ацию? - спросил Томек.
   - Я ждал здесь несколько дней, чтобы предложить это моему брату,  -
ответил молодой индеец. - Старейшины племени апачей  и  навахов  хотят
познакомиться с моим белым братом.
   - Как старейшины твоего племени узнали обо мне? Ты говорил с ними?
   - Красный Орел слишком молод, чтобы беседовать с воинами из  совета
старейшин, - ответил навах. - Нет, кто-то другой велел  им  пригласить
моего брата в наши вигвамы.
   Томек был поражен. Кто бы это мог приказывать совету старейшин двух
самых воинственных индейских племен? Неужели  Аллан  и  в  самом  деле
напал на след революционной  организации?  Томек  искоса  взглянул  на
краснокожего товарища. Юный индеец недвижимо сидел, упершись в  колени
скрещенных ног. Взгляд его  казалось  бесцельно  блуждал  по  широкой,
пурпурной прерии, но какое-то чувство подсказывало Томеку, что  индеец
внимательно наблюдает за ним. Не желая оставаться дальше в  неведении,
он спросил:
   - Это Черная Молния приказал пригласить меня в резервацию?
   - Угх! Кроме того, он оставил известие для тебя.
   - Какое известие?
   - Красный Орел не знает,  но  моему  брату  скажут  это  старейшины
племени.
   Инстинкт  вторично  подсказал  Томеку,  что   краснокожий   говорит
неправду. Ему показалось, что,  несмотря  на  яркие  лучи  солнца,  на
прерию спустилась грозная тень,  похожая  на  огромную  фигуру  Черной
Молнии. Пурпур  шалфея  отливал  кровью.  Несмотря  на  сильную  жару,
необычный холод пробежал по телу.  Он  вздрогнул,  точно  пробудившись
вдруг от страшного сна. Странное видение тут же  исчезло.  Это  только
одинокая, высокая вершина бросала бесформенную тень на залитую  светом
прерию, и кусты пурпурного шалфея,  колыхаясь  под  легким  дуновением
ветерка, производили впечатление волнующегося красного моря.
   С обычной беззаботностью  Томек  быстро  отделался  от  неприятного
впечатления. Ведь не он же виноват в несчастии индейцев. Он от чистого
сердца желал им вернуть хотя бы часть своей земли и свободу. Так пусть
же Танец Духа не дает спать  янки,  а  Томеку  и  его  друзьям  нечего
опасаться. Через несколько  недель  они  вернутся  в  Англию,  оставив
американский континент с его обитателями их собственной судьбе.
   Размышляя так, Томек улыбался про  себя.  Ну  что  это  он  занялся
какими-то  предзнаменованиями.  Ведь  его  личные  дела   складываются
превосходно. Скоро он  познакомится  с  интересующими  его  индейскими
воинами. С помощью Красного Орла он наймет группу индейцев для поездки
по Европе и вскоре после родео вместе с ними вернется к отцу.
   - Когда мы отправимся в резервацию? - спросил Томек.
   - Завтра я жду моего брата у тополиной  рощи  на  берегу  ручья  за
ранчо, - ответил индеец.
   - Когда я застану там моего брата?
   - Я буду у ручья во время утреннего водопоя.
   - Это значит, около шести утра. Хорошо, я буду непременно.


VII

В РЕЗЕРВАЦИИ МЕСКАЛЕРО

   Красный Орел сдержал слово. На следующий день, около  восьми  часов
утра,  юноши  уже   были   возле   дома   правительственного   агента,
управляющего резервацией индейцев мескалеро из племени апачей.  Именно
здесь несколько дней тому назад шериф Аллан безуспешно искал бежавшего
пленника. Знаменитые апачи и навахи так  сильно  интересовали  Томека,
что он почти забыл о Черной Молнии.
   Красный Орел повел Томека к агенту, без разрешения  которого  белым
людям нельзя было посещать индейскую резервацию. Как  раз  сейчас  был
период распределения провианта среди индейцев. По  взаимному  договору
правительство Соединенных Штатов  было  обязано  поставлять  индейцам,
живущим в резервациях, продовольствие и одежду. Следует заметить,  что
эти товары  поступали   очень   нерегулярно,   или   в   недостаточном
количестве. А некоторые недобросовестные агенты  грели  себе  на  этом
руки, лишая индейцев полагающегося им пайка.
