко  отвернулся  и  пошел  вдоль  стен,
постукивая по ним кулаком, выглядывая в узкие прорези окон. Тэнайн опустился
на  колени,  подергал  запертый  ларь  под  кроватью;  сильные   плечи   его
напряглись, но ларь был неподатлив, как скала.
   - Приложи сюда ладонь, - сказал он.
   Брил хлопнул рукой в перчатке по указанному месту.
   Створки раздвинулись. Брил наклонился  и  заглянул  внутрь.  Ларь  внутри
светился, в глубине видно было светло-коричневую стену, по бокам -  рубчатые
переборки, на которые опиралась постель. Он снова тронул нужную пластинку  -
створки сошлись беззвучно и так плотно, что едва можно было разглядеть,  где
они смыкаются.
   - Так же и с дверью, - сказал Тэнайн. - Кроме тебя, никто ее не  откроет.
Здесь вода. Ты не сказал, куда именно ее подвести.  Если  так,  как  сейчас,
неудобно...
   Брил протянул руку к крану, и сразу же в чашу полилась прозрачная струя.
   - Нет, все годится. Они работали, как настоящие мастера.
   - Они и есть мастера, - сказал Тэнайн.
   - Так значит, им уже приходилось сооружать такие постройки?
   - Нет, никогда.
   Брил пронзил  его  взглядом.  Нет,  не  может  этот  простодушный  варвар
умышленно его дурачить! Видно, он, Брил, не уловил смысла: за  долгие  годы,
их разделившие, как-то изменилось значение  слов,  унаследованных  от  общих
предков. Пока просто запомним это, а обдумаем после.
   - Тэнайн, - внезапно спросил он, - сколько вас, жителей Ксанаду?
   - В нашем округе триста. На всей планете около тринадцати тысяч.
   - Нас полтора миллиарда. А какой у вас самый большой город?
   - Город?.. - повторил Тэнайн раздумчиво, словно роясь в памяти. - А,  да,
город! У нас их нет. У нас сорок два вот таких округа, одни побольше, другие
поменьше.
   - Все население вашей планеты поместилось бы в одном здании какого-нибудь
города у нас на Кит Карсоне. И давно  вы  здесь?  Сколько  поколений  у  вас
сменилось?
   - Пожалуй, тридцать два, а то и тридцать пять.
   - Мы обосновались на Кит Карсоне около шести столетий  назад  по  земному
счету. Выходит, по времени ваша культура  более  древняя.  Может  быть,  вам
интересно узнать, каким образом мы сумели настолько вас опередить?
   - С восторгом послушаю, - сказал Тэнайн.
   - Вы тут недурно владеете кое-какими ремеслами, - вслух размышлял Брил, -
и отлично умеете работать сообща. Вы можете создать великолепный  мир,  если
только захотите и если вами по-настоящему руководить.
   - Вот как? - Тэнайн, видимо, был очень польщен.
   - Мне надо подумать, - озабоченно продолжал Брил. - Вы не то, что  мне...
что я  думал  сначала.  Пожалуй,  я  останусь  у  вас  немного  дольше,  чем
предполагал. Может быть, пока я стану изучать ваш народ, вы, в свою очередь,
больше узнаете о моем.
   - Буду рад и счастлив, - сказал Тэнайн. - А сейчас  тебе  еще  что-нибудь
нужно?
   - Ничего. Можете идти.
   На этот властный тон великан ответил  только  своей  обычной  открытой  и
приветливой улыбкой, помахал рукой и вышел. Слышно  было,  как  он  глубоким
звучным баритоном окликнул жену и та радостно отозвалась.
   Брил прижал руку  в  перчатке  к  "замку",  и  дверь,  бесшумно  скользя,
затворилась...
   Он снял жесткую, тяжелую, отливающую металлом одежду, перчатки с крагами,
ботфорты. Все это  было  соединено  проводами:  энергопитание  в  ботфортах,
счетчики и управление - в брюках и  поясе,  воспринимающие  устройства  -  в
мундире, передатчики и локаторы - в перчатках.
   Он повесил одежду на  крюк  и  установил  защитное  поле,  теперь  сигнал
предупредит его, если к его убежищу приблизится хотя бы на  тридцать  метров
что-то или кто-то ростом  больше  мыши.  Он  установил  радиационный  купол,
непроницаемый для всяких следящих лучей, лазеров и иного излучающего оружия.
