никак не можем  допустить,  чтобы
он нас прихлопнул зубами.
   - Это правда, - признал Томек. - Ведь речь идет не только о нас, но
и о Збышеке.
   - Послушай, Томек! Мы здесь, как на войне. Ты в качестве  почетного
члена племени апачей(*10)  обязан  помнить,  что  главные  достоинства
воина - это терпение, рассудительность и молчание.
   - Видимо, плохой из меня воин.
   - Не болтай чепухи!  -  оборвал  его  Смуга.  -  Ты  просто  порешь
горячку. Тебе не терпится попасть поскорее в Нерчинск. Но я знаю,  как
только мы приступим к настоящему делу, ты сразу обретешь уверенность и
силу.
   - Ах, если бы было по-вашему!
   - Можешь вполне на меня положиться, я тебя очень  хорошо  знаю.  Вы
избрали меня начальником экспедиции. Поэтому обязаны доверять мне.  Мы
не имеем права поспешными,  непродуманными  действиями  испортить  все
дело. У нас  есть  разрешение  на  охоту  в  Приамурье.  А  отсюда  до
Нерчинска довольно далеко. Поэтому  мы  сидим  в  тайге,  несмотря  на
неудобную для охоты пору. Нам надо как-то  обвести  исправника  вокруг
пальца.
   - И вы уже продумали план действий?
   - Да. Мы  отправимся  в  Благовещенск.  Там  разобьем  лагерь,  где
оставим твоего отца, поскольку он в  Нерчинске  может  быть  узнан.  А
сами,  вместе  с  боцманом  и  Удаджалаком,  попытаемся  пробраться  в
Нерчинск. Ясное дело, нам придется заставить Павлова остаться с  твоим
отцом, что я  и  постараюсь  сделать.  Самое  главное,  чем  я  сейчас
озабочен, это то, как нам  спрятать  Збышека  в  лагере,  чтобы  сыщик
ничего не заметил. Я тебе говорю об этом, так как  самому  мне  ничего
подходящего в голову не приходит.  Я  рассчитываю  на  твою  хитрость.
Время  не  ждет,  начинается  наиболее  благоприятная  пора  года  для
путешествия на лошадях.
   - Я знаю. Попытаюсь что-нибудь придумать.
   - Только никому не болтай об этом. Так будет лучше для нас всех.
   Послышался лай собак. Смуга поднялся.
   - Видно по всему, что будет хорошая погода, -  сказал  он,  немного
помолчав. - Если Нучи найдет следы тигров, нас ждет трудный день. Наши
уже, наверно, проснулись, идем завтракать.
   Томек  смотрел  на  Смугу  с  восхищением.  Необыкновенная  отвага,
честность и доброжелательность привлекали к  нему  сердца  людей.  Все
уважали его и слушались так, словно считали естественным, что там, где
находится Смуга, никто другой не может  быть  старшим.  Поэтому  Томек
почувствовал себя  гордым,  что  Смуга  именно  к  нему  обратился  за
советом.
   Они  застали  друзей  за  различными  хлопотами.  Боцман  Новицкий,
настоящий  великан,  который  в  экспедиции  играл  роль   не   только
укротителя, но и оружейного мастера, сидел с  подвернутыми  ногами  на
распростертом на земле одеяле. Он торопливо чистил оружие и  по  всему
его виду можно было понять, что он сейчас в плохом настроении.
   Во время этой  охотничьей  экспедиции,  в  особенности  в  обществе
русских или туземцев, Томек и его друзья говорили по-русски. Это  было
для них делом обычным, так как все они в свое время ходили в  школы  в
так называемом Царстве Польском, где преподавание  велось  на  русском
языке. А Удаджалак познакомился с  русским  языком  во  время  прежних
экспедиций Пандита Давасармана по Средней Азии.
