Ханна задрожала от внезапного осознания правды. Лэн и Арчер были похожи как две жемчужины одинакового цвета и размера. Но они были очень разными. Просто раньше она этого не понимала.
     И сама повела себя как Лэн, обидела Арчера так же жестоко, как ее муж, причинявший боль всем, кто находился рядом с ним. "Ты как Лэн! Будь ты проклят, ты как Лэн! Такой же холодный ублюдок, как он!" - сказала она ему тогда.
     Неудивительно, что Арчер решил уйти от нее. Живя с Лэном, Ханна превратилась в такое же жестокое создание.
     Горечь комком встала в горле Ханны. Слишком поздно она поняла значение своих снов - боль Арчера и свои крики, что не хотела его обижать. Потому что если ему могло быть больно, то он был способен любить.
     "Защита и секс. Это все? - Да".
     Ханна получила то, что хотела. Арчер больше не говорил о любви и даже не намекал на это. Однако сейчас она искренне раскаивалась в своей ошибке.
     - Мог ли Лэн один плавать в лодке? - спросил Арчер, медленно направляясь к хранилищу.
     Судорожно сглотнув, Ханна с трудом заставила себя заговорить с человеком, который мог бы ее любить, но она испугалась и отказалась от его чувства.
     - Нет. Его нужно было вносить на борт.
     - А нырять?
     - Нужен был механический подъемник, чтобы погружать его в воду и вытаскивать обратно.
     Арчер кивнул не отводя глаз от хранилища. Толстая наружная дверь болталась на петлях, как сломанная челюсть. Дверцы шкафчиков, в которых раньше хранились жемчужины, были распахнуты настежь.
     - А водить машину?
     - Он не мог самостоятельно сидеть за рулем. Он все больше слабел в последнее время. Медленно, но неуклонно.
     В лучах клонившегося к закату солнца глаза Арчера были почти золотыми. Он изучал хранилище, некогда содержащее целое состояние и разгадку темной человеческой души.
     - Куда бы Лэн спрятал "Черную троицу"?
     Ханна пожала плечами:
     - Скорее всего она была где-нибудь в эллинге.
     Арчер вновь бросил взгляд на развалины.
     - "Черной троицы" уже нет. Смирись с этим. Я уже смирилась.
     - Будь на месте Лэна любой другой, я бы тоже потерял надежду ее найти, - спокойно ответил он. - Но у Лэна всегда был запасной ход, которого никто не ожидал.
     Все шкафчики, недоступные для инвалида, были закрыты.
     Стена поднималась почти на четыре фута выше головы Арчера. Косые лучи солнечного света выхватывали каждую царапину с необычайной отчетливостью. Прямые зазубренные полоски покрывали несколько шкафчиков. Все исцарапанные дверцы располагались с правой стороны.
     Образ уродливого кольца Лэна ярко вспыхнул в голове Арчера. Возможно, Лэн использовал этот кусок стали не только в драке.
     - Ты открывала все шкафчики? - спросил Арчер. Ханна заставила себя думать о настоящем и отбросить разъедающее душу прошлое. Она не могла позволить себе совершить еще одну ошибку.
     Она просто не пережила бы этого.
     - Я открывала все, до чего Лэн не мог достать.
     Вызывая в памяти образ брата, Арчер прикидывал, куда тот мог дотянуться, сидя в своем кресле.
     - Ручки слишком велики для таких шкафчиков.
     - Эллинг обставлял он, а не я.
     - А как насчет механика или электрика? Столько электронных замков требует особого ухода, тем более в тропиках.
     - Лэн сам за всем следил.
     - А как он проверял верхние замки?
     - Он не проверял. Это делала я.
     Арчер повернулся к Ханне.
     - Как?
     - Залезала на лестницу.
     - Как ты открывала замки?
     - Он заставлял меня проверять только центральный замок, - сказала она, указывая на стену. Арчер повернулся и пристально посмотрел вверх, задрав голову. Ханна добавила:
     - Я уже проверяла тот шкафчик. Там "Черной троицы" не оказалось.
     Арчер наугад вытянул иэ шкафчика ящик.
     - Слишком короткий, - проворчал он, - но все же.
     Задвинув ящик на место, он проверил все остальные на уровне своей поясницы.
     Проверил все нижние. Все они были одинакового размера. Не хватало двух дюймов.
     Арчер схватил фонарик и посветил им внутрь шкафчика, задняя стенка которого представляла собой толстый слой стальной обшивки. Вытащив все ящики, он начал ощупывать стенку шкафчика изнутри, подозревая, что может найти потайную панель, кнопку, рычаг или еще что-нибудь подобное. Но его рука скользила по совершенно гладкой поверхности. С другими шкафчиками было то же самое.
