ье, прошли вдоль
Португалии,  Испании, Франции, достигли  пролива  Ламанш -  самого  опасного
участка пути.  Проныривая  его, едва избежали английских  глубинных бомб. На
германском  побережье  Северного  моря  высадили  Кима  Борисовича.  Капитан
снабдил  его  пакетом  с  сургучной  печатью,  где  объяснялось,  при  каких
обстоятельствах  подобрал  он   и  доставил  на  родину  высокопоставленного
чиновника рейха. На этот счет ими была сочинена безупречная легенда.
     Путь к  Ленинграду, к счастью, оказался  открытым:  мощный  антициклон,
обрушивший  на  балтийские льды  теплые  массы воздуха из  Атлантики,  резко
смягчил  погоду,  взломал  их на  всей акватории  вплоть до Риги  и Финского
залива. Субмарина без труда лавировала между разрозненными ледяными полями.
     По  широким  разводьям  курсировали  большие  и малые  немецкие суда. С
востока  везли  продовольствие, изъятое у бедствующих  Украины, Белоруссии и
России.  С  запада  спешили транспорты  с  боеприпасами  и  снаряжением  для
вермахта. Один из таких транспортов  вскоре попался на пути подводной лодки.
Андрей, все последние дни проводивший  в капитанской  рубке, узнал, что  его
решено пустить на дно. Прибежав в каюту с ребятами, подозвал Марту и спросил
на ушко:
     - Хочешь посмотреть, как отправится кормить  раков фашистский пароход с
боеприпасами?
     - Ой, я на такое смотреть не хочу...
     -  А мне  интересно.  Идем, перескажешь,  о чем  они будут  говорить. А
потом, если не хочешь, уйдешь, - попросил он.
     - Ладно, только ради тебя.
     Поднялись в  рубку, когда  до  транспорта  оставалось около ста метров.
Огромного, судя по габаритам кормы, водоизмещения грузовик бороздил  широкую
прогалину,  усеянную   ледяным  крошевом,   напоминавшим   кусковой   сахар.
Поровнявшись с  ним,  сбавили ходу  и пошли бок о бок.  Заметив это, капитан
грузовика прошел к борту с рупором в руке.
     -  Почему идете без охраны? - спросил через громкоговоритель подводник.
- Поблизости шастает англичанин - рискуете напороться на торпеду.
     - Мое  дело - выполнять  приказы...  - прокричал тот. - Надеюсь, вы  не
англичанин?
     -  Шутить  изволите!  Ни  пуха вам  и семь  футов  под  килем.  Я  буду
неподалеку.
     Вернувшись к себе,  дал команду  "полный  вперед",  затем  - приказ  на
погружение. Заняли позицию для атаки. Как  только  объект оказался в секторе
поражения, ударили  торпедой. Раздался  взрыв такой мощности, что заскрипела
обшивка. Когда  всплыли снова, там, где был транспорт, еще кипел бурун, а  в
воздухе рассеивалось облако дыма...
     -  Как  я  понимаю, седни мы будем уже на месте, а Ленинград все  еще в
блокаде, - сказал Андрей.  -  Хотелось бы Новый год  встретить на Родине, но
как же мы туда попадем?
     Передав вахту  помощнику,  отец сел между Мартой  и  ним,  обнял их  за
плечи.
     -  От  одной  только  мысли,  что  придется  с вами расстаться,  сердце
разрывается на  части,  - сказал задумчиво и грустно. - Как быстро пролетели
эти счастливые для меня деньки!..  Ты спросил, как туда попадем. Признаться,
пока и сам не представляю. Ким Борисович должен был связаться с Москвой, его
там  знают  и ценят.  Он передаст  и мою просьбу относительно  вас. Конечно,
хлопот  ленинградскому командованию  хватает  и без нас. Но, может, все-таки
подготовят нам встречу.
     - А как это будет происходить? - не понял Андрей.
     - В Ленинграде будут знать  наши позывные, пароль и другие подробности.
Мы свяжемся с ними по рации, сообщим координаты, и  за вами должны  прислать
людей.
     - А если Кимбору не удалось этого сделать?
     - Тогда я отвезу вас в другое безопасное место, где...
     - Шеф,  навстречу идет какое-то  судно, - сообщил помощник, и  капитан,
недоговорив, поднялся. Вскочили и ребята, Андрей поднес к глазам бинокль
     -  Тоже  грузовик, но  поменьше,  - сообщил он Марте. - На палубе не то
мешки,  не то  тюки  какие-то.  А  загружен  до  отказа  -  сидит  по  самую
ватерлинию.