   Увидев Томека, боцман громко выразил свое неудовольствие:
   - В этом чертовском  краю  насекомые  еще  при  жизни  поедом  едят
человека. А  ты,  браток,  вместо  того,  чтобы  прятаться  в  кустах,
приготовил бы лучше защитные сетки, потому что шкура  у  меня  свербит
при одной мысли о безветренной погоде!
   Томек сочувственно взглянул на друга. Его опухшее лицо и  шея  были
покрыты кровавыми струпьями. Правда, гнус - бедствие сибирской  тайги,
крепко досаждал  всем  охотникам,  но  моряк  страдал  больше  других.
Особенно в безветренные,  погожие  дни,  перед  дождем  или  во  время
сумерек, огромные тучи насекомых появлялись в тайге, нападая на  людей
и животных. Этих кровососущих, жадных насекомых  было  полно  повсюду.
Они толстым слоем покрывали воду в ведре, плавали в супе, в  горшке  и
на тарелке, цеплялись за одежду, лезли в глаза, уши,  носы,  проникали
под рубашки, а их укусы оставляли на человеческом теле зудящие  ранки.
Через некоторое время организм человека несколько привыкал к укусам  и
раны  исчезали,  но  несчастный  боцман,  в  противоположность   своим
друзьям, все еще никак не мог приспособиться к гнусу.
   Томек подошел к моряку.
   - Я сейчас принесу сетки, хотя бегать по лесу  с  закрытой  головой
очень неудобно, - сказал он.  -  Кроме  того,  я  насобираю  смолистых
щепок, чтобы мы могли хоть дымом отгонять гнус. Если говорить  правду,
то удивительно, что именно вас так полюбили эти зловредные  насекомые.
Мы уже попривыкли, и почти не чувствуем их укусов.
   - Ах, это чертовское племя, как видно, очень разборчиво, -  ответил
боцман, красноречиво посмотрев своими опухшими глазами  на  Павлова  -
сыщика,  которого  им  подсунул  хабаровский  исправник   в   качестве
"опекуна", - и добавил:  -  Мне  говорил  один  ученый,  что  гнус  не
нападает ни на тяжело больного, ни на отъявленного подлеца. И в том  и
в другом случае насекомые прекрасно чувствуют кандидатов на тот  свет,
а, как известно, трупы гнус не кусает.
   Томек  с  трудом  подавил  смех,  поняв  этот  намек  на   Павлова,
совершенно безразличного к гнусу.
   Три сына Нучи, как все  нанайцы,  тонко  чувствующие  юмор,  громко
рассмеялись.
   - Твоя хорошо говорит,  зверь  сразу  узнает  плохого  человека,  -
сказал один из них.
   - Вас тоже гнус не трогает, - сказал  Томек,  давая  боцману  знак,
чтобы тот зря не дразнил шпика.
   - Гнус умный, он знает, что  нанаец  сын  тайги.  Они  знакомых  не
трогают, - ответил нанаец, весело подмигивая.
   - Вместо того, чтобы  шутить  шутки,  лучше  давайте  готовиться  к
охоте, - приказал Смуга. - Вот-вот Нучи  вернется! Проверьте  веревки,
займитесь собаками. Господин Павлов  не  любит  гоняться  за  тиграми,
поэтому он, пожалуй, как всегда, останется в лагере на страже?
   - Вы начальство - вам виднее! Хорошо,  я  буду  стеречь  лагерь,  -
охотно согласился Павлов.
   - А при случае  пошарю  во  вьюках,  -  вполголоса  буркнул  боцман
Томеку.
   - Заткните ваш фонтан,  уважаемый  Броль,  -  шепнул  Томек.  -  Вы
обязательно хотите обратить на себя его внимание?
   Господин Броль, то есть боцман  Новицкий,  тихонько  выругался,  но
оставил сыщика  в  покое,  тем  более,  что  Вильмовский  позвал  всех
завтракать.