Потом подвесил левую перчатку с проводом над столом и принялся  обрабатывать
уголок светло-коричневой пластины.
   Через полчаса  он  нашел,  наконец,  сочетание  температуры  и  давления,
способное ее разрушить,  и,  ошалев  от  неожиданности,  опустился  на  край
кровати. Из такого материала преспокойно можно строить космический корабль!
   Так что же, у них были в запасе пластины именно тех  размеров,  какие  он
потребовал? Тогда на планете должны быть склады, должны быть заводы, которые
выпускают такие вот доски всех размеров, на выбор. Или же здесь есть машины,
способные производить этот материал, который  он  сейчас  насилу  расплавил,
прямо так, с ходу.
   Но никакой крупной промышленности у них нет, а если есть склады, то их не
сумели обнаружить роботы-разведчики, засланные с Кит Карсона и  летающие  по
постоянным орбитам вокруг Ксанаду вот уже пятьдесят лет.
   Он откинулся на постель и стал размышлять.
   Чтобы  завладеть  планетой,  прежде  всего  надо  разыскать   центральное
правительство. Если это самодержавная власть, построенная строго по принципу
пирамиды, тем  лучше:  правящая  верхушка  малочисленна,  убиваешь  ее  либо
подчиняешь себе и используешь уже существующую организацию.
   Если никакого правительства нет, можно привлечь население на свою сторону
либо истребить его. Если есть промышленность, ставишь своих надсмотрщиков  и
заставляешь туземцев работать, пока не обучишь этой технике людей  со  своей
планеты, а потом туземцев уничтожаешь. Если они знают  и  умеют  что-то,  на
твоей планете неизвестное,  изучаешь  это  искусство  либо  подчиняешь  себе
мастеров. Все точно и определенно, все предусмотрено - каждая мелочь.
   Но если, как доносили роботы, существует высокоразвитая  технология  -  и
никакой промышленности? Прочно установившаяся на всей планете культура  -  и
почти никаких средств сообщения?
   О подобном никто не слыхивал,  и,  когда  роботы  докладывают  такое,  на
планету посылают исследователя. Его задача - выяснить, как туземцы  все  это
проделывают.  Он  должен  определить,  что  здесь  нужно  сохранить,  а  что
уничтожить, когда настанет время прислать сюда экспедиционные войска.
   Всегда есть хороший, надежный выход, думал Брил, заложив руки под  голову
и глядя в потолок. Имеется отличная планета, ничуть не хуже  Земли,  богатая
природными ресурсами, населенная ничтожным количеством  простаков.  В  любую
минуту их можно с легкостью истребить.
   Но сначала надо выяснить, как они общаются  между  собой,  как  достигают
такой слаженности в работе и каким образом мгновенно постигают все  тонкости
мастерства, прежде незнакомого. И как вырабатывают сложнейшие,  великолепные
материалы в два счета, из ничего...
   Нет, этот народ уничтожать не следует. Его надо использовать. Кит  Карсон
должен перенять их хитроумные фокусы. Ну, а если, неровен  час,  эти  фокусы
присущи только жителям Ксанаду, а карсонцы на такое не  способны,  как  быть
тогда?
   Что ж, надо взять этих мастеров  с  планеты  Ксанаду  и  распределить  по
городам и армиям Кит Карсона. Они мигом все воспринимают, мигом  повинуются;
объясни одному, что от него требуется, и это усвоят  все.  И  каждый  сможет
обучить группу самых  толковых  карсонцев.  Производство,  военная  техника,
стратегия и тактика... да, конечно же, все преобразится!
   Планету Ксанаду можно оставить почти в том виде, как она есть, просто она
будет поставлять на экспорт всяких помощников и адъютантов.
   Все это пустые мечты, оборвал себя Брил. Сперва надо разузнать  побольше.
Посмотреть, как они фабрикуют этот  непробиваемый  и  несгораемый  картон  и
антигравитационные чайные подносы.
   При мысли о подносе у него заурчало в животе. Он  поднялся  и  подошел  к
столу. Горячие блюда все еще дымились, холодные  ничуть  не  размякли  и  не
оттаяли. Он осторожно попробовал одно, другое. Вошел во вкус. И с  жадностью
набросился на еду.
   Нина, ох уж эта Нина...
   Нет, их нельзя уничтожать, сонно подумал он, разве можно истребить народ,
способный произвести на свет такую женщину. На всем Кит Карсоне  не  сыскать
такой поварихи.
