еред,  и  у  тебя  сразу  же
вытянется лицо!
   Взглянув на окружающие их со  всех  сторон  горные  вершины,  Томек
улыбнулся.  Не  прошло  и  часа,  как  путешественники  расседлали   и
развьючили лошадей, отвели их в конюшню, а  сами  уселись  за  длинный
стол примитивной корчмы. Все были  донельзя  измучены  и  сразу  после
ужина отправились на покой.
   Утром Смуга и Пандит Давасарман, одетые  во  все  новое  и  свежее,
отправились с визитом к английскому резиденту в Гилгите.  Их  спутники
остались в корчме, потому что  за  время  путешествия  у  них  отросли
бороды, и они предпочитали не показываться на улицах города небритыми.
   Официальный визит перешел, по-видимому, в долгое тайное  совещание,
так как оба руководителя экспедиции вернулись лишь к  обеду.  Приказав
подать обед в  уютной  комнате,  чтобы  без  свидетелей  поговорить  с
друзьями, Смуга плотно запер дверь и только тогда обратился к друзьям,
снижая голос.
   - У нас хорошие известия. Сэр  Янгхазбенд  сдержал  слово.  По  его
приказу здешний резидент ловко подготовил наш переход  через  границу.
Не пройдет и десяти дней, как мы  очутимся  в  русской  части  Памира,
откуда легко доберемся до Китайского Туркестана.
   - А как мы перейдем границу на  Памире?  -  спросил  Томек,  окинув
Смугу взволнованным взглядом.
   - Мы будем сопровождать караван контрабандистов, - заявил Смуга.  -
Они лучше других знают все тайные проходы. На Памире мы  присоединимся
в качестве гостей к свадебному поезду, который как раз будет проходить
неподалеку от границы.
   Боцман басовито захохотал, а Томек нетерпеливо спросил:
   - К чему нам эта свадьба? Не лучше ли  поменьше  обращать  на  себя
внимание?
   - Хвалю твою осторожность, Томек. Трактирщик мне сказал, что теперь
на Памире не очень спокойно, - заметил Вильмовский.
   Теперь в свою очередь рассмеялся Смуга, который заметил:
   - И ты, и Томек были бы правы, но в этом счастливом случае  невеста
- киргизка. Правда, вы не знаете свадебных обычаев  киргизов.  Дело  в
том, мои дорогие, что у них переезд невесты в дом мужа  сопровождается
большими торжествами. В толпе, сопровождающей  молодоженов,  никто  не
обратит внимания на наш небольшой караван. Ну, а от дома жениха совсем
недалеко до границы Китайского Туркестана. После свадьбы мы под  видом
свадебных гостей беспрепятственно приблизимся к  ней.  Таким  образом,
нам удастся провести бдительных русских стражников.
   - Голову даю, что никто лучше не придумает! - восхитился боцман.
   - Гм, идея и в самом деле хороша, - признал Вильмовский.
   - Хороша?! Этого мало, она великолепна! - восхищался Томек.
   Пандит Давасарман с интересом  слушал  беседу  друзей.  Вильмовский
взглянул  на  него.  По  лицу  индийца  блуждала  загадочная   улыбка.
Вильмовский насупил брови,  словно  вспомнил  вдруг  что-то  не  очень
приятное.
   -  Скажи-ка  Ян,  а  какие  товары   будет   переправлять   караван
контрабандистов? - спросил он друга.
   - Часть калыма за невесту, то есть кашмирские ковры, войлок и шали.
   - Я вижу, что мы примем участие в свадьбе богатой киргизской семьи.
Но меня удивляет,  что  участники  свадебной  церемонии  не  колеблясь
впутываются в столь опасное дело. Они, пожалуй, делают  это  не  из-за
личной симпатии к нам.
   -  Срок  свадьбы  они  приурочили  ко  времени   проезда   каравана
контрабандистов, чтобы отвлечь внимание русских.
   - Неужели ковры и шали представляют тут такую большую  ценность?  -
продолжал спрашивать Вильмовский.
   - Вы не ошибаетесь, благородный сагиб. Это подарок жениху  от  хана
хунзов, - сказал Пандит Давасарман.
   - Само собой разумеется, что великодушие  и  щедрость  хана  хунзов
вызваны не без влияния англичан, - доверительно добавил Смуга.
   - Кто же такой жених? - удивился Вильмовский.
   - Жених - молодой Наиб Назар, внук знаменитого Сагиб  Назара(*127),
- пояснил Пандит Давасарман.