     Хотя Арчер и не обнаружил никакого тайника, его порадовало отсутствие каких-либо проводов. Вряд ли Лэн поставил бы мину-ловушку так близко к своей хрупкой "Черной троице". Он ненавидел взрывчатые вещества с тех пор, как на своем горьком опыте убедился, что ни одному взрывному устройству не следовало доверять в условиях тропического климата.
     Арчер стал один за другим задвигать все ящички и закрывать дверцы шкафчиков.
     Когда все было заперто, он встал и посмотрел на ряд закрытых камер.
     - Что? - спросила Ханна, все больше тревожась.
     - Здесь имеется фальшивая задняя стенка.
     - Откуда ты знаешь?
     - Ящики коротковаты для такой глубины.
     Ханна молча наблюдала за его действиями.
     - Ты смотришь слишком высоко, - наконец не выдержала она. - Лэн не мог добраться до двух верхних рядов.
     - Он хотел, чтобы вы все в это верили.
     - Но как он мог подняться наверх?
     Арчер вытащил из кармана тяжелое кольцо на цепочке с ключами. Не обращая внимания на удивленный возглас Ханны, он надел кольцо на указательный палец правой руки. Затем присел, оказавшись приблизительно на одном уровне с головой сидящего человека, и ухватился за самую верхнюю ручку шкафчика, до которой смог дотянуться. Ручка скрипнула, но не отвалилась. Тогда на руках он двинулся к следующей. Ханна стояла и смотрела, открыв от изумления рот, как Арчер уверенно лез наверх, работая одними руками.
     - Ты действительно думаешь, что Лэн смог бы это сделать?
     - Даже легче, чем я, - процедил он сквозь зубы. - Его ноги почти ничего не весили. Наверное, в это время он улыбался, радуясь, как ловко всех одурачил.
     Тяжело дыша, Арчер упорно продолжал свой путь по стене шкафчиков.
     - Но верхний центральный шкафчик был пуст, когда я смотрела, - возразила Ханна.
     Арчер не отвечал. По его лицуй спине ручейками стекал пот, когда он наконец достиг верхнего ряда. По пути наверх он увидел отметки на дверцах нескольких шкафчиков вдоль правой стороны. А когда его правая рука неожиданно соскользнула с ручки, он окончательно понял происхождение этих глубоких царапин.
     - Какой код?
     - М-м, - произнесла Ханна, пытаясь припомнить комбинацию цифр. - Восемь вправо, двадцать влево, тридцать вправо, один влево.
     Набирая последовательность, Арчер несколько раз едва не потерял равновесие и не упал вниз.
     - Упрись ногами, - посоветовала Ханна.
     - Лэн этого не делал.
     Когда в замке раздался последний щелчок, Арчер быстро спустился вниз, снова используя для этого только руки. Отдышавшись и вытерев пот, он сказал:
     - Наверное, Лэн себя ощущал настоящей обезьяной, проделывая такие трюки. Но... - Он запнулся и почувствовал, как покрывается холодной испариной. - Я дергал ручки, пока спускался вниз. Ни одна дверца не открылась. Черт.
     - Ты дергал за одну ручку каждый раз, - объяснила Ханна.
     - Что?
     - Попробуй дергать сразу за две.
     Обернувшись к ней, он улыбнулся.
     - Верно. А теперь давай помолимся, чтобы Лэн не особо здесь нахитрил.
     - Возможно все. Аэн одинаково хорошо владел обеими руками.
     Арчер знал, что Лэн начал тренироваться и изучать различные боевые искусства задолго до встречи с Ханной. Но ему не хотелось напоминать ей о несчастливом прошлом. Оно должно было вскоре уйти насовсем. И Арчер тоже ушел бы вместе с ним.
     - Выйди из эллинга, - коротко приказал он.
     - Но...
     - Он мог заминировать тайник, - отрезал Арчер.
     - Тогда выйди ты, а открывать буду я.
     Он недоверчиво посмотрел на нее.
     - Ну ладно.
     Нагнувшись, он потянул две ручки, наиболее удобные для сидящего Лэна.
     Шкафчики открылись, являя миру вид пустых ящичков. Сдерживая дыхание, Арчер стоял и слушал звук открывающихся замков. Беспокоиться о мине-ловушке не было больше нужды. Если бы она была, то уже взорвалась бы.
     Тишина.
     Выругавшись про себя, он дернул за следующую пару ручек. Прежде чем он успел их отпустить, послышались щелчки.
     - Арчер, - настойчиво сказала Ханна.
     - Да.
     Он внимательно смотрел на стену. Ханна заметила слабую полоску панели. Подпрыгнув, она просунула пальцы в образовавшуюся брешь, стараясь раскрыть дверцу.
     - Вот, - сказал Арчер, протягивая ей тонкую металлическую палку.
     Зажав ее в отверстии, Ханна резко потянула назад. Послышался жуткий металлический скрежет. Она дернула снова.
     Панель высотой с сидящего человека распахнулась, открывая несколько длинных узких ящичков. На них не было ни ручек, ни замков. Ничего, кроме перфорированного диска.
     Ханна посмотрела на Арчера:
     - А теперь что?
     - Я надеюсь, это.
