ливом клетчатом костюме, и медленно направился за ним.
   - За этим парнем надо понаблюдать! - пробормотал он. - Вот так так!
   Имея новые знания о людях, Элрон без труда заполучил несколько долларов у
прохожего прямо на улице - он просто потребовал - и  снял  для  своего  тела
номер в гостинице. Исследуя  мозг  Ариадны,  он  узнал,  что  такое  почерк,
расписался в книге приезжих и оплатил номер без всякой задержки. Как  только
его тело нормально разместилось на постели, он  открыл  крышку  в  голове  и
выскользнул наружу. Он чувствовал, что без него тело отдохнет лучше.
   Он выбрался  из  окна  и  некоторое  время  висел  высоко  над  городком,
разыскивая знакомые колебания - импульсы  мозга  Ариадны.  Освободившись  от
громоздкого человеческого тела, Элрон был  гораздо  более  чувствительным  к
таким вещам. Он хотел увидеть Ариадну немедленно, потому что хотел  услышать
о своем поведении.
   Он вскоре уловил ее. Для него она была  примерно  тем  же,  что  для  нас
тонкие духи. Он понесся на городскую окраину и устремился вниз к  массивному
зданию из красного кирпича, окруженному прекрасным ландшафтом.
   Он дважды облетел его в поисках  ее  точного  местонахождения  в  доме  и
спустился вниз по дымоходу. Он повис прямо над  искусственными  поленьями  в
камине и начал подслушивать.
   Ариадна сидела в своей экстравагантной гостиной,  болтая  с  -  не  может
этого быть -  внушающей  восхищение  Сюзи  Гринфорд.  Сюзи  была  некрасивой
девушкой с мелкой душонкой и имела способность выудить  сведения  из  любого
данного знакомого и по пылкому согласию  могла  целыми  неделями  заниматься
исключительно злословием. Она походила на воробья с  раздробленными  зубами,
одевалась так, будто выиграла пари на скачках в  Дюбюке  и  имела  личность,
действующую так же успокаивающе, как зуд семилетней давности.
   - Ну, что ты слышала сегодня? - выжидающе спросила она.
   Мысли Ариадны витали далеко-далеко, я она только улыбнулась.
   - О Ари, - сказала Сюзи. - Ну я прошу! По тебе видно, что сегодня, должно
быть, что-то произошло. Пожалуйста, ты никогда мне ничего не рассказываешь!
   Ариадна как женщина не обратила внимания на эту ложь и  могла  переменить
предмет разговора, но прятавшийся в дымоходе Элрон нежно пощекотал некоторые
из  ее  мозговых  извилин  своими  неосязаемыми  усиками.   Она   неожиданно
встрепенулась  и  повернулась  к  Сюзи.  Элрон   мог   получить   ее   ответ
непосредственно, но его интересовало, каким образом она выразит свою реакцию
собеседнице и как та получит ее.
   - Если ты так хочешь знать, -  сказала  Ариадна,  -  сегодня  я  кое-кого
встретила. Мужчину. - Она вздохнула. Довольная Сюзи придвинулась поближе.
   Когда она не превращалась во весь рот, она слушала во все уши.
   - Где?
   - Подобрала его на дороге. Сью, ты никогда не видела такую пару, как  эти
двое. Они были похожи на пару комиков. Один был бродяга - вначале я  думала,
оба. Маленький влез в багажное отделение, а симпатичный ехал впереди.
   - Симпатичный?
   - Дорогая, ты не можешь себе представить! Я никогда не видела...
   - Но ты сказала, они были комики!
   - Выглядели комично, дорогая. - Сидевший в камине мозг в золотой оболочке
произвел эквивалент кивка и послал  мысленный  импульс  Ариадне.  Как  будто
отвечая на вопрос, она сказала:
   - Он бы так хорошо смотрелся в мягком сером костюме и фетровой шляпе. И я
не знаю, кто он такой, но я думаю, он  должен  быть  искателем  приключений.
Кем-то вроде поэта - писателя - искателя приключений.
   - Но кем он был?
   Ариадна внезапно нашла возможным говорить о других вещах.  Она  заставила
Сюзи начать  рассказ  о  грешках  ее  кроткого  жениха  и  вскоре  полностью
заслонила все мысли о своем изменчивом таинственном мужчине. Элрон скрылся.