     - Пап, ты и этот пустишь ко дну?
     - Посмотрим, дочка, что они везут...
     Сближаясь, подали сигнал остановиться.
     - С чем следуете?  -  спросил у вышедшего  на переговоры хозяина судна,
одетого в гражданское.
     - С грузом муки и сала. А что такое?
     - Кроме команды, есть кто на борту?
     - Есть, капитан, есть:  - полдюжины красоток - пальчики оближешь! Твои,
небось, оголодали?.. Могу парочку уступить!
     Хозяин говорил с веселой фамильярностью - был, похоже, навеселе.
     - Буду весьма признателен. Где грузились, что вам на  днище присобачили
магнитную мину?
     - Не может быть!..
     -  Мой  акустик  слышит, как ее  часы отстукивают ваши, может  статься,
последние минуты, - припугнул его капитан. - Немедленно перебирайтесь ко мне
на борт, пока водолазы не сбросят эту адскую машину вниз!
     -  Спасибо, коллега!  - уже более трезвым  голосом  заговорил тот. - Мы
сейчас же покинем судно!
     Команда  муковоза спешно спустила шлюпку, шустро  подгребла к отошедшей
на  приличное  расстояние "спасительнице",  перебралась  за обрешетку. В  их
шлюпку пересели двое матросов и направились к муковозу. Тем временем капитан
задраил рубку  и дал погружение. Когда, отойдя, всплыли снова, за обрешеткой
не оказалось ни одного человека. "Водолазы" вернулись.
     -  Садись,  Андрюша,  в  шлюпку и  поднимешься  с  ними  на  палубу,  -
распорядился командир. - Найдите и переправьте сюда девушек.
     Отыскать "красоток" труда не  составило: все шестеро  сидели в одной из
незапертых кают. Это были и впрямь красивые, словно  на подбор, девчонки лет
16 - 17-ти. Они со страхом поглядывали то на парня в военном, то на Андрея.
     - Здрасьте, девочки! - улыбнулся им он.
     - Здоровэньки булы, панове... - обозвалась одна из них.
     Какой я тебе "панове"? Видишь - я русский!
     - А хиба?.. Видкиль же вы узялысь?
     - Вобщем, так: вопросы потом, а зараз быстренько одевайтесь и потеплей.
Надевайте эти фрицевские бушлаты, не бойтесь. И поедем домой, ясно?
     Девчонки  мигом  оделись  и с опаской двинулись  вслед за  неожиданными
спасителями.  Матросы помогли спуститься в  шлюпку,  а на лодке их встретила
Марта, провела  в  каюту  к  ребятам. Судно с грузом  муки и  сала  взяли на
буксир, чтобы попытаться доставить к голодающему Ленинграду.
     На месте все обошлось,  как  нельзя лучше: Москва  сообщила руководству
города  радиочастоту  и  пароль,  необходимые  для  налаживания  контакта  с
"Капитаном Икс". Такой контакт состоялся, и в  указанное место  под покровом
ночи прибыла группа вооруженных людей. Здесь они узнали,  что кроме ребят их
ждет и приятный сюрприз - груз муки  и сала, доставленные  кем-то. Подводной
лодки - и след простыл.
     А незадолго перед тем в каюте капитана состоялся такой разговор:
     -  Папа,  когда  мы  теперь  увидимся снова?  -  Слезы  одна за  другой
скатывались с ресниц,  Марта смахивала их указательным пальчиком,  изо  всех
сил сдерживаясь, чтобы не разреветься.
     - Не раньше, доченька, чем кончится эта проклятая война...
     - Ты, папочка, береги себя, ладно?
     -  Обещаю. Мне очень хочется увидеть вас с мамой. Ты  с нею ветретишься
раньше  - поцелуй ее и за меня. Крепко-крепко! А  тебе, Андрюша,  я  завещаю
беречь их и помогать, если я задержусь с возвращением.
     - На меня можете положиться! - твердо пообещал Андрей.

     Э п и л о г

     В тот памятный вечер я дольше  обычного задержался в редакции, порядком
проголодался и потому спешил в столовую, пока та не закрылась. Шел сквериком
по аллее, окаймленной живым, аккуратно подстриженным заборчиком, за  которым
с обеих сторон  пестрело многоцветье роз. Половина  бутонов уже распустилась
и, видимо, благоухала. Но их аромат  забивал надоевший до чертиков сернистый
чад   от  постоянно  смердящего  террикона,  возвышающегося  над  Горском  -
городишком на Луганщине, куда после демобилизации в 1954-м году занесла меня
судьба.