II

СИБИРСКАЯ ОХОТА

   Нучи вернулся еще до конца завтрака. Он сообщил, что логово тигрицы
с двумя тигрятами находится на расстоянии около трех верст от  лагеря.
Охотники тут же составили план охоты. Боцман и  Удаджалак  постараются
выстрелами отогнать тигрицу от тигрят, а Нучи, три  его  сына,  Томек,
Вильмовский и Смуга должны окружить логово.
   Павлов, как это было решено раньше, оставался сторожить лагерь,
   Вскоре охотники направились в тайгу. Впереди шел Нучи, за ним - его
сыновья с тремя собаками на поводках, а чуть дальше, по их следам, шли
остальные охотники с четырьмя  гончими.  Томек  замыкал  шествие,  идя
сразу за боцманом.
   Чем дальше они углублялись в дремучую тайгу, тем было тяжелее идти.
Извилистый  след  тропинки, едва  различимый  среди  густых   зарослей
шиповника, терновника и можжевельника,  опутанных  стеблями  ломоноса,
называемого якутами(*11) "дьявольской сетью", часто  совсем  пропадал.
Иногда приходилось уходить в сторону, чтобы обойти  поваленные  ветром
стволы деревьев. В тайге  лесные великаны не могли  глубоко  запускать
корни в землю, поэтому свирепые ветры выворачивали подчас целые полосы
леса и создавали трудные для прохода участки. Порой  путь  преграждали
старые, насквозь прогнившие деревья, которые  сами  падали  на  землю,
словно отдавая дань всесилию времени.
   Дремучая, таинственная тайга возбуждала у людей страх перед  чем-то
неизвестным, что скрывается в ее глубине. Тайга казалась молчаливой  и
мрачной, но внимательный взор охотников ежеминутно раскрывал все новые
ее тайны.  У  тропинки  под  поваленным  стволом  дерева  они  открыли
медвежью берлогу. Чуть дальше, на небольшом холмике  устроился  жадный
бурундук(*12), один из самых  маленьких в мире  грызунов. На  высохших
ветвях сваленного дуба он  сушил  свои  лакомства:  грибы,  коренья  и
орехи, запасы которых копил  по  крайней  мере  на  два  года  вперед.
Дальше, за холмом, вилась  тропинка,  протоптанная  оленями;  в  дупле
раскидистой  липы  пчелиный  рой  -  вероятно, там  можно  было  найти
ароматный лесной мед.
   Томек с интересом разглядывал все, что встречалось им по  пути.  Он
впервые попал на этот участок тайги. Нучи вел охотников за собой почти
не задерживаясь, а  Томек  шел  последним.  Когда  впереди  на  момент
показалась фигура старого охотника,  Томек  вспомнил  о  том,  как  он
познакомился с  Нучи.  Нучи  и  его  сыновья  были  взяты  в  качестве
проводников  и  следопытов  не  случайно.  Вильмовский  знал  Нучи  по
рассказам бывшего ссыльного, с которым встречался в Варшаве  и  вместе
вел революционную работу еще до  побега  за  границу.  Помня  рассказы
польского ссыльного, он  по  прибытии  в  Хабаровск  занялся  поисками
жилища Нучи в тайге и  привлек  его  к  участию  в  экспедиции.  Выбор
оказался очень удачным. Нучи был настоящим сыном тайги. Он  родился  и
вырос в тайге, тайга его кормила и поила, поэтому ничего удивительного
не было в том, что он знал все ее  тайны  и  любил  как  родную  мать,
которая иногда бывает суровой, но любящую  своих  детей.  Однажды,  во
время охоты, Нучи, услышав жалобы  боцмана  на  "дьявольскую  страну",
стал уверять охотников в том, что тот, кто ближе  знает  тайгу, всегда
будет тосковать по ней, если ему придется покинуть ее  на  время.  Это
напомнило Томеку слова их проводника по австралийскому  бушу,  туземца
Тони,  который   говорил   примерно   то   же   самое   об   увлечении
путешественников австралийским бушем.
