одолжительное молчание.
     - Я думал, ты сегодня выходишь замуж, - наконец выдавил Тим.
     - Легко нажито, легко прожито.
     - Риба...
     - Нет.
     Слово вырвалось, холодное, категоричное и жесткое, точное отражение состояния Рибы.
     - Это звонок вежливости, Тим. Нет вежливости, нет звонка.
     Тим громко вздохнул:
     - Простите, босс. Чанс не отходит от меня, как кот от куска печенки.
     - Поэтому я не сказала тебе, где нахожусь. И не скажу.
     - Ты в порядке? - поколебавшись, спросил Тим.
     Риба резко рассмеялась, и в этом горьком смехе не было ни тепла, ни веселья.
     - Надеюсь, в ?Обже д'Арт? ничто не требует моего немедленного присутствия?
     - Некоторые документы на посылки и страховые квитанции требуют твоей подписи.
     - Подделай ее.
     - Когда ты возвращаешься?
     - Не знаю.
     - А ты вообще вернешься?
     - Кто спрашивает, ты или Чанс?
     - Оба, - признался Тим. - Он с самого утра был моей тенью. Ты поговоришь с ним?
     - Он по-прежнему владеет Чайна Куин?
     Последовала короткая пауза и низкий голос сказал:
     - Chaton...
     - Ты по-прежнему владеешь Чайна Куин? - холодно перебила она, игнорируя слабость, от которой затряслись руки, так сильно, что Риба едва не уронила трубку. При звуке этого низкого красивого голоса она едва не умерла от желания очутиться в его объятиях, как тогда, в Долине Смерти, и плакать, пока лед не растает, а страдания забудутся. Но на этот раз именно он причинил ей такую страшную боль.
     - Ни лжи, ни отговорок. Только одно слово, да или нет. Чайна Куин по-прежнему твоя?
     - Да.
     - Прощай, Чанс.
     Риба очень осторожно положила трубку на рычаг.

Глава 11

     Прошло несколько долгих минут, прежде чем пальцы Рибы перестали трястись настолько, что она обрела способность поискать телефонный номер в маленькой кожаной записной книжке, взятой из ?Обже д'Арт?. Не доверяя собственным рефлексам, она с необычной тщательностью набрала номер.
     - Джим Николе? Это Риба Фаррел. Знаю, неудобно сваливаться на голову без предупреждения, но получилось так, что я неожиданно оказалась в Орегоне, и хочу спросить, не найдется ли у вас время, показать мне эскимосские кикитуки, о которых вы упоминали в последнем письме.
     Риба записала, как проехать к дому Джима, повесила трубку и спустилась ко взятому напрокат автомобилю. Она ехала быстро, пытаясь не думать о том, что во время последнего посещения коллекционеров Западного побережья с ней был Джереми. Если она начнет вспоминать, как все было, окончательно расклеится. Если будет продолжать мучиться мыслями о Чансе, разлетится на осколки, как камень под рукой неопытного гранильщика. Поэтому Риба размышляла о работе, пытаясь отождествить знакомых собирателей с теми или иными редкостями и драгоценностями, собранными со всего света. Кикитуки Джима Николса, возможно, именно то, чего ищет богатый новозеландский коллекционер - предметы примитивного искусства из слоновой кости.
     Подойдя к входной двери, Риба почувствовала, как покалывают кожу иголочки знакомого возбуждения, всегда возникавшего перед тем, как предстояло увидеть сокровища другого собирателя. Занимательными были не только изделия из слоновой и моржовой кости. Как и множество коллекционеров, он всю жизнь менялся драгоценными приобретениями с собратьями по увлечению. Главное не в наживе, а в приобретении новых редкостей. В результате каждый коллекционер владел целым ворохом редких, прекрасных, а иногда и странных вещиц, полученных в обмен на не менее ценные. Иначе говоря, Риба знала, что в доме Джима Николса может отыскать все на свете.
     - Мистер Николс? - осведомилась Риба, протягивая руку.
     - Джим, - поправил мужчина, крепко, по-дружески стискивая ее пальцы широкой, сухой ладонью. Нелегкая жизнь путешественника и старателя на Дальнем севере оставила свои следы на канадском французе. Распухшие костяшки пальцев и негнущиеся колени без слов говорили об артрите, заставившем его переселиться на юг. - Вы называли меня Джимом, когда Джереми был жив.