   В этот день правительственный агент резервации  мескалеро,  апачей,
был в затруднительном положении. Продовольствия поступило очень  мало,
а в резервации уже давно царил голод. Бесплодная, каменистая почва  не
позволяла  индейцам  заниматься  ни  земледелием,  ни   скотоводством.
Правительственный агент лично делил скромные запасы, наблюдая за  тем,
чтобы индейские стражники не злоупотребляли своей  властью.  Он  знал,
что голодные индейцы способны на все. Тем более, что часть  мескалеро,
по-видимому, сочувствовала мятежному смутьяну - Черной Молнии.
   Итак,  агент  занимался  распределением  провианта,   когда   Томек
обратился к нему за разрешением посетить резервацию. Хорошо,  что  как
раз в этот момент получал  свой  рацион  один  из  старейшин  племени.
Выслушав объяснения Красного Орла, он  согласился,  и  агент  не  стал
отказывать гостю шерифа Аллана.
   Как только  Томек  очутился  на  территории  резервации,  он  сразу
убедился, как мало знал до сих пор о быте и обычаях индейцев. У многих
европейцев  сложилось  ошибочное  представление  об  одежде  и  жилище
северо-американских туземцев. Считалось, что  индейцы  носят  длинные,
расшитые бусами, закрывающие ноги и живот штаны, рубашки,  мокасины  и
больше всего бросающиеся в глаза - военные головные уборы,  украшенные
орлиными перьями. Томек полагал также, что индейцы живут исключительно
в шатрах, обычно называемых "вигвамами".
   Увидев теперь первый характерный конусообразный индейский шатер, он
тут же задержал лошадь, чтобы вглядеться в живописный рисунок  на  его
покрытии из бизоньих шкур. Рисунки передавали погоню за вапити(*19).
   - Я и не знал, что вигвамы так хорошо украшены. Я  думал,  что  они
вроде обыкновенных шатров. А теперь вижу, что построить вигвам не  так
просто.
   - Почему мой белый  брат  называет  "типи"  вигвамом?  -  удивленно
спросил Красный Орел, и тут же  объяснил:  -  Многие  белые  не  могут
отличить вигвам от типи. То, что вы называете на своем  языке  шатром,
мы знаем под названием типи, а оно пришло к нам от индейцев дакота.  А
ты знаешь, что с типи связана интересная легенда?
   - Какая? Расскажи!
   - Один индеец  после  охоты  прилег  отдохнуть  в  тени  хлопчатого
дерева. Ветер швырял на него с ветки листья. Индеец поднял один из них
и нечаянно свернул воронкой. И тут же у него появилась идея  построить
жилье такой же формы. И так появились типи.
   - Что же тогда вы называете вигвамом? - спросил Томек.
   - Вигвамы отличаются от типи формой и материалом,  из  которого  их
строят. Вигвам не так легко переносить с места  на  место,  как  типи,
поэтому у кочевых племен чаще бывают типи, а не вигвамы. Индеец ставит
вигвам  только  тогда,  когда  намерен  поселиться  в  этой  местности
надолго. Сначала из столбов и молодых деревьев делают скелет,  который
покрывают материалом, какой  в  этой  местности  есть  под  рукой.  На
дальнем  севере  вигвам  покрывают  шкурами  карибу(*20),  на  юге   -
пальмовыми листьями, корой,  циновками  из  тростника,  или  раствором
глины со мхом; иногда этот остов просто обкладывают  землей.  Посмотри
направо: этот молодой индеец собирается завести свой семейный  очаг  и
уже начал постройку вигвама.
   Томек  внимательно  рассмотрел   примитивное   строение,   название
которого ошибочно относил к типи, столь характерному  для  большинства
кочевых индейцев, населяющих обширные равнины.
   Они двинулись дальше. Красный Орел, как и обещал, охотно  показывал
своему другу всякие достопримечательности,  приводя  пояснения.  Томек
понял, что его проводник уже прошел какое-то посвящение, так  как  уже
был осведомлен в истории индейских племен. Смышленый и  любознательный
белый юноша охотно пользовался случаем, чтобы пополнить свои знания  о
коренных жителях Америки.
   Из беседы с Красным Орлом он узнал, что до прибытия  белых  индейцы
жили в селениях, разбросанных по всему американскому континенту. Образ
их жизни зависел от местности. Хотя все индейцы принадлежали  к  одной
расе, они во многом разнились по обычаям, языку и уровню  цивилизации.
