ходили
прямо по горячим углям. И на их лицах не видно было признаков боли.
   Томек до  некоторой  степени  тоже  поддался  влиянию  удивительной
мелодии и был  под  впечатлением  всей  этой  сцены,  но  одновременно
напряженно думал о том, в чем же заключается фокус индийского  факира.
В конце концов присущее молодому человеку любопытство взяло  верх  над
рассудком. Томек взглянул на своих спутников. Но никто не  обращал  на
него  внимания.  Все  напряженно  всматривались   в   лица   индийцев,
проходивших по углям. Томек мгновенно снял обувь и  носки.  Подошел  к
магическому подносу. Это случилось как раз в тот момент,  когда  факир
прекратил пение. Едва лишь Томек коснулся  ногой  углей,  как  тут  же
отпрянул назад, зашипев от боли.
   Встревоженный магараджа воскликнул:
   - Нельзя так делать, сагиб, огонь не  обжигает  лишь  тогда,  когда
факир поет. Быть может, вызвать врача?
   - Ах, нет, нет, чепуха! - почти крикнул Томек,  устыдившись  своего
непродуманного поступка.
   - Вот это интересно! Ничего подобного мне до сих пор не приходилось
видеть, хоть я не  раз  присутствовал  на  представлениях  факиров,  -
сказал полковник Бартон.
   -  Превосходная  работа.  Видимо,  все  мы   поддались   групповому
гипнозу(*74) - заявил Вильмовский.
   - Значит ты, Андрей,  полагаешь,  что  этот  факир  нас  усыпил?  -
удивленно спросил боцман. - Это совершенно невозможно! Один раз  такой
же магик пытался меня усыпить, но из этого ничего не  вышло.  Он  чуть
было сам не заснул. Во время его пения я  себя  ущипнул,  извините  за
выражение, в известное место, и убедился, что не сплю.
   - Излишнее любопытство бывает иногда тоже вредным.  Ведь  на  свете
существуют вещи, о которых  не  снилось  даже  философам,  -  заключил
магараджа.
   Старый факир со своим пылающим подносом  давно  удалился  из  зала,
когда Томек подошел к княгине и стал вполголоса вести с ней оживленную
беседу. Вильмовский это заметил. Он подошел к сыну и спросил:
   - Ну как, Томек, ты не думаешь перевязать себе ногу?
   - Не надо, папа. Она совсем не болит, - ответил Томек.
   - Если ожог натрудить в ботинке, может произойти заражение. Помни о
том, в  каком  климате  мы  находимся.  Советую  тебе  пойти  домой  и
перевязать ногу.
   Томек недоверчиво улыбнулся. Ведь боцман несколько дней  назад  был
ранен в руку, и рана быстро затянулась. Он хотел что-то возразить, но,
взглянув на отца, воздержался. Вильмовский глазами дал ему знак.
   - Ты, как всегда, прав, папа. Лучше не рисковать... Пойду  домой  и
сделаю перевязку, - ответил Томек.
   - Мы можем позвать врача сюда, - сказал магараджа, очутившись рядом
с белыми гостями.
   - К чему мешать остальным гостям? Томек превосходно сумеет  сделать
все сам, - решительно возразил Вильмовский.
   - Но я надеюсь, что вы скоро к нам вернетесь? - спросил магараджа.
   - После перевязки сыну лучше будет  лечь  и  немного  отдохнуть,  -
сказал Вильмовский, предвосхищая ответ Томека.
   - Конечно, папа, я сделаю так, как ты советуешь, - ответил Томек.
   Он извинился за невольное замешательство, вызванное его  поступком,
и вышел.  На  лице  красавицы  княгини  отразилось  такое  неприкрытое
разочарование, что Вильмовский искренне обрадовался уходу сына.


VII

ПОХИЩЕНИЕ ПЕРСТНЯ

   Томек медленно возвращался через парк в охотничий домик. По  дороге
он пытался разгадать, почему отец воспользовался пустяковым  предлогом
и убрал его из дворца магараджи, не дожидаясь конца приема.
   "Если бы папа в  самом  деле  думал  о  моей  ране,  то,  наверное,
возвратился бы домой вместе со мной, - думал он. - Нет, это  был  лишь
предлог, потому что папа дал глазами  мне  знак,  когда  говорил,  что
обеспокоен  возможностью  осложнений  после  ожога.  Возможно  мне  не
следовало вмешиваться в фокусы  факира?  Но  ведь  фокусник  сам  меня
просил проверить, действительно ли на подносе лежат горячие угли.  Все
шутили, и никто не удивлялся его поступкам.  Нет,  совсем  не  в  этом
дело."