   Размышления Томека были прерваны тихим окриком боцмана Новицкого.
   - Ах, чтоб тебя  кит  проглотил!..  -  выругался  моряк  по  своему
обычаю, отпрянув от колючей карликовой пальмы.
   Боцман хотел перелезть  через  поваленный  ствол  дерева  и,  чтобы
сохранить равновесие, оперся рукой  о  ствол  дуба,  стоявшего  рядом.
Внезапно под тяжестью его мощного  тела  кора  дуба  треснула  и  рука
боцмана по самый локоть вошла в прогнившее дерево, как в масло.  Моряк
испугался, что гнилое дерево свалится на него, и отскочил  в  сторону,
но чуть было не упал и схватился рукой  за  колючую  ветку  карликовой
пальмы. Быстро отдернув руку, он выругался. Томек подбежал к приятелю,
чтобы помочь ему вытащить из ладони шипы.
   - Ах, что ж это за дьявольский кустарник?! -  возмущался  моряк.  -
Похож на пальму, а кусается, как кактус!
   - В тайге нельзя  прыгать  куда  попало,  -  сказал  Томек.  -  Это
дальневосточная  аралия,  своего  рода   достопримечательность   этого
края...
   - Оставь свою ботанику, - буркнул боцман. - Морду  мне  разукрасили
проклятые мошки, а теперь еще вспухнет лапа!
   Однако друзья сейчас же затихли, потому что проводник  остановился;
наклонясь над землей, он  внимательно  что-то  рассматривал.  Охотники
остановились тоже. Томек подошел к Нучи и присел  на  корточки,  чтобы
лучше видеть.
   - Очень свежий след, - прошептал  Томек,  внимательно  рассматривая
углубления, выдавленные лапами тигра на земле. -  Это  тигр,  конечно,
тигр!  Судя  по  расстоянию  между  следами  и  по  их  размеру,  это,
по-видимому, взрослый тигр...
   - Хорошо говорит, хорошо! - похвалил Нучи.
   - Почему у него такие тяжелые шаги, следы очень глубоки?  -  громко
продолжал рассуждать Томек, довольный похвалой опытного следопыта.
   Он прошел несколько шагов по следам.
   - Кроме следов, видны капли крови, может быть его кто-нибудь ранил?
- говорил Томек. - Нет, нет! Раненый тигр не ступал бы  так  уверенно.
Уже знаю! Он тащил на спине добычу! На кустах терновника  есть  клочки
светло-коричневой шерсти. Она мне напоминает шерсть  одного  из  видов
оленей, быть может оленя Дыбовского(*13).
   Смуга, который тоже разглядывал следы, опередил Томека.  Он  слышал
рассуждения юного друга и довольно улыбался.
   - Ты делаешь правильные выводы, -  сказал  он.  -  Может  быть,  ты
сумеешь точнее определить животное, которое тащил тигр.
   После минутного раздумья Томек сказал:
   - В лесах южной Сибири обитает один из  видов  благородного  оленя,
который здесь зовут маралом(*14). Но это мог быть также лось(*15), или
северный олень(*16).
   - Нет, мой дорогой, это не был марал или лось, и даже  не  северный
олень, - ответил Смуга. - Пройди еще несколько шагов!
   Томек медленно шел  вдоль  склона,  тщательно  изучая  ясно  видные
следы.
   - Может быть, это был все-таки олень Дыбовского? - сказал  он. -  Я
сразу вспомнил, что Дыбовский, будучи в ссылке, открыл в Сибири  новый
вид оленя, который стали называть его именем. Этот олень  по  внешнему
виду напоминает индийского аксиса. На темной шерсти у него в несколько
рядов в беспорядке разбросаны белые пятна.
   - Браво, Томек, у тебя превосходная память, - похвалил Вильмовский.