Одни  были  первобытными  охотниками,  другие  -  земледельцами,  а  в
Мексике, Центральной Америке и Перу процветали густо населенные города
и государства с хорошо налаженным управлением.  В  государствах  майя,
ацтеков   и   инков   индейская   цивилизация   достигла    наивысшего
развития(*21).
   Индейские племена, обитавшие  на  территории  нынешних  Соединенных
Штатов,  были  столь  же  разнообразны,  как   и   в   других   местах
американского  континента.  Говорили  они  на  разных  языках.  Иногда
представители соседних племен не могли даже понять друг  друга.  Чтобы
преодолеть  эти  трудности,  индейцы  изобрели  язык  жестов,  который
оценивают  сейчас  как  великолепнейшую   форму   мимического   языка.
Первоначально язык жестов облегчал  даже  объяснения  с  белыми,  пока
большинство индейцев не выучились английскому языку.
   Кроме того, племена  краснокожих  разнились  одеждой,  ремесленными
изделиями, способом постройки жилищ и  обычаями(*22).  Лесные  индейцы
жили в селениях, укрепленных оградами из заостренных  столбов.  Каждое
такое селение состояло из определенного числа  вигвамов,  отличающихся
от типи  индейцев  из  прерий,  от  длинных  ирокезских   строений   с
остроконечными крышами и от хижин племени оджибве,  чем-то  сходных  с
деревенскими хатами.
   Племена  отличались  и   одеждой.   Некоторые   индейцы,  например,
калифорнийские, совсем или почти  совсем  не  носили  одежды.  Индейцы
племени пуэбло шили одежду из хлопчатобумажных  тканей,  а  индейцы  в
горах и живущие в прериях  -  из  мягко  выделанных  шкур,  украшенных
бахромой и бисером.
   Для большинства европейцев индеец -  это  житель  равнинных  прерий
между Скалистыми Горами и рекой  Миссисипи, потому  что  как  раз  эти
индейцы, благодаря своей численности и  героическим  подвигам,  больше
других врезались в память белых. Так что часто европейцы всех индейцев
считают похожими на них(*23).
   В Аризоне и Нью-Мексико, где находился Томек,  обитали  три  группы
индейцев: оседлые пуэбло, кочевые апачи и навахи. Все они теперь живут
в той же самой местности, где их впервые обнаружили испанцы  во  время
своих экспедиций.
   В противоположность мирным пуэбло, которые занимались земледелием и
жили в каменных  селениях,  построенных  на  возвышенностях,  апачи  и
навахи  жили  охотой  и  собиранием  диких  ягод.  Кроме   того,   эти
воинственные  племена   пополняли   свои   запасы   грабежом   мирных,
трудолюбивых соседей. Когда мексиканцы захватили южную часть  Северной
Америки,  апачи  и  навахи  начали  жестокую  борьбу  с  мексиканскими
колонистами, приносившую им богатую добычу. После того как  Аризона  и
Нью-Мексико были поглощены Соединенными Штатами, оба племени  выкопали
военный топор против американцев, которые бесцеремонно забирали лучшие
земли. Апачи и навахи с особой решимостью противились заключению их  в
резервации,  с  необыкновенным  мужеством  борясь  за  свою   свободу.
Случалось  иногда,  что  несколько  апачей  держали  в  страхе   целые
поселения  колонизаторов.  Нельзя   удивляться   ожесточенной   борьбе
краснокожих, ведь всякое  ограничение  свободного  кочевья  по  прерии
означало для них конец привычного образа жизни, который  они  вели  на
протяжении многих веков.
   Заключение  в  резервации  вызвало  у  апачей  и  навахов  голод  и
невероятные лишения. Поэтому время  от  времени  среди  них  возникали
недовольство, смуты и восстания.
   Теперь Томек своими глазами увидел бедственное положение  индейцев.
Апачи, как и прежде, в основном жили в полукруглых жилищах, а навахи в
чем-то напоминающем домики, которые они звали "хоган". Строился  хоган
так: стены складывали из  бревен  в  форме  шестиугольника,  сверху  -
концами к центру  -  настилали  балками  потолок,  оставляя  небольшое
отверстие для дымохода. Стропила покрывали  толстым  слоем  адобы,  то
есть  саманного  кирпича.  Некоторые  навахи  довольствовались   летом
жилищем, состоявшим из одной стены, защищающей от ветра, сплетенной из
травы, или кирпичной. Только немногие,  принадлежавшие  к  старейшинам
племени, строили настоящие  типи,  покрытые,  как  в  старину,  хорошо
выделанными бизоньими шкурами.