     Уже на  подходе  обратил внимание  на  довольно некрасивое  зрелище: на
деревянном столовском  крыльце  в четыре ступени, облокотясь  левой рукой на
перила, стоял  некий тип и,  извиняюсь, мочился в палисад  прямо на цветы...
Рядом,  задрав патлатую  голову,  тянул из горлышка "протвотанковой" другой,
наверняка его дружок.
     Немногим  раньше   меня  на  крыльцо  поднялся  среднего  роста  парень
Остановился,  сдернул  с  мочившегося  кепку-восьмиклинку,  подержал ее  под
струей  и нахлобучил обратно. Затем  оторвал  бутылку от уст присосавшегося,
слил остаток "чернил" на его галстук с пальмой и обезьянами. После чего, как
ни в чем не бывало, скрылся за дверью.
     Я, понятно, был заинтригован: поступок, какой встретишь нечасто!  Решил
обязательно   с   этим  парнем  познакомиться.   Может,  даже   организовать
матерьяльчик для  газеты, если будет  согласие;  придумал и  заголовок:  "Не
прошел мимо".
     Миновав  посрамленных,  тупо осмысливавших  происшедшее, вошел  следом.
Наплыв  посетителей  давно прошел,  за  столиками сидело где  один,  где два
человека - холостая шахтерская молодежь из общежитий. Парень стоял в очереди
за талончиками четвертым. В  зале витал кислый запах  казенного рассольника,
слышался звяк ложек об алюминиевые  тарелки. Одна из официанток  собирала со
столиков  посуду,   вторая   -  на  цветастом  подносе  разносила  блюда  (о
самообслуживании в те времена еще понятия не имели).
     Заметив меня,  эта  вторая  улыбнулась  и показала  глазами  на один из
свободных столиков (недели  две назад мы познакомились на танцах и с тех пор
"дружили").  Я  охотно воспользовался поблажкой,  а когда  она через  минуту
подошла, честно признался:
     - Голоден, Танечка,  аки волк. Рассольника не надо, а  вторых тащи два.
Или, пожалуй, три - я сегодня не обедавши. Ну, и что там у вас на третье.
     Неохотно взяв плату, она ушла к  раздаточной, а я присмотрелся к парню.
На  вид  -  лет  двадцати  пяти.  Плечист, борцовская шея. Смоляные,  слегка
вьющиеся волосы. И что-то уж очень знакомое  в чертах лица... Где, когда мог
я его видеть?
     Таня принесла заказанное, когда он только еще рассчитался за талончики;
сел неподалеку.
     - Глянь вон на того парня, - сказал я тихо. - Правда, красив?
     - М-м... В нем что-то есть, - согласилась она и хотела уходить, так как
один из нетерпеливых проголодавшихся поторапливал
     -  Обслужи,  пожалуйста,  и его  вне очереди, - попросил.  -  Почему  -
объясню позже
     - Для тебя  - хоть рубашку с  себя! -  пословицей пообещала моя близкая
знакомая. Забрав талончики у него и у нетерпеливого, ушла.
     Объект  моего  наблюдения,  откинувшись   на  фанерно-трубчатую  спинку
общепитовского стула, меланхолично  обвел  взглядом  зал,  несколько  дольше
задержался на мне, но видимого интереса не проявил.
     Заканчивая ужинать, я заметил, что им интересуются еще трое, только что
вошедшие.  Один из них  - с подмоченным галстуком в обезьянах  -  достаточно
громко  процедил: "Он... Я его, падлу, засек железно!" Дело,  кажись, пахнет
керосином,  подумал я;  надо предостеречь!  Подсел  и, кивнув в их  сторону,
сказал озабоченно:
     -  Глянь  вон  на   тех  троих...  Караулят,   будь  осторожен.  Может,
организовать ребят в помощь? Я живу рядом, в общежитии.
     Он посмотрел на меня (мне показалось - с удивлением), мельком глянул на
троицу, усмехнулся:
     - Не стоит беспокойства.
     - Но, может, и снаружи столько же...
     - Возможно,  - согласился довольно спокойно. - Но  вдвоем управимся. Не
спешишь?
     - Да нет, но...
     Тут подошла Таня с подносом, и я поднялся,  чтобы сказать,  что "жду ее
на  нашей  скамейке"  (она должна была вскоре смениться),  и вышел проверить
свои  опасения.  "Если  их  там  целая  шайка,  - подумал, -  то  для  двоих
многовато. Все-таки сбегаю за ребятами?"