   Томек даже замедлил шаг. Серебристый  свет  луны  слабо  пробивался
сквозь листья деревьев. Вверху, на чистом  небе,  блестели  звезды.  В
тишине жаркого вечера слышалось кваканье лягушек и - время от  времени
- крик каких-то ночных птиц, охотящихся на насекомых.
   Из парка Томек вышел  на  поляну.  На  противоположной  ее  стороне
находился   охотничий   домик   магараджи,   окруженный   раскидистыми
платанами. Томек остановился. Только теперь  он  заметил,  что  полная
луна рассеяла ночной мрак. Посмотрел  на  небо.  Огромный  диск  луны,
казалось,  висел  над  черной  линией  близких  джунглей.  Лунный  лик
напомнил Томеку  об  участнице  многих  его  приключений,  австралийке
Салли. Когда  они  вместе  гостили  у  ее  дяди  -  шерифа  Аллана,  в
Нью-Мексико(*75), в  такие  лунные  вечера  Томек,  Салли  и  ее  мать
допоздна  засиживались  на  веранде   и   беседовали   об   охотничьих
приключениях.  Воспоминание  о  Салли   привело   Томека   в   хорошее
настроение. Он решил сейчас же написать ей несколько слов.
   "Правда, я уже послал Салли письмо из Бомбея, но  могу  написать  и
сегодня, поскольку,  говоря  откровенно,  я  немного  тоскую  по  этой
"голубке", - думал Томек. - Ей надо сообщить об ужасном происшествии в
Бомбее и о сюрпризе, который приготовил  нам  Смуга  за  время  своего
отсутствия. Ведь Салли еще не знает о необыкновенной охоте на тигров и
о перстне, подаренном мне на память супругой магараджи Алвара".
   Вспомнив об этом, Томек встревожился: а вдруг Салли не  понравится,
что он принял кольцо от княгини. Ведь Салли всегда дулась, когда он  в
ее присутствии заговаривал с другими девушками.
   "Вот тебе на, а я-то совершенно забыл,  что  эта  малышка  ревнива.
Однако было бы, пожалуй, невежливо отказаться от подарка  княгини?"  -
подумал Томек и вдруг... понял, почему отец отправил его домой.
   "Наверно, было нетактично с моей стороны  так  долго  беседовать  с
княгиней, - укорял себя Томек. - Как я мог забыть, что в Индии женщины
вообще избегают общества посторонних мужчин. По  всей  вероятности,  я
невольно совершил глупость..."
   Томек вернулся домой, сконфуженный своей неловкостью. В комнате  он
зажег масляный светильник и  снял  башмаки,  чтобы  осмотреть  ожог  и
перевязать  ногу.  Рассмотрев  обнаженную   ступню,   Томек   невольно
расхохотался.  Незначительная  краснота  не  могла   вызвать   никаких
осложнений.
   "Папа прав, это был, пожалуй,  гипноз.  По-видимому,  магараджа  об
этом знал, а я снова поступил, как глупец. Но раз отец отгадал правду,
то должен был знать, что мне не грозит ничего серьезного.  Значит,  он
послал меня домой только  из-за  княгини"  -  тяжело  вздохнув,  решил
Томек.
   В смущении Томек сел на кровать.  Он  потерял  охоту  писать  Салли
письмо. Конечно, он мог не упоминать в письме о подаренном перстне, но
это было равносильно обману. А на обман Томек никогда бы не пошел.  Он
решил отложить письмо до следующего дня. Растянулся в одежде на мягкой
циновке. Стал думать, как описать события минувшего дня.
   Время шло... Томек все еще лежал на постели. Сквозь дрему он следил
взглядом за бегающей по потолку юркой, разноцветной ящерицей токи(*76)
Ящерица охотилась  на  насекомых,  очутившихся  вблизи  нее.  Красивое
пресмыкающееся обладало светло-голубым  туловищем,  усеянным  круглыми
кирпично-красными пятнами. Лапы токи снабжены  присосками  из  кожаных
отростков разной величины и формы,  поэтому  она  свободно  бегала  по
стенам и гладкому потолку.