     - Джим, - согласилась она, пытаясь не показать, какую боль причинило ей упомянутое мимоходом имя Джереми. Невольные слезы блеснули в глазах.
     - Не нужно так грустить, девочка, - утешил Джим прокуренным голосом, выдававшим слишком большого любителя виски. - Когда доживешь до моих и Джереми лет, смерть покажется чем-то вроде старого приятеля.
     Джим предложил Рибе кофе, усадил за изрезанный, и потертый пластиковый столик и сел рядом, стискивая в кулаке потрескавшуюся кружку. Риба невольно заметила, что вместо кофе там был налит шотландский виски.
     - Лучшее в мире лекарство от артрита, - прохрипел он. - И для воспоминаний очень полезно. Оставляет лишь самые хорошие.
     Риба с новым интересом взглянула на жгучую жидкость.
     - В самом деле? - пробормотала она. - Думаю, придется и мне к нему привыкать.
     - Подождите несколько лет, - сухо посоветовал он, похлопав ее по руке сморщенной ладонью. - Все образуется.
     Он вышел из комнаты и вернулся с картонной коробкой, наполненной кикитуками. С небрежной грацией человека, всю жизнь имевшего дело с драгоценными вещами, Джим вынул резные фигурки и начал выстраивать их на выщербленной крышке стола, указывая достоинства и недостатки каждой.
     Риба молча наблюдала, еле удерживаясь, чтобы не вздрогнуть. Ни одна из статуэток не была больше ее ладони, и каждая словно излучала атмосферу злобной жестокости, неотделимую от них, как матовое свечение желтоватой кости. Чем-то напоминавшие длиннотелых гиппопотамов с огромными клыками, кикитуки, открыв огромные пасти, глазели на нее.
     - Вы знаете связанную с ними легенду? - спросил Джим, вынимая последнего кикитука.
     - Да. Если отдать кикитука врагу, он пожирает его душу.
     Образ черного рта Чайна Куин, возник в мозгу Рибы. Словно злобный кикитук, высеченный из горы, она ждет человека, чтобы поглотить его душу.
     - Не очень-то они вам пришлись по душе, не так ли? - осведомился Джек.
     - Зато знаю коллекционера, который будет от них без ума, - сдержанно ответила Риба. - Он купил каких-то африканских демонов из слоновой кости, при одном взгляде на которых у меня кровь в жилах стынет. Так что кикитуки будут у него, как дома.
     - Мне самому не очень нравятся эти маленькие дьяволы. Но работа хороша, а моржовые клыки - превосходного качества. Эскимосы очень тщательно готовят планы мести.
     Риба механически договаривалась о ценах на эскимосских божков, пытаясь изгнать из памяти ужасающую картину Чайна Куин. Неужели Чанс отправится туда один? Что если земля снова дрогнет, навеки заключив его во мрак?
     Риба дрожащими руками выписала чек и отдала Джиму.
     - Я слышал, вы решили оставить себе Зеленый Комплект?
     - Да, - хрипло пробормотала она.
     - Подождите.
     Джим снова вышел и вернулся с пакетом из оберточной бумаги.
     - Удалось выменять это несколько месяцев назад, - сообщил он, сунув руку в пакет. - Собирался даже позвонить Джереми насчет этого.
     Он протянул Рибе найденный образец необычного минерала.
     В гнезде из ничем не примечательного серого камня сидел прозрачный серебристо-зеленый кристалл точного оттенка глаз Чанса. Риба судорожно втянула в себя воздух. Долго глядела она на восьмигранник невероятно красивого цвета, и только потом закрыла глаза и покачала головой. Невозможно. Просто невероятно. Алмаз в материнской породе - одна из редчайших находок для коллекционера. Если прибавить к этому уникальный цвет, можно твердо сказать, что этот камень поистине бесценен.
     - Парень, что нашел его, уверял будто это необработанный алмаз, - сказал Джим. - Я могу распознать хорошую кость за пятьдесят ярдов, но алмаз? - Он пожал плечами. - Думал, может, Джереми сумеет сказать точнее.
     - Можно посмотреть? - нерешительно спросила Риба, протягивая руку.
     - Конечно.
     Он протянул ей камень, почти не глядя, с потрясшей ее сердце небрежностью.
     Риба вынула из сумочки ювелирную лупу и начала тщательно осматривать камень под сильным освещением. Ни следа от клея, которым кристалл могли прикрепить к камню. Природные грани алмаза были неотшлифованы; к нему явно не прикасались ничьи инструменты. Никаких видимых трещин или дефектов. По приблизительной оценке, вес алмаза мог быть не менее трех каратов. Риба вернулась к столу.