   Скот у обитателей резервации был  убогий.  Немного  рогатого  скота
паслось на скудной траве. Зато совсем неплохо выглядел небольшой табун
мустангов.  Лошади,  по  словам  Красного  Орла,  были  гордостью  его
племени. Видно было, что прежние воины больше всего заботятся о  своих
скакунах.
   После того, как Томек достаточно насмотрелся на жилища, на  мужчин,
праздно валяющихся в тени, и на женщин, выполняющих всю  хозяйственную
работу, Красный Орел ввел его в самый большой в резервации типи. Томек
сразу догадался, что это жилище вождя.
   Типи был куда больше других, а  на  верхушке  его  развевался  флаг
Соединенных Штатов.
   В центре типи горел костер, обложенный камнями.  В  подвешенном  на
нем котелке варилось мясо. Под сводом шатра  клубились  серые  облачка
дыма и пара.  Немногочисленная  глиняная  посуда,  ружья,  патронташи,
луки, колчаны с оперенными стрелами, кожаные круглые щиты и  томагавки
лежали на деревянных козлах.
   На  шкурах  бизонов  и  оленей  или  на  цветастых  одеялах  сидели
старейшины племени. Чуть в  стороне  стояла  тренога,  к  которой  был
подвешен  мешочек  со  снадобьем  и  трубкой,  головной  убор,  богато
украшенный орлиными перьями, и связки человеческих  скальпов. Рядом  с
треногой сидел вождь племени Зоркий Глаз, которого звали  так  потому,
что у него была подзорная труба.
   При виде скальпов Томек слегка насторожился, но вождь, Зоркий Глаз,
встал и важно протянул ему правую руку.  Затем  Томек  поздоровался  с
остальными индейцами. Их звали: Старый  Бизон,  Сломанный  Томагавк  и
Хитрый Лис. Они сидели полукругом, лицом ко  входу  справа  от  вождя.
Зоркий  Глаз  пригласил  Томека  сесть  слева  от  него,  желая   этим
подчеркнуть  почетный  прием.  Рядом  с  Томеком  скромно  примостился
Красный Орел. Томек при виде этого несколько удивился, так как  помнил
слова  молодого  друга  о  том,  что  тот  еще  слишком  молод,  чтобы
разговаривать со старейшинами.
   После длительного молчания вождь Зоркий Глаз сказал:
   - Старейшины  нашего  племени  хотят  заключить  дружбу  с  молодым
бледнолицым братом, который за  один  день  совершил  два  героических
подвига. Немногие из опытных воинов могли бы совершить это.
   Томек кашлянул, смущенный похвалой старого вождя, и ответил:
   - Я не знаю, о каких поступках говорит вождь Зоркий Глаз.
   - Мой бледнолицый брат отличается скромностью воина,  привыкшего  к
подвигам. Это большое достоинство, - ответил Зоркий Глаз. - Все меньше
встречается теперь людей и отважных,  и  благородных  одновременно.  Я
напомню деяния моего  бледнолицего  брата.  Во-первых,  мой  брат  был
вызван Красным Орлом на смертельную борьбу. Приняв  вызов,  мой  белый
брат не прибегнул к своему оружию, хотя имел на это право,  и  победил
противника голыми руками. Это  приносит  больше  чести,  чем  убийство
врага. Во-вторых, мой брат помог великому  вождю  и  воину  бежать  из
плена,  сулившего  бесславную  смерть.  Великий  Отец  из   Вашингтона
награждает своих воинов за героические поступки яркими кружочками,  на
языке белых - медалями. Индейцы иначе отличают  заслуженных  воинов. У
нас о храбрости говорит головной убор. За  каждый  достойный  поступок
совет старейшин имеет право присвоить "куп", то есть  награду  в  виде
орлиного пера.  Орел  -  самая  большая  из  всех  птиц,  и  проявляет
необыкновенную отвагу в борьбе. Потому-то орлиные перья для индейца то
же самое, что медали для  бледнолицых.  Мой  бледнолицый  брат  вполне
заслужил высокую награду. За убийства и скальп  врага  он  получил  бы
один "куп", но за победу над противником голыми руками,  за  отвагу  и
благородство ему следует два "куп".  Согласен  ли  совет  старейшин  с
моими словами?