   Томек не удивлялся присутствию геккона в доме,  и  не  пытался  его
прогнать. Ящерицы в Индии встречаются повсеместно, и не только в жилых
домах. Их нередко можно  встретить  в  административных  зданиях  и  в
магазинах. Ящерицы ведут большей частью ночной образ жизни: днем  спят
в норках или в щелях стен, а по ночам охотятся  на  насекомых  всякого
рода, чем оказывают людям немалую  услугу.  Токи  без  устали  хватала
комаров, подлетавших к светильнику и вскоре очутилась на стене рядом с
постелью Томека. Желая получше  рассмотреть  оригинальное  и  полезное
пресмыкающееся, Томек приподнялся, опершись на локоть. Испуганная токи
надулась, широко раскрыла пасть и громко зашипела, бдительно следя  за
Томеком маленькими глазками. Не желая вспугнуть токи, Томек улегся  на
циновке, а успокоившаяся ящерица продолжала охоту, не  обращая  больше
на Томека никакого внимания.
   Томека клонило ко сну, но он решил  подождать  возвращения  отца  и
боцмана. Он хотел еще сегодня спросить их, могло ли его  поведение  во
время пира у магараджи вызвать какие-либо непредвиденные затруднения.
   Если бы он знал, о чем говорил его отец с полковником Бартоном,  он
перестал бы тревожиться. Дело в том, что Вильмовский, не будучи до сих
пор осведомлен о тайных  планах  Смуги,  решил  на  всякий  случай  не
раздражать присутствовавших у  магараджи  англичан.  Они  представляли
официальные британские власти в  Индии,  и  именно  поэтому  он  хотел
отвлечь внимание княгини от поляков,  чтобы  не  действовать  в  ущерб
англичанам. Кроме того, под влиянием слов Бартона, он  стал  опасаться
правильно ли оценивает магараджа расположение своей супруги к  Томеку.
Воспользовавшись  случаем,  он  отослал  сына   домой,   хотя   ничего
предосудительного в его поведении не видел. К сожалению, Томек об этом
не знал и, по мере того, как текло время, а отец все  не  возвращался,
чувствовал все большую неуверенность. А в это время вблизи охотничьего
домика таилась совершенно другая, реальная опасность...

x x x

   Крик  проснувшегося  попугая  раздался  над  человеком  с  головой,
покрытой капюшоном, который притаился в кустах, полукругом  окружавших
охотничий домик. Таинственный человек сжался в комок и затаил дыхание.
Потом он почти прилип к стволу дерева. Прошло довольно много  времени,
прежде чем мужчина, закутанный в  нечто  похожее  на  широкий  плащ  с
большим капюшоном, стал  осторожно  красться  вперед.  Он  остановился
рядом с раскидистым платаном. Посмотрел вверх на ветки, свисавшие  над
крышей  охотничьего  домика  и   из-под   капюшона   мелькнуло   лицо,
заслоненное широкой черной маской, в прорезях которой блестели глаза.
   Мужчина долго вглядывался в небольшое окошко, закрытое решеткой, за
которым виднелся свет масляного светильника. Время шло, а свет не гас.
Видимо,  успокоенный  полной  тишиной,  человек  в  капюшоне  и  маске
осторожно полез на ствол дерева. Через несколько минут он очутился  на
толстой ветке, свисавшей  над  крышей  домика.  Бесшумно  спрыгнув  на
плоскую крышу,  человек  подполз  к  квадратному  отверстию.  Конечно,
бамбуковая решетка не могла быть препятствием для сильного мужчины. Он
ловко просунул пальцы между прутьями решетки, открыл примитивный засов
и бесшумно поднял решетку.
   Заглянув внутрь дома через отверстие в крыше, человек в маске  стал
изучать расположение комнат. Первая  из  них  пустовала.  В  полумраке
мерцали блики масляного  светильника,  горевшего  во  второй  комнате,
отделенной от первой только легкой, полупрозрачной портьерой. Рядом  с
этой портьерой на  низкой  постели  из  циновок  лежал  молодой  белый
мужчина. По всей вероятности, он крепко спал, так как длительное время
оставался совершенно недвижимым. Уверившись, что в доме больше  никого
нет, человек в маске встал и сбросил плащ.
   Когда таинственный незнакомец был в плаще, то напоминал своим видом
и движениями сгорбленного, хотя и бодрого старика. Но теперь на  крыше
домика стоял хорошо сложенный, крепкий мужчина  средних  лет.  Способ,
какой он применил, чтобы проникнуть  в  дом,  широкая,  черная  маска,
закрывающая лицо, и бесшумные, осторожные движения свидетельствовали о
подозрительных намерениях незнакомца.
   Мужчина перебросил плащ через  левое  плечо  и  достал  из  кармана
штанов несколько небольших камешков.  Наклонившись  над  отверстием  в
крыше, он бросил в комнату три камешка, внимательно наблюдая за спящим
на циновке молодым человеком; однако стук камешков, падающих  на  пол,
не разбудил спящего.