   - Из истории Средней Азии мне ничего не известно о  нем,  -  сказал
Вильмовский. - Каким образом он заслужил себе славу?
   - Сагиб Назар был чрезвычайно  дерзким  памирским  разбойником.  Он
грабил  не  только  купеческие  караваны,  но  нападал  и  на  жителей
сопредельных стран. Грабил  и  брал  в  ясыр  даже  русских  киргизов,
живущих в долине  Великого  Алатау,  -  сказал  Давасарман,  с  трудом
подавляя улыбку, вызванную выражением лиц спутников.
   - Ну и ну, ничего себе компания, в которой нам придется  гулять  на
свадьбе, - буркнул боцман. - Счастье еще, что нам,  пожалуй,  не  надо
будет крестить их детей...
   - А этот Наиб Назар тоже занимается  грабежом?  -  полюбопытствовал
Томек.
   - Во всяком случае не столь явно,  как  его  дед,  потому  что  ему
пришлось бы столкнуться с русскими властями на Памире(*128), - ответил
Смуга, развеселившись не меньше, чем Пандит Давасарман.
   - Не подозрительно ли, что скупые обычно  англичане  делают  ценные
подарки потомку памирского разбойника? - заметил Вильмовский.
   - Что же в этом  странного?  Как  видно,  им  выгодно  поддерживать
беспокойные элементы в стране  соседа-конкурента,  каким,  несомненно,
является в Средней Азии Россия, - ответил Смуга. - Однако нас  это  не
касается, если мы, как правильно заметил боцман, не  станем  кумовьями
ни той, ни другой стороны.
   - Где мы встретим караван контрабандистов? - спросил Вильмовский.
   - Караван отправится из Балтита, столицы хана хунзов. Ведь  это  он
преподносит жениху свадебный подарок.
   - Значит, мы идем в страну разбойников и работорговцев? Ведь  хунзы
и нагары, жители Канджута, держат в страхе  все  население  гор  между
Афганистаном и Яркендом, - с неохотой  сказал  Вильмовский.  Нам  надо
быть начеку, чтобы они не устроили нам какой-нибудь каверзы.
   -  Будь  спокоен,  благородный  сагиб,  мы  находимся  под  защитой
англичан,  которые,  завоевав  Канджут,   пользуются   там   некоторым
влиянием, - вмешался Пандит Давасарман. - Я дважды пересек  эту  дикую
страну и лично знаю Назим-Хана, властелина хунзов. Но все же нам  надо
быть поосторожнее.
   На этом беседа была  прервана,  хотя  Вильмовский  подозревал,  что
Пандит Давасарман сказал не  все,  что  ему  известно  о  таинственной
контрабанде. В задумчивости он курил трубку и со все большей  тревогой
смотрел на спутников, рьяно чистивших оружие.
   Подготовка к дороге продолжалась три дня. Смуга и Пандит Давасарман
необыкновенно тщательно  осматривали  снаряжение  экспедиции,  которое
должно было им служить до самого  конца  путешествия.  В  Гилгите  они
купили две палатки с двойными стенками, что позволяло сохранять внутри
палаток тепло,  и  спальные  мешки,  которыми  пользовались  участники
высокогорных экспедиций. Кроме того, они взяли с собой две спиртовки с
запасом топлива для них, пищевые продукты, табак,  две  легких  кирки,
три лопаты, фонари со свечами и прочую мелочь, необходимую в  пустыне.
Если учесть, что экспедиция была рассчитана на много  дней,  оснащение
было довольно скромным, но Пандит  Давасарман  не  советовал  брать  с
собой слишком  тяжелой  клади.  По  его  мнению,  успех  экспедиции  в
значительной мере  зависел  от  быстроты  прохождения  через  Памир  и
Китайский Туркестан до городов Хотана и  Керии(*129), расположенных  у
подножия  хребта  Куньлунь  и  его   ответвления   Алтынтага.   Тяжело
навьюченные лошади мешали бы быстрому маршу,  тогда  как  в  Хотане  и
Керии они легко могли пополнить запасы продовольствия.
   По совету Смуги все участники  экспедиции  переоделись  купцами  из
русского Туркестана. Вместо европейских костюмов  они  надели  длинные
меховые тулупы, плоские, круглые с меховым околышем  шапки  и  высокие
сапоги из мягко выделанной  кожи.  Пришлось  много  похлопотать,  пока
удалось, при помощи местного портного, переодеть рослого моряка. Новая
одежда и обросшие за время пути бороды  настолько  изменили  внешность
путешественников, что Смуга от удовольствия потирал руки, предсказывая
успех экспедиции.