     - Нужно проделать несколько тестов, чтобы сказать с полной уверенностью, но, по моему мнению, это действительно алмаз. Сколько вы хотите за него?
     - Это для одного из ваших клиентов?
     Пальцы Рибы конвульсивно сжались вокруг кристалла, отливающего цветом глаз Чанса Уокера.
     - Нет. На этот раз для меня.
     Джим осторожно похлопал ее по руке.
     - Тогда это подарок.
     - Мистер Николс... Джим... я не могу... он бесценен.
     - Значит, наш обмен справедлив, - просто сказал он. - Джереми и я часто сиживали вместе за бутылочкой виски, еще когда в нас было достаточно пороха, чтобы взорвать этот городишко. Однажды мы так кутили несколько дней, когда он неожиданно начал толковать о смерти. Сказал, что отдал бы все, чем владеет, если кто-то заплачет по нему, когда он умрет. Я так и не забыл этого.
     Выцветшие глаза Джима уставились в лицо Рибы.
     - Вы плакали по Джереми, когда его собственной плоти и крови, его родным, не терпелось поплясать на его могиле. Вот эта любовь поистине бесценна. Стекло, кварц или алмаз, этот камень - твой.

***

     Риба растянулась на слишком мягкой постели номера в мотеле и устало потерла глаза. Она знала, что отсюда отправится в другой город, к другому коллекционеру, что жизнь продолжается. Но больше сил не оставалось. Дни были чересчур длинны, ночи - бесконечны. Мысли беспорядочно метались, покой оставался недостижимым. Одиночество и ярость, бешенство и отчаяние разрывали душу. Сны населяли призраки Чайна Куин, ухмыляющегося мрачного кикитука, пожиравшего черными клыками душу Чанса.
     Вот уже пять дней Риба не звонила Тиму. Он, конечно, беспокоится о ней, но она не доверяла самой себе. Если Чанс все еще там, если она вновь услышит его голос, хватит ли у нее воли не побежать немедленно обратно, чтобы увидеть его хищную улыбку, согреться в коричневых от загара руках.
     Кто-то тихо постучал в дверь номера. Сердце Рибы подскочило за мгновение до того, как она сообразила, что это, конечно, не может быть Чанс. Он просто не знает, где она.
     - Кто там? - спросила Риба, мгновенно насторожившись.
     По всей комнате расставлены коробки с редкостями, а те, что не поместились, заперты в багажнике взятой напрокат машины. Жаль, что она не последовала примеру Джереми и не наняла телохранителей.
     - Это Глори, Риба.
     Риба, не задумываясь, метнулась к порогу.
     - Чанс с тобой? - выдохнула она, распахивая дверь. Карие глаза сверкали надеждой.
     Лицо Глори со времени их первой встречи сильно изменилось, усталость и печаль словно прибавили ей лет.
     - Я собиралась задать тебе тот же вопрос.
     - Что ты хочешь сказать?
     - Чанс пропал, - глухо пробормотала Глори. - Можно войти? Я с ног валюсь.
     Риба втянула Глори в комнату и, захлопнув дверь, машинально вылила в пластиковую чашку весь оставшийся в термосе кофе и молча вручила Глори. Та несколькими глотками выпила тепловатую жидкость и отдала ей чашку.
     - Спасибо, - вздохнула Глори, опускаясь на уродливый пластмассовый стул. - Может, мне еще Удастся выжить.
     Ясные зеленые глаза пристально глядели на Рибу.
     - Что, черт возьми, произошло между тобой и Чансом? - с без обиняков спросила она.
     - Он хотел получить Чайна Куин, - глухо пробормотала Риба, потрясенная глубиной разочарования, охватившего ее. Несколько безумных мгновений она надеялась, что Чанс тоскует по ней так же сильно, как она по нему. Но это, конечно, не так. Он даже не подумал ее искать. - Я отдала ему шахту.
     - Почему у меня такое чувство, словно ты скрываешь что-то? - осведомилась Глори, подозрительно сузив глаза. - Так вот, крошка. Я не собираюсь ничего утаивать. Шесть дней назад я проснулась, а на душе была такая теплынь оттого, что брату наконец повезло найти настоящую любовь. Но не успела я опомниться, как в комнату ворвался Чанс, злой, словно тысяча чертей. В жизни не видела его таким. В жизни. Даже, когда погиб Лак.