   Он снова растянулся на постели и предавался мечтам, пока не уснул.

***

   С ним были вполне откровенны. Ему  показывали  все  подряд,  никому  и  в
голову не приходило спросить: а для чего ему это нужно? Спрашивать  было  бы
странно,  потому  что  эти  люди,  видно,  не  знали   особенной   гордости,
свойственной искусному умельцу, будь то гончар, металлист или специалист  по
электронике. Они не любовались восторженно  делом  своих  рук:  "Вот  что  я
могу!" Они рассказывали подробно, но спокойно,  словно  о  чем-то  доступном
всем и каждому.
   На планете Ксанаду так оно и было...
   - Допустим, у нас чего-то не хватает - ну, скажем, стронция,  -  объяснял
Тэнайн. - Из-за нехватки получается что-то вроде  вакуума.  Те,  кто  сейчас
свободен, ощущают это и начинают думать о стронции. Ну,  тогда  они  идут  и
собирают его... К примеру, мы выводим речных моллюсков  с  панцирями  не  из
углекислого кальция, а из углекислого стронция. И дети собирают ракушки.
   Брил видел фабрику одежды - она размещалась частью под навесом, частью  в
пещере, частью на лесной поляне. Тут же рядом плавали в пруду и загорали  на
лугу юноши и девушки. Словно бы между делом, они входили в тень и работали у
огромного резервуара, в котором вскипал, окрашивался яркой зеленью  и  затем
оседал какой-то химический состав.
   Черный  осадок  фильтрами  поднимали  со  дна,  раскладывали  в  формы  и
прессовали.
   Как именно действуют прессы, с виду  -  просто  крышки  этих  форм,  Брил
понять не мог, в Древнем языке не нашлось нужных слов,  но  за  какие-нибудь
четыре-пять секунд осадок превращался в те самые черные  камни,  из  которых
делались пояса, - правильные, отполированные, и на левой половине  пряжки  с
обратной стороны оттиснута на Древнем языке химическая формула.
   - Одно из немногих наших  суеверий,  -  заметил  Тэнайн.  -  Это  и  есть
формула,  по  которой  получаются  наши  пояса,  она  доступна  даже   очень
примитивной химической промышленности. Мы  хотели  бы,  чтобы  их  делали  и
носили во всей вселенной. Они - это мы и есть. Надень такой пояс, Брил, и ты
станешь одним из нас.
   Брил смущенно и презрительно фыркнул и  стал  смотреть,  как  двое  детей
ловко мастерят пояса - играючи, беспечно и легко, через минуту, вот  так  же
играючи, они начнут плести венки.  Скрепив  камни  друг  с  другом,  ребенок
ударяет готовым поясом по тому, которым опоясан сам.
   На миг вспыхивает холодным ярким пламенем многоцветная  радуга.  И  пояс,
окаймленный  теперь  короткими  язычками  переливчатого  света,  бросают   в
корзину.
   А потом Брил впервые увидел, как туземец надел такой пояс, - и  это  был,
пожалуй, единственный случай за все время пребывания на Ксанаду, когда он не
скрыл изумления. Юноша-купальщик, весь мокрый, вышел из пруда.  Подобрал  на
берегу пояс, защелкнул его на талии, мигом вверх  и  вниз  хлынуло  радужное
вещество -  и  уже  затрепетала  у  шеи  многокрасочная  ткань  и,  сверкая,
колышется вокруг бедер.
   - Вот видишь, эта одежда живет, - сказал Тэнайн. - Вернее, это не  просто
неживая материя.
   Он подобрал кайму своей туники  и  проткнул  ее  пальцами  -  они  прошли
насквозь, а ткань, словно вспорхнув, отлетела прочь целая и невредимая.
   - Это не совсем материя, - серьезно продолжал Тэнайн.  -  Уж  извини,  на
Древнем языке выходит что-то  вроде  каламбура.  Всего  ближе  для  этого  в
Древнем языке слово "эманация". Так или иначе, это вещество по-своему живет.
Оно сохраняется... ну,  скажем,  год  или  чуть  дольше.  А  потом  довольно
обмакнуть его в молочную кислоту, и оно восстановится.
   И один такой пояс может зарядить миллион новых... или  миллиард...  разве
сочтешь, сколько палок может зажечь огонь?
   - Но зачем носить такое?