   Кроме одежды, путешественники захватили с собой  по  смене  теплого
белья и толстые валенки, весьма удобные для того, чтобы ходить  в  них
по снегу. Привезенные из Европы личные вещи были упакованы в отдельные
тюки, чтобы  отослать  их  в  Сринагар,  где  они  должны  были  ждать
возвращения путешественников.
   Перед отъездом из Гилгита Томек написал Салли письмо. Он сообщил ей
лишь о том, что после встречи со Смугой  они  отправляются  в  далекое
путешествие, и она на должна  беспокоиться,  если  от  него  несколько
месяцев не будет вестей. Он обещал ей рассказать все после возвращения
в Англию.
   Проведя в Гилгите четыре дня, путешественники, чтобы не обращать на
себя внимания жителей, еще до восхода солнца отправились в  дальнейший
путь. Они ехали вдоль берегов реки Гилгит, и через час очутились в том
месте, где в нее впадает река Хунза, которую называют также Канджутом.
Ханства нагаров и хунзов расположены в долинах верхнего течения Хунзы,
поэтому  караван  направился  вверх  по  реке.  Восход  солнца  застал
путешественников в дикой долине, со всех сторон окруженной  гранитными
горными массивами. Дорога, построенная  англичанами  после  завоевания
Канджута,  была  довольно  удобна,   хотя   встречались   места,   где
приходилось переправляться через ледники, сползающие  с  гор  прямо  в
реку.
   Чем дальше они ехали вверх по реке, тем  грознее  и  величественнее
становилась долина Хунзы. Путники часто видели на недоступных вершинах
форты англичан, похожие на  средневековые  замки.  Еще  не  так  давно
костры, горящие на вершинах гор, объявляли в этой воинственной  стране
о начале военных действий. Пандит  Давасарман  находился  здесь  в  то
время, когда англичане окончательно покорили Нагар  и  Хунзу.  Теперь,
пользуясь свободным временем, он  рассказывал  спутникам  о  действиях
экспедиционного    корпуса    во    время    штурма    труднодоступных
позиций(*130).
   Путешественники остановились на ночлег вблизи форта Чаут,  занятого
ротой кашмирских сипаев. На следующий день,  около  полудня,  они  уже
подходили к столицам двух  ханств,  расположенным  на  противоположных
берегах  реки.  Через  каждые  несколько  километров  им   встречались
деревушки хунзов, окруженные стенами с  башнями  и  бойницами.  Каждая
пядь  земли  вокруг  селений  использовалась  под  посевы.  Какой   же
необыкновенный контраст представляли долины с их фруктовыми садами  по
сравнению  с  вершинами  гор,  покрытыми  вечным  снегом.  Прежде,   в
неспокойные времена канджутские крестьяне  ночью  прятались  за  стены
укреплений. Теперь они жили обычно не там, а рядом со своими полями  в
саманных домиках, без окон, с плоскими крышами. Дневной свет  проникал
внутрь этих домиков через большое отверстие в крыше, вырезанное в виде
звезды. Во всех деревнях встречались миниатюрные  мечети.  Большинство
тяжелых работ выполняли женщины, мужчины же  сидели  в  тени  домов  и
курили  трубки.  Почти  все  мужчины,  и  старые,  и  молодые,  носили
ганджиры, то есть длинные кривые ножи, и окованные железом палки.
   Путешественники миновали Нагир, укрепленное поселение с  массивными
башнями, перешли через деревянный колеблющийся под  конскими  копытами
мост на противоположный берег реки Хунзы, и направили лошадей к хорошо
видимой на фоне высоких гор столице хунзов, городу Балтиту.
   - Ого, видно, англичанам пришлось немало попотеть, прежде  чем  они
покорили это разбойничье гнездо! - воскликнул Томек, увидев  высоко  в
горах крепость.
   - Теперь вы, пожалуй, поняли, почему англичане так боятся  русского
влияния в Канджуте. Если бы русские  вооружили  канджутов  современным
оружием и снабдили боеприпасами, Балтит устоял бы против любой  осады,
- сказал Пандит  Давасарман.  -  По  своему  положению,  весь  Канджут
является естественной крепостью. Он со всех  сторон  окружен  высокими
горами и огромными ледниками. С юга, то есть  со  стороны  Кашмира,  в
Балтит можно проникнуть только вдоль реки Хунзы, впадающей  в  Гилгит,
но эта дорога бывает доступна всего несколько месяцев в  году.  Весной
от тающих в горах снегов река превращается в  бурный  поток,  заливает
всю долину и полностью отрезает Балтит от  Кашмира.  Лишь  косули,  да
опытные альпинисты могут решиться на переход по опасным, крутым горным
тропам.