     Глори прикрыла глаза.
     - Господи милостивый, что ты с ним сделала, Риба?
     - Почему ты не спросишь, что он сделал со мной? - резко спросила Риба, гневно сверкнув глазам, вновь переживая стыд и боль.
     - И что же?
     - Он хотел Чайна Куин гораздо больше, чем меня. Поэтому я и исполнила его желание. Теперь он единственный владелец шахты.
     - Я все еще хочу знать.
     - Он мог выбрать, меня или Куин. Угадай, что он выбрал?
     Глори снова закрыла глаза.
     - Боже... что сделал тебе Чанс, отчего ты так его ненавидишь?
     - Я вовсе не ненавижу его, - напряженно пробормотала Риба.
     - Что-то мне так не кажется, - странно засмеялась Глори, пристально глядя на стоящую перед ней женщину. - Чайна Куин воплощает все, что Чанс, как он думал, хочет от жизни. А ты... - Она пожала плечами. -...ты - женщина, которую он искал всю жизнь. И стояла перед ним, гордая, как королева, и объявляла, что он может получить либо тебя, либо шахту, но не то и другое вместе. Ведешь себя, словно Чайна Куин - твоя соперница. Кем, черт возьми, ты себя вообразила?
     - Никем, - прошептала Риба дрожащим голосом. - В этом вся проблема. - Я никто. Но тебе этого не понять, верно? Есть мужчина, который хочет и любит только тебя, такой, как ты есть, не за то, чем владеешь или будешь владеть. Я считала, что Чанс хочет лишь меня, пока не явилась ты и не призналась, что ему нужна лишь вторая половина проклятой шахты.
     - О, нет, - выдохнула Глори, наконец-то поняв все. - Чудо, что Чанс не убил меня!
     Она вскочила и обняла Рибу.
     - Ты все еще любишь его, правда?
     Риба кивнула, не в силах говорить.
     - Тогда помоги найти его, пока он не выкинул что-нибудь от отчаяния. Я позвонила всем, кого смогла вспомнить, но никто о нем не слышал. Он не встречался с друзьями, уехал из отеля и не оставил никаких следов отъезда из Лос-Анджелеса.
     - Но ты же нашла меня, - возразила Риба. - И его отыщешь.
     - Солнышко, ты оставила след из оплаченных чеков и квитанций за обслуживание, так что только слепой не смог бы обнаружить тебя. Чанс словно под землю провалился.
     Холодный озноб прошел по спине Рибы.
     - Чайна Куин. Нет, - быстро добавила она, - он не мог! Это слишком опасно. Мы едва там не погибли.
     Но, уговаривая себя, Риба все же подбежала к телефону и набрала номер Тима.
     - Где ты? - спросил он. - Чанс с тобой?
     - Нет. Он не звонил?
     - Смеешься? Видела бы ты его после того, как повесила трубку! В жизни не видел такого... такого дикого бешенства. Джину все еще трясет при одном воспоминании об этом. И откровенно говоря, меня тоже.
     - Он никого не избил, ничего не вытворял? - спросила Риба, вспомнив, на что способен выведенный из себя Чанс. Однако именно страх за Чанса заставил голос задрожать.
     - Ничего подобного. Именно его спокойствие и пугало больше всего. Он ни с кем, кроме Джины, не говорил. На ней был крест, подаренный тобой на Рождество. Чанс остановился перед ней, коснулся креста и спросил: ?Ты не возражаешь? Мне он понадобится там, куда я отправляюсь?. Потом он разорвал цепь одним движением, словно гнилую нитку, забрал крест и ушел.
     - Ушел в Чайна Куин, - тупо пробормотала Риба.
     Чанс выбрал, но выбрал не ее. Она отдала ему Чайна Куин, и он, не задумываясь, принял дар. О чем же теперь говорить?
     Риба машинально объяснила Тиму, где находится, и повесила трубку.
     - Ну? - спросила Глори.
     - Твой брат, без всякого сомнения, решил посмотреть на свои владения, - сообщила Риба.
     - Это очень опасно?
     - Да, - шепнула Риба, - очень.
     - Тогда немедленно вытащи его оттуда!
     Несмотря на то, что на темных ресницах повисли капли слез, Риба рассмеялась.