     Смеркалось, на  столбах  зажглись фонари.  Сел  на  ближайшую  скамейку
выяснить обстановку.  Как я и  предполагал,  у крыльца  отиралось  еще трое.
Среди них  узнал и второго, который был  уже  без  восьмиклинки. За подмогой
бежать не стал из опасения опоздать.
     Парень  показался   через   четверть   часа,   следом  -   караулившие.
Присоединились, и  вся  компания  двинулась  вслед. Все  - крепыши,  лет  по
двадцати с небольшим, навеселе.
     -  Эй,  чувак,  прикурить  не  найдется?  -  окликнул  детина  в брюках
дудочкой, отчего смахивал на циркуль.
     - Вы меня? - остановился "чувак"; я тоже  поднялся, готовый вступиться,
хотя, признаться, немного трусил: как-никак вдвоем против шестерых...
     - Тебя, тебя! - И шайка стала его окружать.
     А дальше случилось нечто  невероятное. Будучи в  каких-то трех саженях,
я, тем не менее, не успел разглядеть все как  следует. Увидел лишь, что едва
ли не одновременно двое ближайших к нему  растянулись на  тротуаре. Еще один
шмякнулся чуть поодаль.  Остальные кинулись  кто куда. Парень снял  кастет с
руки  длинного, похлопал его  по щекам; когда он что-то промычал, повернулся
ко второму.
     - Приведи в чувство вон  того, - показал на лежащего в стороне. Это был
патлатый.  Я проделал  ту  же  процедуру, нокаутированный, осоловело  поводя
глазами и матерясь, стал подниматься.
     - Он  еще  и  сквернословит,  ек-карный  бабай! Придержи, я добавлю,  -
шагнул к нам... мой давний знакомый!..
     Глядя, как после такой  угрозы патлатый задал стрекача,  сиганул  через
невысокий  штакетник скверика,  растянулся и снова вскочил панически, я едва
сдерживал  смех. Стали  расходиться собравшиеся  было  несколько зевак, и мы
уселись на скамью.
     -  Надо  ж,  где  довелось  встретиться!  -  пожимая  руку,  сказал   я
взволнованно. - Если б не твой любимый "бабай", то и не узнал бы.
     - А  я узнал  тебя  сразу, едва ты подсел  к моему  столику,  - сообщил
Андрей Гончаров. - Ты - тот  бывший шкет - в сорок втором тебе было, кажись,
лет   десять   -   что   постоянно   ошивался   около   нас.   Тезка   моего
соседа-стихотворца?
     - Он самый.
     -  Тоже  у  Данька  пашешь? (такая была фамилия  у тогдашнего директора
шахты No 1- 2 "Горская").
     - Не совсем у него и не сказал бы, что "пашу": работаю литсотрудником в
газете "За передовую шахту". Но перед этим почти год "отпахал"  и в забое, -
пояснил я.
     - Не понравилось и решил перейти на легкий труд?
     -  Скорее, перевелся,  газета-то  ведомственная.  Причем, с сохранением
среднего заработка, - подчеркнул я немаловажный факт.
     - Ну да? - усомнился собеседник. - За какие такие заслуги?
     -  Редактор  похлопотал. Он выбил  штатную единицу, а я к тому времени,
говоря газетным языком, зарекомендовал себя активным рабкором. Его устраивал
мой стиль и умение интересно подать материал.
     -  Заметок  за  твоей  подписью  нам с  Мартой  не  попадалось. Ты ведь
Тютерев, кажется.
     - Я за славой не гонюсь  - подписываюсь псевдонимом. "Рассказы бывалого
шахтера Всезамечаева Егора" попадались?
     Так это твоя рубрика? - удивился почему-то Андрей.  - Очень злободневно
пишешь, молодец!
     Но я не только критикую разгильдяйство. Рассказываю и о передовиках.
     - Материал черпаешь из писем?
     - Ну,  письмами, к сожалению, нас балуют нечасто.  Сам через  день  под
землю спускаюсь, во все участки наведываюсь.
     Ладно, об этом поговорим после... Как получилось, что ты оказался аж...
     - ... у черта  на куличках, - перехватил я его мысль. - Прямо из части,
где служил, соблазнил меня вербовщик.
     - На хутор вертаться не стал - вкалывать за пустой трудодень?
     -  Ну,  не совсем  поэтому...  -  не согласился я.  -  Просто  накануне
демобилизации  правительство бросило клич - "Все  силы  - на  восстановление
шахт  Донбасса!" А мы ведь воспитались патриотами. Но  об этом  тоже  потом.