   Тэнайн рассмеялся.
   - Из скромности. Мы носим эту одежду, потому что она согревает нас, когда
нам нужно тепло, и порой скрывает наши  недостатки  -  большего  не  даст  и
человеческая привязанность.
   - Одежда отнюдь не скромная, - чопорно сказал Брил...
   Про "картон" он все разузнал. На толстой ветви какого-то дерева  подвешен
был широкий чан с молочно-белой жидкостью - Тэн объяснил,  что  это  подобие
клейковины, его дает специально выведенный  вид  осы,  и  оно  растворено  в
нуклеиновой кислоте, синтезированной  из  местного  растения.  Под  чаном  -
широкий металлический лист и набор подвижных  планок.  Планки  устанавливают
точно по нужным размерам и очертаниям будущей пластины,  открывают  кран,  и
жидкость заполняет контур. Потом двое ребятишек прокатывают ручной валик  по
верхнему краю планок. Белое озерко становится светло-коричневым,  застывает,
и получается плоский прочный лист.
   Тэнайн очень старался растолковать Брилу, что это за  валик,  но  Древний
язык заодно  с  невежеством  Брила  по  части  техники  оказался  неодолимым
препятствием. Устройство валика было столь же просто, а теория его  действия
столь же сложна, как, скажем, у транзистора - пришлось с этим примириться; и
так же непонятно осталось, как отличают живое от неживого  "канализационные"
устройства, похожие на огромные булыжники, и в чем секрет антигравитационных
подносов (оказалось, подносы эти надо направлять только к столу,  пустые  же
они возвращаются на кухню сами).
   Однако разобраться, в  чем  секрет  жителей  Ксанаду,  отчего  они  такие
искусные мастера на все руки, Брилу никак не удавалось.  Он  уже  готов  был
счесть пустой, невозможной выдумкой  то,  что  померещилось  сначала:  будто
здесь любое уменье, доступное одному, тотчас передается всем.
   Тэнайн пытался объяснить, как это происходит; по крайней мере он  отвечал
на все вопросы.
   По словам Тэна получалось, что тут все сводится к ощущению.
   - Просто возникает ощущение.  Взять  хотя  бы  скрипку;  допустим,  я  ее
слышал, но никогда не держал в руках. Я смотрю,  как  кто-нибудь  играет,  и
понимаю, как возникают звуки. Потом беру скрипку, делаю все, как  делал  тот
человек, думаю - нужно, чтобы раздался вот такой  звук,  а  потом  такой,  и
понимаю не только, как он должен прозвучать,  но  как  я  это  почувствую  -
пальцами, всей рукой, в которой держу смычок, подбородком, ключицей. Из этих
ощущений и складывается чувство, как нужно сыграть эту  мелодию.  И  так  во
всем, - закончил он. - Когда мне нужно что-то в доме - машина, прибор,  -  я
не возьму для нее железо, если больше подходит медь: я сразу почувствую, что
железо не годится.
   Не на ощупь почувствую, просто буду думать об этом приборе, какие у  него
части, для чего он служит. Переберу в мыслях все материалы, из  которых  его
можно сделать, и сразу почувствую: вот что мне нужно!
   ...Вечерами Брил сидел в доме Тэнайна, слушал, как бурлят и вновь стихают
разговоры или вдруг нахлынет музыка, и удивлялся;  потом  отводил  поднос  с
едой в свою конуру, запирал  дверь  и  ел,  и  угрюмо  размышлял.  Порою  он
чувствовал себя под огнем неведомого оружия, на незнакомом поле битвы.
   Ему вспоминалось,  как  мельком  сказал  однажды  Тэнайн  о  людях  и  их
инструментах: "Между человеком и машинами спокон веку идет борьба.
   Либо человек подчиняет  себе  машины,  либо  они  его  подчиняют;  трудно
сказать, что более  пагубно.  Но  культура,  в  которой  главенствуют  люди,
неизбежно  разрушит  ту,  где  на  первом  месте  машины,  либо  сама  будет
разрушена. Так всегда бывало. У нас, на Ксанаду, уже погибла одна  культура.
Ты никогда не задумывался, Брил, отчего нас так мало? И отчего почти у  всех
рыжие волосы?"
   Брил об этом уже задумывался и втайне осуждал маленькую  общину,  которая
так бесстыдно  пренебрегает  уединением:  конечно,  живя  чересчур  открыто,
ника