   "Спит, крепко спит..." - подумал незнакомец, сел и спустил  ноги  в
проем.  Ногами  нащупал  ступеньки  бамбуковой  лестницы.  Тихо,   как
привидение, спустился по  ней  вниз.  Осторожно  подошел  к  портьере,
разделявшей  комнаты.  Теперь  незнакомец   мог   хорошо   рассмотреть
лежавшего на циновке белого юношу. Оказалось, что он еще не спал, но в
слабом свете масляной лампы  было  видно,  что  он  с  большим  трудом
борется  с  охватывающим  его  сном.  Только  время  от   времени   он
приподнимал веки, чтобы бросить взгляд на ящерицу, бегающую по стене в
погоне за насекомыми.
   Мужчина в маске вынул из-за пазухи бамбуковую  трубку  и  маленький
кожаный мешочек.  Заполнил  трубку  содержимым  мешочка  и,  приоткрыв
портьеру, разделявшую обе комнаты, направил  конец  трубки  в  сторону
Томека. Дунул в трубку, и  над  лицом  полусонного  юноши  рассеялся в
воздухе какой-то  порошок.  Только  бдительная  токи  заметила  подлый
поступок преступника, надулась и громко зашипела.
   Томек очнулся. Взглянул на раздраженную ящерицу, убегавшую по стене
к своей щели, и вдруг почувствовал щекотание в носу. Он сильно чихнул,
достал из кармана носовой  платок,  но  потом  опять  лег  на  удобную
постель и закрыл глаза.
   Услышав чихание Томека, незнакомец вздрогнул, неприятно удивленный,
словно это был для него плохой знак.
   "О, наша милостивая, святая богиня Богири Махалакшми, почему ты  не
благоприятствуешь мне сегодня?"(*77) - прошептал он в смущении.
   Суеверный страх охватил незнакомца; он уж собрался было  отказаться
от своего рискованного предприятия,  как  вдруг  увидел  у  Томека  на
пальце перстень с алмазом,  подаренный  княгиней.  Незнакомец  не  мог
оторвать взгляд от драгоценного перстня. В душе  человека  происходила
внутренняя борьба. Он то отступал в глубину комнаты, то возвращался  к
портьере и всякий раз горящим взором впивался в перстень.
   "О, святая богиня, прости мне этот единственный раз в жизни, если я
не обращу внимания на твое предостережение, - шептал человек в  маске.
- Ты предупредила меня, но подумай, ведь вторично такой случай уже  не
представится? Я знаю, что,  получив  от  тебя  явный  знак,  я  должен
сделать новое твое изваяние и  принести  новое  пожертвование  в  твой
храм... Прости мне лишь один этот раз! Как только я заполучу перстень,
сделаю такое пожертвование, какого ты еще никогда ни от кого из нас не
получала".
   Успокоенный  немного  своим  обетом,  незнакомец  еще  раз   достал
бамбуковую трубку, наполнил ее снотворным порошком  и  снова  распылил
порошок около головы Томека.
   Время  шло.  Грудь  Томека  в  глубоком  сне  мерно  вздымалась   и
опускалась. Замаскированный мужчина  терпеливо  ждал.  Он  внимательно
прислушивался, не идет ли кто-нибудь к домику.  Кругом  стояла  полная
тишина. Мужчина набросил на себя плащ, закрыл голову капюшоном и,  как
змея, скользнул в соседнюю комнату. Шаг  за  шагом  он  приближался  к
спящему Томеку. Вот незнакомец остановился  рядом  с  ним,  испытующим
взглядом  посмотрел  в  лицо  Томека,  потом  присел  около   постели.
Кончиками пальцев осторожно коснулся перстня. Увы,  маленький  женский
перстенек крепко сидел на пальце Томека. Но ловкий  вор  был  к  этому
готов. Он смазал  палец  спящего  маслом  из  светильника  и  вторично
попытался  снять  кольцо.  Это  давалось   ему   с   большим   трудом.
Раздраженный неудачей, вор попытался нажать на палец  Томека.  Занятый
этой трудной задачей, он даже не заметил, что Томек медленно приоткрыл
глаза.
   А Томек действительно проснулся. Первая доза снотворного порошка на
него не повлияла, потому что он сильно чихнул, а вторая -  не  оказала
должного  действия  на  сильный  организм  молодого   путешественника.