     С этими словами он попытался приладить стальное кольцо Лэна к диску на среднем ящичке. Подгонка была достаточно плотной, чтобы открыть ящичек, потянув за кольцо. Когда ящичек открылся, их взорам предстал плоский футляр для ювелирных изделий.
     У Ханны перехватило дыхание.
     - Это?..
     - Подойди и взгляни.
     Дрожащими пальцами она подняла коробочку и очень осторожно отодвинула крышку. Арчер следил за выражением ее лица. Ее глаза, полные облегчения, восхищения и интереса, сообщили ему все, что он хотел узнать. Она повернулась и молча протянула ему "Черную троицу".
     Он с волнением изучал неземную красоту ожерелья. Арчер предполагал, как совершенен был подбор по цвету. Но такого он не ожидал. Волшебство тройных нитей потрясло его настолько, что на мгновение у него перехватило дыхание.
     Буря и радуги. Восхищение и безмятежность. Сияющая полночь и невероятные рассветы. Потаенные желания и несбывшиеся мечты.
     "Черная троица" была фантастична.
     - Лэн надеялся, что она его излечит, - тихо произнес Арчер.
     - Если бы красота могла лечить, то он был бы уже здоров, - согласилась она.
     - Нет. - Закрыв коробочку, он протянул ее Ханне. - Рядом с ним была красота, она не исцелила его.
     - Что ты имеешь в виду?
     - Тебя, Ханна. У него была ты. - Она не хотела брать футляр. - Это лучшее от "Жемчужной бухты". От Лэна. Возьми это и оставь остальное в прошлом.
     Посмотрев ему в глаза, Ханна прочла в них все то, чего он не сказал. Она спрятала руки за спину, отказываясь от "Черной троицы".
     - Она твоя, - повторил Арчер.
     - Половина твоя.
     - Нет. Ты заработала это ожерелье слишком дорогой ценой. Возьми его.
     - Нет. Это будет означать, что я отпускаю тебя. Я получаю "Черную троицу", и ты уходишь из моей жизни.
     - Глядя на меня, каждый раз ты видишь Лэна. Я не хочу причинять тебе боль, Ханна. Возьми ожерелье и начни новую жизнь. Это все, что я могу для тебя сделать, чтобы искупить свою вину, ведь это я оставил тебя с таким человеком, как твой муж.
     От его усталого голоса у Ханны защемило сердце. Она тоже не хотела причинять боль ему. Ведь она даже не верила в возможность счастья. Сама того не подозревая, она причинила ему боль. И делала это до сих пор.
     - Я возьму ожерелье при одном условии, - выговорила она наконец.
     - При каком?
     - "Черная троица" перейдет к нашему первенцу.
     Арчер остолбенел.
     - Ты беременна?
     - Не знаю. Возможно. Я хочу ребенка. От тебя. Только от тебя. Я хочу все это, Арчер. "Черную троицу". Малыша. Тебя. Тебя больше всего.
     Ему захотелось сжать ее в объятиях и никогда не отпускать. Но он должен бил быть уверен. У него и так не осталось сил покинуть ее сейчас. Через несколько дней это стало бы абсолютно невозможным.
     - Почему? - с чувством спросил ои. - Я ведь напоминаю тебе Лэна.
     - Нет. Уже нет. Это были страх и... малодушие. Я так боялась довериться снова, чтобы... чтобы... - Ее голос прервался.
     Арчер нежно взял ее за подбородок.
     - Трудно сказать? Или ты уже не можешь любить меня после всего?
     По ее щекам покатились слезы.
     - Обними меня. Я хочу тебя, и мне так... черт возьми... страшно.
     Арчер закрыл глаза. Он не мог отказаться от ее предложения. Но то, что она предлагала, не было любовью.
     - Ты меня боишься.
     - Я боюсь потерять тебя. Стоит мне только об этом подумать, и я снова возвращаюсь назад, в Рио, в ту ночь... Тогда я вновь напоминаю тебе о твоем обещании. Защита и секс. И малыши.
     Он заглянул ей в глаза, затем крепко обнял.
     - Защита и секс, да? - повторил он, обжигая ее кожу своим дыханием. Ему хотелось большего.
     Но на самом деле он был готов согласиться на любые условия.
     - И малыши, - добавила Ханна.
     - И малыши. Это все?
     - М-м. Не совсем.
     Он ждал.
     - Любовь, - прошептала она. - Я хочу этого больше всего.
     - Что я получу взамен?
     - Защиту, секс и малышей.
     Арчер выжидательно посмотрел на нее. Ханна старалась не показать своей слабости. Надежда в его глазах растопила лед в ее сердце.
     - Любовь, - сказала она. - Я люблю тебя.
     Его глаза на мгновение закрылись.
     - Тогда это хорошая сделка. Я ждал ее десять лет. Выйдешь за меня замуж, Ханна?
     Она прильнула к нему.
     - Ханна, ты выйдешь за меня?
     Она прикоснулась губами к его груди. Курчавые волоски щекотали ей губы.
     Улыбнувшись, она снова поцеловала его.
     - Да.
     - Где ты хочешь провести медовый месяц?
     - Здесь и сейчас.
     - Решено, - сказал Арчер и счастливо рассмеялся.