   Индейцы по очереди выразили согласие, одновременно восхваляя отвагу
молодого бледнолицего брата. Только Красный Орел не произнес ни слова,
потому что был здесь всего лишь Свидетелем подвигов Томека.
   Когда все воины высказали свое мнение, вождь Зоркий Глаз продолжал:
   - Совет старейшин присвоил моему брату  два  орлиных  пера.  Теперь
следует наградить второй подвиг. За  бескорыстную  и  успешную  помощь
великому и заслуженному вождю Черной Молнии, предлагаю наградить моего
бледнолицего брата еще тремя орлиными перьями. Пусть  мои  краснокожие
братья скажут, что они думают об этом.
   Снова старейшины единогласно признали за Томеком право  носить  еще
три орлиных пера, после чего вождь Зоркий Глаз заявил,  что  обладание
пятью "куп" ставит Томека в ряд наиболее заслуженных воинов.
   Наступил торжественный обряд курения трубки мира и дружбы.
   Раскуривание  трубки  у  индейцев   -   церемония   преимущественно
религиозная, совершаемая в торжественных случаях. Трубку курят,  чтобы
умилостивить стихийные силы  природы,  спастись  от  неприятеля,  либо
склонить на свою  сторону  сверхъестественные  силы  в  разных  важных
делах. Наиболее известны  были  так  называемые  по-английски  "медсин
пайпс" - врачующие трубки. Их курили, чтобы прогнать болезнь, и носили
во время войны, чтобы побеждать врагов.
   Другие трубки, или их чубуки, по верованиям индейцев, были наделены
"священной силой". Их называли "калюметами(*24)". Калюметы  курили  во
время заключения мирных договоров, отсюда и возникло  название "трубка
мира". Если во время  военных  действий  в  лагерь  прибывал  посол  с
калюметом, это значило, что противная сторона хочет перемирия,  причем
сам калюмет был  для  посла  охранной  грамотой.  Важную  роль  играли
калюметы при торжествах, когда племя принимало иноплеменника в члены.
   Томек прекрасно знал о важности церемонии курения трубки мира.  Уже
одно то, что такое предложение было сделано такому юнцу, как он, можно
было считать значительным событием, поэтому Томек с особым вниманием и
волнением наблюдал за всеми действиями вождя.
   Зоркий Глаз снял с  треноги  длинный,  украшенный  бахромой  мешок,
достал  из  него  калюмет;  потом  из  этого  же  мешка  вынул  горсть
"кинникинник" - смеси из растертых табачных листьев с корой  пурпурной
ивы, пропитанной животным  жиром,  облегчающим  горение.  Этой  смесью
вождь набил трубку, тщательно примял табак и  закурил  от  уголька  из
костра.
   Церемонию начал сам Зоркий  Глаз.  Он  взял  конец  трубки  в  рот,
затянулся и выпустил дым вверх, направляя чубук к небу,  что  означало
обращение к добрым духам и предкам. Затем выпускал дым, обращая  чубук
к земле и на все четыре стороны света -  к  четырем  ветрам.  Проделав
это, он передал трубку индейцу, сидевшему справа, который  в  точности
повторил тот же церемониал. Так трубка переходила от одного индейца  к
другому, до самого последнего с правой стороны  вождя.  Затем  так  же
последовала к Зоркому Глазу, который передал ее  Томеку.  Белый  герой
благоговейно  воспроизвел  все  действия  индейцев.  Его  даже  в  пот
бросило, так он крепился, чтобы не раскашляться от резкого дыма. Он  с
облегчением передал трубку Красному  Орлу.  Хотя  молодые  индейцы  не
курили табаку, чтобы не притупить обоняние, Красный Орел не  отказался
от трубки, потом вернул ее Томеку, а уж тот возвратил ее вождю.  Позже
Томек узнал, что во  время  этого  торжественного  церемониала  трубку
нельзя передавать прямо участнику, сидевшему по другую сторону входа в
типи, потому что таким образом  индейцы  воспроизводили  путь  солнца,
а кроме того, они верили, что если трубка пересечет  вход  в  типи, то
только что заключенная дружба может "улетучиться".
   - Мы выкурили трубку мира по  нашему  древнему  индейскому  обычаю.
Теперь ты наш брат. Наши типи и вигвамы открыты для тебя, можешь  жить
с нами, если этого пожелаешь. Все что у нас есть, принадлежит и  тебе,
- произнес Зоркий Глаз. Две молодые индианки,  не  ожидая  приказаний,
поставил