***

   Вернувшись в гостиницу, яйцевидный пришелец завис над своим спящим  телом
и погрузился в горькие размышления. Ему  было  стыдно  за  недооценку  таких
тонких нюансов поведения людей. Он сделал какое-то посмешище  из  двуногого,
которого сотворил, и этот факт раздражал его. В этом таился вызов; Элрон мог
управлять силами, которые в момент превратят в  порошок  всю  эту  небольшую
галактику и развеют ее прах в семи измерениях, если он того пожелает;  в  то
же время женщина определенно ставила его в глупое положение. Он подумал, что
ни в одной вселенной  не  встречалось  ничего  такого,  как  изворотливый  и
требовательный ум женщины.  Точно  так  же  он  понял,  что  женщиной  легко
руководить до тех пор, пока все складывается так,  как  она  хочет.  Он  был
полон решимости узнать, насколько точно мужчина мог  соответствовать  идеалу
женщины и в то  же  время  оставаться  мужчиной;  именно  это  он  собирался
проделать с этим мужчиной, которого создал сам.
   Пролетели долгие и богатые событиями три месяца, прежде чем  Ариадна  Дру
вновь встретилась  с  Элроном.  Он  ушел  в  своей  десятигаллоновой  шляпе,
крикливом костюме в клетку и желтых туфлях;  он  унес  с  собой  разговорные
варианты и бродягу Чонси. Он отправился в их величайший  город  и  выискивал
людей, которые знали, как помочь ему достичь феноменального статуса мужчины,
достойного Ариадны.
   Для него это было  увлекательной  игрой.  В  коридорах  университетов,  в
лагерях, готовящих спортсменов-профессионалов, в школах для девочек, детских
садах, на хлопкоочистительных заводах, в притонах и на фабриках  он  находил
людей, разговаривал с  ними,  процеживал,  фильтровал  и  поглощал  то,  что
содержалось в их умах. Отбирая и смешивая, он создал себе интеллект, тот тип
умственных способностей, который  легковесные  натуры  вроде  Сюзи  Гринфорд
пишут с большой И. Вместо того чтобы подделываться под речь каждого человека
путем использования такой речи, он разработал  свою  слегка  акцентированную
идиому, чисто личную и исключительно оригинальную.  Он  сделал  себе  земное
прошлое, начиная от аккуратной фотокопии свидетельства о рождении  и  кончая
гарантированными квитанциями за арендную плату. Он прощупал умы редакторов и
издателей, из неразберихи разных вкусов и хаотической  идеологии  он  выудил
здоровые и осуществимые идеи той  работы,  которой  следовало  заняться.  Он
занялся популяризацией поэзии. В то время как его тело купалось  в  роскоши,
ум, заключенный в безгранично могущественную оболочку, носился над планетой.
Элрон мог рассказать нью-йоркской аудитории об интересных людях, с  которыми
он встречался в Мельбурне, Австралия,  а  на  следующий  день  мог  показать
телеграмму от одного-двух лиц, которым он нанес визит накануне вечером. И по
всей  земле  были  разбросаны  люди,  считавшие,  что  они  знакомы  с  этим
феноменальным молодым человеком в течение многих лет.