Замаскированный  вор  слишком  рано  стал  стягивать  с  пальца  юноши
перстень, поэтому Томек, хотя и находился уже под  действием  порошка,
все же почувствовал это. Привыкший к различным опасностям, Томек ничем
не выдал себя, хотя при виде  мужчины  в  маске  сердце  его  забилось
сильнее.
   Из-под полуприкрытых век он  пытался  разглядеть  лицо  незнакомца,
скрытое черной маской и капюшоном. Неужели это человек  со  шрамом  на
лице, убивший Аббаса в Бомбее? Ведь путешественники  подозревали,  что
убийца каким-то образом  проник  в  тайну  Смуги  и  вознамерился  ему
помешать. Возможно, совершив подлое убийство, он продолжал следить  за
ними и очутился в Алваре. Высматривая шрам  на  лице  замаскированного
мужчины, Томек одновременно старался обдумать  план  действий.  Оружия
под рукой у него не было. Перед тем как идти во дворец  магараджи,  он
спрятал револьвер в чемодан. А мужчина в маске был, пожалуй, вооружен;
кроме того, вблизи могли таиться его сообщники. Как поступить в  таком
случае?  Мысли  как  молнии  пролетали  в  голове  Томека,  но  ничего
разумного придумать он не мог.
   "Черт возьми, пока что передо мной  только  один  противник,  потом
увидим, что из этого выйдет..." - думал Томек.
   Не двигая левой рукой, с пальца  которой  мужчина  пытался  сорвать
перстень, Томек внезапно схватил правой рукой за капюшон,  закрывавший
голову  вора.  Но  мужчина  не  растерялся.  Прежде  чем  Томек  сумел
вскочить, он всем телом навалился на него, прижал к циновке,  вывернул
левую руку и, резко дернув, сорвал перстень с пальца. Сделав  это,  он
отскочил от Томека, оставив в его руках капюшон. Томек вскочил тоже. И
тогда получил удар кулаком в подбородок.  Ошеломленный  ударом,  Томек
чуть не упал, но оперся спиной о стену.
   Мужчина в маске одним прыжком  подскочил  к  светильнику.  С  силой
дунул на едва мерцавший огонь, и вся комната  погрузилась  в  глубокий
мрак.
   Томек  быстро  оправился  от  неожиданного  удара.   Услышав   шаги
удаляющегося преступника, юноша отважно бросился вдогонку. Когда Томек
выбежал во вторую комнату, преступник уже скрывался на крыше,  вылезая
через отверстие в потолке. Предусмотрительный и  осторожный  Томек  не
рискнул лезть следом. Ведь там преступник мог оглушить его неожиданным
ударом по голове или даже убить. Поэтому Томек тихонько отпер замок на
двери и выбежал из дому, направляясь к  платану,  по  стволу  которого
должен был спускаться похититель перстня.
   Чистый, свежий воздух полностью вернул Томеку сознание.  Он  быстро
обежал вокруг дома. Похититель как раз  в  этот  момент  соскакивал  с
дерева. Заметив погоню, он бросился в  джунгли.  Не  колеблясь,  Томек
последовал за ним.
   До края  джунглей  было  не  больше  двухсот  метров.  Лунный  свет
облегчал погоню, и Томек бежал за  преступником,  который  то  и  дело
оглядывался.
   "Если я его не догоню прежде, чем он скроется в джунглях,  мне  его
не поймать, - мелькнула у Томека мысль. - Если бы со мной было оружие,
я бы его легко задержал".
   К сожалению, револьвер спокойно лежал в  чемодане.  Томек,  хотя  и
безоружный, но возбужденный нападением, не  чувствовал  страха  и  был
готов врукопашную схватиться с убегающим похитителем перстня. Если  он
его поймает, и окажется, что  это  в  самом  деле  убийца  Аббаса,  то
отомстит ему за смерть невинного человека, отберет у  него  украденный
депозит Смуги и перстень княгини. Разъяренный  и  решившийся  на  все,
Томек ускорил бег.
   До темной стены джунглей оставалось совсем немного.  Притом  и  это
небольшое расстояние уменьшалось с  каждой  секундой.  Натренированный
Томек  бежал  быстрее  похитителя.  Вскоре  между  ним  и  противником
оставалось всего несколько шагов. Но вот они вбежали в лес.  Из  груди
Томека вырвался вздох облегчения -  он  знал  эту  тропинку,  так  как
только три дня назад прогуливался по ней. Благодаря этому он тут легко
ориентировался. Томек сразу догадался, куда намерен бежать преступник,
ведь тропинка вела прямо к небольшому  индийскому  храму,  скрытому  в
джунглях.
   Обеспокоенный близостью преследователя, престу