Сперва  расскажи,  как очутились здесь.  И  что случилось тогда,  в середине
сентября 42-го года? Я до сих пор толком ничего не знаю.
     И пошло-поехало...  Уже  и  Таня сменилась,  сидела рядом, с  интересом
слушая  наши  воспоминания;  давно  кончились  танцы под радиолу на площадке
перед клубом  имени Артема, что за сквериком,  а мы  все  сидели и не  могли
наговориться.
     Прошло много лет с тех пор, как разошлись наши жизненные пути-дороги. И
вот  судьба  снова свела нас  вместе вдалеке от Кубани - в этом  захолустном
шахтерском городишке.
     Выяснилось,  что Андрей  "пашет"  на  этой же  шахте проходчиком горных
выработок. Как передовик производства и семьянин - у  них с Мартой  родились
двойняшки  -  получил  трехкомнатную  квартиру.  Живут  впятером,  но  Ольга
Готлобовна с дочерью и внучатами отбыли в гости к родственникам, и Андрей на
это время вынужден был ходить в столовку.
     Что  же  до  хулиганствующей  шайки,  то  все  объяснилось  просто:  он
по-прежнему  увлекается спортом, вернее  сказать  -  довольно варварской его
разновидностью  -боксом. Более того, пребывает  в  звании чемпиона Луганской
области.
     Бывая  в  гостях,  узнал  я  от  них   с  Мартой  и   о  необыкновенных
приключениях, выпавших на долю юных кубанцев. По журналистскому обыкновению,
услышанное было подробно записано в  блокнот, который  хранился до  поры  до
времени. На основе  этих  записей  спустя почти  полвека  была  написана эта
трилогия. С которой,  думается,  не без интереса познакомился читатель. Или,
на худой  конец,  если  опубликовать не удастся, то  мои  потомки  - внуки и
правнуки.


     Часть третья

     На хуторе после 14-го

     Комендант появился "у себя" позже обычного и в сопровождении  офицера -
молодого, щеголеватого, с  холеным лицом - которого  Ольга Готлобовна видела
впервые. Кивнув на ее  приветствие,  хозяин кабинета  жестом предложил гостю
кресло  с  почтительностью,  какая  могла быть  оказываема более высокому по
должности.
     - Вы,  фрау  Ольга, мне  сегодня не понадобитесь,  - вместо приглашения
садиться сообщило начальство. - Отпускаю вас управляться по хозяйству.
     - Спасибо, господин Безе, -  поблагодарила она. -  Дел накопилось,  как
говорят в таких случаях русские, непочатый край!
     С  тех пор, как перебрались  из  хутора в станицу,  ей выпало всего два
выходных, и возможность  управиться по хозяйству была весьма кстати. И в  то
самое время, когда Марта с Андреем попались в ловушку на станичном рынке, ее
мать как раз спускалась по ступенькам бывшего стансовета...
     Не застав дома никого, кроме  Тобика, она подумала,  что дети составили
компанию отцу - втроем отправились за веточным кормом. В станице с кормежкой
возникли трудности,  козу перевели  на  стойловое  содержание,  и в качестве
корма  пока что  служили ветки кустарников. Животное  поедало  их охотно, но
приносить  приходилось  несколько  раз  на дню.  Впрочем,  старик считал это
занятие своего рода моционом, и оно не было ему в тягость.
     Удивилась, когда отец вернулся один:
     - А где же... разве ребята не с тобой?
     - Нет, как видишь. Тебе что, дали наконец отгул?
     - Комендант отпустил на целый день. А куда отлучились дети?
     -  Андрюшка  ушел  к себе на хутор,  а  внучка  - немножко проводить. Я
думал, она уже вернулась.
     - И как давно они ушли? - спросила мать обеспокоенно.
     - Часа два тому назад. А что такое?
     - Да нет, ничего... Странно, однако, что провожание затягивается...
     - Молодежь, куда им торопиться? Заговорились да и задержались.
     О том, что Андрею необходимо  было уйти  как можно  раньше  и что Марта
уговорила его остаться "еще на денек",  он  не  знал и потому в затянувшемся
провожании ничего странного не усматривал.
     Вытряхнув из мешка принесенный корм, он ушел снова, пояснив:
     - Вчерашним массажем ты  изгнала всю хворь. Схожу  еще разок, покуда не
жарко.
     Прошло еще  около  часа,  дочь  не  возвращалась, и у  Ольги Готлобовны
появилась серьезная обеспокоенность...  Но, как  ни  странно,  не в связи  с
возможной облавой: о подготовке к  ней она бы наверняка узнала, так думалось
ей. Просто пришел