***

   Ариадна снова встретилась с Элроном на одном из  чаепитий,  где  читались
бледно-розовые  и  напыщенные  стихи.  Сюзи  устроила  чай  в  честь   новой
знаменитости. Ари пришла поздно, как того требовали  приличия,  и  выглядела
превосходно  в  платье  зеленовато-голубого  цвета,   отличавшемся   строгой
утонченностью.  Элрон  должен  выступать  -  что-то  вроде  "Метемпсихоз   и
современная жизнь". Ари должна была спеть.
   Он ожидал ее. Он был в светло-сером костюме, а на вешалке у дверей висела
его фетровая шляпа. Как и всегда, ее появление было восхитительным зрелищем,
все признавали это, но для нее главным было захватывающее дух ощущение того,
что она показывала себя только одному человеку во  всей  толпа.  Разумеется,
она  слышала  о  нем.  Он  был  "увлечением",  этим  словом  пользовались  в
порядочном обществе, когда говорили о появившейся  знаменитости.  Будущие  и
прошлые принадлежат к тем, кем не увлекаются.
   Но таким она его никогда не видела. Он встал, поклонился ей и  улыбнулся,
затем он без слов взял ее под руку, поклонился хозяйке дома и вышел вместе с
ней. Именно так он и поступил. Бедная Сюзи! Ее выступающие зубы едва  скрыли
небольшую полоску пены на губах.
   - Да! - сказала Ариадна, когда они вышли на улицу. - Что мы наделали!
   -  Тсс,  тсс!  -  сказал  он,  помогая  ей  усесться  в  свою   небольшую
шестнадцатицилиндровую  машину.  -  Я  думаю,  Сюзи  это  переживет.  Только
подумайте, скольким она расскажет!
   Ари рассмеялась, глядя на него со странным выражением лица.
   - Господин Элрон, вы не... не тот самый человек, что...
   - Что вы подобрали на шоссе три месяца тому  назад,  причем  похожего  на
комика?
   Она покраснела.
   - Да, я тот самый человек.
   - Я вела себя... грубо, когда вас высадила.
   - Вы имели полное право, Ариадна.
   -  А  что  случилось  с  маленьким  бродяжкой,  с   которым   вы   вместе
путешествовали?
   - Чонси! - вскричал Элрон,  и  перед  ними  внезапно  появился  одетый  в
аккуратную форму шофер, он поклонился и улыбнулся.
   - Боже мой! - воскликнула Ариадна.
   - Его ужасная дикция уже никого не обижает, - уверенно произнес Элрон.
   - Мне удалось изменить его  отношение  к  работе,  но  даже  я  не  сумел
исправить его произношение. Теперь он не разговаривает.
   Машина удалялась все дальше от города, и она долго смотрела на Элрона.
   - Вы именно такой, каким я вас считала, - прошептала она. Он знал это.
   Это был их первый совместный вечер. За ним последовали другие  вечера,  и
Элрон вел себя безупречно, как и подобает умному  и  светскому  человеку  на
двух ногах. Ему нравилось исполнять любые желания и капризы Ари; как и любая
красивая женщина, ока легко поддавалась переменам, настроения, поэтому он  с
удовольствием предугадывал и предупреждал ее прихоти. Он приспосабливал себя
к ней час за часом, день за днем. Он был идеальным. Он был совершенным.
   Итак, ей стало скучно. Он приспособился и к  этому,  тогда  она  впала  в
ярость. Если ей было все равно, то же самое испытывал и он. Плохая  тактика,
как раз то самое, против чего сверхкосмические силы были бессильны.
   О, он старался; да, и упорно. Он задавал  ей  вопросы,  он  занимался  ее
психоанализом, он даже убил всех стрептококков у нее в крови, думая, что они
были  причиной  несчастья.  Единственное,  чего  он  добился,  -   пассивной
неприязни с ее стороны. Он  был  всего  лишь  наполовину  моложе  времени  и
кое-что знал о терпении; но это терпение стало истощаться под давлением этой
самой женщины из рода человеческого.
   И естественно, произошла решающая сцена. Дело было днем, у  нее  в  доме,
вся сцена была исключительно эффектной. Он без труда мог читать ее мысли, но
только те, которые возникали у нее. Она знала, что он ей  наскучил.  Но  она
знала и то, что безумно любит его, а поэтому она не старалась  анализировать
свою враждебность по отношению к нему. Таким образом,  он  был  беспомощным,