      124
      

      123
      




ВСПОМНИ ЛЕТО

ЭлизабетЛОУЭЛЛ
Перевод с английского В. В. Копейка






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


Анонс

     Юная "надежда Олимпиады" Рейн Смит поначалу не понимала. что означает внезапно охватившее ее чувство к красивому мужественному незнакомцу. Любопытство? Спортивный азарт? Или безумие? Безумие, у которого есть самое древнее на земле имя - Любовь? Любовь, что своей неистовой, страстной силой защитит Рейн не только от жестокости могущественного тирана-отца, но и от смертельной угрозы.
     ТАКАЯ любовь способна превратить даже опасный путь к славе в прекрасную дорогу к счастью...

Пролог
Лето 1984 года

     Ну и вид у нее! Настоящее чучело.
     Нездоровая кожа в каких-то пятнах, :бледные губы, красные глаза и каштановые волосы сосульками. Фотография этой женщины допекла его, достала до самых печенок, она вымотала всю душу к той минуте, когда внезапно раздавшийся телефонный звонок вернул его к реальности.
     Но Роберт Джонстоун не собирался делиться своими мыслями или впечатлениями. Он, в конце концов, говорит сейчас не с кем-нибудь, а с отцом этой женщины, который, кроме всего прочего, является его боссом. Джастин Чандлер-Смит Четвертый - а для близких просто Блю - любил свое семейство так же горячо, как и ненавидел террористов. Надо быть последним дураком, чтобы брякнуть - мол, самая младшая из Чандлер-Смитов не унаследовала и капли красоты своих родителей.
     Джонстоун дураком не был.
     - Давно сделана фотография? - как бы между прочим поинтересовался он.
     Он все еще злился на то, что его выдернули из одного проекта и кинули в самый омут другого, не оставив никакого выбора, и более того - даже не предупредив. Поэтому он смотрел на фотографию "на документ", напоминая себе, что не стоит спрашивать Блю про имя ни под каким видом.
     - Дней семь назад, - сказал Чандлер-Смит. - Здесь Малышка Лоррейн снята на олимпийское удостоверение личности.
     Джонстоун перевел взгляд льдисто-голубых глаз с фотографии на босса. Пожалуй, у дочери были отцовские глаза орехового цвета и такой же упрямый подбородок.
     Вот и все, никакого намека на то, что этот красивый, представительный мужчина - отец столь невзрачной женщины. Хотя у Чандлер-Смита не было никакого титула, он обладал гораздо большей властью, чем девяносто девять процентов мужчин, одетых в униформу и марширующих вокруг Пентагона. Да и мозгов ему не занимать.
     - Кто еще? - спросил Джонстоун, посылая фотографию через стол.
     - Капитан Джон. Тренер, инструктор, подхалим, наседка. - Чандлер-Смит передал ему другую фотографию. - Он надежен.
     - Мнение или факт?
     - Факт. Я проверил его до седьмого колена, прежде чем разрешил Малышке Лоррейн у него тренироваться.
     Едва заметная улыбка пробежала по лицу Джонстоуна.
     - Верю.
     - Вот ее товарищи по команде. - Чандлер-Смит вынимал ламинированные фотографии на удостоверение личности. Каждое фото он клал на стол и называл имя, потом давал исчерпывающую характеристику спортсмена.
     Джонстоун сидел неподвижно, как хищник, замерший перед броском на жертву; он запоминал каждое лицо, каждое имя, каждый факт, который поможет ему отличить олимпийских наездников от олимпийских террористов.