   - Если  дело  обстоит  так,  то  и  русским  нелегко  добраться  до
Канджута, - заметил Томек.
   - Ты ошибаешься, сагиб, - возразил Пандит Давасарман. -  У  истоков
реки, то есть на  севере,  существует  несколько  сравнительно  легких
переходов через Гиндукуш на Памир и  в  Китайский  Туркестан.  Значит,
русским легче дойти до Балтита, чем англичанам.
   - Вот мы и воспользуемся одним из таких проходов, - добавил Смуга.
   Лошади  медленно  поднимались  в  гору,  взбираясь  с  террасы   на
террасу(*131). Словно огромные естественные ступени,  террасы  вели  к
городу, окруженному  стенами.  Над  городом  господствовала  массивная
пятиэтажная  крепость,  сложенная  из  камня,  древесных   стволов   и
саманного кирпича. На горных террасах зеленели поля и сады. Работающие
в поле женщины, плотно закутанные в  платки,  отворачивались,  завидев
караван, но мужчины, одетые в длинные  шерстяные  кафтаны,  называемые
тут  "хога"  и  подпоясанные  широкими  поясами,   смело   заглядывали
всадникам в глаза. На ногах у мужчин были чуни из сыромятной кожи.
   - Приятный народец, ничего не скажешь, - буркнул боцман,  наклонясь
к Томеку. - Вот, они нас приветствуют, а по глазам видно,  что  каждый
бы с удовольствием всадил нам нож в спину!
   - Возможно, они принимают нас за англичан, хотя в  этой  одежде  мы
больше напоминаем разбойников Али Бабы, -  ответил  Томек.  -  У  меня
самого мурашки бегают по спине, когда я гляжу на ваши заросшие лица.
   - С кем поведешься, от того и наберешься, - пробурчал боцман.
   Караван въехал в ворота города. Внутри город выглядел как  пирамида
из домов, этаж за этажом поднимающихся к воротам крепости; к ней  вели
узкие, крутые улочки. Перед воротами, запертыми цепью, стояли часовые,
вооруженные  винтовками  и  ганджирами.  Не  сходя  с   коня,   Пандит
Давасарман  подозвал   часового,   обратившись   к   нему   на   языке
буриши(*132):
   - Сообщите  великому  властелину  хунзов,  Назим-Хану,  что  прибыл
посланец от его белых друзей, которого он ждет!
   Стражник немедленно передал  известие  дальше.  В  ожидании  ответа
путешественники рассматривали грозные укрепления замка.  Нижние  этажи
были полностью  лишены  окон.  Верх  замка  был  украшен  деревянными,
резными балконами, а на самой высокой башне висел  огромный  священный
барабан  хунзов.  Суеверные  туземцы  верили,  что  этот  барабан  сам
отзывался мощным рокотом, когда великий хан собирался начать  победную
войну.
   Вскоре раздался лязг  цепей.  В  стенах  замка  отворились  низкие,
широкие ворота. Перед путешественниками появился ханский визирь.
   - Великий Назим-Хан приветствует благородных сагибов, прибывших  от
его друзей, - сказал он, кланяясь с достоинством. -  Хан  вас  примет,
как только окончит молитву. Я прошу благородных сагибов оставить здесь
коней и оружие, а затем пройти вслед за мной в зал приемов.
   Пандит Давасарман демонстративно  повесил  свою  винтовку  на  луке
седла. Его примеру последовали Вильмовский,  Смуга,  боцман  и  Томек,
после чего путешественники спешились.
   Визирь Гомайан провел их через ворота  в  обширный  мрачный  зал  с
голыми каменными стенами. В свете нескольких факелов,  пылавших  вдоль
стен зала, видны были  гранитные  колонны,  поддерживающие  потолок  и
деревянную лестницу в центре зала, ведущую к квадратному  отверстию  в
потолке, через которое можно было подняться на следующий этаж.  Визирь
ступил на лестницу и исчез в темном отверстии. Вслед за ним  поднялись
наверх и белые сагибы. Таким образом они проходили с  этажа  на  этаж,
пока, наконец, не очутились на самом верхнем  этаже  замка.  Некоторые
комнаты были удобны и обширны, но  большинство  напоминало  маленькие,
темные камеры.