чувствуя себя запутавшимся в ее необъяснимой неприязни.
   Все началось с пустяка - он вошел в комнату, она стояла у окна  спиной  к
нему и даже не повернулась. Нет, она ни  словом,  ни  жестом  не  выказывала
своей холодности, она просто не стала  оборачиваться.  Булавочный  укол.  Он
подождал десять минут, подошел и с силой тряхнул ее. Она запуталась каблуком
в ковре, потеряла равновесие, ударилась о каминную полку и, теряя  сознание,
растянулась на полу, среди обломков разбившихся безделушек.
   Какое-то мгновение Элрон стоял, чувствуя себя глупо, а затем заключил  ее
в объятья. Прежде чем он отпустил ее, она обвила  его  шею  руками  и  стала
страстно целовать. И этот бедняга со всем его великолепием не знал, что  ему
делать.
   - О, Элрон, - лепетала она. - Ты - зверь! Ты ударил меня. О, мой дорогой!
Я так тебя люблю! Я никогда не думала, что ты решишься на это!
   Элрона внезапно  осенило.  Вот  в  чем  главный  секрет  этого  существа,
называемого женщиной. Она не могла его любить, пока он вел  себя  совершенно
рационально. Она не могла его любить, пока он был таким,  кого  она  считала
идеальным.  Но  когда  он  совершил  что-то   "звериное"   -   слово-синоним
"неинтеллигентное", - она полюбила его. Он посмотрел на  ее  красивые  губы,
красивые черные глаза, засмеялся, поцеловал и осторожно опустил на пол.
   - Вернусь через пару дней, дорогая, -  сказал  он  и  вышел,  не  обращая
внимания на ее крики.
   Теперь он знал, что делать. Он был благодарен ей за то, что она некоторое
время забавляла его и научила его нечто новому. Но продолжать встречаться  с
ней - значит расстроиться, а этого он не мог позволить.
   Чтобы она была счастлива,  ему  придется  время  от  времени  вести  себя
неинтеллигентно, именно этого он не мог вынести. Он  ушел.  Он  сел  в  свой
огромный автомобиль и поехал вниз по шоссе.
   "Жаль, что я не человек, - размышлял он, ведя машину. -  Я  бы  хотел  им
быть, но... Нет, я не могу беспокоить себя  и  постоянно  следить  за  таким
сложным явлением, как Ариадна!"
   Он остановился на окраине городка и нашел  свою  лабораторию.  Забравшись
внутрь, он лег на стол, открыл череп  и  вышел  наружу.  Подойдя  к  машине,
стоявшей в углу, он что-то добавил,  что-то  убрал,  сменил  и  подправил  -
вокруг неподвижного тела появилось сияние. Что-то происходило внутри черепа.
Что-то образовывалось внутри, и, когда процесс  закончился,  череп  медленно
закрылся. Через три часа человек Элрон слез со стола и встал, глядя на него.
Золотое яйцо подлетело к нему и устроилось на плече.
   - Спасибо тебе за это... это сознание, - сказал Элрон.
   - О, не стоит благодарности, - телепатически ответило яйцо. - Оно было  у
тебя уже несколько месяцев. Я дал тебе только то, что тебе нужно для полноты
счастья.
   - Что я должен делать? - спросил человек.
   - Возвращайся к Ариадне. Начни с того, на чем я остановился. Ты можешь  -
ты человек, обладающий совершенством каждой клетки, железы, ткани.
   - Спасибо тебе за это. Я хотел быть с ней, но на это не было указания.
   - Не обращай внимания. Женись на ней и сделай ее счастливой.  Никогда  не
рассказывай ей обо мне - теперь ты будешь жить самостоятельно, для  этого  у
тебя хватит и времени, и ума, ты будешь делать то,  что  делал.  Ари  хорошо
относилась ко мне; я ей многим обязан.
   - Что-нибудь еще?
   - Да. Только одно, но запиши это в своей памяти огненными  буквами:  если
мужчина не бывает частично болваном, тогда женщина вряд ли будет его любить.
Будь всегда немного глупым и изредка очень глупым. Но не будь идеальным!
   - Хорошо. Пока.
   - Будь счастлив... э-э... сынок...
   Элрон-человек вышел из лаборатории навстречу  солнечному  свету.  Золотой
пришелец устроился на полу и лежал там около часа. Раз он засмеялся про себя
и сказал: "Слишком идеальный!"
   И почувствовал себя ужасно, ужасно одиноким.