   - Нет, дружище, ищи дальше, это не был олень Дыбовского, - возразил
Смуга. - Олень Дыбовского обитает южнее, в Уссурийском крае.
   Томек стал на колени. Низко  наклонился  над  землей.  На  примятой
траве виднелись какие-то  пятна.  Юноша  сорвал  один  из  стебельков.
Понюхал его и издал тихий  возглас  триумфа.  Клейкая,  темная  масса,
видневшаяся на стебельке, издавала специфический запах.
   - Уже знаю, это была кабарга(*17), - заявил он товарищам.  -  Когда
тигр тянул кабаргу по земле, разорвался подбрюшный мешочек, выделяющий
мускус.
   - Ну,  ну,  ты  и  в  самом  деле  стал  прекрасным  следопытом,  -
удовлетворенно сказал Смуга.
   - Какой же я глупец! Вы открыли запах мускуса раньше меня.
   - У тебя и в самом деле не зря башка торчит на плечах,  -  вмешался
боцман. - Ты вынюхиваешь  следы,  словно  ищейка.  Покажи-ка  мне  эту
травку, интересно, как пахнет мускус!
   Боцман осторожно понюхал, скривился и буркнул:
   - Вот так же пахло в  аптечном  складе  на  Повислье,  куда  мамаша
посылала меня за синькой.
   - Мускус очень ценится на мировом рынке.  Его  используют  как  для
производства  лекарств,  так  и  в  парфюмерной   промышленности   как
средство, закрепляющее запахи, - пояснил Вильмовский.
   - Вот, видишь, боцман, и в Сибири кое-что есть, - добавил Смуга.  -
Однако, хватит болтовни. Тигрица  поймала  кабаргу. Насытившись,  она,
видимо, отдыхает  со  своими  тигрятами.  Легче  будет  ее   захватить
врасплох. Далеко еще до логова?
   - Очень близко, - ответил Нучи. - За сопкой - долина и ручей. Там в
кустах спят амбы. Теперь наша идти осторожно. Наша знать: амбы близко,
надо быть тихо.
   Все двинулись по  следам  тигрицы.  Раньше  приходилось  сдерживать
собак, рвавшихся вперед. Теперь собаки, поджав хвосты, жались к  ногам
охотников. Почуяв близость грозных  хищников, они  неуверенно  стригли
ушами и скалили зубы.
   Окружив холм, охотники  очутились  в  долине,  по  каменистому  дну
которой протекал ручей. По следам можно было заключить, что измученная
тяжестью трофея тигрица некоторое время  отдыхала  на  берегу  и  пила
воду. Нучи повел охотников вниз по ручью. Вскоре они  увидели  широкую
безлесную полосу, поросшую буйной травой высотой в человеческий  рост.
Светлая голубизна неба сливалась  на  горизонте  с  неподвижным  морем
степного разнотравья.
   - Там, вдали, батюшка Амур, - шепнул Нучи, указывая рукой на юг.
   -  Мы,  пожалуй,  находимся  вблизи  Зейско-Буреинской   степи?   -
обратился Томек с вопросом к отцу.
   Вильмовский кивнул головой и добавил:
   -  Вероятно,  скоро   тайга   отступит   еще   дальше   на   север.
Зейско-Буреинская равнина - одна  из  немногочисленных  территорий  на
Дальнем Востоке, вполне пригодная для земледелия.
   Нучи жестом потребовал  молчания.  Он  внимательно  всматривался  в
кусты, видневшиеся на берегу ручья на расстоянии около трехсот  метров
от охотников.
   - Там спят амбы, - тихо сказал он.
   Основная группа, в задачу которой входила  поимка  молодых  тигров,
должна была обогнуть кусты, чтобы  зайти  с  противоположной  стороны.
Боцман и Удаджалак, которые должны были задержать  тигрицу  как  можно
дальше от ее потомства, направлялись прямо к логову.