   Верхний этаж,  благодаря  дневному  освещению,  выглядел  несколько
приятнее. Несмотря на это, каждый отдавал себе  отчет  в  том,  что  у
гостя, не понравившегося хану, не было шансов выйти живым из лабиринта
комнат и коридоров. Визирь  попросил  путешественников  задержаться  в
небольшом зале, а сам исчез  за  резной  дверью,  ведущей  в  соседнюю
комнату.
   - Сидим теперь, как в мышеловке. Если бы эти молодцы питали  к  нам
враждебные чувства, плохо бы нам пришлось! Пандит Давасарман как будто
знаком с  этим  разбойничьим  царьком,  но  нам  все  равно  приказали
оставить оружие вместе с лошадьми, - сказал моряк.
   - Не удивляйтесь, боцман! Почти все ханы нагаров и  хунзов  погибли
насильственной  смертью.  Поэтому,  опасаясь  за  свою   жизнь,   ханы
предпринимают особые меры предосторожности, - заявил Смуга.
   - Почему и как гибли здешние ханы? - спросил Томек.
   - На этот вопрос  вам  лучше  всех  ответит  Пандит  Давасарман,  -
заметил Смуга.
   - Стены этого замка могли бы рассказать многое, - начал  индиец.  -
Предшественник нынешнего владетеля, Сафдар Али-Хан, который  бежал  от
англичан в Китай, захватил власть, убив своего отца  и  братьев(*133).
Так же поступил Райах Уэр-Хан, предыдущий хан Нагара. Желая  устранить
возможных соперников, он тоже убил своих  двух  младших  братьев.  Так
повелось  издавна  в  Канджуте,  что,  впрочем,  бывало  и  в   других
государствах.  Вот   почему   ханы   здесь   отличаются   чрезвычайной
осторожностью.
   - Ясно. Пуганая ворона куста боится, - закончил беседу боцман. -  К
счастью,  мы  не  родственники  хана,  и  ему  нечего  нас  опасаться.
Посмотрите, пожалуйста, в окно! Что за огромная  гора  возвышается  на
юге? Посмотрите, ледник сползает с нее почти до самой линии леса!
   - Ты видишь гору Ракапоши, сагиб. Ее высота составляет 7790 метров,
- пояснил Пандит Давасарман.
   В этот момент широко  отворилась  дверь.  На  пороге  стоял  визирь
Гамайан.
   - Великий хан хунзов готов принять благородных  сагибов,  -  заявил
он.
   Путешественники вошли в обширную комнату. Вокруг ее  стен  тянулась
широкая деревянная скамья. С  двух  сторон  скамьи  стояли  деревянные
колонны, поддерживающие резные балки потолка. В  камине  горел  огонь.
Пол был застлан пушистым кашмирским ковром. Комнату украшали китайские
сундуки с расписанными золотом драконами и красивые плетеные корзины -
по-видимому, подаренные китайскими покровителями ханов Канджута.
   Назим-Хан, сводный брат бежавшего  от  англичан  хана,  был  хорошо
сложенным мужчиной средних лет. Он сидел в глубине комнаты  на  резной
скамье, покрытой сверху мягким  ковром.  Хан  был  одет  необыкновенно
богато. Он носил длинную хогу из златотканой материи,  подбитую  внизу
перьями снежной белизны. Широкий, расшитый золотом пояс,  был  повязан
вокруг талии. Из-за пояса выставали рукоятки двух длинных ганджиров  и
двух пистолетов с серебряной насечкой. Из-под шапки, похожей на  мешок
богато расшитый золотом, на плечи хана, спускались завитые  в  кольца,
черные волосы.
   Назим-Хан сидел на  скамье  по-турецки,  с  подвернутыми  под  себя
ногами. На коленях он  держал  большого  черного  кота.  Испытующим  и
неспокойным взором он глядел на белых путешественников. Рядом с  ханом
стояли телохранители с длинными  обнаженными  мечами  в  руках,  а  за
скамьей - слуги с красочными веерами из перьев.
   Визирь Гамайан почтительно остановился на некотором  расстоянии  от
хана. Низко поклонился ему.
   - Достопочтенный, великий хан Хунзы,  -  сказал  он  на  английском
языке. - Сагибы явились, чтобы от  имени  твоих  могущественных  белых
друзей передать тебе поклон.
   Путешественники, подражая Пандиту Давасарману,  склонили  головы  и
одновременно стали  потрясать  вытянутыми  вперед,  сложенными  вместе
ладонями.
   - Здоров ли ты и доволен  ли  путешествием,  Пандит  Давасарман,  -
спросил Назим-Хан. - Английский резидент в