   Теодор СТАРДЖОН
   ИСКУСНИКИ ПЛАНЕТЫ КСАНАДУ



   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


   И вот Солнце обернулось сверхновой звездой, а  человечество  раздробилось
на части и рассеялось по всему космосу; и так хорошо люди  знали  себя,  что
понимали: надо сохранить не только самую жизнь, но и свое прошлое, иначе они
утратят человеческую сущность; и так гордились они собой, что свои  традиции
превратили в строгие обряды и нерушимые правила.
   Великая мечта воодушевляла человечество: куда бы ни занесло его осколки и
частицы, сколь разной ни оказалась бы их судьба,  им  не  придется  начинать
сначала, они продолжат извечный путь человечества; и по всей  вселенной,  во
все времена люди останутся людьми, будут говорить как  люди  и  мыслить  как
люди, стремиться к новым целям и достигать их;  и  когда  бы  ни  повстречал
человек человека, сколь бы разны и далеки друг от друга  они  ни  были,  они
встретятся мирно, признают друг в друге родню и заговорят на одном языке.
   Но такова уж человеческая природа...

***

   Брил вынырнул из глубин космоса неподалеку от розовой звезды,  поморщился
от  ее  розового  сияния  и  отыскал  четвертую  планету.  Она   повисла   в
пространстве, дожидаясь его, словно некий экзотический плод.
   (Зрелый ли это плод? И удастся ли заставить его дозреть? И не таит ли  он
яда?) Он оставил свой аппарат на орбите и в  даровой  капсуле  опустился  на
планету. У водопада, наблюдая за спуском, ждал юный дикарь.
   - Земля была мне матерью, - произнес Брил, не выходя из  шара.  Это  было
традиционное приветствие человечества, и говорил он на Древнем языке.
   - И мне отцом, - докончил дикарь, выговор у него был ужасный.
   Брил осторожно вылез из капсулы, но не отошел от шара ни на шаг.
   Оставалось довершить свою часть обряда.
   - Я чту различие  в  наших  желаниях,  ибо  каждый  из  нас  личность,  и
приветствую тебя.
   - Я чту равенство наших прав, ибо все мы  люди,  и  приветствую  тебя,  -
отозвался юнец. - Я Уонайн, сын Тэнайна, сенатора, и жены его Нины.
   А это место называется округ Ксанаду на Ксанаду, четвертой планете.
   - Я Брил с Кит Карсона, второй планеты в системе Самнер, сочлен Наивысшей
Власти, - сказал гость и добавил:
   - Я прибыл с миром.
   Он подождал, не отбросит ли туземец, согласно старинному дипломатическому
этикету, какое-либо оружие. Уонайн ничего такого не сделал - оружия при  нем
явно не было. Единственная его одежда - легкая туника, перехваченная широким
поясом из каких-то плоских черных,  до  блеска  отполированных  камней,  под
таким одеянием не спрячешь и стрелу.
   Брил, однако, выждал еще минуту, присматриваясь к безмятежному лицу юного
дикаря: не подозревает ли Уонайн, что в тугом черном мундире,  в  сверкающих
ботфортах, в металлических перчатках с крагами скрыт целый арсенал?
   Но Уонайн сказал только:
   - Так добро пожаловать, приди с миром! -  и  улыбнулся.  -  Войди  в  дом
Тэнайна и мой и отдохни.
   - Ты сказал, что Тэнайн, твой  отец,  -  сенатор?  Может  он  помочь  мне
попасть в ваш правительственный центр?
   Подросток помедлил, чуть шевеля губами, будто переводил  про  себя  слова
мертвого языка на знакомое наречие. Потом сказал:
   - Да, конечно.
   Брил слегка стукнул пальцами правой руки по  ладони  левой,  затянутой  в
перчатку, и шар-капсула взметнулся в воздух - скоро он достигнет  корабля  и
останется там, на орбите, пока не понадобится вновь.  Уонайн  не  ахнул,  не
изумился - должно быть, это выше его понимания, подумал Брил.
   И он зашагал вслед за мальчиком по тропинке, что вилась  среди  чудесных,
пышно цветущих растений - больше всего тут было лиловых  цветов,  попадались
снежно-белые, а порой и ярко-алые, и на всех  лепестках  искрились  алмазные
брызги водопада. Тропа шла в гору, здесь по обе стороны росла густая  мягкая
трава: когда к ней приближались, она была красная, когда  проходили  мимо  -
бледно-розовая.
   На ходу Брил пытливо осматривался, узкие черные глаза его все видели, все
подмечали: мальчик поднимается в  гору  пружинистым  шагом,  дышит  легко  и
свободно, тонкая ткань  его  туники  переливается  на  ветру  всеми  цветами
радуги; там и сям высятся могучие деревья, за иными может  укрыться  человек
или оружие; а кое-где из почвы торчат  каменные  выступы,  обнажения  горных
пород, по ним можно судить, какие тут есть ископаемые; летают птицы,  слышен
словно бы птичий свист и щебет, но, может  быть,  это  и  какой-то  условный
знак...
   От взгляда этого человека ускользало только очевидное, но ведь очевидного
в мире так мало!
   Однако он никак не готов был увидеть  такой  дом:  они  с  мальчиком  уже
наполовину прошли окружающий парк, когда Брил, наконец,  понял,  что  это  и
есть жилище Уонайна.
   Никаких стен и границ не заметно. В одном месте дом поднимается высоко, в
другом это просто  площадка  меж  двумя  цветочными  клумбами;  там  комната
становится террасой, здесь лужайка  служит  ковром:  над  ней,  оказывается,
крыша. Дом разделен не столько на комнаты, сколько на открытые  пространства
- то подобием сквозной садовой решетки, то просто иной цветовой гаммой. И  -
нигде ни одной стены. Негде спрятаться, укрыться,  запереться.  Вся  округа,
все небо без помехи заглядывают в дом, видят его насквозь, и весь этот дом -
одно огромное окно в мир.
   При виде всего этого Б