     - Это рабочие конюшни, - продолжал Чандлер-Смит, вынимая новые фотографии. - Обрати особое внимание на женщин.
     - Почему? Есть информация по какой-то из них?
     - Нет. Но если кто-то и сможет добраться до лошади Малышки, то только девушка. Этот племенной жеребец мужчин на дух не выносит.
     Джонстоун вздернул черные брови.
     - Опасное животное.
     - Ее жеребец? Да. Имей в виду: если нет рядом Малышки, ее жеребец Ватерлоо Девлина - это гранатах выдернутой чекой. Так что будь осторожен.
     - Как же вы позволяете ей ездить на такой зверюге!
     - Слово "позволяете" здесь совершенно неуместно.
     Малышка унаследовала мое упрямство.
     - Вас, наверное, распирает от гордости, - сухо заметил Джонстоун.
     Чандлер-Смит засмеялся.
     - Это еще не все. Малышка даст сто очков вперед большинству мужчин, с которыми я работал. Ну и конечно, обаяния ей не занимать, хотя по этой фотографии никак не скажешь.
     Джонстоун дипломатично промолчал. Красоту мог увидеть разве что отец, смотревший на младшую дочь в ослеплении любви.
     - Ты снова поработаешь в паре с Кентукки, - продолжал Чандлер-Смит. - В твое отсутствие он будет охранять "дом на колесах".
     Джонстоун кивнул:
     - Он хороший парень.
     - Кентукки сказал то же самое про тебя.
     - Что насчет Боннера?
     - Он все еще тайный агент. - Чандлер-Смит поколебался, потом едва заметно улыбнулся - как все-таки сильно укоренилась привычка держать язык за зубами. Но ведь если бы Чандлер-Смит не доверял этому черноволосому парню, что сидит перед ним, то его песенка была бы спета. - Ходят слухи...
     Джонстоун внутренне подобрался, словно лев во время охоты.
     - Я весь внимание.
     - Человек, которого ты называешь Барракуда, наделал много шума, пожелав расквитаться со мной и отправить в мир иной, - спокойно сказал Чандлер-Смит.
     - - Это из-за того, что вы раздолбали его маленький террористический колледж на Востоке, в этом чертовом разбомбленном Ливане?
     - На самом-то деле там пострелял ты.
     - Стрелков - как собак нерезаных. А вот со стратегами похуже.
     Джонстоун был гораздо больше, чем просто стрелок, и об этом прекрасно знал его босс. Но Чандлер-Смит до сих пор не смог убедить Джонстоуна бросить все и заняться бумажной работой. В последние восемь лет парень отказывался от любого предложения насчет продвижения по службе. Когда его спрашивали, почему он так упорствует, он просто говорил: "Какой смысл протирать штаны за столом. Если я когда-нибудь брошу свое дело, то уйду из него насовсем".
     Чандлер-Смит знал, что однажды, если, конечно, Джонстоун выживет, он заскучает. С каждым, кто оставался "в поле", такое неизбежно происходило. Но пока этот день не настал, он самый лучший агент, который когда-нибудь работал на Чандлер-Смита.
     - Как бы ты меня убил, окажись на месте Барракуды? - неожиданно спросил Чандлер-Смит.
     - Зачем искушать судьбу, рассказывая такие сказки?
     - Ты должен сказать. Я ведь все еще жив.
     Джонстоун невольно улыбнулся. Он знал, что защитить человека от террориста, готового расстаться с собств