     - И как же мне удастся это, Глори? - И, охваченная внезапной яростью, обернулась к сестре Чанса. - Неужели не понимаешь? Он не хочет меня. Он оставил Чайна Куин себе!
     Глори, как ни старалась, не смогла проникнуть за холодную броню, которой оградила Риба свое сердце. Они вместе вылетели в Лос-Анджелес, и Риба нарушила молчание лишь однажды, чтобы объяснить, как добраться до Чайна Куин. Сама она наотрез отказалась поехать туда с Глори. Чанс сделал выбор, и больше говорить было не о чем. Закрыв глаза, напрягшись всем телом, Риба сидела в самолете и думала о человеке, который хотел эту неподатливую землю больше, чем ее.

***

     Через несколько дней ярость улеглась, но ледяная раковина, в которой было заключено сердце Рибы, осталась нетронутой. По ночам она перебирала снимки коллекции Джереми, вспоминая Долину Смерти и двух мужчин, которых так по-разному любила... и все равно потеряла. Воспоминания причиняли боль, но это все же было лучше, чем просыпаться по ночам, выкрикивая имя Чанса, пытаясь предостеречь его насчет прожорливого жадного кикитука, с глазами из растрескавшихся розовых кристаллов.
     Она не видела Глори вот уже две недели, с тех пор как они расстались в аэропорту. Та позвонила всего лишь раз, чтобы подтвердить догадку Рибы: Чанс был в Чайна Куин и пробирался сквозь тьму в поисках несравненных розовых турмалинов Палы. Мысли о Чансе, одиноком, в бесконечной подземной ночи, беззащитном перед малейшим толчком неугомонной земли, посылали холодный озноб по коже, а сердце было готово вот-вот остановиться.
     Она надеялась, что приезд в ?Хотел дел Коронадо?, сможет заставить ее ненадолго забыться, охладить эмоции, которые удавалось скрыть лишь безмерным усилием воли. Распродажа коллекции Джереми поможет положить конец этому отрезку ее жизни, конец тоске и несбывшимся желаниям, попыткам найти ответ, почему лишь один добрый старик посчитал ее достойной любви. Но в душе продолжал тлеть страх за Чанса, страх и бешенство. Несколько долгих минут Риба сидела не шевелясь, сжав кулаки так, что ногти впились в ладони, и думала о Долине Смерти и Чансе.
     Стук в дверь заставил ее встрепенуться. Риба моргнула и оглядела комнату, пытаясь понять, где находится. Только увидев просторный номер с обоями из золотой парчи и старомодной мебелью, она все вспомнила. ?Хотел дел Коронадо?, Сан-Диего. Коллекция Джереми. Аукцион. Огромный успех. Цены взлетели до небес. Все было продано. Разочарованные претенденты, которым ничего не досталось, ринулись к ней со списками, завалив заказами и обеспечив ?Обже д'Арт? известность, славу и богатство. Магазин в скором времени начнет приносить по-настоящему неплохие прибыли!
     Снова стук.
     - Риба, - спросил Тим, - ты готова?
     Нет. Но она не могла сказать этого. Придется встать и вновь быть спокойной, сдержанной и профессиональной. Нужно идти вниз и танцевать с незнакомыми мужчинами, когда одна лишь мысль о том, что ее может коснуться кто-то, кроме Чанса, заставляла ее съеживаться. Что может он отыскать в холодной, непроглядной темноте Чайна Куин, равноценное живому теплу влюбленной женщины?
     Может, он будет стоять внизу, ждать ее? Что если время, проведенное в ледяных объятиях Куин, заставило Чанса понять, что Риба любит его?
     Риба встала, подошла к двери и повернула ручку. Тим шагнул через порог и остановился как вкопанный, оценивающе, по-мужски, свистнув.
     Ее платье из шелка цвета золотого песка было скроено по косой. Матовая поверхность задерживала и усиливала почти незаметные переливы света, обрисовывавшие линии ее тела. Элегантное, идеально скроенное, оно обнажало правое плечо Рибы и ниспадало с левого плеча на пол, соблазнительно-таинственно шурша при каждом движении ее тела. На платье сверкала лишь одна застежка - идущий сверху вниз ряд из бриллиантов-?слезок? чуть пониже левого плеча. Такие же бриллианты переливались в ушах. Густые медового цвета волосы были забраны наверх; блестящие пряди удерживались невидимыми золотыми гребнями.
     - Хорошо, что я люблю свою жену, - вздохнул Тим. -