   Часть охотников направилась в  обход.  Через  какое-то  время,  уже
совсем не скрываясь, боцман и  Удаджалак  пошли  к  кустам  на  берегу
ручья.  Вскоре  раздались  пронзительные  крики,  лай  собак  и  звуки
выстрелов.
   Поднятый охотниками шум вынудил взлететь  бесчисленные  стаи  птиц.
Рябчики, фазаны, тетерева, куропатки и дикие  гуси  бросились  во  все
стороны, но охотники даже не взглянули на них. Из  зарослей  осторожно
высунула голову тигрица. Потом показалось все ее мощное,  пружинистое,
полосатое тело.
   Боцман первым заметил появившуюся из кустов тигрицу. Он показал  на
нее товарищу и вместе с ним смело вошел в  кусты.  Охотники  сразу  же
начали адскую канонаду. Увидев врагов у себя в тылу, тигрица огромными
прыжками  выскочила  в  степь,  после  чего,  сделав  небольшую  дугу,
попыталась по берегу ручья добраться до  своего  логова.  Но  охотники
преградили ей путь, стреляя из  револьверов.  Потерявшее  ориентировку
животное бросилось в воду. Тигрица пыталась добраться до своего логова
то по воде, то по суше. Но она встречала все новых врагов  как  раз  в
той стороне, куда стремилась. Острый запах пороха ударил ей в ноздри.
   А тем  временем  в  чаще  кустов  бесились  два  молодых  тигренка.
Окруженные со всех сторон людьми и  собаками,  они  бросились  наутек.
Один из них, испуганный шумом, попал  под  ноги  охотников,  проскочил
между ними и прыгнул в воду ручья. Тигрица сразу же заметила детеныша,
плывшего  к  ней  по  течению.  Протяжно  заревев,  она  бросилась  на
противоположный берег. Материнский  инстинкт  подсказывал  ей  путь  к
бегству. Два  охотника  все  еще  продолжали  беспорядочную  стрельбу,
пытаясь отпугнуть тигрицу от детенышей.
   Второму тигренку удалось удрать  в  степь.  Действуя  по  указаниям
Нучи, звероловы ловким маневром вынудили  его  броситься  в  долину  и
оттуда в тайгу. Они побежали за ним, все еще держа собак на поводках.
   Началось  длительное   и   утомительное   преследование.   Донельзя
испуганный   хищник   сумел   значительно   опередить   погоню.   Нучи
распорядился  спускать  с  поводка  по  одной  собаке   через   равные
промежутки времени. Сначала спустили самых слабых из них,  потому  что
охотники хотели, чтобы вся свора нагнала тигра одновременно.  Если  бы
раньше спустили самых сильных псов, то они опередили бы  более  слабых
и, нападая на тигра поодиночке, потерпели бы неудачу,
   Но вот уже последняя собака спущена с поводка. Лай своры постепенно
удалялся. Только через полчаса быстрого бега расстояние между собаками
и охотниками  стало  уменьшаться.  Бег  по  таежной  чаще  утомил  как
хищника, так и погоню. Охотники пробирались через кусты, перескакивали
через  поваленные  стволы  деревьев  и  выстрелами  придавали  собакам
смелости.
   По лицам охотников ручьями стекал пот. Но, несмотря на то, что  они
уже теряли  силы,  охотники  ускоряли  бег,  потому  что  грозный  рев
отчаянно защищавшегося тигра заглушал лай и завывание собак.
   Наконец охотники его настигли. Опершись задом о поросшую мохом кучу
бурелома, тигр острыми клыками или лапой то  и  дело  пытался  достать
одного из наседавших псов. Собаки выглядели столь же дико, как  и  сам
хищник. Они нападали на него то с боков, то спереди. Их темная, как  у
волков, шерсть взъерошилась и взлохматилась. Под  влиянием  охотничьей
страсти псы не обращали  внимания  на  полученные  раны.  Глаза  собак
горели кровавым огнем. Отскакивая от внезапного удара лапы тигра,  они